История о карпатике Кришнашакти

 

Однажды случилось, что принц из далёкого Юга

Которого сильно унизили родичи вдруг

Которому было при этом достаточно туго

Пришёл к вратам Викрамадитьи с полтысячей слуг

 

И там возгласил он обет свой – «Для Викрамадитьи

Намерен служить я карпатикой дюжину лет»

Но как его не отговаривал Викрамадитья

Не смог он нарушить решимость царевича: нет…

 

Сумел настоять на своём этот принц благородный

Чьё имя было Кришнашакти. Он верно служил

Так время текло и царевич тот благопригодный

Одинадцать лет нёс служенье по мере всех сил.

 

Тогда и прислала ему дорогая супруга

Разлукой измучена неимоверно, письмо

Когда коротал Кришнашакти минуты досуга

Услышал монарх, как читает слуга то письмо

 

«Горячие очень, протяжные, страстные стоны

Мою покидают в томленьи болезненном грудь

Восстали меж нами различных земель рубиконы:

Мы вместе по жизни проходим нелёгкий наш путь

 

Но тонкая нить моей жизни цела-невредима

Мой верный защитник: тебе она посвящена

Я буду тебя ожидать, коль то необходимо:

Ведь я, как и прежде тебе беззаветно верна!»

 

Когда император дослушал те горькие строки

Вернулся к себе он в покой и подумал при том

Тяжёлые очень проходит по жизни уроки

Карпатика мой, подвизавшись в обете святом.

 

В разлуке жена его мучится, но Кришнашакти

Не хочет прервать свой двенадцатилетний обет…»

:Всегда пребывающий с Матушкой-Совестью в такте,

Монарх восхищён был, глаголя с собой тет-а-тет…

 

Подумал царь Викрамадитья – «Ведь это не дело

Затягивать это служенье заради меня.

Жена Кришнашакти, конечно, оставит так тело:

Разлука сожжёт её, словно объятья огня…»

 

Послал царь служанку, дабы привести Кришнашакти,

А сам сказал секретарю грамоту написать,

В которой он должен его уведомить о факте,

И собственноручно на ней он поставил печать.

 

И сам же её прочитал пред карпатикой верным –

- «Шаги свои направь на Север, любезный слуга.

Поскольку ты, о, Кришнашакти, слуга мой примерный

Изволь получить от меня за служенье блага.

 

Ты к Омкарапитхе держать путь-дорогу старайся:

:Я Кхандаватаку – деревню дарую тебе.

У встречных прохожих в дороге о ней разузнай всё,

И там наслаждайся всем этим на благо себе!»

 

Вручил ему грамоту царь. И тогда Кришнашакти

Полтысячи слугам своим не сказал ничего

И ночью отправился в путь. Те узнали о факте,

Когда поутру не урели с собою его.

 

Светила на небе Луна, собой ночь украшая

И лила на мир под собою серебряный свет

Шагал Кришнашакти, дорогой себя утешая,

И мысли свои выражал вслух, как впавший во бред.

 

Весьма недоволен всем этим – такою развязкой,

Глаголил себе он – «На что мне деревня одна?

Ведь как победить мне врагов»: думал принц тот с опаской –

«С одной деревенькой всего лишь. На что мне она?

 

Хотел, вероятно, правитель над мной посмеяться

И с мыслями теми он Омкарапитху прошёл.

А дале увидел он, как девушки в лесе резвятся,

Тогда Кришнашакти к компании их подошёл.

 

Спросил у девиц он – «Любезные, вы мне ответьте,

Где Кхандаватака – деревня в местах этих есть?»

Сказали в ответ Кришнашакти все девушки эти –

- «Посмеем до твоего слуха мы мысли донесть:

 

:Не знаем мы где та деревня. Ступай ка ты дале,

А йоджан чрез десять, тебе встретится наш отец.

Быть может он, зная, расскажет тебе в идеале,

Где эта деревня находится, о, удалец…»

 

Отправился далее он и, пройдя расстоянье,

Увидел отца их, который был страшный ракшас.

Как все вурдалаки, искал он себе пропитанье:

:Он щёлкал зубами и искрами сыпал из глаз.

 

- «Скажи мне, любезный»: к нему тот герой обратился –

- «Где Кхандаватаку – деревню мне здесь отыскать?»

Ракшас плотоядный его смелости удивился,

И на тот вопрос соизволил ответ ему дать –

 

Да что ты там ищещь, о, странник? Не в силах понять я:

:Сей град опустевший давно забыт людом, мой друг.

Вот эту дороженьку смею тебе указать я:

:Налево ступай ты, достигнув развилочки вдруг.

 

Так главных ворот ты достигнешь, где высятся башни:

:Вот это и будет то место, что нужно тебе!!!

И с теми словами исчез вурдалак этот страшный.

Пошёл Кришнашакти навстречу безвестной Судьбе…

 

Прошёл сквозь врата он, войдя в этот город прекрасный,

Который людьми был покинут уж давным-давно.

Град был восхитительный и, в то же время – ужасный,

Каким-то ваятелем выстроен очень чудно.

 

Пришёл ко дворцу он, окружен что семью стенами,

И через врата золотые прошёл вглубь его.

Украшен он тиграми был и резными слонами:

:Дивили своей красотой горельефы его.

 

Из мрамора были изваяны дивные дивы,

 И звери далёких миров, не знакомые здесь.

С любовью изваяны, те были словно бы живы:

:Они придавали здесь жившим правителям честь…

 

Минуя резные колонны, храбрец поднимался

Из полупрозрачного мрамора лестницей вверх…

Шедеврам искусства сей изгнанный принц удивлялся,

Пока не взошёл он уже, наконец-то, наверх.

 

Терраса же верхняя была шедевром творенья,

Чеканкой златою отделана и серебром;

Её украшали не знавшие цену каменья,

И там он увидел богато украшенный трон.

 

И сел на него Кришнашакти. И тотчас раздался

Ввергающий в трепет любого, ужаснейший рёв.

Ракшас-вурдалак перед ним вдруг откуда-то взялся,

Огромен, зубаст, мускулист и обличьем суров –

 

- «Ты, смертный, ничтожный, посмел сесть на трон государя:

:Не видывал я отродясь вот таких наглецов!»

Сказал Кришнашакти – «Теперь я здесь за государя:

:Платить вы должны мне налоги без всяческих слов!

 

Всё это указано в грамоте Викрамадитьи,

Который над миром простёр безграничную власть.

От моего трона поэтому вы отойдите,

И передо мною в поклоне извольте упасть!»

 

Прочёл ракшас грамоту и преклонился с почтеньем,

И тут же промолвил – «Ты стал здесь отныне царём.

Я ж твой царедворец. Здесь чтят с большим благоговеньем

Великого Викрамадитью и ночью и днём.

 

Его повеленье никто нарушать не посмеет…»

И хлопнул в ладоши церемонимейстер-ракшас,

И все кто к монарху своё отношенье имеет,

Воспев дифирамбы царю, появились тотчас.

 

Министры, советники и музыканты там были;

И слуги различных мастей и команда шутов;

С оружьем различнейшим стражи на место прибыли,

И начальник стражи, немал и обличьем суров;

 

Там был звездочёт, архитектор, прекрасные дамы;

И лекарь придворный, а также священник царя…

Представил их всех повелителю ракшас тот самый,

Владыке-царю о достоинствах их говоря.

 

И в городе этом вдруг стало за миг тесновато:

:Его заполняли войска, колесницы, слоны,

И все горожане там были, украшены в злато,

Купцы и ремесленники, своим делом красны…

 

Кричали они в один голос – «Правителю слава!

Царю Кришнашакти от нас всех хвала и почёт!

Царить этим градом имеет он полное право

По милости Викрамадитьи великого. Вот!

 

Ему там свершили обряд для принятия царства,

Помазав его на правленье с почётом большим.

Народ возгласил к королю – «О, глава государства,

В своей важной миссии ты будешь несокрушим!»

 

Подумал тогда Кришнашакти – «Весьма удивляюсь:

:Насколько, однако же, Викрамадитья силён!

За свою обиду, теперь я, конечно же, каюсь:

:Немалое царство назвал деревенькою он…

 

Насколько сего императора сласть беспредельна…»

Тому Кришнашакти дивиться не переставал –

- «Какое прекрасное царство возглавить мне велено!

Да здравствует Викарамадитья, царя идеал!»

 

Восторженно думать об этом всём не прекращая,

В том царстве, безмерно богатом, он жил – не тужил,

А Викрамадитья его пятьсот слуг защищая,

Им всем платил жалованье, одевал и кормил…

 

Уж дней пронеслась вереница с ногами, совместно

Карпатика бывший, который уж стал королём,

С войсками своими пришёл к Удджаини, конечно,

И к Викрамадитье зашёл во дворец на приём.

 

Когда он предстал перед ним и с почтеньем склонился,

Великий царь Викрамадитья ответил ему –

- «Теперь же ступай: я хочу, дабы ты возвратился

В родные края, чтоб утешить тем самым жену!»

 

Король Кришнашакти словам тем весьма удивился

И, взяв своих пятьсот друзей и различнейших слуг,

С которыми вместе во град Удджаини явился

Совместно с войсками отправился прямо на Юг.

 

Он родичей всех усмирил и жену успокоил,

И, это свершив, король радости власти познал.

Такой вот награды немалой его удостоил

Царь Викрамадитья, что о его горе узнал.

 

Однажды сей царь-самодержец узрел пред собою

Какого-то брахмана, что испытал эпатаж:

Все волосы дыбом стояли его над главою;

Стоял он недвижно, почти погружённый во блажь…

 

Спросил его Викрамадитья – «С тобой что случилось?

По какой причине причёска твоя поднялась?»

Ему брахман этот ответил – «Попал я в немилость,

И мне присудилось Судьбой в переделку попасть.

 

Священник один проживал в граде Паталипутре

И он Агнисвами с рождения имя носил:

Свершал приношенья жертв Агни тот брахман премудрый

И, вместе с супругой своей он меня породил.

 

Я есмь его сын, Девасвами. И вот, наконец-то

Женился однажды на брахманской дочери я.

Жила в деревушке далёкой моя та невеста,

А после той свадьбы вернулся в свои я края.

 

Невесту свою я у тестя на время оставил,

Поскольку она малолетней в то время была.

Когда ж она выросла, я скакунов бег направил

Со своим слугой в те края, где супруга жила.

 

Желая в дом свёкра её отвезти, наконец-то.

И, вот, мы достигли той дальней деревни, вдвоём.

И вот увидал нас с крылечка супруги отец-то

И нам оказал он довольно достойный приём.

 

Он встретил радушно меня вместе с верным слугою,

И нас, как положено, вкусно весьма накормил,

А после отправились в путь мы совместно с женою:

:Взяла та служанку, а я со своим слугой был.

 

Как мы со слугой, те на конях скакали за нами,

И на полдороги слезает супруга с коня –

- «Пока я дорогою этой скакала за вами,

То жажда на этом пути одолела меня.

 

Внутри у меня, вероятно, утроба дымится:

:Спущусь-ка я к речке и утолю жажду свою».

Ответил жене я – «Весьма будет кстати напиться:

Ступай-ка к реке. Я с кобылою здесь постою.

 

Стою я и жду там супруги моей возвращенья:

Та не возвращается долго. Устав её ждать,

Слугу я послал. Мой слуга, преисполненный рвенья,

Отправился к речке, супругу мою поискать.

 

Слуга не вернулся: я сам к той реке отправляюсь.

Служанку жены я оставил коня постеречь.

К той быстронесущейся речке я склоном спускаюсь,

И в глотке застыла моей в страшном ужасе речь:

 

:Жена моя с ликом, покрытым запёкшейся кровью,

Слугу моего уж сожрала почти до костей.

Пустился бежать я оттуда во благо здоровью,

Наверх, сломя голову от жёнушки милой моей.

 

Наверх выбегаю, а там, хуже нету картины:

:Кобылу почти что сожрала служанка жены

Я в ужасе прочь убежал, о, монарх Удджаини,

И вижу я ночью теперь лишь кошмарные сны.

 

От правды сией мои волосы дыбом восстали

И всё чему верил я, стало мне чуждым теперь

Мои все понятья с тех пор вверх тормашками стали.

О, царь-самодержец, ты моему слову поверь»

 

Царь Викрамадитья того бедолагу утешил,

Избавил от страха и веское слово сказал –

- «При виде неправды такой, ты, конечно, опешил,

Ведь всё развалилось, на что ты надежды питал.

 

Тьфу, мерзость какая! Нет низменным женщинам веры!

Плетут что интриги и сплошь преступленья творят.

Они похотливы, а также коварны без меры,

И словно бы змеи, внутри носят гибельный яд!..»

 

Один из министров, что рядом стоял с государем,

В беседу вмешался, сказав – «Это правда, король,

Ведь многие женщины адским подобные тварям:

:Рассказ от меня о всём этом услышать изволь.

 

О БРАХМАНЕ АГНИШАРМАНЕ

 

Здесь, в этих местах, один брахман живёт – Сомашарман.

Совместно с женою он сына себе породил.

С рожденья родные его нарекли Агнишарман.

И каждый родитель его до безумья любил.

 

Хотя он был глуп и в науках он не отличился,

В Вардхамакапуре отец ему пару нашёл.

На брахманской дочери так Агнишарман женился.

Из тестя жилища к себе он её не увёл:

 

Она не достигла ещё своей зрелости срока…

Когда, наконец-то супруга его подросла,

Отец сыну молвил – «Сидишь ты, сынок, здесь без прока:

:Супруга твоя в доме тестя уж стала взросла…»

 

Тогда Агнишарман, отца не поставив в известность,

Один-одинёшенек двинулся в путь за женой.

Решенье его не одобрила близкая местность:

:Шакалиха слева вовсю затянула свой вой.

 

А с правого бока как раз капинджала вскричала.

И все те приметы ему не сулили добра.

Воскликнул глупец этот – «Нужное время застал я:

:Оно принесёт не удачу, конечно. Ура!»

 

Он выкрикнул то всё столь громко и искренним тоном,

Что даже богиня, что в мире заведует тем,

Что эти приметы являет, вздохнула со стоном –

- «Да, сей юный брахман с ума, видно, сходит совсем.

 

Поскольку дурные приметы он с добрыми спутал,

Теперь мне придётся его из беды выручать.

А двинуться в путь его бес свинорылый попутал:

:Ведёт его к худу, дороги сей каждая пядь!

 

Пока она так рассуждала, пришёл парень к тестю,

И все были рады его, наконец, увидать.

Промолвили все домочадцы – «Ну вот, мы и вместе.

С тобой почему же, зятёк, никого не видать?

 

Ты что же, один сюда шёл? Агнишарман ответил –

- «А я, никому не сказавши, из дома ушёл…»

Его тесть с роднёю порывом радушия встретил

И вкусными яствами был накрыт праздничный стол.

 

 

Когда ночь настала и звёзды зажглись, словно свечи,

И выплыла в чёрное небо ладьёю Луна,

Своей изначальной природе, не противореча,

Ночь всяких существ погрузила в объятия сна…

 

Жена Агнишармана же, побогаче одевшись,

Зашла безо всякого шума во спальный покой,

Но муж был с дороги уставшим и, сытно наевшись,

Храпел беззаботно, забыв про свой долг основной.

 

Весьма недовольна и полна разочарованья,

Она, дом покинув, нырнула в полночную мглу.

Она поспешила тогда на другое свиданье

К любовнику-вору, который сидел на колу.

 

Преступника этого прочь уж душа отлетела:

:При виде его пробегал кожей сильный мороз,

Но, всё же, она обняла его мёртвое тело…

Труп, щёлкнув зубами, оставил во рту своём нос…

 

Бхут, в тело вселившийся этого мёртвого вора,

Развратницу ту наказал, правосудье явив.

Залитая кровью, исполнена боли позора,

Сбежала она, перед тем оглушительно взвыв…

 

Она прибежала к супругу, что спал, улыбаясь,

И, подле него положила кинжал без ножон.

И стала погромче орать, разбудить всех стараясь –

- «Спасите ж меня вы от рук истязателя жён!!!

 

 

Скорее сюда, о, родня: я погублена мужем!!!

За что сей мужчина жестокий отрезал мне нос?!

Сей муж – извращённый с умом своим явно не дружен!

:Вопила она, изливая потоки из слёз.

 

Услышав те стоны и вопли тотчас же поднялись

Все, кто находился в том доме и лампы зажгли;

Дубинами, палками все они вооружались,

В после, во спальный покой новобрачных вошли…

 

Узрев пред собой ту злодейку, что была без носа,

И плакала горько, от пролитой крови красна,

Они, не задав ни единого мужу вопроса,

Решили, что правда всё то, что кричала жена.

 

И, принялись те Агнишармана бить чем попало,

А утром о нём рассказали владыке-царю.

И царь возгласил – «В том поступке ни много ни мало,

Весьма изощрённое зло и жестокость я зрю…»

 

Сказал палачам государь – «Забирайте злодея,

Мучителя юной, ни в чём не повинной жены!»

И Агнишармана те увезли поскорее,

Желаньем потешиться муками жертвы полны.

 

Богиня, примет покровительница, это узрела,

При этом подумав – «Вот ты и свой плод получил:

:Ты злую примету добром назвал, батенька, смело,

И плод ядовитый разочарованья вкусил.

 

Тебя я должна защитить от погибели верной…»

Подумав, богиня примет, незаметна для глаз,

Из неба промолвила вдруг – «Одолела вас скверна:

:Сей муж, палачи, невиновен и чист как алмаз!

 

Ступайте-ка вы, экзекуторы, быстренько к вору,

Которого вы прошлым утром садили на кол.

Во рту его-нос: он претит короля приговору.

Хочу, палачи, чтоб из вас туда кто-то пошёл…»

 

И дале она рассказала историю эту,

Что тёмною ночью случилась незримо для глаз.

Тогда экзекуторы, вняв той богини совету,

Нашли нос во рту того вора в ответственный час.

 

Церемонимейстеру те обо всём доложили,

А он, в свою очередь, это царю передал…

И так Агнишармана слуги царя не казнили,

Хоть был очень близок его незавидный финал.

 

Злодейку-жену же, а также её всё семейство

Властитель страны приказал своей страже схватить:

:Их всех, как пример, государь наказал за злодейство.

Такие делишки склонны эти жёны чинить!»

 

На этих словах речь закончил министр премудрый

И Викрамадитья промолвил – «Воистину так»

Так, с тем согласился правитель, воистину мудрый

Всем сердцем желающий всем процветанья и благ

 

Тогда обратился к царю, там присутствуя рядом

Известнейший плут Муладева. Он молвил ему –

- «Неужто все жёны, как змеи – наполнены ядом?

Сего утвержденья, божественный, я не приму!

 

Ведь есть среди женщин, считаю я, добрые нравом,

Как средь ядовитых растений хорошие есть.

Считаю, о, царь, я своим неотъемлемым правом

Свой личный рассказик до твоего слуха донесть.