История, рассказанная двумя брахма-ракшасами

 

Послушай от нас ты историю. В том самом граде

Жил некогда очень отчаянный в кости игрок

Кошмаром Игорного дома, насмешки заради

Иль Тхинтхакаралой его городской люд нарёк.

 

Всегда он проигрывал, кости с надеждой метая,

Его ж победители мелочь давали ему.

На эти монетки, на рынке муку покупая,

Влачить свою жизнь приходилось пройдохе сему.

 

Мешая в горшочке муку эту вместе с водою,

Лепёшки он пёк на углях погребальных огней.

Так жил тот игрок, озадаченный крайней нуждою,

Влача в нищете и долгах череду своих дней

 

Лепёшки закончив те печь, игрок Тхинтхакарала

Шаги направлял свои в храм, что поблизости был

Изваян из мрамора, жил в нём Господь Махакала,

Который прибежищем малоимущим прослыл.

 

Пред ним, Махакалой, садился игрок этот нищий,

И, смазав лепёшки те жиром, что капал с лампад,

С большим аппетитом съедал поскорей эту пищу.

А после того он поспать был отправиться рад

 

А спал он во дворике этого храма святого:

Как будто аскет возлежал он на тверди земной.

И так отдыхал он от бед своих снова и снова,

Главу подпирая заместо подушки рукой...

 

Однажды, в том храме он зрел всех Божеств изваянья:

:Они освещались мерцающим светом лампад.

Стояли недвижно там  Семь Матерей Мирозданья,

Апсары, гандхарвы и якши, построившись в ряд.

 

У Тхинтхакаралы родилась при этом идея -

– «А почему через них мне не разбогатеть?

Влачу в нищете череду пробегающих дней я...

Сии божества испросив, я могу преуспеть!

 

Коль я преуспею, то будет, конечно, прекрасно.

А ежели то не удастся: чего мне терять?»

И крикнул пройдоха всем тем божествам громогласно -

– «Я вас приглашаю на партию: в кости играть!

 

Я банк метать буду пред вами. А ваша задача:

Продуете если, то деньги заплатите мне!»

Так, теми речами божеств донельзя озадача,

Пройдоха решил - «Те молчаньем ответили мне,

 

Сказав этим «Да». И монетку из меди достал он

Которая пятнами была покрыта сплошь.

Когда ставка сделана - это игры есть начало,

Коль оппонент не протестует: то рядом и сплошь...

 

И так, обыграв божества, игрок Тхинтхакарала

Себе заработал немало монет золотых

Сказал Божествам он - «Должны вы мне денег немало,

А, если точнее, то целую кучу златых.

 

Извольте сейчас мне вернуть их!» Но боги молчали,

И Тхинтхакарала, от них не услышав ответ,

Во гневе воскликнул - «В законе игры прописали -

– «Коли проигравший платить не желает монет,

 

Который молчит словно камень, то острой пилою

Его распилить нужно». Я распилю вас сейчас!

Сестёр нет и братьев в игре. Я бегу за пилою!

Сейчас я великую пытку устрою для вас!»

 

Исторгнув слова те, с гримасою ярости дикой,

С пилою в руках, побежал он, рыча, на божеств

И, все божества, одержимы боязнью великой,

Отдали ему этот долг, чтоб избавиться бедств.

 

Так, Тхинтхакарала, безмерно успехом довольный,

Отправился в дом для игры пополудню, опять.

Вернулся назад, к божествам он, уже обездоленный,

Чтоб способом старым опять в кости их обыграть.

 

И так, каждый раз поступал он, пока не случилось;

Богиня Чамунда, одна из Семи Матерей,

Сказала богиням иным и, при том прослезилась -

– «От наглости плута избавиться нужно скорей!

 

Законы игры таковы: коль тебя приглашают

На партию в кости, и нету желанья играть,

То фразою краткой игрок свой отказ оглашает.

Она звучит просто - «Теперь я не буду играть!»»

 

И так игра не состоится. Такие законы

Условлены в мире азарта. Их нужно нам знать.

Когда тот наглец, попирающий все рубиконы,

Начнёт нас опять на игру на свою приглашать,

 

То нужно ответить ужасному Тхинтхакарале

Короткую фразу, что я вам сказала пред тем -

– «Теперь я не буду играть». И он будет в печали,

Лишённый надежд на свой выигрыш, оставшись ни с чем!»

 

Когда ночь настала, во храм он пришёл, как обычно,

И всем божествам предложил сыграть в косточки он...

– «Теперь я не буду играть!»: глас услышал он лично,

И все божества, то глаголя возвысили тон.

 

Весьма изумили слова эти Тхинтхакаралу,

И он, в удивленьи великом разинул свой рот...

Тогда плут решил обыграть самого Махакалу,

Законов азартного мира использовав свод.

 

Но Властелин Времени, Бог, Увенчанный Луною,

Ему также молвил - «Теперь Я не буду играть!»

Подумав при этом - «Пройдоха, окутанный мглою

Уловкой своей не сумеет Меня обыграть!…»

 

Выходит, противиться грешнику, полному скверны

Не могут и боги, что мир человечий хранят.

На грушу сухую похож стал игрок тот, примерно

Весьма почернев при всём этом, тоскою объят.

 

И, Тхинтхакарала подумал - «Какая досада!

Весь кодекс игры изучили, увы, Божества.

Всё то, что творили они, вон выходит из ряда,

Хоть я и обманывал их постоянно, сперва.

 

Что я смогу сделать сейчас? Есть одно только средство:

:Прибегнуть к защите великого Бога Богов.

Лишь так отведу я безденежья тяжкое бедство,

Что словно бездонная прорва, где нет берегов!»

 

В сознании страшного грешника, Тхинтхакаралы

Такая возникла идея, и, взвесив её.

Припал тот прожжённый мошенник к стопам Махакалы,

Ему горячо вознеся славословье своё –

 

«О, Бог, Махакала, Великий Крушитель Трипуры,

Ты в кости жене проиграл достоянье Своё:

:Лишился Ты так одеянья из барсовой шкуры;

Луна, что Тебя украшала теперь у Неё;

 

Ты Нанди-быка проиграл ей, Господь Махакала.

Трезубец лишь только ты чудом сумел сохранить.

Да череп остался, пугая улыбкой оскала

И пепел остался, чтоб тело нагое укрыть!

 

Сидишь Ты теперь, обнажённый, лик спрятав в коленях...

И я проигрался, метая костяшки рукой.

Остался, поддавшись азарту, теперь я без денег,

Страдая безмерно от тягостной жизни такой.

 

Одет я как Ты: только пеплом костров погребальных;

Из черепа ем вместо плошки, исполненный бед.

Терпя результаты своих же ошибок фатальных,

К Тебе я прибегну, что в гимнах священных воспет!

 

Извечно желаний лишённый, но милость являя,

Великих Богов пожеланья исполнить Ты рад...

Ответь: почему же Ты глад их сердец утоляя.

Мою небольшую проблему исполнить не рад!

 

Весьма очевидно, что райское древо желаний

Забыло о просьбах страдающих, бедных людей!

Коль я совершил что-то очень недоброе ране,

Пусть будет, Треокий, прощён Тобой сей лиходей!

 

Мне тяжко весьма от объевшего сердце порока,

Который раскрыться, как розе, ему не даёт;

Мне в мире жестоком живётся весьма одиноко:

:Пусть милость свою Махакала на это прольёт!»

 

Такою молитвой, иными молитвами, в раже

Старался Бхайраву удовлетворить тот игрок.

Так, Тхинтхакарала, всегда пребывавший во блажи,

Молился с завидным стараньем положенный срок.

 

Однажды, под вечер, на пруд возле этого храма

Небесные девы-апсары купаться пришли,

И Шива, узрев то, сказал игроку сему прямо -

– «Небесные нимфы купаться сюда снизошли.

 

Когда они станут купаться — стащи их одежды.

И спрячь их получше: не вздумай их им отдавать

Так им соизволь лишь тогда возвратить их одежды,

Пока не решат те тебе Калавати отдать.

 

Средь них она — самая младшая...» Это промолвив

Бхайрава исчез, и игрок воплотит Его план.

Украл он одежды апсар, так их всех обусловив

Сидеть во пруду, прикрывая руками свой срам.

 

Они стали слёзно кричать - «Возврати нам одежды!

Ты не оставляй нас, нагими сидеть здесь в пруду!»

А Тхинтхакарала сказал - «Вы отдайте мне прежде

Красотку Калавати, иль я отсюда уйду!»

 

И поняли нимфы, такой услыхав ультиматум,

Что он непреклонен и вспомнили, как Царь Богов

Проклял Калавати, и так проявил её фатум,

И что ей избавиться следует прежних долгов...

 

Отдали апсары подружку свою, Калавати,

И так получили обратно одежды свои,

И тут же ушли, затерявшись средь неба, некстати,

Как тают в выси махаонов большие рои...

 

Жить в доме у Тхинтхакаралы пришлось Калавати.

Тот дом ему выстроить сам Бог с Трезубцем велел...

Та днём отправлялась служить во град Амаравати,

Где Индра, Богов Повелитель, на троне сидел,

 

А ночью всегда возвращалась апсара к супругу.

История так повторялась сия день за днём...

Спросил её Тхинтхакарала - «Содей мне услугу.

Как проклята ты оказалась? Поведай о том».

 

Ответила дива небесная Тхинтхакарале

– «Проклятием Индры достался ты мне как супруг.

Узрела богов я, что чувства свои наслаждали

В божественных кущах, так свой коротая досуг.

 

Я там восхвалила обычных людей наслажденья,

Так высмеяв все удовольствия Вечных Небес -

– «У вас наслаждаются только лишь органы зренья.

Глазами лишь ведать услады, какой интерес?»

 

Прослышав об этом, царь Индра весьма возмутился.

Затопав ногами, он молвил проклятье своё -

- «Голубушка милая, ум твой совсем помутился!

Женой человека ты станешь: вот слово моё!

 

И так ты отведаешь этих плотских наслаждений,

Которые так восхваляла в небесном саду.

Не нужно и даром теперь мне твоих извинений,

Ведь нужно лечить пребывающих в тяжком бреду!»

 

Вот так и возник наш союз, нам сулящий блаженство...

Я завтра вернуться обратно на Небо должна

Для Вишну исполнит там танец, что полн совершенства

Танцовщица Рамбха, прекрасная, словно Весна.

 

А мне ж оставаться придётся там долгое время,

Пока это всё не закончится, милый мой муж.

И Тхинтхакарала сказал - «Я желал бы на время

В раю пребывать средь богов и возвышенных душ,

 

И танец хочу посмотреть я, что Рамбха исполнит...»

Ему возразила Калавати - «Как я могу?

Ведь Тысячеокого доверху гнев переполнит.

В немилость попав к нему, как я себя сберегу?

 

Она повторила так несколько раз, но напрасно,

Ведь Тхинтхакарала упрям был как будто ишак.

Калавати, понявшей это достаточно ясно,

Пришлось согласиться пойти на рискованный шаг.

 

И утром, использовав силу волшебного знанья,

Та мужа упрятала в лотоса синего цвет,

И вдела в серьгу золотую цветок тот заранее,

И в Индры дворец пронесла, тем нарушив запрет.

 

Так, Тхинтхакарала увидел сад Нанда-нандана:

Слоны сторон света его охраняли врата;

Его аромат поражал своей гаммой медвяной,

А в органы зренья врывалась его красота...

 

И Тхинтхакарала, глазами вращая от счастья,

Почувствовал всей своей сутью, что он, словно бог.

При том ощутил он отраду лишь только отчасти:

Дворца Властелина Богов пересёк он порог.

 

Дворец Врага Вритры был красен как-будто бы сказка.

Его самоцветы составили и жемчуга.

Творила феерию бликов лучистая пляска,

Как кружится из огоньков разноцветных пурга...

 

Разинув уста, тот пройдоха красотам дивился,

Каких не узреет ни царь, ни простой человек.

Себя ощущал он, как-будто бы снова родился,

И Вечное Время на время замедлило бег...

 

Ухрел он Тридцатку Богов обладающих властью;

Узрел он гандхарвов и сиддхов блистательный сонм;

Узрел, наконец, танец Рамбхи, исполненный страсти

Под музыку дивную, словно бы сказочный сон.

 

Ту музыку полнили разных родов инструменты.

Там были тумбуры и вины различнейших форм:

Они доставляли великой отрады моменты,

Стирая понятья шаблонов, форматов и норм.

 

В симфонию эту вплетали, как ниточки пряжи,

Арфисты свои композиции, звуком нежны:

Они заставляли волшебные их эсараджи

Слух заворожить трепетаньем задетой струны...

 

Там были мриданги и кхолы, а также литавры;

Там пели саранги, чьи струны тревожил смычок;

Там были маэстро, которых усыпали лавры;

Там был вокалистов и гениев прочих мирок

 

Играл там Нарада на вине своей знаменитой;

Гандхарвы там были, творя звуковой эпатаж;

Там пели сопрано певицы, весьма имениты,

Своими гласами любого ввергая во блажь...

 

И Тхинтхакарала был в невероятном восторге:

Что не обретет тот, кому Шива милость послал?..

И вот уже в самом конце той божественной оргии

Он вдруг скомороха в личине козла увидал:

 

:Тот выскочил лихо на сцену и прыгал забавно,

И всяких ужимок смешных он творил без числа...

Подумал вдруг Тхинтхакарала - «Я видел недавно

Во граде Удджаини этого чудо-козла.

 

Я думал, что это, всего лишь скотина простая,

А он здесь, пред Индрой смешные творит номера...»

Программа концерта закончилась та непростая

И, так, завершать представленье настала пора.

 

Калавати уж, наконец-то, вздохнув с облегченьем,

Своёго супруга на Землю в цветке унесла.

Был Тхинтхакарала доволен весьма представленьем:

:Качал головой он, глаголя - «Вот это дела!!!»

 

На следующий день погулять решил этот пройдоха

И, вдруг увидал на пути скомороха-козла.

Сказал он козлу - «Ты плясал перед Индрой неплохо:

:Станцуй для меня ж, коль тебе твоя шкура мила!

 

Пощады иначе тебе от меня не дождаться.

А ну-ка пляши предо мною, гороховый шут!

В приказах своих я не буду уже повторяться,

Ведь я объясняю уж долго, негоднейший плут!»

 

Внимая словам тем, козёл удивлялся от сердца -

- «Откуда он всё это знает?», но всё же молчал.

И, Тхинтхакарала взъярившись, задал козлу перца,

И палкой тяжёлой его хорошенько помял.

 

Козёл побежал к Царю Неба, залитый весь кровью:

О том, что случилось, в подробностях всех доложив.

И Индра, то выслушав, тут же нахмурил межбровье,

В мозаику всё, что случилось, умело сложив.

 

В себе погрузившись, он думал - «Ведь то Калавати

Сумела на небо провесть негодяя сего

Узрел танец Рамбхи тот грешник, достойный проклятий.

Он также здесь видел и пляску козла моего!»

 

Призвал Царь Богов Калавати и предал проклятью -

– «Зачем, Калавати, такое содеяла ты?

Поступок твой очень греховен, посмею сказать я,

И он пересёк рубиконы последней черты.

 

Сюда провела человека ты назло запретам,

Который моёго козла отдубасил зело,

В желаньи заставить плясать бедолагу при этом,

Вселенским законам и правилам всяким назло!

 

Во граде Нагпуре есть храм, что построил правитель,

Которого звут Нарасимха. Ступай-ка туда:

Украсишь собою ты эту святую обитель,

Статуею став на колонне во храме. О, да!»

 

Аламбуша, мать Калавати, рыдая и плача,

К стопам Царя Неба упала и стала просить -

– «Стать камнем недвижным великая есть неудача:

:Изволь же предел для проклятья сего учредить!»

 

Та снова и снова просила Царя Поднебесья

Сменить гнев на милость, назначив проклятию срок...

Тогда Индра молвил: – «Твоя дочь полна мракобесья,

Получит, за тяжкий сей грех надлежащий урок.

 

Закончится моё проклятье в то самое время,

Когда, упомянутый мною, развалится храм:

:Проклятья тогда улетучится тяжкое бремя,

И дочь твоя, снова свободна, воротится к нам.»

 

Вернулась домой Калавати и всё рассказала

Об Индры ужасном проклятьи, а также о том,

Как это проклятье закончится. Тхинтхакарала

Застыл неподвижно, как-будто сразил его гром...

 

Калавати мужа за это за всё укорила,

Отдав ему все украшенья, исчезла она.

А после, статуей из камня во храме застыла,

Испив свою чашу страданий до самого дна.

 

И, Тхинтхакарала, убитый отравой разлуки,

Вдруг прекратил слышать и видеть и вкус ощущать:

:Лишенный жены, он испытывал адские муки,

Которые трудно поэту пиром описать.

 

Безумен от боли, по тверди земной он катался,

При этом он плакал, смеялся а также кричал,

А после, очнувшись, руками за голову взялся -

– «О, что ж я наделал?! Я всю свою жизнь потерял

 

Зачем я, глупец, эту тайну её обнаружил?

Откуда в распущенных сдержанность: смею сказать.

Яд страшной разлуки меня жжёт изнутри и снаружи!»

Но вдруг он подумал - «Не время сейчас причитать.

 

Ведь нужно стать твёрдым, разрушить чтоб это проклятье,

Избавив супругу мою от невиданных бед...»

И, Тхинтхакарала исполненный лицеприятья,

Оделся как бабаджи — духом суровый аскет.

 

Он в руки взял чётки и шкуру набросил оленью,

И волосы, словно подвижник, копной уложил.

Как будто святой, что стремится душой к Просветленью

Ко граду Нагпур сей хитрец, наконец-то, прибыл.

 

Добравшись туда, он, в лесу, возле самого града,

В местах, соответствующим сторонам четырём,

Четыре горшка закопал — драгоценнейших, клада,

Средь пней и деревьев, орудуя быстро ножом.

 

То были супруги его дорогой украшенья,

Что стала недвижной, колонну украсив собой...

А пятый горшок закопать он предпринял решенье

Не рынке пред храмом, Калавати скрывшим собой

 

И Тхинтхакарала, так сделав, шалашик построил,

И стал имитировать что он великий святой.

Он пару молитв ради этого дела усвоил,

И жил возле речки, в лесу, в обстановке простой.

 

Сидел он недвижно погружен в свои размышленья,

Иль, чётки гоняя, молитвы свои бормотал,

Три раза за день совершал он свои омовенья,

И, только лишь милостыню, что подали, вкушал.

 

Обрёл таким образом он в этом городе славу,

Которая вскоре дошла и до царских ушей.

Нагпура царю приходилось всё это по нраву,

И был приглашён во дворец, наконец, лицедей.

 

Но все ж от монарха приняв множество приглашений,

Идти к государю никак не желал лжемудрец.

И, заинтересованный царь для святых откровений

Решил посетить его лично уже, наконец.

 

Царь долго сидел с ним в лесу, пока розовым цветом

Закат не залил того леса красивый пейзаж

И тут, вдруг завыла протяжно шакалиха где-то,

Своим голоском, очень тонким ввергая в мандраж.

 

Услышав сей звук улыбнулся и хмыкнул довольно

Сей псевдоподвижник и царь его тут же спросил -

– «Что ты услыхал расскажи и не делай мне больно!»

– «Да так, ничего...»: лжесвятой королю говорил.

 

Царь всё же не унимался, и Тхинтхакарала

Царю тому молвил - «К востоку, под древом в лесу,

Закопан горшок, где сокровищ бесценных немало.

Вот что этот вой означал: я тебе донесу.

 

Ведь я понимаю язык всякой птицы и зверя»

Добавив при этом - «Пойдём-ка правитель со мной.»

И царь раскрыл рот, своим органом зренья не веря,

Увидев горшок, удивлявший своею ценой.

 

В нём были златые браслеты, колье-ожерелья,

 Сапфиры, а также топазы и жемчуг морской...

Монарх восхвалял лицедея, исполнен веселья,

И те драгоценности гладил холёной рукой...

 

Уверовал царь, что не ложны слова сего мужа,

И счёл его истинным и безупречным святым...

Отвесть к шалашу его лично себя удосужа,

Нагпура правитель себя вёл смиренно пред ним.

 

Он несколько раз омыл псевдоподвижнику ноги,

И вместе с министрами двинул ко граду свой шаг.

Неся свой горшок, те хвалили плута по дороге,

Здоровья желая ему и различнейших благ

 

И следом за этим горшочком к монаршей особе

Еще три досталось горшка, что хитрец закопал:

:Внутри них покоились, словно младенцы в утробе,

Перлы, самоцветы и золото, жёлтый металл.

 

А плут притворился, что всё то поведали звери...

А Царь, его жёны, а также народец простой

Министры, купцы утвердились весьма в своей вере,

Что Тхинтхакарала не плут, а великий святой

 

И, вот повелитель державы решился однажды

Сводить на экскурсию в храм лжесвятого того.

Со стороны рынка ворона вдруг каркнула дважды,

И при этом звуке подбросило плута сего.

 

Мошенник промолвил - «Ворона, носатая птица,

Воскликнула ныне - «Пред храмом в земле есть кувшин.»

В нём клад есть который, заставит тебя умилиться:

:Сокровище это возьми, О, страны властелин.

 

 

И, с теми словами царя Нарасимху отвёл он

В то самое место и отдал ему этот клад.

Нагпуры правитель при том, изумления полон

Свой рот растянул до ушей, до безумия рад.

 

Взял Тхинтхакаралу за руку правитель державы.

И ввёл с торжеством его в храм, что построен им был.

По храму сему средоточье божественной славы,

Царь этого плута достаточно долго водил.

 

И, вот постучал по колонне вдруг Тхинтхакарала,

В которой Калавати, как изваянье, жила:

Супруга она своего, наконец, увидала,

И слёзная влага очами её потекла.

 

Узрел царь совместно со свитой великое чудо:

Глаза властелина страны округлились весьма.

Подумал правитель - «Вещает то, видимо, худо...

Святой мне ответит, имея палату ума».

 

– «Великого чуда я, только что был очевидец:

Статуя вдруг стала глазами слезу исторгать.

А не соизволишь ли ты, о,великий провидец,

Знамения этого правильный смысл указать?»

 

А Тхинтхакарала, как будто весьма огорчённый,

Сказал государю - «Тебе я потом расскажу...

Идём ка скорее, о, Царь, в твой дворец золочёный:

:Я там свои мысли подробно тебе изложу».

 

Придя во дворец тет-а-тет царю молвил пройдоха -

– «Начала строительства час был назначен дурной;

И место для храма сего было выбрано плохо,

О, славный правитель, стоящий над всею сраной.

 

Минуя три дня, к тебе беды придут, о правитель

:Как раскаты грома собой предвещают грозу,

Так предупредила тебя, о, благой повелитель,

Статуя из камня, пуская очами слезу!

 

Я растолковал тебе ныне, правитель, знаменья.

Коль ты мне поверил, то храм ты с землёю сравняй.

Содей то сегодня же, царь мой и без промедленья.

А коль мне не веришь, то сам на себя ты пеняй.

 

И в месте хорошем и в благоприятное время

Построй новый храм, о, властитель, что правит страной.

Тогда все несчастья и беды, тяжки словно бремя,

Тебя, вне сомненья, тогда обойдут стороной!»

 

Царя Нарасимху те речи весьма напугали:

:Он тут же, не мешкая, в царстве устроил аврал,

И, вскоре, исполнил задачу свою в идеале.

Сей храм лишь за день самодержец с землёю сравнял.

 

Вот так хитрецы к государям в доверие входят,

И, их же руками свои исполняют мечты.

Обман применяя, царей вокруг пальца обводят,

Такие мошенники хитрые, словно коты.

 

А Тхинтхакарала, закончив своё это дело,

Личину отшельника сбросив, покинул сей град.

В родной город свой, Удджаини, он нёс своё тело:

Исполнив свой долг, тот мошенник безумно был рад.

 

Избавлена Индры проклятья неистовой муки,

Его на дороге Калавати встретила вдруг.

Так эти супруги увиделись после разлуки,

Друг друга поймав очень крепко в объятия рук.

 

И, в этот же день Калавати на небо вернулась

И Индра весьма удивился при виде её.

Поведала та, как интрига сия развернулась,

Придумана очень искусно супругом её.

 

Услышав историю эту, монарх Поднебесья,

Смеялся достаточно долго, держась за бока -

– «Твой муж, Калавати, конечно же хитрая бестия:

Обманщиков сходных ему, я не видел пока!»

 

С Небесным Царём совсем рядом стоял Брихаспати.

Ему он промолвил - «Хитры игроки донельзя.

Сейчас расскажу я историю славную, кстати.

Её не поведать, считаю я: просто нельзя!

 

В эпоху прошедшую, что с настоящем сокрылась,

Во граде одном, чье названье ушло на века,

Один человек проживал, и ему присудилось

Себе обресть славу искуснейшего игрока.

 

Метал он всю жизнь свою кости с великим уменьем.

Куттиникапата: такое он имя обрёл.

Он этому должен лукавым своим поведеньем:

:Он всех, кто имел с ним дела, вокруг пальца обвёл.

 

Когда умер он и предстал перед Страшным Судьёю,

Самим Дхармараджей, то тот огласил приговор -

– «За то, что шагал ты по жизни не правой стезёю;

За то, что грехи твои выше заснеженных гор;

 

За то, что людей разорял ты, нечестно играя;

За то, что ты пьяницей был и глаголил лишь ложь,

За всю твою жизнь наказанье тебе присуждаю:

Ты целую кальпу, эпоху, в Аду проведёшь!

 

Но, всё же случилось однажды и доброе дело:

Угоднику божьему ты подарил золотой.

На целый день Индрой за это ты стать можешь смело:

:Такую великую силу имел тот святой!

 

Теперь же, голубчик, твой выбор. Что хочешь сначала:

Стать Индрою Неба на день, или в Ад угодить?»

Куттиникапата промолвил - «Ни много ни мало

Мне целую кальпу придётся в Аду страшном жить...

 

Сначала хочу я стать Индрой, Властителем Рая!

И Царь Правосудья на Небо отправил его.

Там Богов Тридцатка, короной его увенчая,

Всей властью тотчас наделили его одного.

 

Едва стал Властителем Рая игрок тот прожжённый,

То тут же он шлюх с игроками на Небе собрал.

Блистая как солнце, брильянтами царской короны,

Великим Богам Мироздания он приказал -

 

– «Немедля исполните, Боги, правителя волю!

Несите нас всех по святым местам и поскорей

Которые на Небе есть и в подземной юдоли,

А также находятся в мире обычных людей.

 

Еще вы извольте вселиться в могучих монархов,

Которые славятся людом в Миру Под Луной,

Дабы поднесли они нам кучу разных подарков,

И жертв приношенья свершили любою ценой!»

 

Так, после всего того шлюхи безгрешными стали,

А, также его все дружки, игроки-шулера:

:Их всех, до единого в мир Поднебесия взяли.

Они, став бессмертными, громко кричали - «Ура»

 

На следующий день Читрагупта, писец царя Дхармы,

Узнав, что сей плут утвердил себя в Небе как царь,

Сказал повелителю - «Плут чьи деянья коварны,

Стал Индрой навечно, тебя обманув, государь!»

 

Весьма удивлённый, Правитель Загробного Царства,

Бессилье своё обозначил отмашкой руки -

– «Меня обманул сей негодник, исполнен коварства!…»

Такие, о, Индра, по сути своей игроки...»

 

Когда Брихаспати — наставник, закончил глаголить,

Сказал Калавати Махендра, блистательный бог -

– «Тебя я проклятием боле не стану неволить,

Поскольку, считаю, его уж окончился срок...

 

 

Ты Тхинтхакаралу изволь привести поскорее...»

И мужа представила та Властелину Небес.

Его наградил Громовержец, душою радея,

В общении с ним проявив свой живой интерес.

 

Довольный умом его и несгибаемой волей,

Его поженил с Калавати царь Индра тогда.

Так, милостью Шивы, причастный к божественной доле,

Стал жить тот игрок с Калавати на Небе. О, да.

 

Живя неправдиво, приходит игрок к своей цели:

:Чего же здесь странного ты, Агнишикха, нашёл?

Ведь с нами ты здесь очутился и жив еле-еле,

А этот негодник тебя, одурачив, ушёл!

 

Скорей выбирайся отсюда: тебя мы подсадим,

А вслед за тобою и мы выберемся наверх...»:

:Два брахма-ракшаса так молвили дружбы заради.

И я, не без помощи их, вскоре выбрался вверх.

 

Поплёлся я, гладом измученный, в сторону града,

И вот, я увидел что брахман дорогой идёт.

Подумал я тут же - «О, Боже, вот будет отрада,

Когда этот странник мне прямо в живот попадёт!»

 

За ним стал гоняться я. Он же отчаянным гласом

К Викрамадитье — царю начал громко взывать.

И он появился пред мною, объятый ужасом -

– «Не смей, грешник, брахмана в царстве моём убивать!»

 

И он воспрепятствовал мне совершить то злодейство,

И человечью фигуру в песке начертал.

Главу он мечом ей отсёк, совершив чародейство,

И, хоть на шею мою удар этот не пал,

 

Из шеи моей, как ни странно, кровь сразу полилась:

:Как-будто река, она хлынула прямо на твердь...

Царю в ноги пал я, и он проявил ко мне милость,

Хотя заслужил я за то, вне сомнения,- смерть.

 

Такое могущество у короля Удджаини.

Приказ его выполнив, я колдуна порешил:

:Сожрать его тело поэтому должен я ныне.

Так, о, Ямашикха, царь Викрамадитья решил!»

 

Но слушать не стал те слова, что сказал Агнишикха

И плоть колдуна ухватив, на себе поволок,

Гордыней объятый безмерной, злой дух Ямашикха,

Но царь препод а л ему очень достойный урок.

 

Нарисовав на земле силуэт человека,

Отсек ему руку монарх своим острым мечом.

Тогда Ямашикха-ветала остался калекой:

:Его рука пала и кровь стала брызгать ключом.

 

Оставив лежать с мертвецом эту самую руку,

Которой его он тянул, стал ветала визжать.

Терпя от потери конечности сильную муку,

Сверкая ступнями ветала сумел убежать.

 

Тогда Агнишикха сожрал труп того чародея.

Я, будучи рядом, тому очевидцем была.

Так Викрамадитья извёл этого лиходея,

И освободил мою душу от происков зла.

 

Мне Викрамадитья промолвил - «Ни много-ни мало

Капалика, злой чародей мною ныне сражён

Ступай же без страха в места своего ареала,

О, якши супруга: тебя охраняет Закон!»

 

И я, поклонившись царю, к мужу шаг устремила.

При этом хотела царя я отблагодарить...

Царю своему передай то, что я говорила,

И он соизволит сказанное мной подтвердить!

 

Мне стало известно: царь царства Симхала

Послал к твоему господину красавицу-дочь.

Она — воплощение есть красоты идеала,

И сходна прекрасной Луне, украшающей ночь.

 

Она, эта дева, само украшенье Вселенной,

С твоим господином решила свою жизнь связать.

Но, всё же, цари, наделённые силой военной,

О новости той чрез шпионов сумели узнать.

 

Враги-заговорщики, что вероломны и гневны,

Вассалов и Викрамашакти желают убить.

Лелеют те план похищенья Симхалы царевны.

О, Анангадева, изволь их всех предупредить.

 

Пусть Викрамашакти готов будет к битве заранее,

А я ему в этом подмогу свою окажу,

Ведь встречу меж нами сию я устроила ранее

Своим волшебством: я тебе по - секрету скажу.

 

Дабы лишь немного отблагодарить за спасение

Я дар бы хотела вручить государю-царю

Ему, воплощению рыцарства и всепрощения

Помочь всей душой я огромным желаньем горю!

 

Как только якшини то молвила, две дивных дивы,

Оленем игрушечным что забавляли всех нас,

Вошли в те покои, стройны и безумно красивы,

Искрясь, как светила в лучах драгоценных прикрас.

 

Одна была кожей бела, как Ночное Светило

Цвет кожи второй девушки — словно чёрный алмаз

На Гангу с Ямуною парочка та походила

Контрастность являя, те были бальзамом для глаз.

 

А с ними, ногами стуча, забежал в те покои

Олень механический, что жёлтым златом блистал.

Когда те прекрасные девушки сели, обои.

Весьма удивлён, я Мадаманджари сказал -

 

– «Почтенная женщина, кто эти две чудо-девы?

И что из себя представляет олень золотой?»

Якшини ответила - «Внемли же, Анангадева:

:Сейчас от меня ты услышишь рассказ непростой...

 

В весьма отдалённую эру, давно это было,

Когда Праджапати собрался творить всех существ.

Пришла помешать его делу нечистая сила:

:Гханта и Нигханта, несущие множество бедств.

 

Двух демонов тех, что богам погубить не по силам,

Решил Прародитель Вселенной тогда извести.

Создал он вот этих двух девушек с личиком милым,

Способных с ума своих жертв красотою свести.

 

При виде красавиц сиих, эти демоны двое

Весьма возжелали их, не поделив меж собой.

Так, ради желанной победы любою ценою

Друг друга асуры убили, влекомы Судьбой...

 

И Брахма тех девушек отдал тогда Якшарадже,

Который Податель Богатств и промолвил ему -

– «Всегда пребывая умом у порядка на страже

Красавиц вот этих ты замуж отдал бы кому...»

 

Податель Богатств передал их моему мужу

И их наказал выдать замуж. И вот наконец

Явился достойный жених. Я себя удосужу

Их Викрамадитье, немедля, отдать под венец.

 

Поскольку лишь сей император, блистательный воин

В котором сокрыто от глаз всех людей, божество

Сих дев удивительных в жёны обресть удостоен

Дабы лицезреть их красы неземной торжество.

 

Вот я рассказала об этих прекрасных двух дивах

Теперь про златого оленя пойдёт мой рассказ.

У Индры супруга есть, Шачи, что очень красива

Блистает она средь всех женщин как-будто алмаз.

 

 

Они вместе с Индрою сына имеют Джаянту

И любят его как родители все — своих чад.

Сей мальчик божественный сходен собой бриллианту

Летать в Поднебесьи с апсарами вечно был рад.

 

 

Так с ними, среди облаков, он над твердью кружился

И наблюдал за забавами царских детей.

Узрел он, как кто-то из них с оленёнком сдружился

И с ним развлекался, исполненный детских затей.

 

Конечно, Джаянте пришлось это всё не по нраву,

И он разревелся, вернувшись к родному отцу -

– «Хочу, я, о, папа, такую же точно забаву!!!»

Он закричал Индре, размазав слезу по лицу.

 

От рёва его все Три Мира тотчас задрожали

И Индра скорей Вишвакармана дом посетил -

– «О, мастер блистательный, сделать изволь в идеале

Оленя-игрушку, чтоб сын мой реветь прекратил.»

 

Тогда Вишвакарман из золота и самоцветов

Того оленёнка содеял, явив волшебство

И Индра, едва о конце той работы проведав

Забрал олененка и амритой полил его.

 

Ожил тот олень и стал Джаянта очень доволен

И сей оленёнок по Небу стал бегать тогда

Но злой Индраджит, сын Раваны, тщеславием болен

С оружьем смертельным нежданно явился туда.

 

Не зря носу имя такое тот отпрыск Раваны

Унёс драгоценную чудо-игрушку с собой

Но Рама с Лакшманой. А с ними и все обезьяны

Позднее на Ланке затеяли яростный бой.

 

Убили они Десьтиглавого Деспота Ланки

И сына его, Индраджита, убили они

Оставив довольным воронам клевать их останки

Вибхишану сделали Ланки владыкой они.

 

И так, оленёнок из редких каменьев и злата

Остался в дворце царя ракшасов жить-поживать...

И вот наступила там некая славная дата:

:Решили Вибхишаны родичи праздник справлять.

 

Они пригласили меня во дворец Вибхишаны,

И он, самолично, игрушку мне ту подарил.

И сей оленёнок, самим царём ракшасов данный,

Достаточно долго при этом меня веселил...

 

 

Теперь я хочу подарить его Викрамадитье...»

И, пока якшини глаголила, Солнце зашло.

И, вместе с Симхалы послом захотел опочить я,

Чтоб сбросить усталости бремя, весьма немало.

 

Как только на утренней зорьке мы все пробудились,

То я, озираясь, протёр свои очи рукой:

:Мы к Викрамашакти войскам как-то, вдруг, возвратились.

Якшини то сделала силой своей колдовской...

 

Весьма удивлённые, мы поспешили на встречу,

И Викрамашакти, вассал твой, тепло на принял.

– «Вот, вы все вернулись, хотя и уплыли далече...

Как ваши успехи?»: царь Викрамашакти сказал.

 

Как только хотел он спросить нас о тайном том деле

С которым отправились мы по морям-по волнам,

Как вдруг оказался он, очень смущён, не при деле:

:Две девы и тот оленёнок приблизились к нам.

&nb