Посвящаю Владимиру Александровичу РОГАЧЕВУ, научруку

Светлана Кожевникова

[email protected]

+79222505869

ПОДМЕНА

 

Авантюрная комедия

Посвящаю Владимиру Александровичу РОГАЧЕВУ, научруку

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

РЕКТОР, Герцогий Петрович - мужчина ниже среднего роста, 58 лет, спортивного телосложения, резок, напорист.

МАДАМ, Лилия Сергеевна - жена ректора, женщина с величавой миной, с шиньоном, рыжий цвет волос, амбициозна, хитра.

НОВОЖЕНА - Тамара Николаевна Хамилова, яркая брюнетка, 37 лет, фаворитка ректора, недалекая, кокетливая.

КУЗНЕЦОВ - профессор, физик.

ОФИЦЕРОВ - преподаватель.

ВЛАДИМИРОВ - преподаватель журналистики и литературоведения, 37 лет, принципиален, ироничен.

АЛЕКСАНДРОВА - преподавательница литературы, 33 года, самокритична, умна, иронична.

ВИКТОРОВ - психолог, 30 лет, эмоционален, развит.

ФИЛОСОФ - преподавательница, 40 лет, приятная женщина с умными глазами.

СОЦИОЛОГ - преподаватель, мужчина 45 лет, холеная внешность, монотонный голос.

РЕДАКТОР университетской газеты и ДИКТОР, Инна - 25 лет, скромно одета, приветлива, эмоциональна.

ШВЕДОВ - помощник ректора по работе со студентами, 27 лет, неуверенный в себе.

ЧЕРНЕНКО и ТИМОВ – приближенные ректора; угодливы.

СЕКРЕТАРЬ Ученого совета – женщина 34 лет.

МЭР города – мужчина 50 лет.

КОМЕДИКЛАБЦЫ - молодой ведущий, танцгруппа (3 юноши).

ОХРАННИКИ (двое), 19-26 лет.

ПРЕПОДАВАТЕЛИ И СОТРУДНИКИ – разновозрастные, количество – от 6 до 10.

СТУДЕНТЫ – произвольное количество, от 5.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Занавес закрыт. Щелчок: включается передатчик.

ДИКТОР. Работает "Ритм", радиостанция университета. Добрый день сотрудникам и студентам! В традиции радиостанции вошло напутствие начинающим авторам-исполнителям. Послушайте песню Стаса Сергеева. Она - про студентов, которые рискнули приехать поступать вэтот северный край, в Якутию, с её комарами, ледоходами, суровой природой. Эта песенка для абитуры, она называется "Поступай!".

Звучит песня под гитару.

Перед сессией мы -

люди серьезные.

Даже ночью зубрим,

в россыпи звездные.

Был бы тут космодром

межгалактический,

по обмену студент

шел бы мистический.

Здесь пытаем судьбу -

каждый по-своему.

Кто не выдержал, тот

сыпет причинами.

В вузе каждый второй

гений непризнанный.

Слава позже придет -

вместе с морщинами.

Все философы здесь,

хоть и профессии

мы другие себе

для жизни выбрали.

Мы по духу, друзья,

люди свободные!

Только б годы у нас

это не выкрали!

 

Если по сторонам

Взгляд бросить пристальный,

может, даже любовь

здесь повстречается.

Подчинись ей одной -

нежной, неистовой.

И удача с тобой

здесь обвенчается.

 

Занавес открывается.

На сцене – коридор университета. Стоят группки студентов, здесь же - несколько преподавателей.

1-Й ПРЕПОДАВАТЕЛЬ. Говорят, ректор хочет объявить досрочные перевыборы.

2-Й ПРЕПОДАВАТЕЛЬ. Почему бы это? Ему осталось целых полгода. Или хочет переехать? Плохо ему на Севере? Я бы перекрестился - в последнее время его диктат просто невыносим.

1-Й ПРЕПОДАВАТЕЛЬ. Размечтался. Зачем это он станет переезжать? Он шутил: «Я сам себя сослал на Колыму, буду делать здесь столицу»… Вроде бы не собирался. А выборы-то будут альтернативные? Интересно, а кто будет соперничать? Кто осмелится? Есть уже кандидатуры?

Входит преподаватель ОФИЦЕРОВ с газетами и, оглядываясь, предлагает свежий номер "Умграда". Газеты быстро расхватывают. Студенты тоже просят для себя экземпляры. КУЗНЕЦОВ взволнованным голосом сообщает преподавателям новость.

КУЗНЕЦОВ. В газете - письмо от сотрудников университета. Суть его такова: ректор подделал проект Устава от учредителей, подменив-подтасовав строчки об альтернативных перевыборах. Теперь в проекте вот что (читает): "Если работа ректора оценена конференцией удовлетворительно, он автоматически остается ректором на следующий срок". Сотрудники просят-требуют помощи: запретить выборы из одного человека.

 

Гул голосов. Студенты показывают друг другу строчки в газете, которые кажутся наиболее эпатажными.

Шесть человек (преподаватели) достают сотовые телефоны, быстро набирают номера, и теперь из гула выделяются возгласы.

 

1-й. Ректор подделал Устав!

2-й. Хочет пожизненной власти?!

3-й. Как же он всех нас достал!

4-й. Это же просто несчастье!

ВСЕ. Это же просто несчастье! 

5-й. Наш властолюб обеспечит себе пожизненное царствование!

6-й. А кто эти самоубийцы, кто подписал статью?

 

Занавес закрывается.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Медленно встает, взглядом понукая к уходу. Все уходят. Двое, Черненко и Тимов, сопровождают ректора, соперничая за его расположение, соревнуясь в угодливости: помогают нести бумаги, открывают перед ним дверь.

 

 

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

 

Расходятся в разные стороны. Пауза. Затем включается прожектор, освещает плакат. Слышны уверенные шаги. Два охранника. Они делают осмотр корпусов. Подойдя к плакату, включают свет и читают вслух по очереди, по две строки.

 

Что, будем жить теперь по-сёмински,

чтя им подделанный Устав?

Мадам его, до денег жадная,

опять вползет на пьедестал?

 

1-й ОХРАННИК. Вот, опять. Уже пятый плакат. Надо сорвать.

2-й ОХРАННИК. А по мне, так пусть висит. Не нравится мне, что ректор затеял. Никому шанса не дает высунуть голову, только себя на это место определил. Навечно. Будто самый умный-достойный. Не годится Устав под себя подгонять. Учредители другой проект давали - с альтернативными выборами.

1-й ОХРАННИК. А ты-то откуда знаешь?

2-й ОХРАННИК. Да все только об этом и говорят. Такого не скроешь. Оставим, а? Если что - на себя возьму: мол, я один здесь проходил, не заметил, вроде всё было в норме.

1-й ОХРАННИК. Ну, бог не выдаст, Герцог не съест. О, вот еще один (читает вслух).

 

Нет, наш ректор не так уж и прост,

как поют нам Черненко и Тимов.

Просто - рвущийся к власти прохвост...

Как же любит он нас, подхалимов!

 

А что с этим делать? Тоже оставим?

2-й ОХРАННИК. Тоже.

Уходят. Затемнение.

 

Занавес открывается.

Слева - дверь с табличкой "Приемная". Здесь очередь. Выходит химик. Разговор в очереди.

СОТРУДНИК. Что-то не приглашают - и никто не выходит. Ректор-то на месте? Зачем он нас всех навызывал?

ХИМИК (осторожно оглянувшись, негромко). Нет его пока. Он будет здесь агитировать за себя. Обрабатывает. Спрашивает всех, кому что надо. Хочет провести "чистое" голосование - чтоб стопроцентно были "за". Второй раз вызывает. Спросил, что нужно для химлаборатории...

СОТРУДНИК. Вам что-нибудь пообещал?

ХИМИК. Только выслушал.

СОТРУДНИК. Мадам его там?

ХИМИК. Нет. По университету носится, цепляется-придирается ко всем и ко всему.

СОТРУДНИК. Счастливый человек! Занята любимым делом.

 

Звенит звонок на большую перемену. Включается университетское радио. Все вслушиваются. Голос диктора-корреспондента.

ДИКТОР. Сегодня мы расскажем вам о человеке с необычным именем: Герцогий Петрович. В детстве он жил и учился в Москве, после школы поступил на математический факультет МГУ. Учился всегда хорошо. Были ли у Вас увлечения, хобби, Герцогий Петрович?

РЕКТОР. Я люблю спорт, особенно бокс, которым много занимался. Имею дипломы и призы. Многие помнят мою руку. Некоторые до сих пор зовут меня рукосуем - за быстроту реакции.

ДИКТОР. Мы все читали в местной прессе о Ваших достижениях и заслугах.

РЕКТОР. Давайте эту фразу вырежем, а я сам расскажу-повторюсь. Пусть послушают, оболтусы: им полезно будет, и мне уважения прибавится.

ДИКТОР (приглушенно, смущенно). Ой, Герцогий Петрович, у нас же прямой эфир сегодня.

РЕКТОР (зло). Надо предупреждать.

ДИКТОР (сконфужено). Я говорила, Вы просто забыли.

РЕКТОР. Я никогда ничего не забываю.

ДИКТОР. Извините... А теперь Герцогий Петрович прочитает вам своё любимое стихотворение.

РЕКТОР. Оно называется «Порыв».

Хватит, всё! Я хочу

управлять своей жизнью.

Созерцательность - прочь!

Дня без дела не мыслю!

Кличу девственность – «Ну!»

Это ж дурость какая -

Заниматься собой,

Жизнь в себя не впуская!

Я меняюсь. Точна

Соразмерность обмена.

Вижу цель - и добьюсь.

Всем клянусь – непременно!

И, уже режиссер

Своей жизненной драмы

Слышу зрителей стон,

Хор суфлеров из ямы.

Не позволю во мне

- никому! - сомневаться.

Проповедую: "Б ы т ь!".

Прежде было - "казаться".

ДИКТОР. Какое многозначное стихотворение. Скажите, Герцогий Петрович, а есть у Вас достойный соперник?

РЕКТОР (весело). А зачем нам два генеральных секретаря?

 

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Коридор университета. Дверь с надписью "Пресс-центр", здесь находится редакция газеты и радиорубка. Идут занятия, поэтому в коридоре никого нет, только студент ОЛЕГ демонстрирует диктору свое умение говорить голосами артистов и политических деятелей: Жванецкого, Карцева, Путина, Брежнева, Горбачева, Ельцина. Пародирует и голос ректора.

ДИКТОР. Олег, ты просто клад. А может, запишешь мне на пленку вот этот текст голосом ректора? Пригодится для розыгрышей.

ОЛЕГ. А мне за это по башке не попадет?

ДИКТОР. А кто ж тебя сдаст? Сам не проговорись. Затаись пока со своим талантом. Как хорошо, что ты новенький, и никто не знает, что ты у нас такое чудо, Галкин ты наш. Но предупреждаю: подумай. Текст убойный. Прочти.

 

Олег пробует одну фразу с разными интонациями.

ОЛЕГ. Бывает идеальным и декан... Бывает идеальным и декан... Бывает идеальным и декан...

ДИКТОР. Класс! Очень похоже! Отпад!.

Жена ректора, плотная пожилая особа по прозвищу Мадам, идет по коридору. Останавливается перед дверью пресс-центра. Пытается подслушать, делая вид, что ищет что-то в папочке. Резко открывается дверь. Мадам отшатывается.

ДИКТОР (удивленно, всё сразу поняв). Здравствуйте, Лилия Сергеевна. Я опять... Вас напугала. Не подходите так бесшумно к двери - бывает, из нее выбегают опаздуны и несутся на лекцию, могут наскочить. С другими так уже было. Вы к нам?

МАДАМ. Да. Заходить не буду - некогда. Хотела выяснить следующее. У нас выходит много методичек, случается, с грамматическими ошибками. Нельзя ли вменить вам в обязанность их вычитывать?

ДИКТОР. Ну, если за дополнительную плату... А лучше наймите корректора.

МАДАМ. Это дорого. Университет должен экономить.

ДИКТОР. Только не на мне. У меня маленькая зарплата и большая нагрузка. Я совмещаю дикторство с редакторством и поздно ухожу, а в свободное время мне приходится подрабатывать - чтобы одеваться не хуже студентов.

МАДАМ (настойчиво). Но вы подумайте, подумайте... (Пауза). Так что мне передать ректору?

ДИКТОР. Если за дополнительную плату - я подумаю. Зависит от суммы.

МАДАМ. Гм... Еще я хотела сказать, что, в принципе, газета ваша всем нравится, интересная, но мне хотелось бы (пауза; продолжает агрессивно) внести ряд изменений в концепцию.

ДИКТОР. А вот об этом я буду говорить с ректором. Насколько я помню, вы химик и ваши прерогативы там, на химфаке.

МАДАМ. Да вы нахалка, милая!

ДИКТОР. Ну, какая же я вам милая. Скорее наоборот.

 

КАРТИНА ПЯТАЯ

 

Коридор университета. Навстречу друг другу идут женщина, завкафедрой философии, и мужчина, завкафедрой социологии.

ФИЛОСОФ. Коллега Социолог, приветствую Вас.

СОЦИОЛОГ. И вас также, о коллега Философ.

ФИЛОСОФ. Поговорим о делах земных-насущных. Есть такая болезнь, как рак совести. К сожалению, ректор ею болен. Вероятность излечения нулевая. А ведь как хорошо, как демократично начинал!.. Но сейчас - ни вздохнуть, ни охнуть, ни высказаться. А я так любил его ум, живость, наш обмен мнениями. Теперь он вредит всем и сам себе.

СОЦИОЛОГ. Позвольте цитануть: "Законы - это паутина. Крупные мухи сквозь неё прорываются, а мелкие застревают". Он прорвется.

ФИЛОСОФ. А я напомню следующее: "Короля делает окружение". Герцога - тоже. Можно просто не прийти на выборы.

СОЦИОЛОГ. Попробуйте. Я потом возьму ваши полставки. (После паузы) Шучу. Но вот заказал мне Герцог статью - о том, что корабль тонет, когда на нём смута. А у меня квартирный вопрос не решен, снимаю угол...

ФИЛОСОФ. И Вы её сочинили?

СОЦИОЛОГ. Да. Можете взглянуть (вытаскивает из папки и дает три листа с текстом).

ФИЛОСОФ. (После паузы, с удивлением полистав бумаги). И где опубликуете?

СОЦИОЛОГ. В университетской газете, естественно. И по радио прочтут.

ФИЛОСОФ. Возьмут?

СОЦИОЛОГ. Ну, вы меня удивляете, коллега. А кто ж их будет спрашивать?

ФИЛОСОФ. Редактор - человек прямолинейный, с независимым характером. Железная женщина. Не любит прогибаться. Но... мой вопрос - риторический, наверное.

СОЦИОЛОГ. А вот посмотрим, как они будут голосовать. Сначала ректор, раз уж его застигли в чужом кармане, поставит на голосование поправки в Устав. И струсит народ под его герцогским взглядом. И сделает "за-за". И вступит в закон абсурдлогика, что ректор, получивший, извините, "уд" за работу, автоматически остается начальствовать. А потом на повестке дня конференции будет вопрос оценки труда ректора - а кто ж ему поставит "неуд", да и за что? На трояк всегда наскребается, у любого руководителя.

ФИЛОСОФ. Была сейчас в приемной, где "доступ к телу" продолжается. Там ожидают в очереди на сканирование те, кого избрали делегатами кафедры, отделы, подразделения. Не все там. Ректоропослушных не зовут, только независимых, без угодливой робости. Некоторых делегатов ректор, без соблюдения приличий, отклонил: "Этот голосовать не пойдет". Целеустремил себя - чтоб за него проголосовали стопроцентно. И дались Герцогию эти сто процентов! Заметочку, что ли, хочет публикнуть, что все его обожают? Опозориться ж можно. "Умград" опять статью дал, редакционную. И что он сыну квартиру без очереди сделал, в то время как наши по столько лет ждут, и про его грубость... Называется "Профессорский полубокс".

СОЦИОЛОГ. Не читал. О, супруга Сёмина идет. Не хотел бы я попадаться ей на глаза. Мадам явно не в духе.

МАДАМ. Здравствуйте, коллеги. Что это вы прохлаждаетесь? На кафедрах полный порядок, ноу прОблем? А как проходит работа с заочниками? Кстати, на день рождения ректора от ваших кафедр были самые слабые поздравления. Герцогий был в гневе. Что, уже уходите? Ну вот, и работа нашлась... 

 

Звенит звонок на перемену. Мадам, Философ и Социолог уходят. В коридор выходят студенты и преподаватели. Подходит сотрудник ОФИЦЕРОВ, достает из пакета газеты "Умград" и молча раздает желающим. Все кучкуются. Преподаватели читают новую статью вслух, то по одному, то хором. Группы студентов делают то же самое, но тише. Когда замолкают в одной подгруппе, начинают в другой - это как перекличка, и так зритель узнает продолжение статьи, доходит до финала.

 

"Всего год назад ректор вызвал из Иркутска сына, устроил к себе на работу, сразу дал лабораторию..."

"Сделал ему тут же через вуз трехкомнатную квартиру (это на два человека!) - в то время как сотрудники ждут годами..."

"В пьяном состоянии пришел к преподавателям Васильевым домой, устроил там разборки..."

"И этот человек хочет остаться ректором навсегда!"

Из гула голосов, выделяются-повторяются возгласы: "Надо что-то делать!"

ГОЛОС. К мэру нужно обращаться, он мужик толковый, честный.

 

Снова все на сцене собрались в круг. Говорят все - со всеми, поворачиваясь и смотря то на одного, то на другого, то обращаясь ко всем сразу. Устанавливается громкий шум из однослогов: "ля-ля-ля-ля, шу-шу-шу-шу, фу-фу-фу-фу, нет-нет-нет-нет, ох-ох-ох-ох, вай-вай-вай-вай-вай, да-да-да-да-да-да, ну-ну-ну-ну-ну, эх-эх-эх-эх-эх-эх, хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи, ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах, но-но-но-но-но.

И в конце многоголосое "Скандал! Скандал! Скандал!" слышим мы отовсюду, и опять шум нарастает многократно за кулисами, переходя в общий крик, в ор. Резкая тишина: идет ректор.

РЕКТОР. Что тут за галдеж? Просто карканье воронье. Нечего без дела стоять. Идите, готовьтесь к лекциям: спрашивать-отвечать, ставить-получать.

 

Сдержанно, подавленно здороваются с ним сотрудники, осторожно обходят студенты.

Все уходят.

 

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Затемнение на сцене: поздний вечер. Коридор университета; выключен свет. Тревожная музыка, слышны торопливые осторожные шаги, шорох бумаги, шепот двоих. Посветив фонариком, двое вешают плакат. Один из них, осветив текст, с чувством декламирует.

Перед конференцией нас ректор

подкупал посылами бесчестно.

Не лицо он университета.…

Он его совсем другое место.

Голос другого: "Тихо ты! Услышат! Давай клеить листовки!"

Сцена освещается.

Утро. Коридор университета. Идут преподаватели - ВЛАДИМИРОВ и АЛЕКСАНДРОВА; в руках у них папки, тетради. Они подходят к плакату.

 

ВЛАДИМИРОВ. О, и тут... Да уж... Куда ни пойдешь, "и всё это о нём". (Читают вслух). Актуально. Тут опасно стоять, коллега. Статью могут припаять. Давайте отойдем. Вот стулья чьи-то. Приблудились. Наверное, студенты перетаскивали в другую аудиторию, да из сил выбились. (Галантно). Присядете?

АЛЕКСАНДРОВА. Это можно. Целый день на ногах, эти каблуки...

 

Александрова присаживается. Владимиров раскладывает свои тетради и прочее на стуле, сам остается стоять. В продолжении разговора он то и дело принимается ходить, стоит, слегка раскачиваясь, часто жестикулирует.

ВЛАДИМИРОВ. Плакатная война... Этого можно было ожидать. Да-а, напряг в вузе нарастает, и теперь без взрыва не рассосется. Всё у нас в прежнем проценте сволочизма. Надо пытаться выжить - и чтоб нас не выжили. Увы, педагогические новации, дифференциация обучения, учет интересов студентов - всё идёт кое-кому под хвост. Печально... Жизнь всё время дорожает. А тут еще мой главред журнала, где подрабатываю - расшифрую как "главный вредитель" - по каким-то своим причинам изменил отношение к моим гитикам. Пишу зачастую в стол. Тут почти ясно, ибо надоедает манера подачи материала, стиль и прочая. Везде свои заморочки. Я уже лишний раз не хочу и спрашивать "ну когда, когда, когда?", чтобы не натыкаться на раздражение. Эта новая жизнь - сплошь проедание денег. Приходится много публиковаться в газетах, заполнять рецензиями на театральные постановки страницы. Но это - крохи, закрывает лишь сигареты.

АЛЕКСАНДРОВА. Найду себе работу - уйду. С одного места меня скинули, думаю, думаю, сработал звонок отсюда. Есть тут гимназия. Я вела там журналистику как дополнительное образование. Осенью сказали, что "желающих мало, не умеешь завлекать детков". Есть рукопись, её бы продать, но... Самолюбие не позволяет бегать за вузтузом и просить издать.

ВЛАДИМИРОВ. Что-то я расстонался. Прям как «лунный вампир» - читали о таких?

АЛЕКСАНДРОВА. Сама исстоналась. Но, если честно, встречала.

ВЛАДИМИРОВ. А-а (смеется). На меня намекаете? Вот анекдот для разрядки. Выпускной вечер у экономистов. Размякшие и подпитые студенты - отпрыски новорусской аристократии пристают к своему любимому профессору:

- Профессор, в натуре, хотите, на прощание, мы сбросимся группой и купим вам, чиста, компьютер?

- Нет, не хочу.

- Профессор, в натуре, хотите, мы сбросимся потоком и купим вам, чиста, машину?

- Нет, не хочу.

- Профессор, в натуре, хотите, мы сбросимся факультетом и купим вам, чиста, виллу?

- Нет, не хочу.

- Профессор, шо за базар, вам шо, западло сказать, шо вы хотите?

- Нет, что вы, господа. Есть у меня одно заветное желание. Если можно, никогда и ни кому не говорите, что вы у меня учились.

АЛЕКСАНДРОВА (смеется). Нормально... Надо запомнить. Очччень актуально.

ВЛАДИМИРОВ. Еще немножко постенаю, раз уж вы, Наталья Александровна, включили терпение на все сто. Деньги в университете дают (пока), но их хватает только до двадцатого. Бесплатно писать в газеты я уже не могу - жить-то на что? Все боятся, дрожат за места. Кончились пять лет моего заведования, и на совете факультета, нашего достопочтенного филфака, меня еле выбрали снова - я ведь не в мафии. Наш зав, прохвостофессор Думкин, держал пламенную речь. Мол, Владимиров брал отпуск на докторскую и не представил её. Наезд! Садист, знает, что нужно несколько раз съездить в ОмГУ, а это громадные личные траты. Тем более что он может взять трубку, звякнуть: "Приедет местный недоносок - Владимиров, завалите его". В ОмГУ его считают придурком, но старая солидарность сработает.

АЛЕКСАНДРОВА. Я вот что думаю о сокращениях в вузах. Может, сверху хотят всё ужать, и наслаждаются нашей возней пауков в кандидатско-докторской банке, ждут, кто кого слопает? Да, жизнь собачья. Грызня внутри вуза зарделась со страшной силой. В каком дурдоме мы живем! Боже праведный, вступись! С подработками туго. В журнале "Литвзгляд" мурыжили мою статью аж с ноября прошлого года, потом заставили переделать в беседу - для оживленья.  

ВЛАДИМИРОВ. А кто там сейчас рулит?

АЛЕКСАНДРОВА. Редактором номинальным - Игорь Волков. А на самом деле - некто Степнов. Ситуация смешная: глава процветающей турфирмы сажает своего мужа замом редактора. Чтоб муж меньше пил и сибаритствовал, чтоб благородно выглядел, был при деле. Его "блистательный" стиль мелькает иногда в издании. Раз в месяц они проводят уик-энд в Лондонах, Эмиратах - как новые русские. Думаю, что и остальные умгородские издания растащат фирмачи.

ВЛАДИМИРОВ. Ну, надеюсь, что не все... Прошло лето - каждодневный кошмар, сессии и дипломники. В вузе обстановка по части настроений не меняется. Возрастает злоба студов и препов, все готовы терзать друг друга. Скоро начнется аттестация. Сие - знак зла, ибо по Конституции остается бесплатное высшее образование, но проблемы налетели, как вороны. Пока держим ситуацию в руках, нас подпитывают - за аренду - всякие крутые ребята, студентам уже предложено искать деньги и кредиты за обучение. Но если число препов на нашей кафедре задумают сократить до пяти человек, с пятнадцати... какая грязь, какие стрёмчики пойдут! А при нынешнем самовластии всё будет решать наша Мадам.

 

Резко входит Мадам.

 

МАДАМ. Ой, что это вы, Александрова, без туфель. Безобразие! Ноги вам, что ли, целовать собирается этот.. хм... джентльмен?

 

Но любовь - а ее

я судить не берусь

у беспечных людей

превращается в грусть.

Так люблю, что порой

от себя устаю.

Но привычкой твоей

стать хочу и боюсь.

Не хочу, не хочу

примелькаться тебе,

серым буднем мелькать

на знакомой тропе.

Может, осень права

и засыплет листва,

золотая листва,

золотые слова.

Но любовь - а ее

я судить не берусь

у беспечных людей

превращается в грусть.

Позолотой в мечту

опадает листва.

В паутинку вплету

Твоих слов кружева.

Понимаешь теперь,

отчего я молчу?

Просто будням я дверь 

открывать не хочу.

 

АЛЕКСАНДРОВА. Смысловая песенка. О, кто-то идет. Дистанцируемся, коллега?

ВЛАДИМИРОВ. А вы всё сплетен боитесь? Ну, ладно. До встречи.

 

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

В университете назначена конференция, она вот-вот начнется. В коридоре висит большой лозунг "ГОЛОСУЕМ ЗА НАШЕГО КАНДИДАТА!". Сотрудники университета цепочкой проходят в актовый зал (проходят через сцену, и через дверь с надписью "Актовый зал" заходят за кулисы). Один сотрудник задерживается, вытаскивает из кармана листовку и клеевой карандаш, быстро мажет листок клеем и, подпрыгнув перед лозунгом, цепляет на текст. Включается радио, слышен гимн университета. Затем слышен голос ректора - он читает отчетный доклад. Голос становится глуше, тише, идет как фон, затем замолкает. По коридору идет замректора по работе со студентами Шведов, навстречу ему Мадам.

МАДАМ. Где вы ходите? Сейчас приедет мэр, нужно его встретить.

ШВЕДОВ. Беда: у входной двери студенты, они собрались митинговать за альтернативные выборы и разговаривать с мэром.

МАДАМ. Так сделайте что-нибудь! Разгоните!

ШВЕДОВ. Они меня не слушают. Вызвать милицию?

МАДАМ. Да вы что?! Мало нам скандалов! Скажите им еще чего-нибудь. Насочиняйте. Скажите, что ректору вдруг стало плохо. Что вызвали скорую. В крайнем случае можете даже сказать.....Скажите даже... что он умер. От сердечного приступа. Или повесился. Придумайте что угодно! Лишь бы сразу ушли. Потом выкрутимся. Мэр не должен с ними говорить. Идите же, что стоите, как дебил! Кому я говорю!!! Да у вас ступор, что ли?! Разгоните их!

Они уходят в разные стороны за кулисы: Мадам - на конференцию, Шведов - к студентам, на крыльцо. Шум конференции приглушен. Слышен разговор Шведова со студентами.

 

ШВЕДОВ (он потрясен, говорит сдавленным голосом). Уважаемые студенты... я еще раз очень прошу вас уйти.

СТУДЕНТЫ. Мы хотим видеть мэра! Он должен разобраться! Университету не нужны выборы без выбора!

ШВЕДОВ. Пусть сюда зайдут трое.

Заходят два студента и студентка.

ШВЕДОВ. Уйдите. Я требую. Ректор... умер.

СТУДЕНТЫ. Что? Как это? Когда? Почему? 

ШВЕДОВ. Он... повесился. Только что. Хотел повеситься... А потом... сердце не выдержало. Сейчас ко мне подходила Лилия Сергеевна. Вы же видели. СТУДЕНТЫ (отходят от Щведова, говорят друг с другом, вытаскивая мобильники). Ректор повесился в кабинете! Его откачали, но сердце не выдержало... Ужас! Ужас! Ужас!

Шведов уходит.

На сцену выходят студенты. Опять все на сцене, теперь уже только студенты, собираются в круг. Говорят шепотом, все - со всеми, поворачиваясь и смотря то на одного, то на другого. Постепенно нарастает шум, переходящий в ор, из однослогов: "ля-ля-ля-ля, шу-шу-шу-шу, ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой, нет-нет-нет-нет-нет-нет, ох-ох-ох-ох-ох, вай-вай-вай-вай-вай, да-да-да-да-да-да-да, ну-ну-ну-ну-ну, эх-эх-эх-эх-эх-эх-эх, ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах, но-но-но-но-но-но, ай-ай-ай-ай-ай!!!"И в конце "Скандал! Скандал! Скандал!" - слышим мы отовсюду, и шум этот нарастает многократно за кулисами (с помощью радиотехники), переходит в общий крик. И резко смолкает.

Студенты уходят. Выходит Мадам.

МАДАМ ( возбужденно ).  Анатолий Викторович, сюда, сюда, скорее, пожалуйста. Мы ждем вас. Нужно поговорить.

Они уходят.

 

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

 

Занавес открывается.

Актовый зал. Трибуна. Выступают делегаты конференции.

 

КУЗНЕЦОВ. Есть, конечно, у ректора заслуги. Но вот так вползать на трон и оккупировать навечно руководящее кресло - это бесчестно. Я - за альтернативные выборы.

ЧЕРНЕНКО. Предлагаю лишить Альберта Михайловича слова!

 

Внезапно включается университетское радио. Слышен "голос ректора" - это сделанная в студии запись стихотворения. Все смотрят на ректора. Он ошарашено молчит, вслушивается в «свой» голос.

Бывает идеальным и декан.

Но - только на период становленья.

Мы ж, Сёмины, нужны УмГУ всегда -

с начала до его захороненья.

Поэтому подделал я Устав,

от бестолковой критики устав. 

Наивно апеллировать властям.

Всё схвачено. Я жду ваш "одобрям".

Да, выборы без выбора - штукенция,

которую зову я "конференция".

А чтоб не провоцировать сомнения,

приму я на себя все достижения.

Я ж говорю красиво о себе

любя УмГУ. Покорствуйте судьбе! 

Вы что в газеты расписались там?!!

Умнейте - и пишите: "Доверям"!

 

РЕКТОР. Это безобразие! Это подлог! Я ничего такого не говорил! И не думал! Немедленно пошлите кого-нибудь в радиорубку! Уволю!

ТИМОВ. Уже послали.

 

Занавес закрывается.

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

Затемнение на сцене: поздний вечер. Коридор университета; выключен свет. Опять та же тревожная музыка, слышны торопливые осторожные шаги, шепот троих. Посветив фонариком, двое приклеивают плакат. Шорохи: слышно, как клеят листовки и плакаты.

Резкий окрик: «Стоять!»

Зажигается свет.

 

1-й ОХРАННИК. Что вы тут делали?

2-й ОХРАННИК. Да что говорить, всё ясно. Ну-ка, я прочту.

 

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

Коридор университета.

Собираются группками преподаватели, в большинстве женщины. Кучкуются студенты. Громкие возгласы в группах.

1-й. Нет, ректору так поступать негоже!

2-й. Новожена на двадцать лет моложе!

3-й. Мадам достала, лезет всем под кожу...

4-й. И всё-таки...

5-й. И всё же, всё же, всё же!!!

6-й. Мадам всегда хотела одного:

Построить диктатуру для него!

7-й. Негоже так под старость поступать! 

8-й. А может, ЕЁ ректором избрать?

9-й. Но-но-но-но! К чему такие шутки?

Её мы не потерпим ни минутки. 10-й. А впрочем, если очень уж прижмет,

предложим ей - а там... как масть пойдет.

 

И опять все на сцене собрались в круг. Говорят шепотом, все - со всеми, поворачиваясь и смотря то на одного, то на другого. Постепенно нарастает шум, переходящий в ор, из однослогов: "ля-ля-ля-ля, шу-шу-шу-шу, ой-ой-ой-ой, нет-нет-нет-нет-нет-нет, ох-ох-ох-ох-ох, вай-вай-вай-вай-вай, да-да-да-да-да-да-да, ну-ну-ну-ну-ну, эх-эх-эх-эх-эх-эх-эх, как-как-как-как-как-как-как, хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи, ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах, но-но-но-но-но-но, ай-ай-ай-ай-ай, фу-фу-фу-фу-фу-фу-фу!!!!"

И в конце "Скандал! Скандал! Скандал!" - опять слышим мы отовсюду, и шум этот нарастает многократно за кулисами, переходит в общий крик, в ор. Звонок – пора на лекции. Резкая тишина. Все, покачивая головами, уходят. Пауза. Затемнение. Тревожная музыка.

 

По коридору идет Мадам. В руках у нее рулон ватмана и гротесково-громадный тюбик с "Моментом". Останавливается. Наклеивает плакат, намазав стену. Выразительно, с пафосом, читает текст вслух.

Вы кому скормили

Шефа своего?

Кроме тела с рожей

Нет в ней ничего.

Чтоб породу шефши

В вузе возродить,

Надо крокодила

С щукою скрестить.

 

Вбегают сотрудники охраны. Хватают за руки Мадам. Она вырывается. Мажет клеем спину охранника, с силой прижимает его к стене. Он прилипает; тщетно пытается оторваться. Второй охранник звонит по сотовому. Раздается сигнал скорой помощи. Вбегают-входят торопливой рысью люди в белых халатах с носилками. Мадам укладывают на носилки. Когда носилки поднимают и несут, один из санитаров, студент, садится в ногах на носилки и усиленно штудирует огромную книгу - "Психиатрию". Процессия удаляется. Слева из-за кулис высовывается голова студента.

 

ГОЛОВА 1 (разъясняюще). Это сон.

Справа из-за кулис высовывается другая голова.

Голова 2 (студентка). Точно?

Голова 1. Зачетом клянусь. Это ей снится.

 

СТУДЕНТ и СТУДЕНТКА движутся к плакату, убедительно маша руками на зрителей со словами "Сон это, сон. И вам это тоже снится. Не было тут ничего. Просыпайтесь, сейчас другое действие начнется". Они срывают плакат. Отрывают от стены охранника. Уходят, помогая идти покачивающемуся от шока охраннику. Занавес.

КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Звонит сотовый телефон.

Алло, слушаю. Инна?! Как жизнь проистекает? А я как раз пишу тебе письмо. Не горячись, восстанови ровные отношения с рехтурой. Газета твоя делается мастерски, даже обормоты-студенты стали писать-сочинять. Чего ты ввязалась в эту борьбу?

 

Пауза. Слушает.

Я понял бы, если б как, вспомним историю, в 1967-м... Тогда народ весь пламенел, интеллигенция и часть политиков хотела блага. Тогда бы ты могла упрекнуть меня в мещанстве, соглашательстве и "чего изволите" перед сильными мира сего. А ты глаза разуй, сейчас 2007-й, посмотри на народец - да они ж маленькие березовские и немцовичи. А ты на Сёмина войной идешь, зачем тебе это? И студенты тоже - с листовкой против танка… Ради кого и чего? Если ты думаешь, что в УмГУ сплошь честные и обиженные, то очень ошибаешься. Я думаю, победи они, и тебя ж новая правящая универэлита скушала бы очень скоро. Преувеличиваю? Ну, не знаю... Вот твоя газета, твое "Слово" - она же профессиональна, и даже Сёмина подает в том его качестве, что он работает во благо университета. Понимаю, что иначе нельзя... Инн, газета - это твое честное и интересное дело, и ты его хочешь лишиться? А с Сёминым будь осторожна, он далеко не прост. Кто сотрудничал с ним на прежнем месте, говорят, что с ним в универе были весьма сложные и затяжные конфликты. Даже я, даром что психолог, держусь от него подальше.

 

Пауза. Слушает.

Мне звонили, знакомое тебе универлицо выписал из столицы высокую психоптицу, старую, в академических перьях и прочих регалиях... Кое-кто может лишиться работы. В остальном все хужеет. Такого разгула негатива не было, хотя многие успели сменить идеалы на баксы еще в конце хрущевской оттепели. Работать всё труднее и труднее, ибо ценится не профессионализм, знания, умение устно работать в аудитории, а свой круг добывания денег за ничто плюс подношения. Конечно, проще тем, кто вступил в какие-то кланы, имеет доступ к фондам, или консультирует какие-то фирмы.

Пауза. Слушает, морщится.

Что значит «замириться»"?! Это мне-то? Закулисье кафедр хорошо мне известно. Я давно уже понял свой феномен - моя фамилия вызывает страшную злобу тех, кто расположился на теплых вузовских кучах, соблюдает правила навязанной ректором игры и делает неплохой съем. Тут целый клубок интриг, сплетен, и прочей гади, а я не вхожу в эти "стаи" и не котируюсь в этой среде. Отдохну, буду опять весь в работе. У меня сейчас несколько групп первокурсников, и надо онаучить начало... Кстати, преподаватели, те, кого ректор постоянно цепляет, просят провести консультацию - как держаться с диктатором, как защищаться от психического нападения, которое он проводит ежечасно и безнаказанно, как вампир. Надо будет рассказать им о законах этологии. Это наука такая, проводит параллель между звериной и человеческой стаей, объясняет повадки вожаков, лидеров и ведомых. Ректор всех д