Что на самом деле нужно нашим детям

Некоторое время назад состоялась у меня одна интересная беседа. Дело в том, что в июне 2011‑го к нам в Петербург приезжал Штефан Хаузнер с семьей. Штефан – известный в мире расстановщик и гомеопат. У них с женой шестеро детей, и самому младшему – шесть лет. При этом Штефану и его жене – около пятидесяти.

Организатор мероприятия рассказал мне о его подходе к воспитанию детей. О том, что Штефан, приехав с ребенком, не подстраивал свою программу под его желания. Сын просто был все время с родителями. А они путешествовали по святым местам нашей области, были в Музее блокады, читали лекции. В общем, обычному шестилетнему ребенку это показалось бы слишком непонятно и скучно. Но их сын был доволен и счастлив.

То, что рассказал мне Штефан, еще больше удивило меня и заставило задуматься. Оказывается, тотальное большинство родителей заняты постоянным придумыванием занятий для своих детей. Мы все время хотим их как‑то развлечь – поэтому дети перестают занимать себя сами, и им требуется все больше родительского участия. «Мама, мне скучно! Папа, что мне сделать?» – они требуют постоянного интерактива, а у родителей остается все меньше сил и возможностей, чтобы удовлетворить детские желания.

С малолетства дети ходят в развивающие группы, потом – в кружки, развлекательные центры, парки развлечений. Целая индустрия построена на том, что в выходные уставшие родители ведут детей «отдыхать». Зоопарки, аквапарки, дельфинарии, океанариумы, театры, кино, музеи, картинги… Что в итоге получает ребенок? Фейерверк эмоций, впечатлений, новых желаний. Но самое важное – он никогда при этом не бывает доволен. Выходит из Диснейленда после целого дня катания на горках и поедания мороженого и на вопрос «ну как?» говорит, что чего‑то не хватило, вспоминает, что не понравилось. Можно ли вообще иметь большие семьи в таком общественном формате, как сейчас? Ведь даже один ребенок часто полностью выматывает родителей капризами, желаниями и поведением. А если таких двое, трое, шестеро?

Возможно, не совсем уместная метафора. Но я почему‑то слабо представляю себе маму‑обезьяну, которая приводит детей покататься на жирафе, а потом тащит их учиться в школе тому, где живут белые медведи. Скорее она займется своими обычными делами, в которые гармонично впишутся дети. И будут учиться у мамы, как жить в реальном мире, а не на шее у жирафа.

Почему же у нас происходит по‑другому? Чего именно не хватает нашим детям? Почему мы так рьяно заняты их бесконечным развлеканием?

Есть контакт?

Ребенку нужен контакт с мамой и папой. И контакт, по возможности, должен быть постоянным. Это не о том, что вам нужно весь день сидеть и смотреть на своего кроху. Контакт заключается в возможности ребенка в любой момент обратиться к родителям. С просьбой, с желанием поделиться чем‑то, с болью.

Когда малыш рождается, его первым делом кладут на живот маме. Ему нужно продолжение контакта. И первое время он просит ее быть максимально близко. Спать вместе, носить в слинге, кормить грудью. Со временем такой плотный контакт трансформируется. Из телесного – в более эмоциональный. Двухлетнему малышу важно показать маме свои навыки, получить пожалелку после падения, воспользоваться помощью в сложной ситуации. Трехлетнему уже нужны ответы на вопросы, подсказки в установлении контактов с внешним миром, обучение азам самообслуживания.

А еще детям зачастую просто нужно чувствовать, что у них есть возможность в любой момент обратиться к маме. Каждую секунду. Тогда, когда потребуется. Если ребенок проникся этой уверенностью, он не станет дергать родителей каждые пять минут. Потому что ему не нужно самому себе подтверждать основополагающий факт своей жизни: мама слышит, мама рядом, мама со мной.

Это как жизнь в большом городе. Большинству жителей мегаполисов, согласно опросам, не нужно ходить каждый день по достопримечательностям. Но они ценят возможность в любой день своей жизни спонтанно попасть в Эрмитаж или на Красную площадь.

Контакта.Нет

В современном мире большинство родителей не могут обеспечить своим детям такого контакта. Мы пропадаем «на работах». С утра до ночи. И логично, что в выходные хотим компенсировать свое отсутствие в жизни ребенка. Вот только делаем мы это тоже коммерческим способом – «покупая» его лояльность очередными развлечениями. Желаемого душевного контакта с родителями в этой красочно оформленной сделке купли‑продажи нет.

Находиться в контакте с ребенком не так просто. Позволить ему выдергивать нас из важных дел, чтобы оценить рисунок. Или услышать его внезапное предложение о прогулке во время проливного дождя. Или просто заметить, что ему сейчас не по себе, даже если он об этом не говорит. А если у него нет контакта с самыми важными и родными людьми в этом мире, он постоянно станет находиться в ощущении глубинной тревоги. Ему будет везде и всегда казаться, что «чего‑то не хватает». Каждый из нас может посмотреть внутрь себя и понять, что всю жизнь что‑то ищет. Нам всегда не хватает «чего‑то очень важного». Оказывается, с самого детства.

Может быть, поэтому мы постоянно пытаемся привлечь к себе общественное внимание – умными мыслями, эпатажным поведением, своими достижениями? Поэтому не верим в искренность других людей и не умеем строить отношения? Может быть, именно отсутствие контакта с родителями – причина нашей низкой самооценки, комплексов и негативных программ?

Ведь когда‑то все было иначе. Мама не работала, была дома и занималась хозяйством. Дети росли рядом с ней, помогая ей во всем и перенимая от нее миролюбие и привычку к труду. Подросших детей брал с собой в поле или в лес отец. Мальчики теперь учились у него. А девочки постигали тонкости домоводства вместе с матерью. Да, люди тогда жили иначе. Они не ездили по миру в поисках впечатлений, не колесили с места на место, не меняли друзей, машины, дачи. Но, может, у них просто не было потребности в постоянном мелькании картинок снаружи – настолько богат и целен был их внутренний мир?