Два друга ссорятся, но потом мирятся. Диджей Дрозд получает в подарок отличный кусок апельсинового дерева

На выходе из квартиры испуганный, с белым, как бумага, лицом Мудрый Шуб столкнулся со своим старинным друганом диджеем Дроздом. Шуб ненароком ушиб пожилого товарища: он так спешил покинуть свою квартиру, что, не удосужившись посмотреть в дверной глазок, со всего разбега распахнул входную дверь, а за дверью стоял Дрозд, собираясь дернуть за шнурок колокольчика.

— Вот так друг — почесывая лысинку, сказал усевшийся на пол сухощавый высокий старик Дрозд. Открывшаяся внезапно дверь больно ударила его по лбу.

Увидев своего пострадавшего ни за что товарища, Шуб о чем-то глубокомысленно задумался, сразу пришел в себя и, зловеще улыбаясь в потемках прихожей, пробормотал: «Да ты заходи, Дрозд, заходи, у меня тут, правда, беспорядок небольшой образовался».

— О, а я к тебе как раз хотел на чай зайти, а у тебя так вкусно вареньем пахнет апельсиновым, в самый раз, видать, я к тебе завалился. А, собственно, ты, куда так спешил-то, а, Шубища, что меня чуть не покалечил?

— Надо было, вот и спешил, ты, конечно, извини, но пахнет тут не вареньем.

Друзья уже вошли в комнату и на некоторое время замолчали. Дрозд молчал, потому что не ожидал увидеть такой грандиозный раскардач в Шубинской квартире, а Мудрый Шуб молчал, потому что тщательно осматривал комнатное пространство и искал злополучное говорящее полено. Ему все еще казалось, что вещи отныне в его квартире стали вести себя очень-очень подозрительно, и когда он скользнул взглядом по коробке с гвоздями, показалось ему, что гвозди вовсе не гвозди, а какие-то червяки извиваются в ящике и вроде бы даже шипят. Шуба передернуло, он, вылупившись, смотрел на кучу оживших гвоздей, как вдруг кто-то дотронулся до его плеча. «А-а-а», — закричал от неожиданности ученый, он совсем забыл про Дрозда.

— Шубыч, ты что, решил квартиру свою уничтожить? Что ты там такое рассматриваешь? А! Гвозди! Тебе гвозди теперь точно нужны — тут много теперь что гвоздями придется чинить или клеем, — басил разговорчивый пожилой диджей.

Мудрый Шуб вновь посмотрел на ящик с инструментом и увидел, что гвозди уже не шипели и не извивались как червяки. Совсем запутавшись в своих видениях, он сказал:

— Нет, папаша Дрозд, это пахнет не вареньем, а казеиновым клеем, в который я по ошибке добавил концентрат одного апельсинового дерева.

Шуб специально не стал говорить «летающего дерева» — пусть это останется секретом, подумал он. Тем временем в голове его зрел чуточку коварный план.

— Ну, надо же, а я-то подумал, это у тебя в варенье весь потолок. И пахнет так вкусно, ну прямо как апельсиновое варенье, а это клей, значит. Я за всю свою жизнь такого варенья, да к тому же на потолке никогда не видел.

Старик диджей Дрозд и, правда в молодости многое успел повидать, он был настоящим популярным диск жокеем, играл на крупных площадках и в дорогих ночных клубах, и даже на частных вечеринках у богачей. Конечно, это было давно и не так выгодно, чтобы хватило на беззаботную старость. Век диджея короток: сегодня ты моден и молод, и тысячи танцовщиков кричат тебе на танцполе «давай-давай», а завтра техно вдруг выйдет из моды, и все клубы заполонит однообразный хаус, и все, карьера твоя закончилась, шоу-бизнес тебя съел без остатка. Так было и с Дроздом, мода на его сеты прошла. Лишенный средств к существованию, Дрозд голодал, жил, где придется, одевался в секонд-хенде.

Беда не может длиться вечно — Дрозду несказанно повезло, и он устроился на работу на местную чайную фабрику. Долгие 40 лет он ежедневно работал в упаковочном цеху, его функция была в том, чтобы прикалывать к чайному пакетику ниточку с маленькой цветной бумажкой на конце. Так он и состарился в безвестности и нищете.

Жил Дрозд в крошечной комнатке под лестницей, в муниципальном доме № 29 на улице Дворовой в Автозаводском районе. Пенсии едва хватало, чтобы оплатить коммунальные платежи. По выходным он выносил на улицу свои старые вертушки да пару колонок и шел по дворам. Он играл немодное теперь техно, и пожилые женщины, видя этого старого, согнутого под тяжестью пластинок человека, из жалости выносили старику-диджею кусочки ненужной еды и мелкие монеты. И вот недавно диджейские пульты Дрозда сгорели. Купить новые было не на что, папаша Дрозд все чаще стал прикладываться к бутылке, подросли долги за квартиру. В общем, опять началась черная полоса. Да он и в гости-то к Шубу зашел, чтобы попить у друга бесплатного чая, может, даже с дармовым сухариком.

— Слыхал я, слыхал про то, что сгорели у тебя вертушки, беда, братец, беда, но я могу тебе кое-чем помочь, дружище, — прошептал Мудрый Шуб. — Вот оно, смотри — отличное полено апельсинового дерева!

— И пошто оно мне, Шуб? У меня и камина-то нет, а вместо камина граффити нарисовано на куске старого картона, что весит для красоты на грязной стене.

— Да я тебе сейчас все объясню, это дерево ценное, из него что хочешь, вырежи и на рынок неси скорее, и там за фигурку из такой ароматной древесины сразу тебе дадут две, а-то и три тыщи долларов! Вот, а на вырученные от продажи деньги отремонтируешь свои вертушки, купишь пульт микшерный и опять будешь ходить по дворам, техно свое играть.

— Я вырежу из этого полена фигурку сидящей кошки — вдохновенно сказал Дрозд, — кошки они всем нравятся, тем более, из такого ароматного апельсинового дерева!

— А я тебе про что талдычу, главное, нож хорошенько наточи и пей поменьше.

После этих слов из кучи, в которой лежал кусок дерева, раздался задорный голосок: «Ай да молодец, косматая голова, нашел дурр-р-рака, кому полешко отдать!»

Старик Дрозд завертел головой и даже приподнял с глаз свои темные очки:

— Чей это голос?

Шуб, не отвечая, проворно подцепил полено из кучи и тут же сунул в руки удивленному Дрозду.

— Вот бери и иди быстрей выпиливай, а мне еще работать нужно, вон какой беспорядок.

В момент, когда Шуб передавал полено Дрозду, оно неведомым образом выпрыгнуло из рук и со всего маху ударило по лбу пожилого диджея. У того аж стекляшка из одного очка выпала.

— Ты что это дерешься? С дуба рухнул?

— Это не я, друг, — пытался было оправдаться Шуб, а полено опять скакнуло, подпрыгнуло вверх и опять треснуло папашу Дрозда по чайнику.

— Ну, брат, вот тебе — Дрозд с размаху залепил пощечину Шубу.

Который в долгу не остался и отвесил сдачу. Старики сплелись в комок и, мутузя друг друга, повалились в кучу мусора.

А хихикающее полено выплясывало на трехногом покосившемся столе кренделя и, хохоча, подначивало и передразнивало дерущихся: «Давай-давай, в ухо ему наподдай, Дрозд-Дрозд, за волосы его, за волосы, под дых бей, ха-ха-ха, хи-хи-хи». Дерущиеся старики в пылу борьбы не слышали звонкий голосок апельсинового полена.

Измотавшись порядочно и обессилив от драки, старики уселись друг напротив друга. Тяжело дыша, они сначала с ненавистью смотрели друг на друга, однако минуты через три ненависть улетучилась, они вспомнили, что они друзья, причем самые лучшие, и бросились обнимать друг друга. «Прости меня, Шуб» — «И ты меня, Дрозд, прости, сам не знаю, что на меня нашло». Помирились старики. Встали с пола и отряхнулись.

Дрозд поблагодарил друга за хорошую идею и, сунув теперь безмолвное полено под мышку, поковылял к себе в коморку на Дворовой 29. Ему не терпелось приступить к работе.