Свадьба Сириуса: знакомство Мишеля и Нарциссы

 

– Если страсть красная, а любовь розовая, то какого же цвета будет страсть, питающая любовь, и любовь, начавшаяся в одну секунду со страстью?

Мишель: – Это будет фейерверк: с каждым новым взрывом – новое разноцветье.

Нарцисса: – Цветов Малфоев.

 

Он стоял в тени у стены, пристально следя за кружащимися в зале парами, иногда отпивая из бокала шампанского или засовывая руку в карман брюк. Ему казалось, что в его голове не осталось ничего статичного или наполненного прежней жизненной уверенностью – кровь бурлила с такой скоростью, что сносила всё связное и прочное.

С ним ещё никогда не случалось ничего подобного – даже в самые горячие годы бурной юности. А теперь оказалось, что всё это время он просто готовился к тому, чтобы увидеть – и влюбиться с первого взгляда. Хотя этот взгляд был далеко не первым за долгие годы его знакомства с ней…

Как он смотрел раньше? Поверхностно, без внимания, как на ребёнка…

Взгляд чёрных глаз, не отрываясь, следил за тонкой фигурой, что, казалось, без остановки кружилась в зале уже несколько часов. И с каждой минутой его всё дальше затягивало, всё сильнее хотелось подойти и вырвать её из рук очередного партнёра – чтобы никогда уже не выпускать из объятий…

Он допил шампанское, но продолжал вертеть в руке пустой бокал. Многочисленные свечи играли огнями в хрустале и в камнях кольца, что он носил на безымянном пальце почти всю свою жизнь. Когда-нибудь он наденет его на руку своей невесты… И он был уверен, что уже знает будущую обладательницу этого титула.

Музыка сменилась, за небольшую паузу он успел поймать звук её смеха – она взъерошила волосы на макушке старшего кузена и повернулась к отцу, который уже подал ей руку.

Кажется, она перетанцевала со всеми мужчинами и парнями в этом зале, с некоторыми даже не один раз. Для каждого у неё была своя улыбка, свой взгляд: восхищённый и полный обожания – для отца, что сейчас грациозно кружил её по паркету, и многие останавливались, чтобы полюбоваться этой парой; нежный и ласковый – для великого деда, который в данный момент о чём-то разговаривал с Люпином-старшим, отцом жениха; насмешливый и игривый – для старшего кузена, ловко схватившего за талию свою девушку и под шумок потащившего её из зала, хотя она особо и не сопротивлялась; доверительный и добрый – для старшего брата, который не менее грациозно, чем отец, вёл в вальсе их маму; спокойный и полный восхищения – для выдающегося младшего дядюшки, весёлый – для старшего… Для каждого мужчины их огромной семьи у неё были особые, отдельные чувства. И всех их она любила – не меньше, чем они её…

Он вздохнул, стараясь смирить кипевшую в нём ревность – даже к её отцу, что держал сейчас девушку в своих руках. Ничего подобного в его жизни ещё не было…

 – Я не понял: почему шафер сегодня не танцует?

Он вздрогнул, когда Сириус Люпин, новоявленный муж, чуть хлопнул его по плечу.

 – Готовлюсь оказывать первую помощь, если молодая жена будет в своём репертуаре, – усмехнулся он, даже не посмотрев на друга.

 – Теперь это моя забота, я даже аптечку взял, хотя в присутствии Ксении и Тео она нам вряд ли понадобится, – Сириус убрал с глаз волосы и потянулся, взглянув на часы. – Да и мы всё равно скоро сбегаем…

 – Секунды считаешь? – он уголком глаза увидел невесту в пышном белом платье – она разговаривала со свекровью, обе над чем-то тихо смеялись. – Небось, вспоминают твоё детство с пелёнками…

Сириус лишь фыркнул.

 – Мишель…

 – Да?

 – Из тебя абсолютно непутёвый шафер, хочу я тебе сказать…

 – Главное, чтобы ты был путёвым мужем, – хмыкнул молодой человек, не поворачиваясь к другу.

 – Завтра спросишь у своей названной сестрёнки… А, может, и не спросишь? – Сириус взял из рук друга пустой бокал и заменил на полный. Шафер, кажется, этого даже не заметил.

 – И почему это не спрошу?

 – Потому что я не уверен, что в ближайшие дня три выпущу её из спальни, – довольный собой, заметил Сириус, глядя на жену. – И мне хорошо, и ей безопаснее…

 – Она сегодня ни разу не упала, – проронил Мишель, заметив, как со сменой музыки прекрасное видение, что приковало к себе его взгляд, мягко коснулось губами щеки отца и подошло к брату, потянув танцевать. Младший Малфой сегодня был явно не в духе. – Хотя вряд ли это её заслуга… Весь день кто-то старается быть рядом и не дать ей наступить на собственный подол. Вообще не понимаю, кто её уговорил надеть подобное платье… Я был уверен, что юбку она обрежет до колена – на всякий случай…

 – Сила убеждения, – Сириус расплылся в довольной улыбке. – Слушай, Мишель…

 – Люп…

 – Что?

 – Ты не хочешь пойти и пригласить свою жену на танец?

 – Нет.

 – Почему это?

 – Я ей поклялся, что не подвергну её подобному испытанию дважды, первого танца ей хватило, – пожал плечами Сириус.

 – Ты ей клялся в этом до мальчишника? – Мишель ухмыльнулся, приподняв бровь и давя в себе жгучую ревность.

 – А есть разница?

 – Конечно, потому что после мальчишника, тем более после венчания, ты считаешься уже мёртвым и заново родившимся, все данные ранее слова недействительны, – шафер пожал плечами, – Иди, уверен, что ты справишься даже с этим непростым делом…

 – Она же убьёт меня, – фыркнул Сириус, поправляя галстук и пристально глядя на молодую жену. Та перехватила его взгляд и почти тут же насторожилась, сощурив глаза. Люпин ей улыбнулся, и она медленно покачала головой, одним выражением лица призывая его отказаться от любой затеи, что они с Мишелем могли организовать. Потом она что-то сказала миссис Люпин и медленно, очень осторожно, пошла в их сторону, не поднимая глаз от пола и стараясь не врезаться ни в кого из танцующих.

 – Молодец, – Люпин подхватил Айрин под руку и притянул к себе, расслабляясь.

 – Мишель, не смей его ни на что подговаривать, мне этого не пережить, – попросила девушка, с угрозой глядя на названного брата.

 – Теперь ты в надёжных руках, так что я не волнуюсь, – рассмеялся шафер, лишь на секунду посмотрев на Айрин.

 – Дорогая, давай…

 – Не смей!

 – Рин, я тебе обещаю, что… – начал Сириус.

 – Если я упаду, – с угрозой в голосе сказала девушка, глядя на Сириуса, – спать будешь на пороге, на коврике, понял?

Тот фыркнул и буквально вынес жену в центр зала. Пары быстро отошли, с улыбками глядя на виновников торжества.

Мишель, наверное, был единственным в зале, кто смотрел не на них – он не отрывал взгляда от Нарциссы Малфой, которую обнимала рука брата. Один из темноволосых кузенов что-то шептал ей на ухо, и она чуть улыбалась, кивая.

Мишель опять втянул воздух, на миг прикрывая глаза, чтобы успокоиться. Буря эмоций не давала мыслить хладнокровно. Когда он их открыл, то посмотрел прямо в её светлые глаза – она впервые за этот день перехватила его пристальный взгляд.

Ему показалось, что зал вокруг растворился вместе с людьми и звуками. Всё, что было рядом с ней, слилось и смешалось, стало одним разноцветным пятном, в котором яркой льдинкой стояла она. Он видел, как чуть прищурились её глаза, она вздрогнула, и Мишель приподнял одну бровь, не отпуская её неотразимого взгляда. Он и не заметил, как стал дышать через рот, глубоко и часто, его словно обожгла волна абсолютного чувства.

Она немного повернула голову, и он улыбнулся ей, – криво, с долей усмешки – салютуя бокалом. Она ответила на улыбку почти удивлённо, лицо чуть вспыхнуло, окрасив бледные щёки, и тогда Мишель понял, что достаточно на сегодня созерцал. Пора действовать, даже если чувства внутри так и не улеглись, чего он ждал весь вечер… Придётся бросаться в омут с головой и без спасательного жилета, как говорил его дед-маггл…

 

– Нисса, ты в порядке?

– Да, а что? – девушка с трудом повернула голову, чтобы посмотреть на Луция. Он выглядел немного обеспокоенным, ещё крепче обнимая её.

 – Ты дрожишь, – тихо заметил брат.

 – Всё хорошо, просто голова закружилась, – Нарцисса постаралась взять себя в руки и даже смогла не смотреть в противоположный конец зала. Кровь бежала с такой скоростью, что ей стало жарко.

 – Ты сегодня за вечер хоть раз присела? – с открытым уже беспокойством спросил Луций, уголком глаза следя за танцующими Сириусом и Айрин. К ним уже присоединились несколько пар.

 – Всё нормально, не волнуйся… А где Чарли? – она решили сменить тему, потому что вряд ли сможет объяснить брату, что с ней произошло. Да она пока и себе-то не могла этого точно объяснить… Девушка посмотрела на свои руки, что ещё немного дрожали, а потом осмелилась снова взглянуть в противоположный конец зала, но там никого уже не было. С губ сорвался вздох то ли облегчения, то ли разочарования…

Луций молчал, и Нарцисса подняла взгляд, чтобы узнать, почему брат не отвечает. И тут же замерла, чувствуя, как кровь опять готова хлынуть к щекам, а тело дёрнуться прочь…

 

Он быстро обошёл зал и остановился почти напротив неё, окружённой братьями-кузенами. Луций Малфой напрягся – едва заметно, чуть крепче прижимая сестру к себе. Тут же на него стали смотреть и три кузена Нарциссы, стоявшие рядом. Казалось, что сделай он ещё хоть шаг, приблизься к их сокровищу, и они встанут стеной перед девушкой, загораживая от всего мира.

 – Мишель, – кивнул ему Рон, похоже, самый спокойный в этой компании защитников.

 – Привет всем, – он знал ребят уже много лет, хотя в последние годы пересекался нечасто. Раньше, в школьную пору Сириуса, Мишель нередко гостил у Люпинов и даже однажды у Поттеров, что его обязало знать почти всех кузенов друга. Он помнил даже Нарциссу – в последний раз он её видел ещё с косичками и в платье с рюшами…

Мишель пристально посмотрел на девушку, стараясь не потерять вежливое выражение лица, иначе парни и правда не пустят сестру танцевать с кем-то, в ком не течёт кровь родственника.

Он видел, как она чуть прищурилась, повернула голову, опустив ресницы. Грудь её поднималась и опускалась неравномерно, словно она старалась сдерживать дыхание.

 – Нарцисса, подаришь танец бедному шаферу? – с лёгкой улыбкой кивнул он девушке и протянул руку. Он не обратил внимания на движение Луция и «рыжих братьев» – он следил за её лицом, на котором, словно отражение, появилась такая же лёгкая улыбка. Её тонкая рука в длинной чёрной перчатке легла в его ладонь, и он с трудом сдержал вздох.

Мир перестал существовать в тот миг, когда он положил руку ей на талию, а она коснулась его плеча, всё так же глядя в глаза. Он стал медленно вести её в танце, радуясь, что не нужно вальсировать, потому что быстрое движение разрушило бы этот момент. Он ощущал, как она чуть дрожит, когда его ладонь мимолётно двигается по её гибкой спине, как глубоко и прерывисто дышит, потому что он поглаживал большим пальцем её руку, чуть отведённую в сторону. А его взгляд не отпускал её из своего плена, заставляя зрачки серо-голубых глаз расширяться, темнеть.

Они молчали, стараясь справиться с дыханием, совладать с собой в полном зале. Иногда он видел в её юных глазах вспышку испуга – наверное, для неё подобное было ново. Для него – тоже, отчасти. Он знал и раньше моменты абсолютной страсти, но тогда это была лишь страсть… Сейчас же, для него прекрасно было просто молчать рядом с ней, смотреть в её глаза – и ничего не делать. Он бы мог провести так целую вечность, читая её взгляд и выражения лица… Он был словно заворожён, скрепкой рядом с магнитом, притянутым к прекрасной планете метеоритом из далёкого космоса…

 

 – Вот скажи, почему я не удивлён?

Луций вздрогнул, когда рядом оказался Чарли, смотрящий на ту же пару, что и Малфой.

 – Потому что Третий Глаз Трелони спёр? – нарисовался Джей Уизли-Снейп с бокалом чего-то, что родители вряд ли позволили бы ему пить. Над плечом Джея тут же появилась рука Рона, выхватившая бокал. – Эй, отдай!

 – Брысь, – тихо попросил Тёмный Отшельник, одним взглядом погасив все протесты брата.

 – Ты не удивлён, – наконец, заговорил Луций, – потому что чего-то подобного стоило ожидать…

 – Ну, по крайней мере, он не полувампир, у него нет шрама в пол-лица, ему едва за двадцать, и он не играет в команде вашего отца, – констатировал Чарли, тяжело вздыхая.

 – Они ведь сто лет знакомы, – Луций видел, что сестра не отводит взгляда от партнёра по танцу, и это начинало его беспокоить. Очередной сердечной драмы сестры ему только и не хватает. – И он слишком часто меняет подружек…

 – Ну… – Поттер усмехнулся, – это проходит, поверь моему опыту…

Малфой хмыкнул.

 – Спорим, что она станет с ним гулять, а бросит через месяц? – рядом опять оказался Джей, загодя опустошивший свой бокал и победно взглянувший на старшего брата.

 – Через два, больно уж пристально на него смотрит, – вмешался в разговор Джон Уизли.

 – Она не станет с ним гулять, – подключился ТиДжи, бросив взгляд на кузину и шафера. – Слишком явно проявленный интерес. Что скажешь, Рон?

 – Она его не бросит, – коротко ответил Тёмный Отшельник, глядя на Джея. – Спорим. И, проиграв, ты не возьмёшь в рот ничего крепче Сливочного пива вплоть до своей собственной свадьбы…

 – Э… Ладно, – с бравадой пожал руку старшему брату Джей, а кузены вокруг ухмылялись.

 – Нашёл, с кем спорить, – фыркнул Джон, когда младшие близнецы исчезли из зала, а за ними удалился и Рон, решив найти Ричарда. – Наш Отшельник никогда не проигрывал споров…

 – Пфф, – выдохнул Луций недовольно, – получается, нам придётся смириться?

 – Ну, есть вариант, что он её бросит, – пожал плечами Чарли и хлопнул Малфоя по плечу: – Не кисни, жизнь прекрасна! И Почемучка твоя скоро…

 – Оставь её в покое, пожалуйста, – попросил Луций, тут же хмурясь.

 – Да ладно, – рассмеялся Поттер, – я просто хотел…

 – Все твои хотения лучше всего демонстрировать Черити, тебе не кажется?

 – Знаешь, с тех пор, как ты начал ухаживать за Забини, ты стал абсолютно и невозможно невыносимым, – фыркнул Поттер и оставил Луция, решив, что не стоит портить вечер из-за плохого настроения кузена.

 

Она была почти благодарна братьям за то, что они вдруг решили устроить сумасшедший фейерверк прямо в зале, где на какой-то миг воцарился сумасшедший дом, потому что кто-то из младших детей принёс с собой кота. Кот, испугавшись не на шутку взрывов и разноцветных змеев, шмыгнул в толпу и атаковал кого-то из гостей.

Нарцисса бы рассмеялась, глядя на попытки отодрать испуганное животное и в то же время прекратить взрывы, но она воспользовалась моментом, чтобы скрыться в ожившей толпе родственников и гостей. Мишель, казалось, хотел последовать за ней, но, видимо, решил, что без его помощи могут не обойтись. И девушка под гул голосов – тётя Шарлотта держала за ухо одного из своих сыновей и перекрикивала шум всего зала – скрылась в полумраке коридора, куда выходили двери в туалетные комнаты. Она влетела в светлое помещение и прижалась спиной к холодному кафелю, прикрывая глаза и тяжело дыша.

Мерлин, что с ней творилось? Подобная буря чувств от простого взгляда или прикосновения была пугающей. Колени подгибались, руки дрожали, голова приятно кружилась… Разве такое возможно?! Даже в ту минуту, когда её поцеловал Роберт Конде, которого она в тот момент любила, она не испытывала ничего подобного…

И ведь Мишель это знал, чувствовал её замешательство и её отклик на его движения и взгляды. Это немного злило. Немного, потому что ей показалось, что он сам испытывает нечто подобное…

Дыхание успокоилось, она смогла открыть глаза и шагнуть к раковине. Стянула перчатки и открыла кран. Из зеркала на неё взглянули сильно расширенные глаза, на щеках всё ещё пылал непривычный для неё румянец, оттенявший бледную кожу.

Она плеснула на лицо холодной водой, не беспокоясь о макияже, и тяжело втянула воздух. В груди было неуютно, что-то внутри неё рвалось назад, чтобы снова утонуть в черноте взгляда, полного невыраженных обещаний и желаний… Так одно время смотрел на неё Александр Грей. Хотя, нет – даже Грею было далеко до этой сжигающей бездны…

Она вздрогнула, когда открылась дверь, впуская шум зала.

 – Нарцисса, ты в порядке? – на пороге оказалась тётя Ксения, в её руке был белый шарф, покрытый чем-то, похожим на кровь.

 – Что-то случилось? – испугалась девушка.

 – Нет, просто кот маленького Гарри опрокинул на меня блюдо с закусками, пока я пыталась оттащить от фейерверков одну из французских кузин Сириуса, – улыбнулась Ксения, доставая палочку. – Эти фейерверки опасны для жизни, я уже говорила твоим дедушкам и дядюшкам, чтобы они перестали их выпускать… К нам в больницу уже троих подростков приводили с различными травмами… Нарцисса, что с тобой?

Ах да, от Ксении ничего не скроешь, Нарцисса иногда это забывала. Наверное, тётя почувствовала то извержение лавы, что происходило внутри нее. Девушка медленно натянула перчатки, не поднимая на маму Чарли глаз.

Ксения не стала настаивать – занялась своей шалью, слегка улыбаясь.

 – Ксения…

 – Да? – женщина убрала палочку и накинула чистую шаль на плечи.

 – А ведь возможно такое… – Нарцисса была настолько растеряна тем, что с ней творилось, что не находила слов, – возможно, что ты знаешь человека давно, сто раз его видела… а потом, через некоторое время… когда ты его не встречала несколько месяцев… вдруг бросаешь на него взгляд и…

 – И сердце твоё колотится так, словно пытается догнать упущенное зря время, кровь распространяет по телу жар, ты смущена и растеряна, ты не знаешь, что делать, потому что разумная часть тебя, – Ксения говорила тихо, нежно глядя на племянницу, – эта часть напоминает о том, что ты этого человека слишком часто видела раньше, чтобы так реагировать на его присутствие, а та часть, что вдруг очнулась, что так ярко отреагировала на этого человека, сбивает тебя с толку, требуя его присутствия в твоей жизни…

Нарцисса лишь кивнула, так и не осмелившись посмотреть на Ксению. Прохладная рука легла на плечо.

 – Со мной не случалось подобного, потому что единственный мужчина в моей жизни – это Джеймс, а наше с ним чувство развивалось постепенно…

 – Но тогда…?

 – Посмотри на своих родителей: они знали друг друга несколько лет прежде чем полюбили… Твоя мама однажды открыла дверь и на пороге увидела твоего отца, увидела совсем по-другому, понимаешь? Просто она так привыкла его презирать, что не сразу смогла признаться даже себе, что влюбилась в него, – Ксения улыбалась, и Нарцисса не смогла не ответить на улыбку. – Мы никогда не сможем понять и постичь любовь, мы можем лишь ценить её, когда она приходит в нашу жизнь, и не хранить зла, когда она нас покидает…

 – Но это так… странно, – прошептала Нарцисса, никак не реагируя на рассказ Ксении, они все давно привыкли к тому, что в их семье есть два главных пастора любви: Альбус и Ксения.

 – Однажды что-то внутри тебя просыпается, готовое встретить это сильнейшее и сокровеннейшее из чувств. Это что-то словно включается, и мы никогда не знаем, почему у всех это происходит в разное время, – Ксения погладила девушку по плечу. – Если это случилось, значит, пришло время… И было бы глупо и неправильно проигнорировать те сигналы, что посылает что-то внутри тебя…

 – Эй, вы тут? – в туалетную комнату заглянул Джей.

 – Что ты здесь забыл? – возмутилась Нарцисса, стараясь стереть с лица растерянность. – Или давно от Рона по затылку не получал?

 – Молодые пытаются тихо сбежать, идёмте провожать! – и мальчик тут же скрылся, широко и задорно улыбаясь.

 – Идём, – Ксения взглянула на неё и, улыбнувшись, вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

 

Она бы вскрикнула от мгновенного испуга, что сковал её, когда сильная рука обхватила её за талию и втянула в самый тёмный угол коридора, куда свет попадал только из зала. Она бы вскрикнула, но приятная дрожь и жар, что волной прошлись по телу, погасили этот крик. Через секунду она уже стояла, прижатая к прохладной поверхности и заключённая в плен двух рук, что опирались о стену возле её плеч. Даже почти полное отсутствие света не смогло погасить чёрный огонь в глазах, что сейчас смотрели на неё.

Нарцисса постаралась справиться с дыханием, немного сердитая, что он так близко, что губы его изогнуты в усмешке, что он считает себя вправе вот так хватать её и держать.

 – Ты что-то хотел? – насколько могла, буднично спросила девушка, чуть вздёрнув подбородок. По шее бегали мурашки, руки, которые она завела за спину, подрагивали из-за пульсирующей между ней и Мишелем волны.

 – Тебе ещё неясен ответ, чего я хочу? – прошептал он, и Нарциссе с трудом удалось подавить вздох – из-за горячего дыхания на её лице и бархатных нот, что срывались с таких близких к ней губ.

 – Попасть в Азкабан? – подняла она одну бровь, складывая на груди руки, хотя для этого ей пришлось немного оттолкнуть его, коснувшись. По коже опять прошла странная чувственная волна.

 – Тебе нет семнадцати, – с еле уловимым разочарованием проговорил Мишель, но не отстранился ни на миллиметр, скорее приблизился, потому что она чувствовала теперь его прижатое к ней тело. – Тринадцатое февраля?

 – Дар ясновидения? – Нарцисса сделала вид, что ей не польстило, что друг Сириуса знает дату её рождения.

 – Нет, Люпин, вместо того, чтобы в преддверии Дня Святого Валентина скупать коробки с конфетами и цветы, бегал по магазинам в поисках чего-то особенного для единственной кузины, – тихо рассмеялся Мишель и резко поднял руку: кончики горячих пальцев провели дорожку по обнажённому плечу, и девушка на миг прикрыла глаза, удивляясь, что ещё может стоять на ногах.

 – Значит, тебе ясно, почему через пару часов ты можешь оказаться далеко отсюда? – голос уже не был таким насмешливо-равнодушным, каким бы ей хотелось.

 – Значит так, да? – он не казался ни растерянным, ни напуганным, скорее, сосредоточенным. – Это единственная причина, почему мне стоит оставить тебя в покое, или есть ещё?

 – А тебе этого мало? И какого Мерлина ты ко мне привязался? – почти со злостью спросила Нарцисса – если рассердиться, будет легче справиться с потоком чувств, что будил в ней этот парень.

 – Скажем, что я давно тебя заметил и просто ждал, пока ты подрастёшь, – протянул он бархатным голосом, снова проводя рукой по её плечу и следя за тем, как судорожно вздымается её грудь.

 – Сказки будешь рассказывать своим внукам, – фыркнула она, прикусывая губу. Руки снова оказались за спиной, потому что ужасно хотелось обнять за шею стоящего перед ней Мишеля, зарыться пальцами в смоляные пряди и сдаться на его милость.

 – Нашим внукам, – усмехнулся он, чуть склоняя голову. Горячее дыхание обожгло шею, девушка почти окаменела. – Что ж… – наверное, он чувствовал, как она замерла, затрепетала в предвкушении того, что он мог сделать, потому что в тихом голосе послышалось самодовольство, – я подожду… Полтора месяца – ничто для того, кто видит впереди целые годы… Годы, наполненные яркими вспышками… Как эта, – и он на несколько секунд прижался губами к основанию её шеи.

Мир завертелся, закружился, руки сами собой легли на его плечи, не давая ему отстраниться или же просто стараясь не дать её телу сползти по стене на пол. Внизу живота пылал пожар, которого она не знала раньше.

Он поднял голову, позволяя ей держаться за него, в чёрных омутах была бездна невысказанных обещаний.

 – Тринадцатого февраля я приду к тебе, – тихо пообещал он, медленно отстраняясь. Руки Нарциссы безвольно упали вдоль тела, она снова училась дышать. – И ты будешь ждать меня…

Да, несомненно, будет. Но она ничего не сказала, стараясь не обращать внимания на жар, что распространялся вниз по телу.

 – До скорого, – шепнули его губы, и он буквально исчез, оставив после себя пустоту и волну трепетного ожидания.

 

Февраля: Мишель и Нарцисса

 

Она ждала, она была уверена, что он придёт, хотя не видела и не слышала его с того дня, как он пообещал прийти к ней.

Она ждала, от чего братья весь день хмурились, не понимая, почему она не радуется семнадцатилетию, почему всё время смотрит на часы. Они даже решили, что у неё свидание, и долго пытали её, идёт ли она в Хогсмид. Она не пошла, и они ещё больше насторожились.

К полудню она смогла взять себя в руки и сделать хотя бы вид, что выкинула из головы чёрные глаза и притягательные губы, что шептали слова обещания. Она приняла участие в празднике в гостиной Слизерина, когда её кузены, пользуясь «правилом Поттера», собрались там и устроили маленькое сумасшествие с фейерверками, песнями и даже танцами в исполнении младших близнецов Уизли-Снейп…

Она ждала, но всё-таки вскрикнула, когда две сильные руки схватили её и утянули в темноту подземелий, по которым она шла. Чёрная ниша, холодные стены – и жар, такой обжигающий, что она задохнулась. Она не видела его в темноте, но чувствовала всем телом, всей сущностью.

 – С днём рождения, – прошептали такие близкие губы, дыхание обожгло щёку.

Она хотела хоть что-нибудь сказать, но на неё накатило сразу столько всего: ожидание и облегчение, испуг, сны двух месяцев, от которых она ходила всё время, как в тумане, злость из-за того, как он пленил её мысли, воспоминания о нём и его губах на коже.

Она не видела его в темноте, но могла вполне ярко представить, до мелочей: чёрные глаза, чёрные густые волосы, серьга в ухе, смуглая кожа, волевой подбородок, сильная шея, широкие плечи и сильные руки, кольцо на пальце… Она бы никогда не назвала его красивым, тем более смазливым, скорее, он был мужественным, сильным, притягивающим… Не совершенным, как Грей, не тёмным принцем, как Конде… Он был… чарующим своей силой, волей на неидеальном лице… Лице, что она видела во снах – ярких, лишавших терпения…

Он молча провёл ладонью по её руке, и она вздрогнула, потому что её обожгло даже сквозь рубашку и джемпер. Она слышала его чуть сбитое дыхание. Потом сильные руки повлекли её прочь из ниши, и она смогла бросить на него взгляд, от чего сердце понеслось куда-то, не давая дышать.

Она не спрашивала, куда он её ведёт по тёмным подземельям, она уже верила ему, она бы пошла за ним куда угодно. Это должно было пугать, но рядом с ним она даже испугаться не могла. Было темно и сыро, пахло затхлостью…

А потом был скрип двери – и полный мрак. За её спиной задвинули засов, и она растерянно замерла, потеряв его руку. Было странно: странно тепло и странно уютно, воздух пропитан приятными запахами морской воды и горячего песка.

Она растерянно озиралась, хотя в темноте ничего не было видно. А потом руки обвили её сзади, прижав к горячему телу, губы коснулись того места, куда он поцеловал её на свадьбе. Его волосы щекотали шею, ладони медленно и мучительно скользили по животу, разжигая костёр немыслимых ощущений. Она прижалась к нему, тяжело втягивая ртом воздух. Рука сама поднялась, чтобы коснуться его волос, голова кружилась в темноте…

Он вдруг исчез, и она бы упала, но тут же руки подхватили её, прижали к груди, и она задохнулась, когда горячие губы накрыли её рот с натиском и чувством, которое ей никто и никогда не дарил.

Всё смешалось с такой скоростью, что она сама не могла сказать, как двигалась, как откликалась, как руки обвивали его шею, пальцы ерошили жёсткие волосы, сердце стучало, прижатое к его груди, а губы подчинялись его губам, в которых не было нежности, не было ожидания – лишь требование, лишь страсть, почти боль, но ей не было больно.

Казалось, что в этой темноте она пылала костром, горела в жарком пламени, задыхаясь. Она не думала, не дышала, не существовала – она парила в его объятиях, парила языками красного пламени…

Темнота отторгала тишину, наполняясь её судорожным дыханием, движением губ, шорохом рук об одежду… От затылка по спине бежали искры, лишавшие рассудка, воли…

Огонь пылал, разжигаемый его губами и ладонями, ей казалось, что она всю жизнь ждала вот этого мига – мига, когда мужчина одним прикосновением докажет ей, что она принадлежит только ему.

Она и не заметила, как ярость и страсть сменились нежностью и лёгкими прикосновениями, горячие ладони медленно, едва касаясь, проводили по плечам и волосам, губы уже не жалили, даря иное наслаждение, успокаивая, лаская…

 – С днём рождения, – повторил он, покрывая поцелуями её пылающее лицо.

 – Мишель… – голос не слушался, она дрожала в его руках.

 – Не здесь, не так… – прошептал он, словно прочитав в её мыслях то, что она хотела ему сказать.

 – Ты…

Он поймал губами её вздох, ладони коснулись её лица, не давая отстраниться.

 – Ты самое прекрасное и желанное создание, – снова ласка его губ. – Ты будешь моим призом… Вознаграждением… Моим свадебным подарком…

Она вздрогнула, попыталась отстраниться, но он не дал, тихо смеясь в её губы.

 – Я терпелив, я дождусь нашей первой брачной ночи… – голос его был полон предвкушения и радости.

 – Но…

 – И от тебя зависит, как скоро это случится, – его губы скользили по её шее, и она опять задыхалась, костром горя в его руках. Поцелуи были словно обещанием, авансом, словно призывом к тому, что она может получить…

 – Ты… Ты делаешь мне предложение? – выдохнула она, пальцы зарывались в его волосы, сердце хотело выпрыгнуть из груди.

 – Да, это мой подарок на твой день рождения, – рассмеялся он, крепче прижимая её к себе.

 – Да? – она тоже рассмеялась, касаясь кончиками пальцев его лица в темноте. – А если я хочу тебя в качестве подарка?

– Я и так твой, – шепнул он, снова целуя её в губы. – С первой же секунды, как тебя увидел…

– Я… я могу подумать? – спросила она, дыша глубоко, стараясь успокоиться.

– Столько, сколько хочешь, – ответил он, а потом его губы снова стали настойчивыми, ладони заскользили по её телу, в ней снова вспыхнуло пламя.

– Нечестно…– простонала она в его губы.

– В любви, как на войне…– он опять смеялся, сжалившись над ней и даря нежность, от которой она начинала задыхаться.

– Мы с тобой почти незнакомы, – попыталась она защититься.

– Значит, придётся познакомиться, – он прижался щекой к её волосам и замер. – И, тем более, отдаваться незнакомцу не стоит…

– Нахал, – фыркнула она, и он опять засмеялся.