Москва, Бутово, 6 ноября, суббота, 00.02

 

— Ифиот!!

— Фюрер, умоляю, не стреляй!!

Копыто, продемонстрировав невиданную реакцию, успел добежать до вскинувшего помповое ружье Кувалды и повиснуть на стволе, направив заряд в пол. Грохот на мгновение оглушил обоих дикарей.

— Убью, прифурок!

— Не надо!

— Кретин!!

Прильнувшие к дверям кабинета Иголка и Контейнер переглянулись: если Кувалда прикончит уйбуя, то и им несдобровать. Судя по воплям, одноглазый вождь пребывал в крайней стадии бешенства...

— Я же говорил, что надо эмигрировать, — просипел Иголка. — Сейчас бы парились в Гонолулу.

— На какие шиши?

— Да пошел ты, шиш недоделанный.

— По бандане захотел?

— Ну, ударь, если хочешь! Все равно всем нам трындец. Одним синяком больше, одним меньше...

Контейнер, остро прочувствовавший трагическую правоту скандалиста, бить Иголку не стал. Вздохнул горестно и вновь приник к замочной скважине.

— Безмозглая тварь!!

— Я не хотел! Меня подставили!!

— Кто тебя пофставил, животное? Кому ты нужен?!!

Уйбую приходилось несладко. Отбросив ружье, озверевший фюрер достал ятаган, загнал несчастного Копыто в угол и теперь не спеша приближался, с наслаждением выбирая, по какой части тела нанести первый удар.

— Башку тебе, что ли, снести, козлу? Нет. Слишком быстро. Начну с ушей.

Уйбуй же не терял надежды уговорить Кувалду повременить с расправой. В конце концов, мертвый деньги точно не вернет, а живой может постараться. Рано или поздно одноглазый это тоже сообразит... Скорее бы!

— Фюрер, я найду деньги!

— Гфе ты их найфешь, прифурок?!

Иголка и Контейнер, не сговариваясь, начали отползать от двери. Им уже виделся Кувалда, выскакивающий из кабинета с окровавленным ятаганом в одной руке и уйбуйской головой — в другой. Оказаться в этот момент рядом с фюрером бойцам не хотелось.

— Не надо!!!

Ятаган взлетел вверх и резко опустился, просвистев в миллиметре от головы Копыто.

— Я все исправлю... — пролепетал уйбуй, размазывая по лицу слезы и сопли. — Фюрер, клянусь зубами Спящего: найду деньги, верну с процентами...

Кувалда, тяжело дыша, отошел к столу, опрокинул стакан виски и злобно уставился на идиота-подчиненного. Убить? Повесить именным фюрерским указом? А кто будет с тыла подпирать, случись что? Верность среди Красных Шапок встречалась исключительно редко, каждый боец мечтал подсидеть уйбуя, каждый уйбуй — фюрера. Междоусобицы были таким же фирменным почерком семьи, как жадность у шасов или занудство у эрлийцев. И вот — Копыто. Недалекий, простоватый. Зато спину ему фюрер подставлял без опаски, знал, что нож Уйбуй не воткнет.

— Как ты все исправишь, фубина?

— Еще не знаю... Но я придумаю, фюрер, честное слово, придумаю!

К сожалению, среди дикарей уже поползли слухи, что, поскольку Копыто безумно везет в карты, фюрер лично отсыпал уйбую огромную казну, наказав сделать семью богатой и счастливой. Весть о крупном проигрыше могла вызвать бунт. Конечно, помощники пустят слух, что все это ложь, и никто Копыто денег не давал, но уйбуи из Фюрерского совета в общих чертах представляли себе состояние семейных финансов и обязательно поинтересуются, куда подевался предназначенный для покрытия долга миллион. И все опять же закончится бунтом.

— Ферьмократия хренова, — ругнулся одноглазый, в очередной раз помянув недобрым словом либеральные идеи Ее величества. — Ставит на нас эксперименты, стерва.

— Белобрысая тварь! — поддакнул Копыто.

— Паскуфа!

Кувалда вернул ятаган в ножны. Его душила обида на судьбу: надо же, как все хорошо шло, пока этой идиотке королеве не пришло в голову устроить дикарям выборы.

— Фюрер, а со мной что делать будем?

Одноглазый покосился на скорчившегося уйбуя, сплюнул — не в Копыто, мимо, и буркнул:

— Времени тебе фо понефельника. Ищи миллион, гфе хочешь, но в казну верни.

— Я постараюсь...

— Пшел вон!!

— Могло быть и хуже, — философски заметил Иголка, пинком открывая двери «Средства от перхоти». — Мог и убить.

— Успеет еще, — буркнул Контейнер.

— И то верно.

— Только эмигрировать больше не предлагай. Я, типа, хочу помереть на родине.

— Может, ты еще и веревку на свои деньги купишь?

— Не, — подумав, мотнул головой Контейнер. — На веревки в семейном бюджете отдельная статья есть. По линии внутренних дел.

Несмотря на то что предстояло много думать, виски дикари взяли экономно, одну бутылку, разместились за столиком и выпили по первой. Без тоста. Опустив стаканы, переглянулись, надеясь, что вот теперь-то прозвучит что-нибудь умное, подождали, но без результата. Копыто печально пощупал наливающийся под глазом синяк.

— Уйбуй, — буркнул Иголка. — Что делать будем, уйбуй?

— Надо, типа, деньги искать, — проворчал Контейнер. — Это, типа, понятно.

— Миллион на дороге не валяется.

— На дороге и полмиллиона не валяются. Но как-то же их находят!

— А кто нашел полмиллиона? — заинтересовался Иголка. — Давай отнимем!

— Я таких не знаю, — растерялся Контейнер. — Но если наведешь, отниму. Делов-то!

Уйбуй выругался и стал разливать по новой: первая порция интересных мыслей не родила.

— А у тебя артефакт еще не разрядился? — осведомился Иголка, вытирая рукавом губы.

— Нет.

— Тогда надо снова играть.

— Хватит, мля, доигрались, — прорычал Копыто. — Чего-нибудь другое придумай.

— Банк человский ограбить!

— Чтобы нас Великие Дома повесили?

— Подумаешь, событие: один банк. И не узнает никто.

Но в голосе Иголки уверенности не чувствовалось. В Тайном Городе за порядком следили тщательно, уровень допустимых безобразий строго квотировался, и крупными мероприятиями, вроде ограбления банка, занимался лично фюрер в интересах всей семьи.

— Не узнает никто, — повторил скандалист. — Мы тихо.

— Мы, типа, тихо не умеем, — вздохнул Контейнер. — Прав уйбуй: повесят нас Великие Дома. Лучше уж еще раз в карты рискнуть.

— А что ставить будем?

— Магазин какой-нибудь ограбим.

— А если опять проиграем?

Здоровяк замолчал: на этот вопрос у него ответа не было.

— Нам еще Захару тачку возвращать надо, — добил оппонента Иголка. — Забыл?

— Мля! Тачка! — Копыто, успевший-во время ссоры подчиненных выпить еще стаканчик виски, цапнул за пояс проходящего мимо дикаря: — Булыжник, привет!!

— Пошел на хрен, — сварливо ответил Дурич. — Не буду с тобой играть.

— Деньги нужны?

— Давай.

— Заработай.

Булыжник несколько секунд с подозрением изучал свежепобитую копытовскую физиономию, затем отцепил от пояса чужие руки, но не ушел, а опустился на лавку и залпом выпил преподнесенный стаканчик виски.

— Чо надо?

— Хочешь денег немерено?

— Ограбить кого решил и стволов не хватает?

— Не. Мне дело предложили, а я занят сейчас. Могу тебе по дружбе передать.

Хитрый Копыто помнил, что Булыжнику велено собрать к воскресенью приличную сумму, и понял, что Дурич не откажется от лишнего приработка.

— Какое дело?

— Легкое и прибыльное, мля. За полчаса управишься.

— Гонишь? — посуровел Булыжник. — Я, Копыто, не посмотрю, что ты приятель великого фюрера...

— Не гоню. А дело такое: мне тута один знакомый шас звонил, у него челы тачку угнали.

— У шаса?

— У шаса, — подтвердил Копыто. — Он ее по жадности в человеком салоне купил, на цену повелся, приехал домой, поставил у подъезда, а когда вышел — тю-тю.

— Вранье!

— Ну, тогда проваливай. Я кого-нибудь другого найду.

Копыто демонстративно отвернулся. Булыжник же, помявшись немного, подергал строптивого наводчика за рукав:

— Эта... чего дальше, тренер?

— Тачку мы с пацанами выследили, но наезжать на челов не стали: там крутые урки сидят. В общем, надо машину тихо угнать обратно. И за все это шас пять тысяч предлагает.

— За свою тачку?

— Так ему, в натуре, западло на весь Тайный Город позором светить. Он и говорит: «Копыто, говорит, мля, угони мою тачку взад, и я тебе, в натуре, благодарен буду по гроб жизни».

— Во, мля!

— Пять тысяч, — напомнил Копыто.

В принципе, мог бы предложить и десять: денег у уйбуя все равно не было, но он решил, что слишком большая сумма вызовет у Дурича дополнительные подозрения. Булыжник заерзал на лавке:

— Без кидалова?

— Какое кидалово, братан? Все, в натуре, по-честному.

— Пять штук за возврат тачки?

— Я же говорю: позора боится.

— Тупые они, — поразмыслив, решил Дурич. — Какой тут позор? Ну, лажанулся, с кем не бывает?

Булыжник знал, о чем говорил.

— Ладно, мне с тобой тереть некогда. Подписываешься?

— А у тебя, значит, дела? — вновь засомневался Дурич.

Он чувствовал, что где-то должен быть подвох, но пока не понимал — где.

— Мне карта прет, — не стал скрывать Копыто. — Я в покер больше выиграю.

Булыжник с завистью посмотрел на счастливого уйбуя:

— Ладно, подписываюсь.

 

* * *

 

Казино «Кристалл».

Москва, улица Марксистская,

Ноября, суббота, 00.45

 

— Открываемся?

— Не возражаю.

— Четыре дамы и король. — Импозантный мужчина перевернул свои карты и с улыбкой посмотрел на соперника: черноволосого франта в элегантном светло-сером костюме. Выигрывать у красавчика стало приятной традицией этого вечера.

— Боюсь, что вы меня снова прижали, — вздохнул тот. — Я могу ответить лишь этим...

Три туза, семь и восемь пик. Явно недостаточно, чтобы перебить каре.

— Не имею ничего против, — рассмеялся импозантный. — Продолжим?

Парочка симпатичных девушек, в начале вечера охотно строивших глазки франту, теперь переместилась поближе к победителю.

— Думаю, мне следует ненадолго прерваться — я слишком много проиграл.

— Попробуйте сменить стол.

— Обязательно! Я знаю об этой примете...

А еще Сантьяга знал, как правильно жульничать во время игры, умел виртуозно обманывать соперников и службы безопасности казино, причем без использования магии — только ловкость рук, острый глаз и чудовищная память. Сегодня вечером нав применил все свои знания в этой области.

И ни разу не выиграл.

Объяснить провал можно было только одним способом.

Сантьяга рассеянно взял у официанта бокал с шампанским, сделал маленький глоток и улыбнулся.

«Вас разбудили, маркиз Барабао? Очень рад. Очень...»

 

* * *

 

Игорный дом «Два Короля».