Глава 15. Выбирая непротоптанную дорожку

Церковные колокола звонят в часовне Вествуд на свадьбе Уилла Уитфилда.

Рори, его младший брат Трей и еще двое парней, которых я не узнаю, одетые в смокинги служат билетерами, рассаживая дам.

— Вау, отлично выглядишь, — говорит Рори, подавая мне локоть. — Я рад, что ты смыла всю грязь с лица.

— Ты задница.

— Ты не должна говорить “задница” в церкви, Сави.

Улыбаясь, я беру его за руку и позволяю проводить меня до скамьи. У меня все еще кружится голова от гонки, состоявшейся пару часов назад. Я на такой высоте, что чувствую, что могла бы с легкостью сделать слэмданк[24]. Джек хочет, чтобы я была жокеем в Диксана дерби! Наряду с эластичным бинтом, обмотанным вокруг голени, чтобы скрыть синяк, я надела зеленое шелковое платье, которое принадлежало моей маме. По-настоящему красивое и совсем не в стиле прошлого века. Гудвины сидят в нескольких рядах передо мной. Джек сидит между матерью и Шелби, обхватив их руками через скамью.

Я пробегаю пальцами по бежевой свадебной программе с голубой лентой. Она гласит:

 

Паркер Энн Шелтон + Уильям Коннор Уитфилд

Ванесса входит в церковь и оглядывается, сжимая в руках свою свадебную программу. Я машу ей, а затем похлопываю по сиденью рядом со мной. Один из парней-билетёров с распущенными кудрявыми светлыми волосами, которые достигают его плеч, видит Ванессу и обнимает ее, прежде чем сопроводить ее в мой ряд.

— Спасибо, что разрешила посидеть с тобой, — шепчет она, сворачивая и разворачивая свою свадебную программу. — Я не была уверена, стоит ли мне приходить.

— Почему нет?

— Я имею в виду, Рори пригласил меня, но мы не так уж долго встречаемся. Я еще не встречалась с его родителями.

— Все в порядке, его семья полюбит тебя. Кроме того, я познакомилась с Рори месяц назад и они пригласили меня. Кто тот парень, которого ты обняла? Супергорячий.

— О, — говорит Ванесса с улыбкой. — Это Сэм Генри. Он играл в футбол с моим братом в школе. Но даже не думай о нём. Он был один около года, но сейчас он очень занят.

Уилл выходит к толпе. Несколько парней кричат ему, он показывает им кулак, заставляя многих маленьких старушек в собрании ахнуть от ужаса.

— Боже мой, Уилл такой горячий, — бормочет Ванесса. — Может быть, когда священник спросит, не возражает ли кто-нибудь против этого союза, я буду прыгать и много кричать.

— Бьюсь об заклад, невеста Уилла достанет тебя.

— Точно.

— Рори, вероятно, тоже.

— Хотелось бы,— она рассматривает свадебную программу.

Рори присоединяется к Уиллу у алтаря; он похлопывает себя по нагрудному карману каждые три секунды – я думаю, он боится, что потеряет кольца, и, будь я Уиллом, я бы тоже волновалась об этом. Вместо органной музыки начинает играть гитарист, а красивая девушка с длинными черными волосами идет к алтарю в сопровождении мужчины. Они оба останавливаются на стороне Паркер у прохода. Я открываю свою свадебную программу. Девушка по имени Кейт Келли подружка невесты. И по какой-то причине парень по имени Дрю Бейтс…подружка невесты? Я хихикаю, мне нравится, что у нее есть парень в виде подружки невесты, одетый в смокинг.

— Рори хорошо выглядит, — говорю я Ванессе.

— Согласна. Он должен носить смокинги постоянно.

— Даже на ферме?

— Даже на ферме.

Внезапно все встают, мы поворачиваемся, чтобы посмотреть, как Паркер идет по проходу, неся горсть полевых цветов. Ее кремовое платье очень простое и выполнено из кружева. У него короткие закрытые рукава и рюши над коленями. Когда я буду выходить замуж, я не хочу ничего экстравагантного, я хочу такое же платье. Она не надела фату, ее длинные каштановые волосы достигают талии. Уилл светлеет, похоже, что он вот-вот заплачет. Церемония короткая, но веселая. Рори, конечно, потерял кольца и потратил больше минуты на их поиски по карманам. Паркер и Уилла, кажется, это не волнует, он обхватывает ее лицо, смеясь. Они не перестают улыбаться, даже когда священник случайно называет Уилла "Биллом".

А потом все внезапно закончилось со словами: “Теперь вы можете поцеловать невесту”, и по какой-то ужасной причине Рори кричит: “Покончи с этим”, что заставляет Ванессу закрыть лицо руками. Ребята вскакивают на ноги и подбадривают, вообще-то выглядя, как стая хулиганских обезьян.

 

***

Рори и я едем в Мерседесе Ванессы на прием в дом Уитфилдов на заднем дворе. Сверкающие гирлянды висят внутри большой белой палатки, а невысокие свечи усеивают столы. Они подают жареную курицу, макароны с сыром и много других вкусных блюд на шведском столе. Удивительная группа играет рок-музыку, пока люди чередуют еду и танцы. Если я когда буду выходить замуж, я хочу такую же свадьбу. Здесь действительно около восьми тысяч кузенов Уитфилда. Своими распущенными каштановыми волосами в особом стиле напоминающие съезд мальчишеской группы, а парочка из них жаждет встречи со мной – «девушкой-жокеем». Рори подкрадывается к нам с двумя бутылками шампанского и прячет улики под стол. Он и Ванесса начинают пить шампанское, хихикая, как сумасшедшие, пока они кормят друг друга кусочками еды. Я выпиваю чуть-чуть шампанского – не хочу испортить завтрашнюю тренировку похмельем. Рори и Ванесса продолжают целоваться и каким-то известным только им способом лезут под стол со своим контрабандным шампанским. И со скудным набором вариантов:

а) сидеть одной за нашим столом;

б) залезть под стол к ним (неловко!);

в) убираться к черту из Доджа,

я обнаруживаю себя снаружи, обхожу вокруг палатки, смотря то на танцы, то на звезды. Красивая подружка невесты в обнимку танцует с парнем, который осмелился надеть шлепанцы. На ее руке мерцает огромное обручальное кольцо. Хотела бы я, чтобы моя жизнь была такой идеальной. Уилл и Паркер покачиваются рядом с парой, смеются и разговаривают с ними. Горячий шафер, Сэм Генри, танцует рядом с чрезвычайно высокой блондинкой. Она буквально поглощена им. По очевидной причине. Джек танцует со своей матерью, кружа ее в танце. Я смотрю на стол Мистера Гудвина и обнаруживаю, что он крадет хот-дог, пока его жена занята.

Как будто Джек знает, что я думаю о нем, потому что он смотрит через плечо матери на меня. Сканируя меня сверху вниз, он изучает мое шелковое платье зеленого цвета. Он медленно начинает улыбаться и поднимает указательный палец, говоря мне ждать.

Что это значит? И чего же мне теперь ждать? В это время Уилл Уитфилд подходит ко мне, я обнимаю его и поздравляю.

— Ты видела Рори? — спрашивает он, сканируя палатку. — Уже почти время для тостов.

— Э-э, ты можешь проверить под этим столом, вон там. Он пьет шампанское с Ванессой Грин.

Рот Уилла образует букву «о».

— Тогда, возможно, мы не дождемся тост от него.

— Это, наверное, хорошая идея. Вероятно, это будет просто повторение “покончи с этим!”.

— Моя мама убьет его за это.

— Кто та пара, которая танцевала с тобой и Паркер? Красивая подружка невесты.

Уилл смотрит на них через плечо.

— Лучшая подруга Паркер Кейт и ее жених. Мы дружим с ними уже много лет. Вообще-то, сразу после старшей школы.

— Да?

— Это забавно. Я почти пошел на выпускной с Кейт, но Паркер мне понравилась больше. Я не представляю, какой была бы жизнь, если бы я сделал другой выбор. Это было бы так просто...но так неправильно, понимаешь?

Я киваю, чувствуя, как горят глаза. Это напоминает поэму Роберта Фроста, которую я прочитала в мамином сборнике стихов. «Две дороги разошлись в желтом лесу…» Рассказчик должен был выбрать, какой путь выбрать – так же, как и все мы.

К нам подходит парень постарше, один из восьми тысяч кузенов Уитфилда, улыбаясь.

— Это мой двоюродный брат, Алекс.

— Привет, — говорит парень, пожимая мне руку. — Я собираюсь отвезти бабулю домой, — говорит он Уиллу и обнимает его. — Поздравляю.

— Кстати, — говорит мне Уилл, — в сарае Танглвуд появился новый помет щенков спрингер-спаниеля. Они родились сегодня утром у моей собаки Эш. Может быть, одному из них вы понравитесь, — говорит он со смешком, прежде чем возвращается к своей новой жене. Его кузен Алекс улыбается мне. Искренняя, милая улыбка.

— Хотел бы я остаться с тобой потанцевать, но бабуля устала. Я ее отвезу.

— О, это так мило.

— Знаешь, как говорят – сначала бабушки, потом девчонки.

Мы вместе смеемся,затем он смотрит на часы.

— Я действительно хочу остаться…

— В следующий раз, — отвечаю я, и он уходит, прежде чем я могу даже пофлиртовать с ним. Уходя, он оглядывается через плечо на меня.

Наверное, я неудачница. Танцевать с этим парнем было бы круто. Как только я решаю пойти проверить кексы за десертным столом, снаружи палатки появляется Джек.

— Кто это был? — спрашивает он, нахмурив брови.

— Один из восьми тысяч кузенов Уитфилда.

Джек смеется и проводит рукой по волосам.

— Итак... хочешь потанцевать?

Мое сердце останавливается.

— Ты и я?

— Да, — говорит он с улыбкой.— Мы должны отпраздновать твою сегодняшнюю работу со Звездой.

Это то, что мистер Серьезность сказал своим родителям или что?

Я пожимаю плечами и позволяю ему притянуть меня в свои объятия. На краю танцпола мы с ним покачиваемся вместе с океаном пространства между нами. Это. Самый. Целомудренный. Танец. На свете. Он не смотрит прямо на меня, но я все еще чувствую, как его руки трясутся на моей талии. Его затрудненное дыхание выдает, насколько он нервный и возбужденный. Даже если он притворяется, что не заинтересован во мне, я могу уверить, что заинтересован.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — тихо говорит он, приближаясь ко мне.— Я не мог перестать думать о прошлой субботе, знаешь, в Миллер Холлоу?

Я делаю глубокий вдох. Это похоже на ловушку. Ловушку, в которую я хочу попасть. «Две дороги разошлись в желтом лесу…»

Сегодня утром наши отцы чуть не сошли с ума, когда мы обнимались после гонки. Может, им просто нужно привыкнуть к тому, что мы вместе. Но, может быть, это закрытая тема?.. В смысле, никто не заинтересован в том, что мы сейчас танцуем вместе. За исключением восьми тысяч кузенов Уитфилда, которые хотят поговорить с девушкой-жокеем.

Пока я покачиваюсь в объятиях Джека, есть только одна дорога, по которой я хочу пойти. Дорога с ним в конце. И это не самый легкий путь. Я решаю быть смелой, пойти по извилистой, полной выбоин тропинке.

— Я слышала, у Уитфилдов новый выводок щенков в сарае. Хочешь пойти посмотреть?

Улыбка пробегает по его лицу.

— Хорошо. Встретимся там через несколько минут.

Без лишних слов я спешу в сарай. Мои каблуки застревают в грязи. Я следую за звуками плача и лая, которые едва слышу на фоне музыкальной группы, звенящей по всей округе.

Я нахожу собак в гнезде за ящиком с инструментами и, когда я вижу, что они кормятся от мамы-собаки, издаю низкий визг.

— Боже мой, это так мило.

Ни более чем минутой позже Джек появляется в дверях амбара. Он останавливается, чтобы зажечь фонарь и несет его ко мне. Я инстинктивно делаю шаг назад и останавливаюсь.

Я сглатываю.

— Ты действительно пришел.

— Все, что тебе нужно было сказать,– это щенки, — отвечает он с мягкой улыбкой, опустившись на колени.

— Им еще нет и суток, — говорю я, присев на корточки рядом с маленьким гнездышком Эш, которое она выкопала. Щенок щебечет, а мама-собака придвигается, чтобы облизать его. Видя, как сильно она любит своих детей, у меня сжимается в груди. Любовь так проста, но иногда так сложна.

Я глажу бело-коричневые уши собаки.

— Ты проделала такую хорошую работу, Эш.

Измученная собака смотрит мне в глаза.

— Она смогла, не так ли? — говорит Джек. — Сколько там? Двенадцать детей?

Кормящиеся щенки все запутались, издавая ноющие звуки.

— Думаю, да.

Медленная рок-песня звучит из свадебного шатра. У меня, должно быть, был задумчивый взгляд, когда я смотрела в сторону группы, потому что Джек берет меня за локоть и осторожно поднимает на ноги.

— Потанцуй со мной,— он прижимает меня к груди так близко, что я слышу быстрый стук его сердца сквозь хлопковую рубашку на пуговицах. Этот танец определенно не целомудренный. Уткнувшись лицом мне в шею, он проводит кончиками пальцев вверх и вниз по моим рукам, растапливая мою кожу, заставляя мои пальцы скручиваться.

— Свадьба была прекрасна, — говорю я. — Мне понравилось танцевать в палатке со свечами и сверкающими огнями.

— Да? — бормочет Джек, медленно покачиваясь. — А мне нравится здесь. Тихо и уединенно. Не говоря о присутствии щенков.

Он поднимает мой подбородок двумя пальцами и нежно прижимается к моим губам. И это кажется настолько правильным, что это неправильно, так неправильно, что это правильно. Я отдаляюсь от него и касаюсь своего рта.

— Что если кто-то увидит? — говорю я, мои глаза разбегаются.

— Кто нас увидит? — он осматривает сарай. — Мул Чарли? Утка Джордж Вашингтон? Собака Эш? Сомневаюсь, что Эш заметит нас. Ей нужно разобраться с двенадцатью детьми. А утки и мулы вообще тупые. Но ты права, свинья Джеймс, вероятно, что-то расскажет.

Это меня смешит.

— Я хочу показать тебе кое что, — бормочет он, кладя руку мне на поясницу. Жар от его кожи прожигает мое платье.

— Вперед,— требую я, и он хватает меня за руку и вытаскивает из сарая в сторону КедарХилла. Мы пробегаем вместе под луной, смеясь. Ну, это не столь бег трусцой, сколько он тянет меня через траву. Я останавливаюсь на секунду, чтобы снять каблуки.

Мы останавливаемся примерно в ста метрах от усадьбы, где Джек подходит к древнему дубу и показывает мне люк рядом с ним.

— Подожди, пока не увидишь, куда он приведет.

Он поднимает открывшуюся дверь, мы спускаемся по лестнице, и вскоре я оказываюсь в длинном туннеле. Слава Богу, Джек зажигает фонарь, иначе я бы испугалась до чертиков.

— Мои предки использовали его как часть подземной железной дороги,— гордость в его голосе несомненна.

— И теперь ты используешь его, чтобы провести девушку в свою комнату?

— Откуда ты знаешь, куда я тебя веду?

— Потому что если ты не туда, я буду очень зла,— мой голос звучит скрипуче и взволнованно. В туннеле темно, но света достаточно, чтобы я могла немного разглядеть губы Джека. Он кладет руку мне на талию и прижимает меня к груди.

— Я бы не хотел тебя злить, — тихо говорит он, снова целуя меня. А потом еще раз.

— Джек.

Он медленно целует мою шею, дразня меня.

— Хм?

— Выведи меня из этого туннеля.

— Да, мэм. — я слышу ухмылку в его голосе.

Мы быстро продвигаемся по нему и оказываемся в подвале с дверью, которая ведет в другой подвал, полный гниющих деревянных ящиков. Джек берет меня за локоть и ведет к узкой лестнице. Краска отслаивается от стен, а ступеньки нуждаются в полировке. Когда мы достигаем третьего этажа, этажа, на котором я никогда не была, Джек открывает дверь, и я оказываюсь в его спальне. Три гончие Джека вскакивают на ноги, когда видят его, их когти царапают деревянный пол, но когда он щелкает и указывает на их собачьи кровати вдоль дальней стены, они ложатся обратно. Окно в эркере широко распахнуто, позволяя проникать свежему сентябрьскому воздуху и лунному свету в просторную комнату. Господи Иисусе, так просторно, что здесь можно было бы разместить боулинг. Его кровать королевского размера заправлена – пуховое одеяло идеально расправлено. Маленькие фигурки лошадей сидят на его полках, а рюкзак перекинут через стул. Пара грязных носков усыпает деревянный пол, но в остальном комната безупречно чистая. В отличие от комнаты любого другого мальчика. Горничные делают свою работу.

— Ивонна знает, что у тебя грязное белье на полу? — дразню я, указывая на его носки.

— Тихо, — говорит он, кладя палец мне на губы. — Она услышит тебя и захочет прибраться. И я не знаю, как ты, но я не хочу, чтобы меня сейчас беспокоили.

На стене висит карта мира, покрытая красными кнопками. Большая часть гвоздиков сосредоточена в Италии, Швейцарии и Германии.

— Что это такое?

Его глаза загораются, когда он смотрит на карту.

— Просто места, которые я хочу посетить однажды, когда у меня будет время.

— Я никогда не задумывалась о путешествиях.

У нас с ним такие разные мечты, но, увидев маленькие красные кнопки, мне захотелось отправиться с ним в романтическое путешествие. Пара бокалов, упаковка тайленола[25] и фотография Джека с отцом с лошадью стоят на тумбочке. Я вдруг почувствовала себя очень близкой к нему, увидев его личные вещи.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он, когда снимает часы и кладет их на комод.

С его полки я поднимаю маленькую фигурку черного коня. Пробегаю указательным пальцем по его гриве, думая о Муншадоу.

— Джек, ты же не собираешься продавать Звезду, верно?

Он кладет подбородок мне на плечо и обхватывает руками мой живот.

— Не сейчас.

— Но ты же продаешь лошадей.

— Постоянно. Это часть бизнеса.

— Вы проверяете, кому вы их продаете?

— Всегда. — Джек разворачивает меня и пристально смотрит мне в глаза. — Мы наводим справки.

— После смерти мамы я начала ухаживать за кобылой. Ее звали Муншадоу,— я шмыгаю носом, вспоминая, как она подскакивала, когда я входила в ее стойло. — Мы заботились друг о друге.

Он слушает, как я рассказываю, что сделал ужасный мистер Кейтс, как он продал Муншадоу человеку, который заставил ее участвовать в гонках, хотя ее гоночные дни давно прошли. На своем втором забеге она споткнулась на выходе из ворот и сломала две ноги. Они застрелили ее за дорожкой и оставили, не заботясь о том, что с ней случилось. Папа помог мне похоронить ее в лесу за нашим трейлерным парком.

Вот почему я так сильно ненавидела богатых людей. Все, о чем они заботились,– как заработать побольше. По крайней мере, я так считала. Пока не встретила Джека, который заботится о семье, чести и истории.

— Сожалею, что так вышло, — говорит Джек, обнимая меня. — Похоже, ты была для нее хорошим другом. Я рад, что ты есть у Звезды.

— Правда?

— Я мучил бедолагу, заставлял его проводить время с мальчишками, когда он их ненавидел. Я должен был догадаться, что ему нравятся девушки. Прямо как его владельцу.

Я игриво бью Джека по плечу, он снова меня обнимает.

— Я не могу отблагодарить тебя за помощь со Звездой. По дороге домой из Кентукки мой отец сказал мне, как он гордится тем, что я стою на своем. Может, я все-таки пройду этот тест благодаря тебе.

— Мы хорошая команда, да? — отвечаю я.

— Да, это так, — говорит он слабым голосом и глубоко целует меня, прижимая к стене. Мы медленно целуемся, и меня поражает, насколько правильнымэто кажется, нет места, где я бы предпочла быть. И вдруг все ускоряется в очень хорошем смысле. Он обхватывает моё лицо обеими руками и смотрит, как я расстегиваю его рубашку. Он разворачивает меня и расстегивает мое платье, позволяя ему упасть на пол, оставляя меня в лифчике и трусиках. Слава богу, я сегодня надела комплект. Он убирает мои кудри, чтобы поцеловать меня в шею сзади, и я обхватываю его затылок, вплетая пальцы в его длинные волосы. Его грудь давит на мою спину, его сердце бешено колотится. Его руки повсюду, мягко гладят мой живот, бедра, грудь.

Он снимает ботинки, прыгая на одной ноге, чтобы разуться, затем снова целует меня. Я притягиваю его к кровати. Он падает на меня сверху. Наши губы жадно находят друг друга. Он держит обе мои руки над головой, когда мы целуемся, захватывая меня.

— Как мне расстегнуть твои штаны, если ты не отпускаешь мои руки? — я спрашиваю тихим голосом, вся дрожа.

— Никак, пока я не закончу с тобой,— он оставляет след поцелуев от шеи до живота. — Так вот где она, — говорит он, целуя татуировку подковы на моем бедре и улыбаясь.

— Ты носишь ремень с пряжкой, которая гласит “дерзкий”? — я вглядываюсь в его пояс.

— О, хм…

Я закатываю глаза, улыбаясь, как сумасшедшая.

— Может, уже вернешься к поцелуям?

—– Конечно, мадам, — говорит он, снова ко мне наклоняясь. Я целую чувствительную впадинку на его шее. Его тело пульсирует у меня на губах. Я кусаю его ухо и шею, пока мы извиваемся под одеялом, а наши ноги переплетены.

— Не так сильно,—он делает паузу, чтобы улыбнуться мне. — Мои родители убьют меня, если я появлюсь за завтраком с засосом.

— О,— мое лицо вспыхивает дьявольски красным.

—Я, скорее, с удовольствием поставлю его тебе, — говорит он, кусая меня за шею. Я смеюсь и пытаюсь отстраниться, но он прижимает меня ближе под одеялом.

Мы целуемся целую вечность, когда он прижимается ко мне и качает бедрами, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, а потом он, наконец, просовывает руку под резинку моих трусиков, чтобы прикоснуться ко мне по-настоящему. Мне так нравится, я не могу перестать бормотать его имя снова и снова. Я протискиваю руку между нами и расстегиваю его штаны и стягиваю его боксеры вниз, исследуя место, где он твердый и шелковистый.

— Я думаю, что нравлюсь тебе, — улыбаясь, говорит он.

—Ты неплох, — поддразниваю я.

— Просто неплох? — бормочет он, щекочет меня, заставляя извиваться и смеяться. — Неплох?

— Ладно,—я прикасаюсь к его щеке и смотрю ему в глаза, чувствуя так много одновременно. — Ты мне очень нравишься, — говорю я тихо, и он протягивает руку к тумбочке, открывает верхний ящик и вытаскивает презерватив.

Я задыхаюсь, когда он начинает стягивать моё нижнее бельё. Тяжело дыша, собираюсь сказать ему, что пока не готова к этому, и вдруг слышу шум.

Этот дом настолько старый, что вы можете услышать каждый скрип и стон, особенно деревянных ступенек. Доски скрипят, кто-то поднимается по лестнице.

— Прячься! — шепчет Джек, отбрасывая покрывала назад, спрыгивая с меня и застегивая штаны. Он бросается к комоду и вытаскивает футболку.

Я беру свое платье и туфли и мчусь к шкафу. Он больше, чем моя спальня. Я прячусь за одним из костюмов Джека и пытаюсь услышать, что происходит в комнате. Пока ничего. Я беру рукав от костюма Джека и подношу к носу, восторгаясь, как пахнет этот парень. Боже, я стала настоящим психом.

Я сжимаюсь, когда стучат в дверь.

— Входите, — говорит Джек.

— Просто пришли пожелать спокойной ночи, — говорит его мать. — Ты рано ушел со свадьбы.

— Ты один? — спрашивает мистер Гудвин.

Мое сердце пропускает удар.

— Да, просто немного устал. Мне нужно рано вставать.

После долгого, вызывающего у меня сердечный приступ молчания, мистер Гудвин говорит:

— Хорошо. Доброй ночи.

— Я люблю тебя, — добавляет миссис Гудвин.

— Я тоже тебя люблю, — говорит Джек, через секунду я слышу, как захлопывается дверь. Я прячусь рядом с коллекцией ковбойских сапог Джека в течение нескольких минут, пока дверь шкафа, наконец, не распахивается.

— Извини, — шепчет он, протягивая руку. Я хватаю его и тяну его на пол. Он смеется, когда устраивается меж моих ног. Из своего кармана он вытаскивает красный леденец – один из причудливых, которые вы можете купить только в Крекет Баррел[26]. Я прижимаю его к груди. Приберегу для особого случая.

—Тебе лучше спуститься в Хиллкрест, — тихо говорит он, помогая подняться.

— Джек?

— М-м? — он не отвечает на мой взгляд. Слишком занят, проводя пальцем по моему лифчику.

— Все, чего я хочу,– это вернуться к тебе в постель.

Он толкает меня к шкафу и наши рты снова соединяются в страстном поцелуе.

— Я никогда... — начинает он. — Ты и я, я никогда не чувствовал себя... — он не заканчивает свою мысль. Он прижимается своими губами к моим. Когда он отстраняется, я чувствую его отсутствие, как когда ем тосты без масла.

— Джек? Ты ни с кем не встречаешься, верно? Ни Эбби, ни Келси, ни дочери какого-нибудь известного человека, верно?

Он хихикает.

— Нет. У меня была девушка...Дженна Лукенс... Мы расстались.

— Почему? — шепчу я.

— Нас познакомила мама. Поначалу она мне очень нравилась...но Дженна ходила в частную школу в Монтеагл Маунтин, и мы не так хорошо справлялись с расстоянием, в итоге она мне изменила,— его лицо становится розовым. — И она была капризной. Всегда хотела, чтобы я покупал ей подарки и все такое.

— Так тебе нужен кто-то сдержанный?

— Да. — Джек слегка касается моего носа своим. — Слушай, если мой отец поймает тебя здесь, он зажарит меня, как кебаб.

— Люблю кебаб.

— Когда-нибудь я приготовлю для тебя гриль.

— Как будто ты умеешь пользоваться грилем. Ты же домашний мальчик.

Он лукаво улыбается.

— Я докажу, что ты ошибаешься.

Он поднимает мое платье с пола, встряхивает и протягивает мне, чтобы я смогла его снова надеть. Я убираю волосы в сторону, а он целует меня в спину и застегивает платье.

Он поворачивает меня, и мы снова целуемся, а потом он бормочет бездыханно:

— Боже, ты прекрасна.

Я не знала, как сильно мне нужно было это услышать, пока он не сказал это. Он уже уложил меня в свою постель в одних только трусиках. Он не должен был говорить, что я прекрасна. Но сказал.

 

Глава 16. Прогулка позора

— Я поняла, что у меня проблемы, когда проснулась и заметила, что Люк Скайуокер смотрит на меня.

Я сижу с Ванессой в закусочной «Foothills Diner», делюсь с ней кусочком пирога с ревенем. Она сказала, что ей отчаянно нужно поговорить со мной, так что я здесь.

Я бью кулаком по столу.

— Я сказала Рори избавиться от этих простыней! Я знала, что что-то подобное может случиться...так что, ты видела простыни? Это означает?..

— Это значит, что я случайно уснула в его постели прошлой ночью, и его родители нашли нас утром, и они позвонили моему дедушке и брату! Это было унизительно!

Я сажусь обратно и закрываю рот руками.

— И... что случилось?..

— Ну, я не была, эм, одета,— ее рука дрожит, пока она потягивает кофе.

— Напомни мне никогда больше не пить шампанское, хорошо?

— О Боже, мне так жаль. У тебя были проблемы с дедушкой и братом?

— Тай хотел улететь домой из Аризоны, чтобы “убить Рори”, но потом папа напомнил ему, что у него сегодня игра, и было бы не очень хорошо, если бы запасной квотербэк пропал, чтобы кого-то убить.

— Мистер и миссис Уитфилд разозлились?

Ванесса стучит вилкой по тарелке.

— Его отец шутил, но его мама? Она, казалось, очень разочарована во мне. Я слышала, как она говорила Рори, что такие девушки, как я, не подходят для подружек.

— Что, черт возьми, это значит?

— У меня были только одни серьезные отношения за всю жизнь. Но миссис Уитфилд, казалось, была под впечатлением, что я сплю со всеми подряд. Я спала только с одним парнем!

Я прочищаю горло.

— Ну, теперь ты спала с двумя, правильно?

Ее лицо становится алым. Она засовывает еще один кусочек пирога себе в рот и кричит официантке.

— Нам понадобится еще пирог. Как можно скорее! Так...что с тобой случилось прошлой ночью? — спрашивает она. — Ты убежала довольно быстро.

— Ну, эмм…

— Выкладывай. — Ванесса притягивает кружку с кофе ко рту, давая мне время обдумать сказанное ею, я только что рассказала тебе, что проснулась в постели парня и еще в это были вовлечены простыни со «Звездными Войнами».

— Мы с Джеком дурачились, — говорю я тихо, заставляя Ванессу завизжать. Другие посетители заведения уставились на нас, включая пару водителей грузовиков. Но после того, как они хорошо разглядели Ванессу и ее тело амазонки, они ей улыбаются и садятся прямее.

— И что? — она говорит.

— Это было великолепно, — шепчу я в ответ. — Но мистер и миссис Гудвин зашли, и мне пришлось спрятаться в шкафу.

— В шкафу?

— Да, и у Джека куча ковбойских сапог. А потом мы целовались в шкафу.

Ее рот раскрывается, и она улыбается.

— Итак, вы, ребята, собираетесь снова проводить время таким образом...или будете вместе?..

— Понятия не имею, — говорю я. — Я даже не знаю, чего хочет Джек. Его отец был бы в ярости. Мой – в ужасе.

Она сует еще кусочек пирога себе в рот.

— Хочешь быть с ним?

Я медленно киваю головой. Хочу, хочу, хочу.

— Будь внимательна... У Джека редко бывают серьезные отношения, — медленно говорит Ванесса, прижимая чашку к губам. — Хотя ты целовалась с ним два выходных подряд. Это рекорд для Джека.

Я меняю тему разговора.

— А что насчет вас с Рори?

— Мне так неловко, — тихо говорит Ванесса. — Боюсь, миссис Уитфилд никогда не позволит мне вернуться к ней домой. Знаешь, что она мне сказала? “Надеюсь, что младшие братья Рори тебя здесь не видели. Какой пример это подает детям?”

— Рори прочитали такую же лекцию? — спрашиваю я.

— Нет, его отец просто отправил его на улицу, чтобы почистить что-то под названием “куча дерьма” около церкви.

Я съеживаюсь и делаю глоток кофе.

— Уверена, что миссис Уитфилд была просто шокирована, — говорю я. — Я имею в виду, все мамы защищают детей, полагаю.

Не то, что Ванесса и я знаем об этом. Несколько лет назад ее родители попали в аварию: отец погиб на месте, а ее мама умерла через некоторое время от полученных травм.

— Это просто потому, что я выгляжу так, — бормочет она. — Похоже, что никто никогда не старается узнать меня. Все дело в моей внешности. Они думают, что я злая, потому что красивая. Или они думают, что у меня идеальная жизнь, когда на самом деле я просто скучаю по родителям…

Я собираюсь сказать ей, что никто не думает, что ее жизнь идеальна, но, черт возьми, я думала так сама. Мы не знаем, что думают другие люди. Никогда не узнаем, если не спросим.

— Я твоя подруга, — говорю я ей. — И если миссис Уитфилд не видит, насколько ты великолепна, тогда к черту ее.

Ванесса смотрит на меня и слегка улыбается.

— Я просто надеюсь, что Рори не захочет закончить это... понимаешь? Я не слышала ничего от него с самого утра... Я думала, он найдет способ позвонить.

— Не беспокойся. Ты ему очень нравишься.…

Она улыбается, заглядывая в кофейную чашку.

— Так как же ты оказалась в постели с Джеком Гудвином прошлой ночью?

— Как ты оказалась в постели с Рори и Дартом Вейдером? — я отстреливаюсь.

— И с Чубаккой.

Я стону, смеясь.

Мы прикончили еще два кусочка пирога с ревенем и обсудили все наши сплетни, и пирог на вкус немного слаще обычного стал.

 

***

У Ванессы на диване доисторический плед цветов Хэллоуина: оранжевый, красный, золотой и еще оттенки оранжевого. Она пригласила меня к себе домой после того, как мы наелись пирога, и вот я здесь, осматриваю крошечный домик с коричневым ковром и потрепанными занавесками. Семейные фотографии покрывают стены и столики.

— Здесь очень уютно.

Ванесса валяется на диване.

— Мой брат Тай продолжает пытаться купить дедушке дом, который выглядит, как замок, но нам нравится здесь. Но дедушка согласился на телевизор,— она указывает на плоский экран. — Тай всегда думал, что мы должны иметь лучшее, независимо от того, практично это или нет.

— Ты скучаешь по нему?

Ванесса медленно кивает.

— Он хотел, чтобы я переехала с ним в Аризону, но я не захотела менять школу на последнем году. И я не могу оставить дедушку. Я бы скучала по нему слишком сильно... Он мой лучший друг,— она смущенно отводит взгляд. Я никогда не слышала, чтобы кто-то называл бабушку и дедушку лучшими друзьями. Потрясающе.

— А твой дедушка не мог поехать с тобой?

— Ему здесь очень нравится. Ему нравится его работа на пижамной фабрике. И кроме того я собираюсь в колледж в Теннесси.

В доме пахнет затхлостью, потому что он старый, но он полон тепла, и меня поражает, что парень, который пришел из такой жизни, играет за аризонских кардиналов. Он воспользовался своим талантом и сбежал. И теперь Ванесса видит преимущества и не должна больше беспокоиться о деньгах. Я не хочу беспокоиться о деньгах. Но НФЛ находится на совершенно другом уровне, чем конный спорт. Колледж может дать мне новые возможности, как у Тая. Может, мне стоит поговорить с консультантом. Ванесса и я садимся, чтобы посмотреть фильм, она говорит мне, как она рада, что я переехал сюда, и что легко говорить по-настоящему со мной. Она признает, что у них с Келси больше поверхностная дружба, потому что Келси никогда не подпускает людей близко, что меня шокирует. Эта девушка такая загадка.

Ванесса и я все еще разговариваем, когда звонит дверной звонок. Она встает, чтобы открыть дверь, впуская внутрь Рори. Они смотрят друг на друга в течение длительного времени, прежде чем он притягивает ее в объятия, целуя ее щеки и губы и крепко обнимая. Она обхватывает его руками за шею и прижимается лбом к его.

Господи, как будто они уже влюблены.

— У тебя большие проблемы с мамой? — спрашивает Ванесса. — Она ненавидит меня?

— Даже если так, это не имеет значения, — говорит Рори. — Я хочу тебя. Я хочу встречаться только с тобой, и я просто... —он замолкает, чтобы сделать глубокий вдох, глядя ей в глаза. — Ты мне очень сильно нравишься.

— Мне очень жаль, что я уснула прошлой ночью.

— Прости, что позволил нам выпить так много шампанского, — говорит Рори с нервным смехом.

— Это больше не повторится.

— Согласен.

Мне становится тепло, когда я смотрю на них. Ему все равно, нравятся его родителям Ванесса или нет. Они хотят быть вместе, поэтому они будут вместе. Обожаю это. Что случится, если я скажу папе и Синди, что хочу быть с Джеком? Джек проследит, чтобы его отец не уволил мою семью? Джек расскажет своему отцу о нас? Я люблю самоуверенность Джека, его ухмылку, его чувство юмора, то, как он заботится о своей младшей сестре, как он любит своих животных, он редактирует поваренную книгу своей мамы, он помог мне налить воды на ужин той ночью. Он мне просто нравится. Мне нужен Джек, и я не должна позволять никому – даже себе– вставать на пути.

 

***

Когда я прихожу домой, я вижу папу и Синди, сидящих на диване и смотрящих на книжку, которую она одолжила у миссис Гудвин.

— Пирожок, что ты думаешь об Арье? — спрашивает Синди.

— Мне нравится, но это звучит как в средневековье, — говорю я, сжимая диван с другой стороны от папы. Я опираюсь на его руку, кладу подбородок ему на плечо и смотрю вместе с ним на книгу.

— Как насчет чего-то современного? — спрашиваю я. — Как вам Мариотт?

Синди смеется.

— Мы не будем называть ребенка в честь гостиничной сети.

Мы листаем книгу некоторое время, проверяя имена, такие как Кримсон (мне нравится!), Кэтрин (выбор Синди) и Нина (папа думает, что это мило).

Я вздыхаю, прижимаясь ближе к папе, положив голову ему на плечо.

— Могу я поговорить с вами кое о чем?

— Конечно, — говорит Синди, захлопывая книгу.

— Вы должны пообещать, что не будете злиться или делать поспешные выводы.

— Обещаем, — говорит Папа, беря меня за руку. — Но тебе лучше не быть беременной.

— Господи Иисусе, папа! Тебе нужен фильтр.

— Это правда.

Синди нежно хлопает его по руке:

— Так что же происходит?

Я оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что никого нет поблизости.

— Эм... Вот в чем дело. Я провожу много времени с Джеком...и я хочу попробовать завести отношения с ним…

— Нет, — говорит папа, быстро качая головой.

— Но он мне действительно нравится.

— Я же говорил тебе ничего с ним не начинать.

Как ты скажешь своему отцу, что уже слишком поздно? Не то, чтобы я сказала ему, что мы с Джеком уже были на третьей базе…

— Как ты могла ослушаться меня? — его голос злой и полон боли. — Ты знаешь, Гудвины не хотят, чтобы мы вмешивались в их жизнь. Они даже не хотят, чтобы мы находились в их доме!

Синди похлопывает его по колену.

— Тс-с-с,— она смотрит на меня взглядом разочарованной мамы, хотя она еще даже не моя мачеха. — После того, что случилось с Муншадоу, я не хочу, чтобы тебе снова было больно. Быть с Джеком может быть хорошая идея сейчас, но это может измениться.

Воспоминания о поцелуе Джека ночью, а затем о том, что он отступил на следующий день, всплывают в моей памяти. Он играл с Эбби Винчестер. Вероятно, он так же списал Келси Пейнтер. Но со мной может быть по-другому, верно?

— Но это мое решение, — говорю я. Расставания всегда возможны, но без него жизнь будет похожа на езду на супермедленном Муле. — Я хочу этого.

Папа и Синди обмениваются долгим взглядом. Наконец он издает длинный вздох.

— Мы не можем позволить тебе принять решение, которое испортит нашу работу, поняла? — он двигает челюстью. — С тех пор, как мы переехали сюда, каждое решение, которое ты приняла, было эгоистичным или опасным – с твоей работой жокеем и верховой