Глава 5. Открывается новый мир

Проповедник сидел в кресле перед уютным камином с песенником в руках. Когда трое детей появились в дверях, он закрыл книгу. Джессика не раз из своего убежища видела его бледное и задумчивое лицо, но она никогда еще не встречалась с его серьезным, пытливым взглядом. Казалось, он видит все - ее бедность и страдания, - его глаза как будто прочитали всю историю ее отверженной жизни. На глазах бедной девочки появились слезы, она склонилась в почтительном поклоне, чтобы скрыть их. Лицо проповедника озарилось нежностью и состраданием. Девочка взглянула на него в упор, а он улыбнулся ей ободряюще. Его дети подбежали к нему, оставив Джессику возле ковра у двери, и, перебивая друг друга, энергично жестикулируя, рассказали ему, в какой затруднительной ситуации они оказались.

— Подойди сюда, малышка, - попросил он.

Джессика пошла к нему по ковровому покрытию и стала рядом с ним, скрестив руки и доверчиво глядя на него.

— Как тебя зовут, дитя? - спросил он.

— Джессика, - ответила она.

— Джессика, - повторил он с улыбкой, - это необычное имя.

— Мама играла роль Джессики в театре, сэр, - ответила она, - а я была феей в рождественском представлении. Но потом я подросла и стала некрасивой. Если я буду красивой, когда вырасту, то мама говорит, что тоже смогу играть в представлении, но мне нужно еще долго ждать. А вы проповедник, сэр?

— Да, - ответил он, снова улыбнувшись.

— Что такое проповедник? - поинтересовалась она.

— Слуга, - ответил он, глядя на красные тлеющие угольки в камине.

— Папа, - удивленно воскликнули Джейн и Винни.

Джессика пристально смотрела на проповедника, а он смотрел в ее выразительные глаза.

— Извините, сэр, чей вы слуга? - спросила она.

— Я слуга Бога и человека, - торжественно ответил он, - Джессика, я твой слуга.

Девочка покачала головой и печально засмеялась, оглядывая комнату и красивые вещи дочек проповедника. Она немного дрожала от холода, ведь ее лохмотья нисколько не согревали. Звук горького детского смеха отразился болью в сердце проповедника, и слезы появились на его глазах.

— Кто такой Бог? - спросил ребенок. - Когда мама в хорошем настроении, то она иногда говорит: "Бог да благословит меня!" Вы знаете Его, проповедник?

Но прежде чем прозвучал ответ, открылась дверь в комнату - на пороге стоял Даниил. В первую минуту он уставился на нее, затем его серьезное лицо ужасно побледнело. Он лишился дара речи и даже схватился за дверную ручку, чтобы не упасть. Напуганная Джессика осмотрелась в нерешительности, куда бы убежать или спрятаться. Проповедник заговорил первый.

— Джессика, - сказал он, - возле моей кафедры есть место, где ты сможешь сесть и где я все время смогу видеть тебя. Будь хорошей девочкой, внимательно слушай, и ты услышишь о Боге. Стен- дриг, проведите это дитя наперед скамьей, к ступеньке возле кафедры.

Прежде чем Джессика смогла поверить в происходящее, она была уже на середине церкви и смотрела на блестящий орган, из которого лилась приятная музыка. Недалеко от нее из-за скамей с дружелюбными улыбками выглядывали Джейн и Винни. Было очевидно, что старшая дочка проповедника беспокоилась о поведении Джессики: она энергично подавала ей знаки, когда надо было вставать или становиться на колени, Винни же посылала улыбки каждый раз, когда ее голова появлялась над скамьей. Джессика была счастлива и, по крайней мере, не смущена. Леди и джентльмены не были похожи на тех, кого она видела в театре, когда была феей. Вскоре ее внимание было поглощено проповедником, чей взор часто обращался к ней, и она, повернув голову к кафедре, не спускала с него глаз. Она едва ли понимала, что он говорил, но ей нравилась интонация его голоса и нежное сострадание на добром лице, когда он смотрел на нее. Даниил переживал, предвидя неприятности, но она не осознавала его присутствия. Намерение Джессики было узнать, кто такой проповедник и Кто такой Бог.

Глава 6. Первая молитва

Когда собрание закончилось, проповедник спустился по ступенькам кафедры как раз в то время, когда Даниил спешил к Джессике, намереваясь увести ее. Взяв ее за руку на глазах у всего собрания, пастор повел ее в братскую комнату, куда поспешили Джейн и Винни. Он утомился за целый день службы, и его бледное лицо было еще бледнее обычного. Он посмотрел на Джессику, стоящую перед стулом, на который он устало опустился. Склонив голову на руки, он тихим, но четким голосом сказал: "Господь, это овцы из Твоего стада. Помоги мне накормить Твоих овец".

— Дети, - сказал он с улыбкой на усталом лице, - это совсем не просто знать Бога. Но мы знаем одно, что Он - наш Отец, мой и твой Отец, Джессика. Он любит тебя и заботится о тебе больше, чем я забочусь о моих маленьких девочках.

Он улыбнулся им, а они ему. Смысл сказанного Джессика прочувствовала и поняла, однако ей сделалось грустно. Ее била мелкая дрожь, и проповедник услышал всхлипывание ребенка.

— У меня никогда не было отца, - сказала она печально.

— Бог - твой Отец, - очень нежно ответил он, - Он знает все про тебя, потому что Он вездесущ. Мы не можем видеть Его, но мы можем разговаривать с Ним, и Он слышит нас, и мы можем попросить у Него все, в чем мы нуждаемся.

— Разрешит ли Он мне поговорить с Ним так же, как Он разрешает этим хорошим, чистым, красиво одетым детям? - спросила Джессика, беспокойно осматривая свои грязные ноги и запачканное, оборванное платье.

— Да, - ответил проповедник, улыбаясь и в то же время вздыхая, - можешь попросить у Него прямо сейчас то, что ты хочешь.

Джессика огляделась вокруг широко открытыми глазами, как будто искала Бога, но потом она сомкнула веки и склонила голову на руки так, как, она видела, делал проповедник, и сказала:

— О Боже, я хочу узнать о Тебе. И пожалуйста, заплати мистеру Даниилу за его теплый кофе, который он дает мне.

Джейн и Винни слушали с лицами, полными невыразимого восторга, но в глазах проповедника стояли слезы, и он добавил "Аминь" к первой в жизни молитве Джессики.

Глава 7. Трудные вопросы

У Даниила не было возможности поговорить с Джессикой; ожидая, когда пастор уйдет из братской комнаты, он узнал, что она вышла через боковой выход. Ему пришлось ждать утра среды, и он обрадовался, увидев ее маленькое личико, выглядывающее из-за прилавка кофейни.

Для себя он решил запретить ей приходить снова в церковь и напугать полицейским, который впредь будет зорко наблюдать за ней. Но прежде чем он смог заговорить, Джесс прошмыгнула под столом и заняла свое обычное место на перевернутой корзине.

— Мистер Даниил, - спросила она, - заплатил ли вам Бог за мой кофе?

— Заплатил мне? - переспросил он. - Бог? Нет. - Но Он заплатит, - заверила она, серьезно кивнув головой, - не бойтесь за свои деньги, мистер Даниил, я просила у Него много раз, и проповедник сказал, что Он сделает это.

— Джесс, - сурово посмотрел на нее Даниил, - ты что, сказала пастору про мою кофейню?

— Нет, - ответила она с лучезарной улыбкой, - я просила Бога очень много раз, начиная с воскресенья, чтобы Он заплатил вам, и Он заплатит через день или два.

— Джесс, - продолжал Даниил более ласково, - хотя ты еще маленькая девочка, но сейчас я собираюсь говорить с тобой откровенно. Ты никогда не должна говорить ни слова обо мне или о моей кофейне, потому что люди в церкви принадлежат к высшему обществу, и они, возможно, считают, что содержать кофейню это низко и даже недостойно. Вероятно, они решат, что мне нельзя будет больше быть сторожем церкви, и я потеряю хороший заработок.

— Почему вы тогда содержите кофейню? - спросила Джессика.

— Разве ты не видишь, как много денег я выручаю каждое утро? - И он потряс свою сумку. - А за целый год получается довольно большая сумма.

— Зачем вам столько денег? - поинтересовалась она. - Отдаете ли вы их Богу?

Даниил ничего не ответил, но вопрос запал ему глубоко в душу. Зачем ему так много денег? Он подумал о своей одинокой комнате без всяких удобств, где он жил бобылем, довольно далеко от железнодорожного моста. В комнате стоял стол, крепко и надежно закрывающийся, в нем хранились банковские книги и квитанции на деньги, которые он положил под проценты, а также кошелек с соверенами[1], которые он скопил тяжелым трудом, работая по воскресеньям и в праздничные дни. Он не мог вспомнить, чтобы он когда-либо что-либо безвозмездно отдавал, кроме остатков кофе и черствых булочек, за которые Джессика просила у Бога заплатить ему. Он прокашлялся, протер глаза и потом нервно, дрожащими пальцами взял пенни из своего кошелька и положил в руку Джессики.

— Нет, нет, мистер Даниил, - запротестовала она, - я не хочу, чтобы вы давали мне деньги. Я хочу, чтобы Бог заплатил вам.

— Да, Он заплатит мне, - пробормотал Даниил, - скоро будет день Суда.

— Разве у Бога есть день Суда? - спросила Джессика. - Я любила день Суда, когда была феей.

— Ох, - вздохнул он, - совсем немногим людям нравится Божий день Суда.

— Но вы будете рады, не так ли? - спросила она.

Даниил оставил ее, чтобы она закончила свой

завтрак, и вернулся мысленно к вопросам, которые она задала ему. Совесть говорила ему, что вряд ли он был бы рад Божьему Суду.

— Мистер Даниил, - сказала Джессика, когда они расставались, и он не собирался забирать пенни, который дал ей в подарок, - если вы не возражаете, я бы хотела прийти завтра и купить у вас чашку кофе, как клиентка. Я проповеднику о кофейне ничего не скажу в следующее воскресенье, не бойтесь.

Она тщательно запрятала пенни в свои лохмотья и с сияющей улыбкой на худом лице побрела в тени моста. Вскоре она исчезла из поля зрения Даниила.

Глава 8. Неожиданный гость

Когда Джессика зашла с улицы во двор, где она жила, то заметила необычное оживление среди жильцов, в группе стоящих высоких мужчин она узнала пастора. Она протиснулась в середину. Лицо пастора просветлело, когда девочка появилась перед ним. Он последовал за ней к входу через убогий двор, через пустое помещение конюшни, потом по скрипучей лестнице и, наконец, на ужасный чердак, где падала черепица и разбитые оконные рамы были заполнены тряпками и бумагой. Возле старой, ржавой печи лежало на кирпичах полено, на которое сел пастор, а Джессика умостилась перед ним на полу.

— Джессика, - сказал он печально, - неужели ты тут живешь?

— Да, - ответила она, - но мы имели намного красивее комнату, когда я была феей и когда мама играла в театре. И у нас обязательно будет хорошая квартира, когда я вырасту и стану красивой, чтобы играть, как мама играла.

— Дитя мое, - сказал он, - я пришел попросить у твоей мамы разрешения, чтобы она позволила тебе пойти в школу, в хорошем месте за городом. Разрешит ли она тебе?

— Нет, - ответила Джессика, - мама говорит, что она никогда не разрешит мне учиться читать или ходить в церковь. Она говорит, что это испортит меня. Но, пожалуйста, сэр, не говорите ей про вашу церковь, это так далеко от дома, она до сих пор не знает, что я хожу туда. Она всегда пьяна по воскресным вечерам.

Девочка говорила просто, и то, о чем она рассказывала, было для нее обыденной жизнью, но пастор содрогнулся. Он посмотрел через разбитое, залатанное окно на мрачное небо.

— Что я могу сделать? - воскликнул он скорбно, как будто спрашивал сам себя.

— Ничего, сэр, - ответила Джессика, - только позвольте мне приходить послушать вас в воскресенье и расскажите мне о Боге. Если бы вы дали мне какую-то красивую одежду, как носят ваши девочки, то мама заложила бы ее за джин. Вы не сможете ничего другого сделать для меня.

— Где твоя мама? - спросил он.

— В загуле, - ответила Джессика, - ее не будет дома день или два. Она бы все равно не послушала вас, сэр. Однажды сюда приходил миссионер, но она столкнула его вниз по лестнице, так что он чуть не погиб. Раньше в театре ее все называли лисицей, и никто не осмеливался сказать ей ни слова.

Пастор молчал несколько минут, мысли его были тяжелыми, мучительными. Его глаза потемнели, когда он обвел взором жалкую комнату, а на лице отразились одновременно сострадание и разочарование. Наконец он заговорил.

— Кто такой мистер Даниил, Джессика? - вспомнил он ее просьбу к Богу.

— О, - притворилась непонятливой Джессика, - он всего лишь друг, который дает мне иногда чашку кофе. Вы вряд ли знаете всех людей в Лондоне, сэр!

— Разумеется, не знаю, - ответил он, улыбаясь, - но разве он не держит кофейню?

Джессика кивнула головой, но не решилась подтвердить это вслух.

— Сколько стоит чашка кофе? - спросил пастор.

— Полная чашка стоит пенни, - быстро ответила она, - но можно купить полчашки, и тогда будет полпенни, а на остальные полпенни можно купить булочку.

— Хороший кофе и булочки? - спросил он, опять улыбаясь.

— Самые лучшие, - ответила Джессика и облизнула губы.

— Ну, - продолжал пастор, - скажи своему другу, пусть дает тебе полную чашку кофе и булочку каждое утро, а я буду платить ему всякий раз, когда он захочет прийти ко мне за деньгами.

Лицо Джессики засияло от удовольствия, но через мгновение она нахмурилась, так как вспомнила о секрете Даниила. Дрожащими губами она разочарованно ответила:

— Извините, сэр, он не сможет прийти к вам: это так далеко, а у мистера Даниила постоянно много клиентов. Нет, он никогда не придет к вам за деньгами.

— Джессика, - сказал он, - я расскажу тебе, что я сделаю. Я собираюсь давать тебе шиллинг каждое воскресенье, если только ты пообещаешь отдавать его твоему другу в тот же день, когда ты его увидишь. Я узнаю, если ты обманешь меня. - И добрые, светлые глаза посмотрели на Джессику, нежная и сочувствующая улыбка вернулась на его лицо. - Могу ли я сделать что-либо еще для тебя? - спросил он тоном, в котором смешались сожаление и сомнение.

— Нет, пастор, — ответила Джессика, — только расскажите мне про Бога.

— Сейчас я расскажу тебе главное о Нем, - ответил он. - Если бы я взял тебя жить в мой дом с моими маленькими дочками, тебе бы пришлось сначала выкупаться, одеться в новую одежду, чтобы ты была опрятной. Бог хотел, чтобы мы пришли и жили с Ним на небе, но мы были так грешны, что не подходили для этого. Поэтому Бог послал Своего единственного Сына к нам на землю, и Он умер за нас, чтобы омыть нас от грехов, дать нам новую одежду и сделать нас готовыми жить в Божьем доме. И теперь, когда ты что-либо просишь у Бога, ты должна говорить: "Во имя Иисуса Христа". Иисус Христос является Сыном Бога.

После этих слов пастор поднялся и осторожно стал спускаться по лестнице, следуя за босыми проворными ножками Джессики. Она показала ему ближайший путь к городу, где он сказал ей "до свидания", а потом добавил: "Бог да благословит тебя, дитя". Эти слова и тон, которым они были произнесены, запечатлелись в сердце Джессики. Он положил серебряный шестипенсовик ей в руку, чтобы оплатить ее завтрак за следующие три дня. Чувствуя себя богатой, она вернулась в свое убогое жилище.

На следующее утро Джессика гордо предстала как клиентка в кофейне Даниила и заплатила шесть пенсов наперед. Он немного занервничал, когда услышал ее историю, - теперь пастор попытается найти его, но он не мог запретить ребенку приходить каждый день за ее завтраком. Если его обнаружат, то он лучше пообещает покончить с кофейней, чем обидит уважаемых людей из церкви. Но если он сделает это, то будет очень глупо потерять столько денег, которые он получает еженедельно.