Восточный Саян . Новые высоты

 

Восточный Саян — большая горная система, простирающаяся от верховьев Енисея до южной оконечности Байкала. Рази­тельны ее контрасты: обширные, почти плоские возвышенно­сти водоразделов чередуются с живописными, изрезанными долинами горными цепями, где некоторые из значительных скалистых вершин покрыты ледниками.

Геологическая история Восточного Саяна сложна. Древ­ний лавовый покров был поднят позднейшими тектонически­ми движениями неравномерно. Последующий размыв и про­цессы выветривания, а потом оледенение сформировали сов­ременный рельеф. Ущелья превратились в корытообразные ледниковые долины, так называемые троги, в верховьях вы­сокогорных рек появились обширные цирки, горы местами приобрели резкие альпийские формы. После окончания лед­никового периода и исчезновения ледников на плоских водо­разделах, в цирках и карах появились ледниковые озера. Морены, скалистые пороги, курчавые скалы и бараньи лбы дополнили ледниковый ландшафт. Элементы рельефа мороз­ного выветривания (каменные потоки — курумы, гольцовые террасы) окончательно сформировали современный облик гор­ной страны.

Восточная часть Восточного Саяна — главным образом Тункинские Гольцы — самая интересная в альпинистском от­ношении. Здесь скальные формы встречаются в виде отдель­ных массивов, блоков, колонн, столбов. Слагающие горы по­роды — минералы гранитоидного состава преимущественно светлого цвета, встречаются и известняки, кварциты, змееви­ки, серпентины. Множество трещин позволяет здесь альпи­нистам широко пользоваться крюками, хотя кое-где требует­ся применение деревянных клиньев.

Общая черта рельефа Восточного Саяна — ступенеобразное повышение к юго-востоку, где расположены Тункинские и Китойские Гольцы и хребет Большой Саян. В этом хребте нахо­дится самая высокая вершина Восточного Саяна — Мунку-Сардык (3491 м).

Вершины Тункинских и Китойских Гольцов, круто подни­мающиеся до высоты 3266 м над уровнем моря, отличаются разнообразием форм, острыми, часто изрезанными гребнями. Особенно живописны Тункинские Гольцы, узкой цепью протянувшиеся на восток, к Байкалу. Ограниченные с юга систе­мой впадин (Торская, Тункинская, Мондинская и др.), извест­ной под общим названием Тункинская котловина, Тункинские Гольцы резко поднимаются над этой долиной двухкило­метровой зазубренной скалистой стеной. Подножие их покры­то смешанными и хвойными лесами. Тункинская котловина, вдоль которой течет Иркут, придает всему району особый ко­лорит. Ширина котловины — до нескольких десятков кило­метров; во многих местах она заболочена, занята зарастаю­щими озерами и старицами, лугами, полями и пашнями. Благоприятная в климатическом отношении, она уже давно заселена человеком.

Климат Восточного Саяна определяется его географичес­ким положением, сложностью горного рельефа, а также воз­действием с востока сибирского антициклона и с запада теп­лого влажного воздушного течения. Для него характерны су­ровость, резкая континентальность. В предгорьях и горных долинах лето продолжается три месяца, в горах — только один месяц. В предгорьях зима холоднее, чем в горах и в гор­ных долинах, лето же значительно теплее.

Распределение осадков по территории Восточного Саяна очень сложно и зависит от рельефа, существенно влияющего на конденсацию атмосферной влаги. Наименьшее количество осадков выпадает зимой, наибольшее — летом. Больше всего осадков приходится на июль, и выпадают они в предгорь­ях, где влажные воздушные массы наталкиваются на перед­ние хребты

В высокогорье нередки летом грозы, сопровождаемые лив­нями и шквальным ветром; бывают и снежные бури. При ливнях резко поднимается уровень горных рек, которые сра­зу превращаются в труднопреодолеваемые препятствия.

Осадки в горах выпадают преимущественно в виде снега. Устойчивый снеговой покров устанавливается в предгорьях во второй декаде октября, в горных долинах — в первой дека­де этого месяца, а на склонах гор — в третьей декаде сентяб­ря. Сходит снеговой покров соответственно в третьей декаде марта, первой и второй декадах апреля. Эти сроки могут сме­щаться иногда на одну-две декады. Высота снегового покрова колеблется в разные годы, однако остается небольшой в пер­вые месяцы зимы (октябрь-декабрь). Поэтому наиболее опас­ны для образования лавин последние месяцы зимы — март — апрель (несчастные случаи, связанные со сходом лавин, бы­вали именно в это время). Преобладают лавины из сухого свежевыпавшего снега (сходящие обычно по кулуарам) и из старого снега при сильном солнечном нагреве. Таковы весен­ние комковые лавины на склонах южной экспозиции, ширина фронта которых достигает нескольких сот метров.

В центральной части хребта Восточный Саян высота сне­говой линии колеблется от 2200 до 2950 м, на Тункинских Гольцах в июне — июле снег сходит полностью. Лишь в глу­боких ущельях северной экспозиции снег задерживается до се­редины июля. На высоких гольцах покров снега может появ­ляться уже в третьей декаде августа.

Наибольшая облачность наблюдается весной, в первой по­ловине лета и в начале зимы. Число ясных дней в эти меся­цы колеблется от 0 до 6. Низкая облачность сопровождается обычно туманами, поднимающимися из долин и закрываю­щими плотным покровом склоны и подножия гор. На верши­нах в это время может быть совершенно ясно. Подобное яв­ление может наблюдаться во время снегопадов в долине в безветренную погоду.

Значительные различия высот и климатических условий создают в Восточном Саяне пестрое распространение расти­тельных сообществ — от типичных для полярной тундры до характерных для зоны полупустынь.

Животный мир Восточного Саяна довольно разнообразен, и из-за малой населенности горных районов и их труднодоступности видовой состав животных сохранился неплохо. Од­нако некоторые животные (соболь, кабарга, медведь, белка, лось, горный козел) встречаются теперь все реже.

С Восточного Саяна берут начало многие реки: Бирюса, Уда, Ока, Иркут и др. Вместе с их притоками образуется гу­стая речная сеть. С южного склона Тункинских Гольцов бе­рут начало реки бассейна Иркута. Летом, в период паводков, связанный с таянием снега и дождями, течение рек бурное. Именно в это время в местах выхода рек в Тункинскую кот­ловину, там, где уклон и соответственно энергия рек резко уменьшаются, растут конусы выноса окатанного материала.

В центральной части Восточного Саяна и на Мунку-Сардыке имеется 17 небольших ледников с общей площадью оледенения 8,2 км². В Тункинских Гольцах ледников нет. В Восточном Саяне распространено сезонное оледенение в виде наледей площадного (на участках спокойного рельефа) и со­средоточенного (на крутых участках) характера, держащихся до июня. Во многих ущельях наледи, сглаживающие рельеф дна ущелий, существенно облегчают передвижение.

Саяны. Орографическая схема

Когда в 60-х годах начался штурм вершин Тункинских Гольцов, то некоторых из первовосходителей ждало разочаро­вание: на многих пиках были найдены триангуляционные знаки и тригонометрические пункты. Геодезисты и топографы действительно были первыми восходителями в Саянах. Их ра­боты были начаты еще в дореволюционный период и закон­чены к 60-м годам XX века. Первовосходителем в Саянах был географ Г. Радде, поднявшийся на вершину Мунку-Сардык еще в 1858 году. Позднее на Мунку-Сардык и на потухшие вулканы Окинского плоскогорья географы совершили не­сколько восхождений.

Первые спортивные восхождения в Восточном Саяне были сделаны из альпинистского лагеря в районе Мунку-Сардык в конце 30-х годов. Взошедшие на эту вершину награждались тогда значком «Альпинист СССР».

Массовое увлечение восхождениями в послевоенный пери­од, возникшее в Иркутске, Ангарске и Братске, было связано с большим развитием туризма в СССР. Именно туристы — студенческая молодежь, молодые инженеры, сотрудники на­учных институтов Восточной Сибири, а также люди, имевшие довольно отдаленное представление о задачах и о технике альпинизма, но влекомые романтикой, начинают второе, спортивное открытие Восточного Саяна.

Вначале наибольшей популярностью пользовался Мунку-Сардык. Массовые восхождения на него начались в конце 50-х годов и проходили по наиболее простому пути — север­ному снежно-ледовому склону. Наметилась и традиция про­ведения восхождений в праздничные майские или ноябрьские дни; почти все такие восхождения в Восточном Саяне про­ходили по комбинированным снежно-ледово-скальным мар­шрутам.

Среди первых следует упомянуть победы в 1962 году над вершиной Мойгото (2892 м), в 1963 году над Алтан-Мундаргой (3156 м) и вершиной СОАН. В 1964 году были взяты пик 2832, позже названный Флибустьером, пик Первомайский (3160 м) и многие другие вершины. Некоторые первовосхож­дения тогда остались незарегистрированными.

В 1964 году в Иркутске и в 1966 году в Ангарске возник­ли городские секции альпинизма. Однако отсутствие опыт­ных инструкторов и планов работы и восхождений задержи­вало спортивное освоение Восточного Саяна. По-прежнему кратковременные альпинистские мероприятия проводились в предпраздничные дни дважды в год. Но в техническом арсе­нале альпинистов уже появились капроновые веревки, молот­ки, скальные крючья.

Все упомянутые выше восхождения совершались в основ­ном по наиболее простым маршрутам. Поиски более сложных путей на уже известные вершины начались с 1969 года, когда южная стена вершины СОАН была пройдена четверкой ир­кутских альпинистов под руководством В. Белоусова. Впо­следствии этот маршрут был классифицирован как 4Б катего­рия трудности.

Летом того же года в Тункинских Гольцах по приглаше­нию Иркутской областной федерации альпинизма работала рекогносцировочная экспедиция Всесоюзной федерации аль­пинизма под руководством известных советских альпинистов А. Боровикова, В. Абалакова и Я. Аркина. Саяны привлекли мастеров большого альпинизма красотой вершин и техниче­ски сложными маршрутами. Была проведена классификация саянских маршрутов.

Первыми на осенней альпиниаде в ноябре 1969 года были классифицированы маршруты на вершины цирка Кынгарги, наиболее доступные по своему расположению: Аршан — по северному гребню (2А к.т.; руководитель В. Никонов), Братчанка (1Б к.т.; руководитель В. Трубников), траверс верши­ны Трехглавой (2Б к.т.; руководитель А. Михайлов), траверс вершин Бриг, 9 мая и Трехглавой (4А к.т.; руководитель В. Никонов), Пирамида (2А к.т.; руководитель Н. Леонов). Уже весной 1970 года на классифицированные вершины поднимались участники первой учебно-спортивной альпиниа­ды Иркутской области. В результате была подготовлена боль­шая группа первых саянских разрядников и обладателей значка «Альпинист СССР». С этого времени классификацион­ные восхождения стали сочетаться с учебно-спортивными, происходящими по уже описанным маршрутам. В Саянах про­водятся дважды в год (в конце апреля — начале мая и в конце октября — начале ноября) выездные альпиниады спортсменов из Иркутской области. Во время этих альпиниад проводят свои мероприятия также спортсмены Улан-Удэ, Иркутска, Абакана. Популярность Саян растет. Туда начинают посы­лать свои спортивные делегации федерации альпинизма Крас­ноярского края, Новосибирской, Томской и Кемеровской обла­стей.

В 1972 году для Тункинских Гольцов были утверждены но­вые классифицированные маршруты — на вершины Перья, Аршан, Мойгото, Игла, Хандагай. Летом 1973 года были ут­верждены пройденные под руководством В. Белоусова в 1972 году маршруты по восточной стене центральной башни вершины Трехглавой (4А и 4Б к.т.), маршрут, пройденный под руководством В. Никонова по контрфорсу пика Нефтехи­мик (первая 5А к.т. в Саянах). Таким образом, во Всесоюз­ную классификационную таблицу вершин было внесено к 1 января 1974 года восемнадцать новых маршрутов в Саян­ских горах. Все они пройдены и описаны альпинистами Ир­кутской области.

В ноябре 1972 года Федерация альпинизма СССР включила Иркутскую область в число горных районов СССР. Президиу­му Иркутской областной федерации альпинизма предостав­лялось право подготовки альпинистов на третий спортивный разряд и на значок «Альпинист СССР».

Заметим здесь, что пока освоена лишь часть наиболее близких и доступных ущелий, но и в них еще имеется много непройденных маршрутов. Вместе с тем альпинисты продви­гаются на запад, к самой высокогорной части Тункинских Гольцов, открывая там новые вершины.

В верховьях ущелий Хохюр, Хурэ, Ганга-Хайрым, в об­ширном бассейне реки Билюты, где находится большинство «трехтысячников» Тункинских Гольцов, можно проложить много новых маршрутов, в том числе наивысшей трудности. Однако хотя в Саянах довольно сложные стеновые и гребне­вые скальные маршруты, но из-за отсутствия оледенения и небольшой относительной высоты гор высшая категория трудности для них ограничена классификационной комиссией Всесоюзной федерации альпинизма пока 5А.

Чтобы дать представление о восхождениях в Саянах, при­ведем описание одного из них — на восточную стену централь­ной башни горы Трехглавой.

Группа в составе четырех человек подошла под восточную стену центральной башни вершины Трехглавой, перед этим тщательно обследованную как снизу, так и с соседних марш­рутов (4А и 2А). Поскольку предположительная трудность была 4Б, в арсенале снаряжения альпинистов находились ле­пестковые и шлямбурные крючья, лесенки.

Наверх вышла связка из двух человек. Здесь уже первые 50 м выводят на стены большой крутизны, поэтому руководи­телю, который более всех осведомлен о маршруте, приходится выходить вперед.

Путь шел по очень крутому наружному ребру, а затем по наклонной расщелине. Далее пришлось снимать рюкзаки и вытягивать их с применением оттяжек. Так был достигнут небольшой балкон, где могли находиться лишь два альпини­ста. Слева и справа от него были крутые стены с нависающи­ми участками, поэтому здесь после 120 м подъема было реше­но поставить первый контрольный тур в расщелине. С этого места началась настоящая работа. Зацепы здесь очень малые, и на трех веревках четыре раза приходилось устраивать под­садку с помощью живой стенки. Первый шел вначале в виб-рамах, так как в отриконенной обуви движение было возмож­но только с помощью веревки, и то с применением зажимов. Когда же мимолетная туча осыпала скалы снегом, ведущему пришлось переобуваться в трикони, в то время как остальные шли в вибрамах.

На одной из полок было решено устроить обед и подож­дать, когда растает снег: вверху был ключевой участок, его ждали и опасались. Показавшееся через два часа солнце дей­ствительно обсушило скалы. Ключом оказалась вертикальная лента монолитных скал. Несколько раз на нее пытался выйти руководитель группы, но он был вынужден спускаться и от­дыхать, откинувшись на страховке: для рук не было захва­тов. С третьей попытки он вышел вверх на два метра, встал ногами на два наклонных уступа и смог забить два шлямбурных крюка. Трещины тут были так тонки, что даже ле­пестковые крючья сгибались, не входя в них. Через полтора часа подъема после ключа группа наконец смогла собраться на широкой сухой полке и устроить ночлег.

Утром альпинисты продвигались по острому гребню, тех­нически несложному, если бы не крутые отвесы по обе сторо­ны и острый жандарм в конце (здесь был поставлен второй тур). Спуск сидя на веревке вывел далее в провал, на пере­мычку шириной около 0,5 м, после которой следовало пре­одолеть 60 м крутой обледенелой стены. На стене буквально приходилось расчищать зацепы и щели для крючьев, на что ушло целых три часа. После прохождения длинного крутого скального узкого гребня, где нужна была попеременная стра­ховка, пришлось встать на вторую ночевку.

Следующее утро принесло с собой туман, снег и ветер. Бы­ло сыро и холодно. Путь восходителей продолжался вверх по узкому снежно-ледовому шарфу, опоясывающему верхнюю часть стены центральной башни. Чтобы забить страховочный крюк, приходилось в поисках трещин снимать слой рыхлого льда. В 17 часов группа вышла наконец на основной гребень, соединяющий северную башню с центральной. Дальше шел уже знакомый нетрудный путь траверса и спуск к подножию стены, которые пришлось проделать при штормовом ветре.

И. Мешков

Туркестанский хребет1

 

...Площадка дрогнула и поплыла влево. И тут же, словно на­толкнувшись на невидимое препятствие, остановилась, чтобы вернуться обратно. Толчок был настолько сильным, что, ка­залось, сейчас низвергнется половина горы. Но лишь один громадный камень, сорвавшись откуда-то с верхней части контрфорса, счастливо миновал двойку, обрабатывавшую сте­ну над ночевкой, и, набирая скорость, ушел по ледовым скло­нам вниз, на ледник. Соседний Муз-Таш откликнулся «во весь голос»: по скальным стенам пошли камнепады; было видно, как рушатся скальные блоки, сметая все на своем пути. И тут же донеслись отзвуки обвалов по всему цирку. Где-то под перевалами Мынтэке начал расти гигантский пыль­ный столб.

Землетрясение! Траверс начинался многообещающе...

Об этом траверсе мы думали давно, еще при подготовке первой экспедиции к Туркестанскому хребту. Казалось осо­бенно привлекательным, попав в новый район, пройти имен­но траверс, включающий цепь непокоренных вершин. Однако материалы, которыми мы тогда располагали, не позволяли выбрать маршрут. В действительности район оказался слож­ным, и потребовалось несколько экспедиций, прежде чем мы смогли понять, что он собой представляет.

* * *

К югу от Ферганской долины, примерно на долготе Исфары, находится вершина Игла, где сходятся три хребта Памиро-Алая: Зеравшанский, Туркестанский и Алайский. Эти хреб­ты и их многочисленные отроги, увенчанные вершинами, вы­сота которых нередко превышает 5000 м, образуют горный узел, носящий название Матча.

Сложная орография узла — порождение новейших геоло­гических процессов, продолжающихся и поныне. Здесь нахо­дится так называемая Туркестано-Алайская зона глубин­ных разломов, протянувшихся в широтном направлении вдоль Туркестанского и Алайского хребтов. Смещение блоков земной коры в этом районе очень велико. Для субширотных хребтов и гребней характерны глубинные разломы; меридио­нальные отроги имеют более сложное геологическое строение и, следовательно, более сложную орографию.

Горные вершины близ оси Туркестанского хребта сложены изверженными породами гранитоидного ряда (граниты, гранодиориты), а вершины северных отрогов — вулканогенными и осадочными породами, среди которых особо выделяются ро­зовые и красные известняки. Район отличается высокой сей­смичностью (до 7-8 баллов). Горные массивы значительно разрушены, покрыты трещинами.

Высшая точка узла Матча — главная вершина пика Ска­листый, расположенного в хребте Актерек (5621 м).

Район узла Матча характеризуется мощным оледенением. Бассейн Зеравшанского ледника имеет площадь более 120 кв.км, ледника Щуровского — более 25, ледников Кшемыш и Актерек — около 10 кв.км. Ледники Зеравшанский и Кшемыш, зажатые горными хребтами, имеют узкие глубокие ло­жа и сильно вытянуты. Ледник Щуровский напоминает в пла­не дерево с коротким стволом и ветвистой кроной — его питают несколько широких цирков. Хаотические ледопады характер­ны для ледников Ольги Федченко, Актерек, Мирамин, Айланыш и многих других, что, видимо, связано со ступенчато­стью их ложа. В долинах можно наблюдать следы четвертич­ного оледенения — древние морены, бараньи лбы, троговые плечи, карровые цирки, находящиеся уже вне области совре­менного оледенения. Мощность недавнего оледенения позво­ляют представить грандиозные моренные валы над ледником Щуровского, в карманах которых расположены живописные озера. Отступание ледников в этом районе продолжается и сегодня.

Долины рек в узле Матча живописны. До высоты 3000 м их склоны поросли арчовником. Ниже растут ольха, береза, рябина; в долинах Актерека и Соха встречаются вишня, бар­барис, шиповник, вблизи селений и летовок — абрикосовые рощи.

Животный мир района разнообразен. Здесь распростране­ны заяц, сурок, горный козел, из крупных птиц — гималай­ский улар и альпийская галка. По рассказам чабанов, их стадам угрожают, особенно осенью, волки (серый, или обык­новенный); встречается и снежный барс (ирбис).

Для района Матча летом характерны периоды непогоды с обильными снегопадами. Наиболее благоприятны для вос­хождений июль и август. Наблюдается чередование сухих и дождливых летних сезонов. Изменение погоды часто происхо­дит в течение дня. По условиям восхождений район несрав­ненно сложнее Фанских гор, ущелья Дугоба и близок к Ак-Сайскому цирку в Киргизском хребте. Мощное оледенение и заснеженность определяют характер маршрутов: они, как пра­вило, комбинированные.

Таков горный район, куда в 1969 году клуб альпинистов «Вертикаль» Новосибирского академгородка организовал свою первую экспедицию. Экспедиция действовала в одном из трех доступных с севера ущелий узла Матча — Кшемыш и в верховьях ледника Щуровского. Были совершены первовос­хождения на большинство вершин в цирках ледников Кше­мыш и Щуровского и на две вершины пика Скалистого — все­го 28 маршрутов (1Б-5Б к.т.).

Следующая экспедиция, проведенная в 1970 году, познако­мила нас со всеми трудностями захода в район через ущелья Соха и Актерека и перевал Матча. Хотя в результате и были достигнуты богатейшие в спортивном отношении верховья Зеравшанского ледника, покорен ряд новых вершин, резуль­таты экспедиции в целом были скорее негативными: не рас­полагая вертолетом, нецелесообразно использовать этот ва­риант подходов, требующий больших затрат времени и — что неизбежно при организации каравана — нервной энергии. В этом же убедились за год до нас альпинисты из Арзамаса, об экспедиции которых мы узнали позднее.

В 1972 году мы снова пришли в ущелье Кшемыш. Было пройдено десять новых маршрутов и покорена вторая по вы­соте вершина района — пик Щуровского. Мы выяснили для себя сложную орографию стыка отрогов Кара-Бель и Актерек, проложив путь с севера в цирк Актерек. Однако оптимальный путь к вершинам узла Матча так и не был найден. Существо­вал еще западный вариант — через долину Зеравшана и Зеравшанский ледник, однако он превосходил по сложности да­же актерекский вариант.

Оставался неопробованным последний из возможных ва­риантов — ущелье Джиптык. К нему мы обратились в 1975 году, поставив одновременно задачей участие в чемпионате СССР по альпинизму, объектом для которого был избран тра­верс семи вершин Туркестанского хребта — от пика Щуров­ского до пика Варшава.

* * *

Есть немало городов, названия которых связаны для нас с го­рами и альпинизмом, — Нальчик, Алма-Ата, Фрунзе, Ош, Ду­шанбе. Для новосибирских альпинистов таким городом стал Ленинабад. Отсюда мы в 1967 году уезжали в свою первую экспедицию в Фанские горы, отсюда же трижды начинали матчинские экспедиции.

Наш путь от Ленинабада до ущелья Джиптык повторял маршрут экспедиции 1871 года А.П. Федченко. Выпускник Московского университета, биолог по образованию, А.П. Фед­ченко занимался антропологией, палеонтологией и геологией. В 1869-1871 годах он жил и работал в Средней Азии, иссле­дуя район от Самарканда до Алайской долины. Закончив знакомство с древним Ходжентом (ныне Ленинабад), А.П. Федченко в 1871 году отправился в сопровождении лишь шести спутников в Коканд, дабы испросить «высочайшего со­изволения» кокандского хана посетить Исфару, Ворух и «ви­деть гористые страны».

...Перевал Джиптык (4050 м) встретил нас снежной пур­гой. Пришлось оставить груз и возвратиться к перевалочно­му лагерю. Лишь два дня спустя караван за восемь часов прошел от перевалочного лагеря до базового в ущелье Джип­тык.

24 июня 1871 года Федченко и его спутники, находясь в тех местах, где мы были теперь, увидели ледник Щуровского. Тогда же Ольга Федченко — жена и постоянная спутница ис­следователя, впоследствии крупный ученый-ботаник, член-корреспондент Петербургской академии наук — сделала свой известный рисунок «Ледник Щуровского и истоки реки Исфары». На нем изображены три вершины, которым Федченко, как и леднику, дал имя своего учителя, известного геолога и палеонтолога Г.Е. Щуровского, одного из инициаторов иссле­дования Туркестана. Так появились Главная, Узловая и За­падная вершины пика Щуровского (западную вершину, как совершенно самостоятельную, в 1969 году первовосходители предложили назвать Муз-Таш — «лед и камни»). В правом углу рисунка из-за скальных отрогов выглядывает язык лед­ника, впадающего в ледник Щуровского. Географы, работав­шие здесь уже в наше время, назвали его именем Ольги Фед­ченко. Сложность подъема по леднику Щуровского при­остановила движение экспедиции Федченко. Тем не менее он правильно разобрался в орографии района и понял, что имен­но здесь находится ледниковый узел, с которого берут начало реки Зеравшан, Сох и Исфара.

Пик Щуровского — первая вершина нашего траверса. Труд­ность маршрута нарастала по мере набора высоты. Вначале шли скальные пояса, разделенные ледовыми гребешками. В середине второго дня мы вышли на длинный склон с сыпу­чим снегом. Мы жались к скальным островкам в поисках мест для страховки. А потом — расплата за солнечное лето — пошел натечный лед.

Рассвет четвертого дня мы встретили на перемычке гребня Туркестанского хребта, а морозным утром того же дня стоя­ли на Узловой, рассматривая Главную вершину пика Щуров­ского. Острый снежный гребень выводил к основанию слож­ной трехсотметровой скальной стены, перед которой в 1970 го­ду отступила одна из групп нашей экспедиции, пытавшаяся покорить пик Щуровского. Да, стена действительно требовала «специального решения», едва ли совместимого с двухне­дельным траверсом, который нам сейчас предстоял. Поэтому пришлось расстаться с мечтой взойти еще раз на вторую вер­шину района — теперь уже с севера, продолжив начатое в 1970 и 1972 годах.

Мы вышли на гребень Туркестанского хребта, и теперь все дни траверса нас будут сопровождать справа ледник Щуровского и слева Зеравшанский ледник, самая большая ледовая река Памиро-Алая.

Наша первая встреча с Зеравшанским ледником состоя­лась в 1970 году — юбилейном в истории ледника: ровно за 100 лет до этого у его языка побывала первая изыскательская экспедиция военных топографов, названная Искандеркульской. В ее задачу входила регистрация караванных троп и перевалов. Топограф Г.А. Аминов, поднявшись на один из боковых склонов ущелья, оценил длину ледника в 50 верст, из которых, впрочем, он видел лишь восемь: ущелье поворачи­вало к югу и большая часть его была невидима.

Десять лет спустя по леднику прошла экспедиция извест­ного исследователя Средней Азии И.В. Мушкетова. По тем временам подобное путешествие в неизведанное было опас­ным и подготавливалось очень серьезно. Двадцать носильщи­ков несли продовольствие, приборы и альпинистское снаряже­ние, в которое входили даже два морских якоря. Последние применялись при спуске по крутому фирну с перевала Матча. Экспедиция прошла ледник от устья до ущелья Актерек за четыре дня, а топограф Г.М. Петров, произведя полуинстру­ментальную съемку, оставил нам карту: с названиями вершин (Игла, Обрыв, Ледяная, Белая) и ледников (Фарахнау, По-рак, Назар-Айляк, Толстова, Скачкова, Мирамин, Ахун). И.В. Мушкетов объясняет лишь некоторые из них: Ахун — глава проводников, Толстов и Скачков — казаки экспедиции, едва не погибшие при спуске с перевала Матча. Остается предположить, что остальные из перечисленных названий так­же даны экспедицией, до которой, по свидетельству самого Мушкетова, ледник никто не посещал. На десятиверстной кар­те 1915 года добавляются еще названия: «гора Голова» и «лед­ник Алашбай». Длину Зеравшанского ледника от устья до пе­ревала Матча И. В. Мушкетов определил в 24 версты (25,6 км).

Позднее исследователи не раз посещали Зеравшанский лед­ник, однако основательное изучение района началось в 1934 году, когда сюда пришли отряды знаменитой Таджикско-Памирской экспедиции АН СССР. Два ее отряда работали на Зеравшанском леднике, а геолог И.Е. Сморчков и извест­ный альпинист В.Ф. Мухин поднялись по леднику Скачкова до перевала, ведущего на ледник Щуровского, и установили, что спуск с него «без специальной подготовки невозможен». Этот перевал известен теперь под названием ОПТЭ.

В 1940 году на Зеравшанском леднике побывали альпини­сты экспедиции московского Дома ученых во главе с В.В. Немыцким. Группа во главе с А.И. Ивановым, пройдя перевал Матча, покорила пик Матча (руководителем ее был А. Му­хин).

После войны альпинисты пришли сюда лишь в 1955 году. Экспедиция альплагеря «Варзоб» во главе с А.А. Кузнецо­вым прошла Зеравшанский ледник от устья, и трое ее участ­ников взошли на северную вершину пика Матча по пути А. Мухина (2А к.т.). Большего сделать не удалось, и много­численные объекты восхождений ждали своего часа еще 14 лет. Пришло время туристов. Были неплохо изучены пере­валы района, а в 1968 году группа киевлян, в которую вхо­дили альпинисты, взошла с ледника Мирамин на пятитысяч­ник Обрыв-1 (3Б к.т.). Консультации ее руководителя сущест­венно помогли нам при подготовке первой экспедиции. В том же году группа географов, возглавляемая К. Рототаевым, с перевала Айланыш покорила Главную вершину массива Игла.

Год спустя альпинисты Арзамаса (руководитель А. Давы­дов) добились замечательных успехов в этом районе, совер­шив первовосхождения на вершины Белая, Обрыв-2, пик То­пографа Петрова (арзамасцы предложили назвать его пик Младший, не зная о работах географов); были пройдены так­же траверс массива Игла, южная стена Кшемыш-Баши и дру­гие маршруты. И наконец, экспедиции альпклуба «Верти­каль»...

...Спуск с Узловой проходил «наперегонки с солнцем». Мы спешили пройти ледовый кулуар, уводящий вниз к седловине, до начала камнепадов, пока солнце не осветило скалы на за­падных склонах. Седловина встретила нас снежными полями, знойным безветрием и... старательно выложенной площадкой! Рядом в туре записка: «23 августа 1973 г. 19.00. Группа Лен-горспорткомитета, совершая траверс на первенство СССР от в. Кшемыш до в. Федченко, спустилась с седла Малого Щу­ровского (т.е. Узловой. — И.М.). Состав: Незаметдинов А., капитан, Пулинец Ю. — тренер, Ивашев В., Марков Д. Погода отличная...»

Вот и встретились. Вспоминаются вечер в Новосибирске в феврале 1973 года, стол, заваленный фотографиями и схема­ми, и Михаил Захожий, удовлетворенно рассматривающий панораму Туркестанского хребта: «Есть траверс «на Союз»!» А в ноябре мы узнали, что ленинградцы стали чемпионами Союза. Начинали они из ущелья Кшемыш, далее — по отвес­ному контрфорсу Кшемыш-Баши, выводящему примерно к се­редине маршрута первовосходителей. Пройдя вершину, спу­стились на седловину, высоко поднятую над ледником Кше­мыш, и пошли «считать» вершинные башни пика Мушкетова. И снова глубокий спуск на седловину между ледниками Мирамин и Щуровского. Наконец подъем на перемычку в Южном отроге под Узловой. Здесь наши маршруты сошлись, и теперь нам «вместе» отмерять километры Туркестанского хребта до развилки под пиком Федченко. Нас тоже четверо: Владимир Прокопенко, Игорь Компаниец, Равиль Хусаинов и я.

Муз-Таш подарил нам на пятый день траверса «воскрес­ную прогулку»: подъем с седловины к вершине оказался не сложнее 2А категории трудности, а спуск на перевал ОПТЭ был классифицирован так же еще в 1969 году. К полудню мы уже ставили палатку на перевальном плато. Отсюда же по­шли на Харсанг, третью вершину траверса,— снять свою записку и «заброску», оставленные неделю назад во время тренировочного восхождения.

Шестой день траверса. С плато перевала опять уходим на гребень. Вот и последний тур ленинградцев. Еще полчаса, и наши пути разойдутся: они повернут налево, под крутое се­верное ребро пика Федченко — их «финишный рывок», а нам направо, по гребню Туркестанского хребта. Впереди у нас еще четыре вершины и добрые две трети траверса.

* * *

...Крюк упрямо не шел в трещину. Кручусь на полочке уже полчаса, опробовал все щели, а продвинуться вверх не могу ни на метр. Кажется, совсем рядом скальный карман под карнизом — дотянуться бы до него, а дальше есть трещины — бей крючья да вешай лесенки. Но не хватает каких-то полуто­ра метров, а кругом монолитная скала. Впору шлямбурить, но быстрее, иначе: «Володя, подходи!» По перилам Прокопен­ко быстро проходит стенку и угол и поднимается ко мне на полочку. Дальнейшее очевидно: он легче и в нашем «акроба­тическом этюде» роль опоры достается мне. Все — карман под рукой. Наброшена петля, теперь карабин, лесенка, и Володя начинает обрабатывать карниз. Еще полчаса, и мы стоим на вершине, читая записку группы Юрия Погуляева, поднимав­шейся сюда четыре дня назад по пути первовосходителей.

Впрочем, один из первовосходителей с нами: Володя Про­копенко в 1969 году был в группе, проложившей с ледника Щуровского путь к вершине, которую предложено было на­звать Памяти Хергиани. А теперь мы вышли на вершину по новому пути, пройдя километровую пилу за развилкой — скальный гребень, увенчанный четырьмя жандармами, и под­нялись на нее с западного плеча по короткой, но очень слож­ной скальной стене. И эти 80 м были достойны памяти Херги­ани!

...Девятый день. Южная стена пика Новосибирск, очеред­ной ключевой участок траверса. Маршрут идет вдоль расще­лины, местами настолько широкой, что в нее можно закли­ниться. В конце расщелины пробка, над ней площадка, где можно стоять вдвоем и принять рюкзаки. Равиль Хусаинов цепляет их, стоя еще на льду, у подножия стены, и рюкзаки плывут 80 м по воздуху, касаясь стены лишь метрах в пяти ниже площадки. Здесь же, над площадкой, кончаются пери­ла, навешенные вчера Прокопенко и Компанийцем, когда, на­дев калоши и вооружившись «слесарней», они часа четыре вели «разведку боем».

Выход на плечо — и снова стена. Прохожу 25 м на лесен­ках и, выбравшись на гигантскую пробку, начинаю искать варианты. Кажется, есть: траверс по полке метров на 30 к основанию широкого камина. И опять лесенки — выход на очередную пробку в камине, обильно увешанном сосульками. Рюкзаки, конечно, вытягиваем.

На ночевку располагаемся, разыскав мало-мальски подхо­дящее гнездо среди скальных блоков, отделившихся от стены. Площадку приходится буквально монтировать, используя скальные плитки.

Утреннее солнце будит нас, когда в ущелье еще темно. А спустя три часа после выхода с бивака стена вновь прове­ряет нашу настойчивость сорокаметровым поясом монолит­ных скал. Решение прежнее: траверс вправо. Открывается вход в камин с традиционной пробкой посредине. Забив с де­сяток крючьев, Володя Прокопенко выходит над поясом и ра­достно сообщает: «Дальше дорога».

На вершине заполняем 21-24-ю строчки традиционного списка новосибирцев, поднявшихся на пик, названный в честь нашего города — Новосибирск.

...Одиннадцатый день и шестая вершина — прошли пик Метеор.

...Двенадцатый день. С перевала Долгожданный по восточ­ной стене выходим на гребень пика Варшава и, пройдя глубо­кий провал, начинаем подъем по вершинной башне. Утро три­надцатого дня застает нас на крохотном скальном балкончи­ке. Крутой гребень Варшавы прерывают отвесные монолитные стенки, так что приходится все время уходить на боковые склоны и, траверсировав, выискивать щели и камины, чтобы вернуться на гребень. Последний такой обход загоняет нас под нависающую скальную глыбу, под которой приходится проползать под струями холодного душа, стекающего с со­сулек на потолке. Высотная спелеология сменяется лазанием по скальной полочке над полукилометровыми обрывами за­падной стены. Все — еще две веревки разрушенных скал, и последняя вершина траверса достигнута!

В туре записка группы ленинградского сбора, работающего в этом году под руководством Е. А. Белецкого в ущелье Кшемыш. О том, что ленинградцы вышли на первопрохождение южного гребня Варшавы, нам сообщили по радио шесть дней назад, вчера же мы встретили следы их ночевки.

...Четырнадцатый день. Бредем по верхнему плато ледника Ольги Федченко, «эскортируемые» группой встречи. От пала­ток наблюдателей к нам бегут ребята. Люда Хайбуллина про­тягивает нам яблоки. «Володя, возьми!» — обращается она ко мне и начинает неудержимо хохотать: очки, шапочка, заим­ствованная мною у Володи, и четыр<