Глава 20. Институты против «проклятия»

 

О том, что не все так плохо, как может показаться, а также о редких примерах успешного сопротивления «проклятию» 

 

Наличие существенного, но временного конкурентного преимущества у страны – ресурса – почти никогда не идет стране во благо. Страны, им обладающие, по какой-то причине [593] проводят политику как будто специально направленную на деградацию своей экономики и разрушение своего потенциала во всем, что не касается области данного ресурса. Но само по себе наличие ресурса, конечно, не является проблемой – как может источник дохода кому-то повредить? Мы знаем страны, в распоряжении которых оказалось большое количество относительно легкодоступных ресурсов, и которые не превратились в классические государства-рантье и не стали жертвами «ресурсного проклятия». Правда, стран с такой историей немного, но их наличие заставляет задать вопрос – чем они отличались от обычных стран, чьи экономики были «прокляты» ресурсом?

Точный ответ, как всегда в истории, сложен. Определенную роль играют историческая ментальность социума и значительное влияние соседей и партнеров. Нельзя сбрасывать со счетов роль личности в истории – конкретные представители элит иногда ведут себя не рационально (в личном краткосрочном плане), и это влияет на всё общество. Но ключевым фактором «иммунизации» от «ресурсного проклятия», по мнению современных экономистов, является наличие в стране, которой выпадает счастье получения в свое распоряжение ресурса, развитых демократических институтов управления. Современная демократия (не пародия на неё, которую часто строят в своих странах авторитарные группы, пытаясь показать свою современность, а реальная демократия, с конкуренцией элитных групп, независимыми ветвями власти, эффективным правоприменением), особенно в сочетании с развитым федерализмом, защищает страны от перекосов в политике, не дает находящимся у власти использовать ресурсы в своих интересах, обеспечивает высокий уровень бизнес-конкуренции и открытость страны. Ярким примером такой демократии является Канада.

 

Канада

 

Несмотря на то что по количеству имеющихся запасов нефти Канада занимает третье место в мире (больше только у Венесуэлы и Саудовской Аравии)[594], а по объемам добываемой нефти страна находится на седьмом месте[595][596], в Канаде существует диверсифицированная современная экономика. Согласно индексу экономической сложности (ECI), показывающему, насколько диверсифицирована экономика того или иного государства, Канада в 2017 году заняла 24 место в мире[597]. По ВВП Канада находится на 17 месте в мире, ВВП на душу населения (всего в стране живут 37,5 млн человек) составляет более $48 000 [598].

Помимо нефти и природного газа, важными статьями канадского экспорта является также различная промышленная продукция: автомобили, самолеты, промышленное оборудование, продукция химической промышленности и сельского хозяйства, а также высокотехнологичные товары. Доля поставляемого на экспорт сырья не превышает 14 %, из которых сырая нефть составляет 3 %, а газ – 2,7 %[599]. Экспорт товаров и услуг, в которые входит и продукция нефтегазового сектора, в совокупности составляет 30,9 % ВВП страны – Канада относится к числу стран с активным товарообменом [600]. Канада является членом Большой семерки и ОСЭР, имеет соглашения о свободной торговле с большинством развитых стран – благодаря международной торговле формируется 37 % ВВП страны [601].

Основным покупателем канадских нефти и газа, как и большей части несырьевых товаров, являются США (76,4 % в 2017 году)[602]. В 1989 году между странами было заключено соглашение о свободной торговле, а в 1994 году Канада вместе с Мексикой вступила в Североамериканское соглашение о свободной торговле. В 2017 году объем оборота товаров и услуг между странами составил $680 млрд, а объем двухсторонних инвестиций – более $800 млрд [603].

На конец 2018 года накопленный объем прямых иностранных инвестиций в Канаду составил 877 млрд долларов – это около 50 % ВВП страны и более 23 тыс. долларов на каждого жителя Канады [604]; для сравнения общий объем прямых иностранных инвестиций в Россию (с учетом реинвестировния российских капиталов из оффшоров) составляет по данным Santander Bank на конец 2019 года 464 млрд долларов, или около 3 тыс. долларов на каждого жителя страны [605]. Фондовая биржа Торонто является одной из крупнейших в мире – на ней торгуется около 1500 различных бумаг, дневные объемы торговли составляют 7–8 млрд долларов США[606].

Во многом секрет успеха Канады кроется в особенностях ее исторического развития, благодаря которым страна смогла перенять развитые государственные институты у Великобритании. На территории будущей Канады со второй половины XVIII века располагалось несколько отдельных колоний Британской империи, часть из которых (преимущественно на северо-востоке континента) была силовым путем отвоевана у Франции в ходе Семилетней войны 1756–1763 годов вместе с населявшими их французскими переселенцами. Эти колонии поставляли в метрополию преимущественно сельскохозяйственную продукцию и лес, а с начала XIX века, благодаря открытию залежей различных руд, в них началось развитие металлургической промышленности.

В 1867 году, после затяжного конфликта с метрополией, едва не обернувшегося масштабной войной за независимость, как веком ранее в США, часть британских колоний в Северной Америке сформировала единое федеративное государство – Канаду. При этом новая страна получила лишь частичную независимость, оставшись доминионом Британской империи – фактически независимым государством, признающим верховную власть британского монарха [607]. Канада была объявлена федерацией и скопировала у метрополии в почти неизменном виде многие атрибуты английской политической системы – двухпалатный парламент, судебную систему и британское право [608].

Институты, перенятые у Англии, обеспечили понятность канадской системы экономических отношений для инвесторов из англоязычного мира. Британские инвесторы стали активно вкладываться в экономику доминиона – после гражданской войны в США Великобритания, занимавшая сторону Юга, мягко говоря, не была в Штатах страной наибольшего благоприятствования, и возможности для инвестирования английского капитала в США были ограничены; фокус вложений в Новом Свете сместился на север. Не отставали и американские инвесторы – им было выгодно инвестировать в северного соседа из-за наличия в доминионе дешевого сырья с более дешевой, чем в США, но при этом достаточно квалифицированной рабочей силой. Молодая страна создала максимально удобные условия для иммиграции, особенно в западную свою часть; с 1867 по 2014 год шло массовое заселение западных провинций иммигрантами, имевшими навыки ведения сельского хозяйства.

Вплоть до начала XX века экономика Канады стремительно развивалась на иностранных инвестициях за счет роста пищевой, металлургической и текстильной промышленности, выходя в мировые лидеры по темпам экономического роста. В стране строилась транспортная сеть, наращивались темпы урбанизации, процветало частное предпринимательство, фермерство и торговля. Канада притягивала всё новых и новых переселенцев из метрополии и иных стран, а созданная сеть железных дорог существенно снижала логистические издержки.

Институциональная система управления страной способствовала развитию конкуренции и росту эффективности. В конце XIX века Канада обеспечила себе достаточное количество рабочих рук в сельскохозяйственных районах, достаточное количество километров железных дорог для транспортировки сельскохозяйственных продуктов к портам и на территорию США, и достаточный уровень инновационности сельского хозяйства и логистики, чтобы стать крупным экспортером зерна и начать теснить на рынке Аргентину. Именно в Канаде приобретают массовое распространение зерновые элеваторы – изобретение американского и шотландского инженеров, позволяющее намного лучше сохранять и намного быстрее и дешевле осуществлять перевалку зерна. Элеватор стал национальным символом Канады – в 1901 году их было 421[609]. К 1918 году Монреаль был крупнейшим портом Северной Америки по объемам отгрузки зерна (и возможно, крупнейшим портом мира по его перевалке).

Если к началу Второй мировой войны Канада была одним из развитых государств и страдала от последствий Великой депрессии вместе с ними, то во время войны страна сделала колоссальный скачок в развитии за счет снабжения воюющих союзников очень широким спектром товаров – от пшеницы до сложного вооружения. В годы войны Канада произвела более 16 000 военных самолетов, 616 кораблей (включая более чем 200 военных кораблей; четыре 120-метровых крейсера были заложены на верфях, но не закончены к 1945 году)[610]. Канада поставила союзникам 40 % потребного алюминия, 75 % никеля, 20 % цинка, 15 % олова, 75 % асбеста, 100 % урана [611]. Доходы Канады только от продажи ресурсов составили почти 6 млрд долларов [612], а в целом доходы от торговли с союзниками оцениваются в 9,5 млрд долларов (примерно 100 млрд долларов в ценах сегодняшнего дня)[613].

Война принесла не только доходы: сокращение безработицы до менее чем 1,5 % сопровождалось в Канаде массовым включением женщин в трудовые ресурсы [614]. Либеральное законодательство и свободная конкуренция на рынках привели к тому, что женщины получали практически столько же, сколько и мужчины, и потому после войны не стремились оставить работу; к тому же в большинстве канадских семей к 1945 году работали два и более членов семьи, что существенно увеличило потребление домохозяйств и дало значительный толчок развитию сервисов (необходимо было заменить женщину, ушедшую на работу). Рост трудовых ресурсов сочетался с ростом промышленной базы – война буквально заставила Канаду резко увеличить объем промышленных активов, а высокие требования к военной технике существенно продвинули вперед технологическую базу.

После окончания Второй мировой войны и обретения Канадой окончательной независимости от метрополии, началось ее активное сближение с США, в том числе и экономическое. США стали главным экономическим партнером Канады не только в инвестиционном, но и в технологическом смысле – близость правовых систем, экономическая открытость и гарантии защиты прав инвесторов позволили американским бизнесменам экспортировать технологии. Отношения со Штатами у Канады не были всегда ровными и безоблачными – количество торговых споров было значительным (самым известным из них является «война кругляка» – попытка США в 1982 году установить высокие тарифы на импорт леса мягких пород из Канады; в результате цены на лес в США резко выросли). Но в целом отношения двух стран оставались и остаются очень тесными.

Именно спрос со стороны США вызвал к жизни активные поиски нефти и газа на территории Канады. Надо сказать, что нефть в Канаде была найдена еще в конце XVIII века, и в первой половине XX века более полутора тысяч компаний разрабатывали нефтяные месторождения. Однако нефти было мало, технологии добычи примитивны, нефтяная отрасль оставалась на откуп непрофессионалам.

В 1946 году были найдены обширные залежи нефти и природного газа на северо-западе страны – в Альберте, около местечка Ледюк. Это было началом новой эры в добыче нефти не только в Канаде, но и в мире – нефть Ледюка была девонской, найденной в доисторическом морском рифе. Разведка девонских слоев быстро позволила многократно увеличить запасы нефти Канады – за Ледюком был Редуотер, затем Эдмонтон. К 1953 году Канада уже добывала достаточно нефти, чтобы покрывать свои потребности.

Однако открытие залежей нефти и начало ее экспорта за рубеж не привело к превращению Канады в ориентированную на экспорт сырья страну, плотно подсевшую на «нефтяную иглу». К моменту начала добычи нефти в Канаде, благодаря прочным институтам, обеспечивающим свободу и защиту предпринимательской деятельности, уже сложилась развитая и диверсифицированная экономика. В стране было развито сельское хозяйство и лесоперерабатывающая промышленность, металлургия, тяжелая промышленность (получившая бурное развитие в годы войны), и стремительно развивался сектор высоких технологий. Помог и высокий уровень федерализма – доходы от добычи нефти поступали, в первую очередь, в бюджет канадских провинций, и тратились на их собственное экономическое развитие. Из-за этого между федеральными властями и провинциями нередко случались конфликты, однако система не менялась – федеральная элита оказалась де-факто лишенной возможности укреплять свою власть за счет ресурса – она его просто не получала.

Разумеется, в Канаде находились сторонники «ресурсных решений». Однажды Канада даже стояла у края пропасти – либеральное правительство премьера Трюдо, пришедшее к власти в 1968 году, учредило государственную нефтяную компанию Petro-Canada, которая стала скупать контрольные пакеты акций нефтяных компаний (в основном они принадлежали американским инвесторам, и скупка шла под маской «возврата канадской нефти канадцам»). Petro-Canada постепенно стала одной из крупнейших компаний в нефтяной сфере страны и аккумулировала доходы от экспорта нефти в федеральный бюджет. Однако и тут вмешались развитые государственные институты: после демократической смены правящей партии на очередных парламентских выборах в 1984 году новое правительство свернуло национализацию нефтегазового сектора, был отменен федеральный контроль над ценами на нефть и газ, снижены налоги для иностранных добывающих компаний, а активы Petro-Canada вновь приватизированы.

В начале 2000-х годов в канадской нефтяной промышленности произошло значимое событие: благодаря изобретению и внедрению технологий извлечения тяжелой нефти из битумных песков, которые ранее считались непригодными для использования, извлекаемые запасы канадской нефти увеличились в 17 раз: с 10 млрд баррелей в 1980–2002 годах до приблизительно 170 млрд баррелей уже в 2003 году [615]. Проекты по развитию технологий добычи нефти в Канаде привлекли значительный объем иностранных инвестиций, в том числе со стороны китайских нефтедобывающих компаний. Конкуренция между нефтепроизводителями и созданная в Канаде современная материально-техническая база отрасли позволили быстро начать разработку, и уже к 2013 году более половины добытой в Канаде нефти пришлось на битумные пески. По данным Oil&Gas Journal (OGJ), в начале 2014 года доказанные запасы канадской нефти составляли 173 млрд баррелей. Тем не менее, несмотря на огромные запасы, сегодня доля сырой нефти в канадском экспорте не превышает 3 %, что гораздо меньше, чем у Саудовской Аравии (65 %), Венесуэлы (80 %) или России (28 %)[616].

Благодаря развитым институтам обладающей значительными природными ресурсами Канаде удалось построить развитую и диверсифицированную экономику, которая обеспечивает высокий уровень благосостояния государства и населения и низкий уровень неравенства (коэффициент Джини 0,310)[617], развитое здравоохранение (расходы на которое составляют 10,5 % ВВП, а средняя продолжительность жизни в Канаде составляет 83,4 года), качественное и современное образование (более 5,3 % ВВП тратится в Канаде на образование)[618]. Канада является наименее толерантным к коррупции государством в Северной и Южной Америке (77/100 в 2019 году)[619], а согласно данным рейтинга Doing Business 2019 по легкости ведения бизнеса Канада занимает 22 место из 190 [620].

В нефтеносных провинциях Канады существуют национальные фонды, в которые поступают получаемые от продажи нефти сверхдоходы, – наиболее крупным является Сберегательный фонд наследия Альберты в одноименной провинции. Средства из этих фондов инвестируются, а также используются для инфраструктурного развития регионов и повышения качества жизни их населения. Кроме того, институты (в частности, развитый парламентаризм, обеспечивающий сменяемость власти, и федерализм, снижающий экономические полномочия центра) защищают государство от попыток тех или иных политических сил усилить роль государства в экономике, как это произошло в России и Венесуэле в начале XXI века, и не позволяют построить в стране унитарную систему власти, вырождающуюся в «вертикаль», как в сверхцентрализованной России. Во многом именно высокая экономическая независимость провинций гарантировала их благополучие и процветание.

 

Австралия

 

Канада не единственный характерный пример. В большой степени Норвегия проделала тот же путь (подробнее норвежская история описана выше). В Австралии, как и в Канаде, перенятые в почти неизменном виде британские институты парламентаризма, права и судебной системы вместе с федеральным устройством позволили избежать ресурсной зависимости, правда, ресурсом была уже не нефть, а металлы, крупные залежи которых расположены в недрах континента. На сегодняшний день экономика Австралии является одной из наиболее развитых экономик мира. Этому способствует невероятная открытость, минимальное регулирование со стороны государства, низкие ограничения на импорт и экспорт товаров и услуг, глубокая интегрированность в международную торговлю (как и Канада, Австралия имеет одну из крупнейших в мире фондовых бирж – в Сиднее). В Австралии низкие безработица и государственный долг. ВВП Австралии составляет более $1,2 трлн долларов (более $50 000 на человека)[621]. Основными статьями экспорта страны, наряду с полезными ископаемыми, являются сельскохозяйственная продукция (в первую очередь, пшеница и мясная продукция), продукция химической и металлургической промышленности, драгоценные металлы и машинное оборудование. Главными экспортными партнерами страны являются страны Азиатско-Тихоокеанского региона: Китай, Япония, Южная Корея, Индия и Гонконг. Австралия, играющая важную роль в ВТО и АТЭС, имеет также соглашения о свободной торговле с большей частью стран Азиатско-Тихоокеанского региона.

Историческое развитие Австралии очень напоминает историю Канады. Первоначально Австралия, освоение которой началось в конце XVIII века, стала местом ссылки каторжников, труд которых использовался для развития новой колонии. В основном в Австралию высылались люди, осужденные за незначительные преступления вроде мелких краж, и после окончания срока своего заключения они могли, получив в дар от государства землю, осесть в колонии в качестве фермеров. Власти империи привлекали в страну и свободных переселенцев. В Австралии так же закрепились британские политические институты, перенятые у метрополии. От ничем не ограниченной власти генерал-губернаторов в Австралии отказались еще в XIX веке. Со второй половины XIX века австралийские колонии одна за другой стали получать от метрополии право на самоуправление (естественно, ограниченное). Они оставались частью империи (метрополия безраздельно ведала вопросами обороны, внешней политики и международной торговли), но при этом отныне могли самостоятельно решать многие внутренние вопросы. Первым право самоуправления обрела старейшая из колоний – Новый Южный Уэльс (1855), а затем и остальные – Виктория, Южная Австралия, островная провинция Тасмания в 1856 году, Квинсленд – в 1859 году, Западная Австралия – в 1890 году. В каждой колонии был создан собственный двухпалатный парламент, формирующий правительство, а также остальные институты, заимствованные из британской системы управления – независимые суды, законодательство, основанное на британском праве. В 1901 году завершился процесс объединения всех британских колоний в Австралии в единую федерацию – Австралийский союз. Австралийский союз, подобно Канаде, стал доминионом в составе Британской империи с широкими полномочиями, получив при этом двухпалатный парламент, федеральную конституцию и судебную власть – в точности, как и Канада тридцатью четырьмя годами ранее.

Ряд дополнительных мер позволяет Австралии, оставаясь сырьевой экономикой, избегать ресурсной зависимости. В первую очередь, это полное отсутствие государственных компаний в разработке недр и наличие множества добывающих компаний, в том числе и международных, между которыми существует здоровая конкуренция. Подобно Канаде, австралийские власти аккумулируют получаемые от продажи минерального сырья сверхдоходы в федеральный суверенный фонд. В 2006 году, в период высоких цен на минеральное сырье, в Австралии был создан «Фонд будущего», целью которого стало дополнительное финансирование пенсионных расходов государства после 2020 года. В течение двух лет в фонд были внесены взносы в размере 62 млрд австралийских долларов [622], а в последующие годы эти средства были инвестированы в акции, облигации, различные виды недвижимости и сырьевые товары. Особенности налогообложения и необходимость конкурировать на открытом рынке приводят к тому, что большую долю средств, получаемых от освоения недр, австралийские компании тратят на научные исследования и разработку новых технологий. Австралийские горнодобывающие технологии считаются лучшими в мире и активно перенимаются другими странами; австралийские компании ведут добычу во многих странах мира, австралийское оборудование используется множеством глобальных компаний.

Как и в Канаде, перенятые у метрополии институты создали в Австралии весьма благоприятную среду для развития частного предпринимательства, а также обеспечили политическую стабильность и защиту частной собственности. На сегодняшний день Австралия занимает 4-е место в рейтинге экономической свободы [623], и 13-е в рейтинге Doing Business по уровню легкости ведения бизнеса в стране[624]. Кроме того, в Австралии очень хороший рейтинг восприятия коррупции (77/100, как и у Канады)[625]. Еще одним важным показателем успешного экономического развития Австралии является высокий уровень социального развития. Ожидаемая продолжительность жизни в Австралии составляет 82,7 лет[626], коэффициент Джини равен 0,325 [627]. Расходы на здравоохранение и образование составляют 9,3 % и 5,3 % ВВП [628] соответственно. Австралийские власти осуществляют успешную миграционную политику, позволяющую привлекать образованных и квалифицированных работников из различных стран мира.

 

Глава 21. Несчастье помогло

 

О том, что в отличие от физики, в экономике из ничего можно сделать очень многое, и о том, как это делается 

 

Большинство предыдущих глав этой книги рассказывают о том, как богатые ресурсами страны, не сумев распорядиться природными богатствами так, чтобы построить независимую от них экономику, терпят крах или (по окончании изобилия или прямо во время его) пребывают в состоянии перманентного экономического и политического кризиса. Однако в мире существуют и примеры полностью обратные: во все времена находились страны, которые как будто специально были обделены ресурсами любого рода – и тем не менее им удавалось создавать успешные экономики.

 

Израиль

 

Современное государство Израиль занимает всего 22 000 кв. километров [629]. Это полоска земли, по большей части холмистая, вдоль восточного побережья Средиземного моря, половину которой покрывает пустыня, а остальная часть отличается каменистыми почвами и крайне скудной естественной растительностью. Леса были уничтожены римлянами 2000 лет назад во время нещадной вырубки для строительства лагерей, военных машин, кораблей и прокладки дорог (на территории постоянно возникали восстания, которые подавлялись армией Рима; кроме того, римляне использовали этот район как плацдарм для атак на Парфянское царство). Сухой ближневосточный климат в сочетании с неблагоприятной розой ветров (частые ветры с аравийских пустынь несут жару и пыль) препятствуют и земледелию (а высаживаемые растения, даже посадки леса, требуют постоянного искусственного полива), и использованию солнечной энергии (солнечных дней в Израиле много, но постоянная пыль делает срок службы солнечных батарей очень низким). Израиль, в отличие от многих своих соседей, не богат полезными ископаемыми: до начала XXI века считалось, что он не имеет запасов газа, а все нефтяные резервы страны составляли примерно один день мировой добычи; залежи медных и железных руд были истощены еще в древности и нерентабельны на сегодня; объем добычи фосфатов и морской соли мал.

История появления современного государства Израиль имеет мало аналогов. Это одно из сегодня уже немногих национальных государств, созданных в результате решения мирового сообщества предоставить конкретной нации, не имевшей своего государства, суверенность на территории, которая отдаленно соответствует территории древнего государства этой нации. Там, на территории Палестины, евреи жили в историческом смысле «всегда», то есть еще со времен бронзового века. В конце I века нашей эры насильственное переселение евреев римским императором Титом в Европу и Малую Азию привело к их рассеянию по цивилизованному миру, но палестинская община сохранялась и росла все две тысячи лет после этого. Разрозненные, но объединенные национальной памятью, религиозной общностью и в не меньшей степени изоляцией и репрессиями со стороны коренных народов, среди которых они существовали, еврейские сообщества по всему миру смотрели на Палестину как на историческую родину и центр своей распределенной цивилизации.

Идея воссоздания государства евреев в Палестине в буквальном смысле возникла примерно 130 лет назад в умах небольшой группы так называемых сионистских активистов (среди которых наиболее известным являлся Теодор Герцль). Последовательная (можно сказать даже фанатичная) политическая работа этих борцов за воссоздание древнего государства евреев и стечение счастливых обстоятельств (таких как переход к Великобритании контроля над Палестиной в момент, когда империя менее всего понимала, что делать с заморскими территориями) привели к тому, что идея предоставить евреям право «иметь свой дом» стала общепринятой в политическом дискурсе второй четверти XX века и была закреплена в Британских юридических документах высшего уровня.

Эмиграция евреев в Палестину, однако, началась существенно раньше. Уже в конце XIX века из Российской империи от дискриминационных законов и массовых погромов в Палестину переехало более 200 000 человек. В начале XX века эмиграция продолжилась – Первая мировая война и революция только усилили ее (всего Россию покинуло более 2,25 млн евреев, но большая часть отправилась в США[630]). Ко времени начала Второй мировой войны в Палестине под британским мандатом жили около 500 000 человек, считавших свое происхождение «арабским» (в основном мусульмане) и около 300 000 тех, кто считал себя евреями [631].

Холокост превратил теоретические дискуссии о возможности создания еврейского государства в задачу, отрицание которой выглядело бы едва ли не как сочувствие нацистам. Параллельно сотни тысяч евреев, переживших Холокост, устремились в Палестину: в Европе 1945 года их близкие были уничтожены, имущество присвоено местными жителями, а погромы (особенно в Восточной Европе) продолжались и после разгрома нацистов. В 1948 году создание двух государств на территории Палестины (еврейского и арабского) было провозглашено ООН; но мирное решение просуществовало 24 часа – до вторжения на территорию новорожденного Израиля объединенных армий арабских государств. Еврейским отрядам самообороны удалось отстоять значительную часть земли, выделенной Израилю – началось строительство государства на неплодородной, лишенной полезных ископаемых территории, параллельно – противостояние со всеми соседями, фактически блокирующее возможность Израиля поучаствовать в региональном разделении труда. Страна выглядела обреченной, но уникальные, сложившиеся на тот момент экономические практики еврейской общины, готовность диаспор по всему миру к сотрудничеству и, как ни странно, противостояние СССР и США помогли стране выжить и развиваться.

Еще сто с лишним лет назад, когда началось переселение евреев в Палестину, поселенцы покупали земли у местных властей и жителей и основывали сельскохозяйственные поселения, где обрабатывали скудную и засушливую землю. Формат таких поселений отдаленно напоминал нечто среднее между коммуной и колхозом – большая часть активов находилась в коллективной собственности и работы распределялись наиболее эффективным образом, доходы же централизовались и использовались членами «кибуца» по необходимости. После распада Османской империи и превращения Палестины в мандатную территорию Великобритании переселенцам удалось наладить успешное сельское хозяйство и даже в некотором смысле заложить основы промышленности будущего государства. Во многом этому способствовала возможность сбыта продукции британцам (в первую очередь, базирующимся в Палестине войскам), а также помощь богатых еврейских диаспор из-за пределов Палестины. Многие эмигрировавшие в Палестину евреи были весьма состоятельными людьми, а также образованными и квалифицированными работниками – благодаря этому качество человеческого капитала в Израиле изначально было очень высоким. Более того, переселенцы активно инвестировали имевшиеся у них средства в развитие экономики (инвестировать вне Израиля для них было опасно). Эта же причина (опасность реквизиции) заставляла богатых еврейских переселенцев ввозить в страну свой ликвидный капитал. Банковская система Израиля возникла за 45 лет до образования государства, с появлением Англо-Палестинского банка (позднее его переименовали в «Леуми» – «Всенародный»).

Огромную роль в формировании государства Израиль сыграл факт разнообразия исторических корней, ментальностей и жизненного опыта приезжающих в страну иммигрантов. Социалисты из Российской империи смешивались с убежденными правыми либералами из США; ультрарелигиозные хасиды или литваки – с секулярными выходцами из СССР; еврейские националисты – с «гражданами мира». В Израиле шутят, что два еврея – это всегда три мнения. Такое разнообразие изначально привело к пестроте политического ландшафта, к высокой конкуренции за власть и право определять пути развития страны. Ожесточенная борьба направлений, партий и групп, высокая гражданская активность (население Израиля всегда представляло из себя иммигрантов и их потомков, людей активных по определению) привели к закономерному итогу – в стране на базе лучших практик того времени быстро развился институт права и создалась практика эффективного правоприменения, в частности, был построен и успешно функционирует институт защиты собственности. Высокая конкуренция в политике обеспечила контроль «всех за всеми» и низкий уровень коррупции – достаточно сказать, что сегодняшнего премьера Биньямина Нетаньяху (который подвергается жесткой критике и является фигурантом уголовных расследований) обвиняют в получении партии шампанского в подарок от иностранной фирмы за совершенно невнятные услуги. Несмотря на сильный перекос в сторону централизации экономики в начале и еще сохраняющийся перекос в эту сторону и по сей день, Израиль представляет собой очень пеструю картину, в которой есть место самым разным экономическим укладам и принципам.

После основания государства Израиль в 1948 году страна столкнулась с необходимостью выделять огромные средства на войну. До 1967 года около 37 % бюджета страны уходило на оборону и безопасность [632]. Дефицит бюджета, инфляция, безработица вместе с необходимостью абсорбции сотен тысяч пребывающих в страну репатриантов заставляли страну балансировать на грани кризиса. Все усилия еврейской международной дипломатии сосредоточились на получении помощи от диаспоры, иностранных государств и международных займов. Работа начиналась не с нуля – система благотворительной помощи палестинским евреям и вообще внутри еврейской диаспоры к тому времени уже активно работала сотни лет, существовали десятки крупных организаций, занятых аккумулированием средств и их перенаправлением в Палестину; корни еврейского благотворительного движения уходили в глубь ветхозаветной традиции. Внутри Израиля была выстроена почти идеальная система приема пожертвований и обратной связи с дарителями, спонсорами и кредиторами: они получали требуемую прозрачность, их целевые пожелания всегда соблюдались, к их сознанию исполненного долга добавлялось удовольствие от публичного признания – каждый дар отмечался памятными знаками, табличками, крупные доноры получали «в награду» названия улиц, зданий, скверов.

Стремление империй-победителей использовать Израиль как свой форпост на Ближнем Востоке (Сталин даже поначалу стремился послать в Израиль «советских евреев») оказалось полезным для страны в экономическом смысле: выбор в пользу США привел к массированной финансовой и важной военно-технической помощи со стороны Америки (правда, когда Израиль не пошел по «социалистическому пути», СССР стал открыто поддерживать арабские страны, стремившиеся уничтожить Израиль, а внутри Союза развернулась масштабная антисемитская компания). В 1952 году был подписан договор о выплате репараций со стороны ФРГ за преследования и геноцид евреев Третьим рейхом, формальным правопреемником которого она являлась, и значительная часть полученных средств (3,5 млрд марок за 12-тилетний период с 1952 года) [633] была инвестирована в экономику страны. Во многом именно за счет немецких репараций в Европе в те годы закупалось промышленное оборудование, средства транспорта, сырье и иные необходимые для развития страны товары.

ВВП молодой страны рос в среднем на 11 % в год благодаря интенсивной работе по аккомодации новых иммигрантов, но еще важнее для страны была внешняя помощь: в период до 1965 года Израиль получил в общей сложности пожертвований в размере 125 % совокупного ВВП[634].

Внутренний промышленный спрос Израиля в тот период удовлетворялся импортом, промышленность была развита довольно слабо, и доминирующими сферами экономики было сельское хозяйство, строительство и сфера услуг. В находящейся на грани или временами в состоянии войны стране военные играли значительную роль, и военные методы решения проблем распространялись на экономику, вполне подготовленную к принятию таких методов «коммунистической» структурой хозяйствования первых поселенцев. В стране доминировал государственный сектор, многие цены регулировались, практиковалось введение карточек на продовольствие и иные предметы необходимости. Во многом именно эти факторы сформировали дальнейшее развитие экономики страны, в которой до сих пор государственный сектор играет крайне важную (и во многом негативную) роль. К середине 1960-х годов Израиль подошел квазисоциалистическим государством со слабой экономикой, зависящей от международной помощи, но по иронии судьбы позиционировавшим себя как «член Западного свободного мира».

В 1967 году состоялась «Шестидневная война», обеспечившая Израилю как присоединение захваченных до того Иорданией, Сирией и Египтом территорий Израиля (и существенно больших территорий несостоявшегося арабского палестинского государства), так и относительное спокойствие на границах на некоторое время (противники зализывали раны и были скорее склонны установить с Израилем мир, чем снова нападать); в условиях передышки власти сосредоточились на развитии оборонного комплекса и освоении присоединенных территорий. Был взят курс на создание собственной военной промышленности, в том числе и связанных с нею наукоемких технологий. Однако и этот «курс» проводился в рамках корпоративистской общей стратегии, большинство предприятий в стране было в государственной собственности, военное руководство гражданскими предприятиями было стандартом, а трудовые отношения определялись мощными профсоюзами. Хотя скорость роста ВВП была значительной (эффект всё еще низкой базы сказывался, скорость роста достигала на пике 20 % в год)[635], экономике были свойственны высокая инфляция и рост долговой нагрузки.

В 1973 году случилась война «Судного дня», а затем начался мировой энергетический кризис. В условиях постоянно растущей инфляции, безработицы и жесткого государственного контроля экономика Израиля пережила весьма сложный период, в ходе которого пришлось дважды менять национальную валюту из-за ее чудовищной девальвации. Последу