Отроковица Акилина, исповедница имени Христова и мученица

 

 

(Память 13 июня)

 

«Утаил еси сия от премудрых и разумных и открыл еси та младенцем» – эти слова Христовы вспоминаются, когда читаешь заветную повесть о жизни мученицы Акилины, просиявшей подвигами исповедничества и страдальчества за своего Христа в десятилетнем возрасте.

Она родилась в глухом городе Палестины, в котором христианство, насажденное там непосредственно апостолами Христовыми, процветало из рода в род. То был благодатный ребенок, крещенный в младенчестве. Отца она потеряла в годовалом возрасте и семи лет была научена христианской премудрости. И чем более приходила она в возраст, тем сильнее исполнялась Святого Духа и красовалась Христовой благодатью. И в малых летах отрочества она повергла в прах повеление нечистых царей о поклонении идолам и мужественно попрала язычество.

После семи лет царствования лютого гонителя Диоклетиана главным начальником Палестины был назначен некий Волусиан. В эти дни Акилина ревностно проповедовала Христа среди своих сверстниц. Она говорила о том, как безумно поклоняться бездушным идолам и как велик ее Бог, Который создал небо, и землю, и море, и все, что их наполняет, Который живит, содержит и благодетельствует всей твари. Она рассказывала им, как погибли люди через грехопадение и как Бог принял на Себя плоть человеческую и жил на земле и пострадал, чтобы искупить людей.

Один из рабов Волусиана услышал эти разговоры и побежал предупредить гонителя, что есть в городе отроковица, которая не повинуется царскому приказанию о почитании богов, поносит идолов, проповедует какого‑то распятого Бога и отвращает детей от отеческой языческой веры.

Волусиан велел привести на суд свой Акилину. И вот двенадцатилетняя девочка стоит перед лютым гонителем. Ей хорошо. Вся душа ее переполнена ревностной жаждой всенародно исповедовать своего Бога, претерпеть за Него муки и отойти к Нему в высокое небо.

Так отрадно все вокруг. Купающееся в небе солнце посылает жгучие лучи на землю. Яркий, праздничный свет этих лучей говорит Акилине о незаходимом, мягком, радостном солнце Божия рая. Вокруг здания, знакомые очертания ближних гор; маслины стоят в садах, точно молясь; белые голуби реют в воздухе. Мирно, хорошо на земле. А с неба, чувствует она, смотрит на нее, благословляет ее и ждет ее подвига Возлюбленный, Таинственный, Непонятный и Влекущий, Униженный, Царящий над миром, Призирающий Христос…

 

 

– Ты ли, несчастная, – стал говорить Волусиан, – противишься царским повелениям и прельщаешь других в поклонение Распятому? Разве ты не знаешь, что велено всех исповедующих Иисуса предавать мукам и смертной казни? Оставь Его, принеси подобающую честь и жертву бессмертным богам, а иначе будешь предана мукам.

– Если ты меня предашь мукам, – тихо заговорила отроковица, – то через это дашь мне нетленный венец, который я чаю принять от Спаса моего за то, что я Его исповедую. Я не отвергнусь от Него в жесточайших муках. Поэтому немедленно предай меня пыткам и увидишь, как верна я вере и как мало тебя боюсь.

Волусиан думал взять ее лаской и стал ее вразумлять:

– Я вижу, что ты юна и красива. Мне тебя жаль. Если я осужу тебя на муку, то юные члены твоего тела раздробятся. Палачи жестоки, и после лютых мучений они предадут тебя горькой смерти. Ты умрешь так рано, и тебя не избавит исповедуемый тобой христианский Бог.

– Не требую твоего милосердия, – отвечала святая. – Ты мне хочешь нанести страшный вред, отнимая меня от Бога. Не жалей меня, но выкажи надо мной всю твою жестокость и убедишься в том, что те, которые надеются на Христа, остаются непреклонными.

Мучитель велел ударять маленькую исповедницу по лицу, приговаривая: «Вот начало мучений. Кажутся ли они тебе сладкими и приятными?»

– Ты дерзнул бить по лицу меня, созданную по образу и подобию Божию. Знай же, что Тот, Чей образ я ношу, не простит тебя в день Суда.

Тогда мучитель велел двум палачам, совлекши с Акилины одежду, растянуть ее и жестоко бить, приговаривая: «Еде, Акилина, твой Бог, Который меня не простит на Суде Своем? Пусть Он придет и избавит тебя от рук моих». Потом, приостановив пытки, он стал ее уговаривать покориться ему и не надеяться на Того, Кто и Сам не избавил Себя, когда Его распинали.

– Не ощущаю я мучений, которые ты причиняешь мне, – отвечала мученица. – Если отец твой дьявол умножает в тебе злобу на меня, то тем более Христос подает мне крепость и терпение.

Тогда Волусиан объявил ей, что прекращает пытки и дает ей несколько дней на размышление.

– Сколько дней? – спросила мученица.

– Сколько хочешь.

– Не давай мне ни одного дня, ни часа на размышление. Я с детства научилась поклоняться Единому Богу и прибегать к Нему, живущему на небесах и призывающему к Себе людей.

– Тщетны увещания мои, тщетны труды мои! – воскликнул в ярости Волусиан и велел железными раскаленными винтами провертеть главу мученицы через уши.

И когда палачи приступили к этой ужасной пытке и острие раскаленных винтов стало сверлить ее мозг, мозг с кровью вытекал из ноздрей.

Нужно было величайшее напряжение веры, нужна была такая молитва, которая вбирает в себя все чувствительные способности человека, так что душа уже почти не чувствует тела и страдание переживается так, как могло бы переживаться страдание мучающегося около постороннего человека. Для того чтобы противостоять этой пытке, святой ребенок молился:

«Господи, Господь мой Иисус Христос, воспитавший меня от детства моего и просветивший лучами правды Твоей тайные мысли сердца моего, Ты, укрепивший меня крепкой и мощной Твоей силой, чтоб мне стоять бодро против врага‑дьявола, Ты, открывший бездну истинной премудрости верующим в Тебя, помоги мне в подвиге моем, сохрани светильник девства моего, дай мне войти с пятью теми мудрыми девами в чистый чертог Твой, дай мне в нем славить Тебя, Исполнителя желаний моих».

И, сосредоточив все свои силы в этой молитве, терзаемая страшными пытками, Акилина пала, как мертвая.

Где витала душа ее? Пришел ли Христос утешить эту детскую душу, в это страшное утро доказавшую Христу свою верность?..

Волусиан, считая Акилину умершей, велел выбросить ее тело за город, у проезжей дороги.

Когда настал полуночный час, Господь послал блаженной отроковице Своего Ангела. Ангел, коснувшись ее, сказал: «Восстань и будь здрава; иди, обличи Волусиана, что он сам и намерения его – ничтожество».

И хвала благодарности исторглась из души взысканной чудом Божиим отроковицы. И, исполненная новой ревностью, еще мужественнее, чем прежде, шла она к мучителю.

«Господи, – молила она по пути, – дай мне сподобиться от Тебя венца, дай мне насладиться тем, что Ты обещал людям за верность Тебе, дай мне воспеть Тебя с ликом святых, за Тебя пострадавших».

«Гряди, – прозвучал с неба голос, – тебе будет дано, как просишь».

И Акилина радостно пошла в город.

То был чудный путь. Какой‑то свет невещественный освещал ей дорогу. Когда она дошла до городских ворот, они чудесно распахнулись перед ней и, предводимая Ангелом Божиим, она дошла до самых палат Волусиана. Никто не останавливал ее, и она подошла к ложу спящего правителя.

Он проснулся и увидел только очертания человеческой фигуры. В страхе он окликнул своих спальников и велел принести им свечи.

Перед ним воочию стояла Акилина, которую он бросил за городом замученной страшной пыткой.

Волусиан велел взять ее и сторожить до утра. И когда утром снова дева была приведена к нему, он в ужасе говорил себе: «Если она не умерла после того, что с ней было, после того, что ей просверлили голову и мозг, то какие мучения могут повредить ей?» И он изнес такой приговор:

– Акилину, защитницу нечестивой христианской ереси, летами юную, но великую волшебством, не почитающую бессмертных богов, не повинующуюся царским заветам, мы, после многих усилий и уговоров, не могли отвратить от ее безумия. Поэтому после многих мук, которые нимало не коснулись этой волшебницы, мы приказываем вывести ее из города и казнить отсечением главы.

И вот блаженная совершает последний переход свой из города.

Кто изобразит радость этой души, от младенчества жаждавшей Христа и ко Христу теперь шедшей в лучезарности бессмертного подвига! Как в дымке сна предстали перед ней в последний раз знакомые улицы и здания, очертания ближних гор и синее небо, куда она должна была сейчас отлететь.

Место казни… Она просит дать ей время на молитву и, поднимая глаза к небу, говорит:

– Господи, Господь мой Всесильный, благодарю Тебя, что Ты дал мне силы дойти до конца страдания моего! Славлю Тебя, Боже мой, Творца всех, что не всуе совершила я жизненный путь мой. Благословляю Тебя, что во мне Ты посрамил мучителя, а меня сподобляешь венца нетленного. Прими же в мире дух мой, чтобы, оставив земное, я получила небесное.

И когда окончила она молитву, раздался голос с неба:

– Приди, дева избранная, поправшая ярость правителя и истершая подвигом своим дьявольское жало… прими приготовленное тебе воздаяние.

И по этому голосу, прежде нежели палач занес меч на нее, святая мученица Христова уснула последним сном своим.

Палач хотя и видел, что она отошла, но, не решаясь ослушаться правителя, отсек главу усопшей мученице, и тогда из язв вместо крови истекло молоко.

Христиане же, бывшие там, взяли тело ее многострадальное, дражайшее честного бисера, и, умастив его драгоценными ароматами и обвив новыми тканями, погребли его во гробе в том городе. И от того гроба подавалось больным много исцелений во славу Христа Бога нашего, славимого со Отцем и Святым Духом.