Глава 5. Level 3. — Возможная ветвь – дополнительная (наводящая) информация.

Прикинув все за и против, Мессер из чувства внутреннего противоречия выбрал своей ближайшей целью территорию «НИИ Агропром». Где-то подспудно он понимал, что ничего существенного он там не найдет, но с другой стороны... чтобы потом не сожалеть об упущенном шансе... Вечный враг человеческий всегда нашептывает либо вкрадчивую обольстительную ложь, либо сомнительную нежизнеспособную правду, ловко тасуя под этими масками совершенно неожиданные сути, и как не тщишься угадать что же из них что, но, почти всегда, покер с жизнью– гиблое дело.

И черт таки дернул его сунуться в эту дыру. Мало того, что по дороге он наткнулся на стадо мутировавших кабанов, тупых тварей, одержимых лишь одним желанием — растоптать живую плоть и вываляться в твоих еще дымящихся кишках, так еще путь лежал мимо бескрайней, словно сама вселенная, помойки. Индикатор радиации окончательно взбесился, и Мессер большую часть пути преодолел рысью под аккомпанемент истошно голосящего индикатора.  

Он бежал уже давно этой размеренной рысью, чутко прислушиваясь к своим ощущениям. За последнее время он научился больше доверять именно ощущениям, а не чувствам. Человеческие чувства столь несовершенны и обманчивы, к тому же сенсорных каналов позорно мало. Ни радиацию, ни гравитационные аномалии нельзя увидеть или почувствовать издали. А ощущения, смутные неуловимые, напоминающие игру в прятки в густом тумане… они спасали его уже не раз. И тогда, когда он на ходу обминул скрытую под завалом яму с биологическими отходами, и тогда, когда затаившийся кровосос поджидал его в засаде, а он в самый последний миг изменил свой маршрут…

Но ориентация на ощущения, внезапно внесла коррективы в его общее мировосприятие. Теперь Мессеру все чаще и чаще начинало казаться, что окружающий мир это лишь какая-то декорация, а все происходящие с ним игра. Что на самом деле все обстоит совершенно по-другому, не хуже и не лучше, а именно по-другому.

 

 

Приглушенный зуммер вызова, отвлек Мессера от акта бесполезного самоедства, он достал миникомп и включил модуль идентификации, в радиусе 3 километров находилось три сталкера. Он — Мессер, один парень, из «вольных охотников», по имени Гоплит. Мессер как-то сталкивался с ним — молодой, немного амбициозный, похоже представитель, на данный момент уже почти вымершего, клана «Толкиенутых». Начитался всякой дряни и попер в Зону. Наверняка долго не протянет. С его ножом переростком для разделки крупного рогатого скота, дурацким арбалетом и якобы лечебными настойками всякой разной вонючей дряни в карманах, да обломком какого-то ночного горшка (амулет!!! Да я таких амулетов...) на цепочке, болтающейся на его тощей шее, долго по Зоне не нашастаешь. И так странно, что его до сих пор еще никто и ничто не сожрало...

И еще некто представляющийся как Винт (Знаем мы эти... винты... с левой резьбой). С этим пока судьба не сталкивала.

Вызывал Мессера Гоплит. Точнее он вызывал всех до кого мог достучаться – посылая в пространство старый как мир сигнал SOS. Мессер прикинул по карте, даже если Винт откликнется на призыв, ему до места, где терпит бедствие Гоплит, почти в два раза дальше, чем Мессеру.

Мессер коротко отстучал на клавиатуре – иду, и вновь побежал. Новый маршрут уводил в сторону от места, где должен был находиться НИИ, но, в конце концов, жалко дурошлепа...

 

 

Еще издали Мессер разглядел на краю свалки жилище Гоплита, этакое гигантское воронье гнездо на телеграфных столбах. На полдороги на одном из столбов висел, обмякнув, Гоплит, из многочисленных рваных ран на его теле сочилась и капала на землю кровь. А вокруг земля была устлана серым ковром копошащихся крыс.

Похоже, этот дурак нарвался на кровососа. Если еще немного повисит, то даже и крыс не нужно будет, истечет кровью, ну а крысы довершат процесс местной «эволюции» так обглодают, что и следа не останется. По одному амулету (спасти не спасет, крысы его жрать не станут) и можно будет отыскать место, где нашел свой покой неугомонный поклонник фентези.

Не торопясь, Мессер приблизился к впавшим в экстаз от запаха крови крысам, снял с плеча рюкзак, достал оттуда аккуратный фарфоровый цилиндр и вытащил из брюк ремень.

«Странно я не знаю, как и когда здесь очутился, но совершенно точно знаю, что нужно делать». – Мессер обмотал один конец ремня вокруг кисти, второй зажал в кулаке, в образовавшуюся петлю осторожно пристроил цилиндр. Потом раскрутил импровизированную пращу и запустил цилиндром в один из столбов, служащих опорой для гнезда Гоплита. Цилиндр раскололся, словно сырое куриное яйцо, впечатление усиливало то, что вместе с осколками цилиндра во все стороны полетела серебристая осклизлая дрянь. Пару капель попало на тело безвольно обмякшего Гоплита, и он судорожно передернулся.

Но на крыс дрянь подействовала еще более ошеломляюще. Они словно взбесились, часть из них попыталась спешно ретироваться, но остальные, с неистовством и остервенением, набросились на бедных ренегатов. Мгновенно серый ковер скомкался и стал багровым, превратившись в клубок пожирающей саму себя плоти...

Да, студень действует на крыс безотказно. Жаль, что у Мессера был лишь один полный цилиндр. Собирать студень не так просто. И стоит он порядочно.

 

Взобравшись по столбу в «воронье гнездо» Гоплита, Мессер закрепил наверху канат и потихоньку спустился до уровня, где висел несчастный местный «рыцарь печального образа». Вблизи он выглядел еще хуже. Закрепив бесчувственное тело с собой в единую связку и перерезав ремень, которым Гоплит крепил себя к столбу при подъеме, Мессер кряхтя и чертыхаясь, полез вверх.

Разложив на полу хижины тело Гоплита (собственно тело заняло всю поверхность), Мессер вновь порылся в рюкзаке и достал плотный полиэтиленовый пакет и высыпал на ладонь крупные черные блестящие булавки. Разрезав комбинезон на щуплой груди, все еще не пришедшего в сознание Гоплита, аккуратно воткнул ему под кожу на равном расстоянии черные булавки. Почти сразу кровь в открытых ранах потемнела и стала стремительно сворачиваться, а сами раны затягиваться.

Гоплит судорожно всхлипнул и открыл глаза.

— Кровосос, зараза... не углядел... пока за Плотью... охотился... он подкрался со спины... – пробормотал он морщась.

— Не трепись. Береги силы. – Мессер ссыпал остатки «булавок» в пакет и спрятал его в рюкзак. Стоять в «гнезде» было не удобно, Гоплит занимал весь участок служащий полом, а головой Мессер упирался в ржавые покореженные листы железа служащие крышей. – Я с тобой сидеть долго не буду. Через час булавки снимешь. И еще часиков шесть поспишь и будешь как новенький...

- Я знаю, спасибо... Сколько... я тебе должен?

- Что с тебя возьмешь.

- Альтруисты в Зоне долго не живут.

- А я и не альтруист. Может, когда-нибудь и я окажусь в сходном положении...

- Говорят что ты...

- Брешут.

- Не перебивай. Я сейчас отдам тебе то, что в зоне особенно ценится — информацию. Если правда то, что о тебе говорят...

Что он может знать этот хлюпик. Мессер поморщился, но промолчал.

- Ты, наверно, не знаешь, тут было одно такое дело... – лихорадочно блестя глазами, забормотал Гоплит, — дети...

«Какие дети? Причем здесь дети?!»

-...это было с пол года назад дети из ближайших сел однажды утром все ушли в Зону. Власти дело замяли. Этим пытался заниматься один парень... его здесь все звали Журналист...

«Похоже, что парень бредит!»

-...я с ним встречался как-то… он говорил, что дети ушли вглубь Зоны. И он то ли нанял одного профи – «сталкер от бога» по имени Стрелок, то ли это его со временем так стали величать... в общем, как-то он связан с этим Стрелком...

«Опять Стрелок!»

-...и этот Стрелок он тоже ушел в глубь зоны. Но сначала Журналист что-то искал в НИИ Агропрома... Документы... У меня тоже... А говорят, что ты тоже ищешь Стрелка?

- Брешут! – твердо сказал Мессер.

- Ну, как знаешь, — пробормотал Гоплит, замолчал и закрыл глаза. Похоже, обиделся.

А жаль. Он заикнулся о каких-то документах, и явно знает больше, чем рассказал. Ну да ладно, Мессер успеет расспросить его на обратном пути из НИИ.

Мессер пожал плечами и начал спускаться...

 

 

Сквозь марево беспамятства на поверхность вдруг вынырнуло видение, то ли отблеск ущербной памяти, то ли всплеск вызревающего могущественного бреда.

По пустынному городку идут, держась за руку, двое — взрослый человек и ребенок, хочется заглянуть им в лицо, но они видимы лишь со спины. Ребенок поднимает голову так, что теперь можно разглядеть его профиль и спрашивает у мужчины «А правда, что тебя все называют Стрелок?» Взрослый не успевает ответить – начинается выброс. Лицо ребенка деформируется, превращаясь в лицо урода и он с жутким хохотом убегает.

 

Но на этот раз виденье обретает другой ранее скрытый смысл.

 

Мессер с трудом отогнал виденье и попытался сосредоточиться на действительности.

 

 

Здание НИИ было совершенно непримечательным, типичное сооружения, в котором привыкли гнездиться чиновники.

Обшарпанные помещения, выщербленные лестницы. Сейчас казалось совершенно невероятным то, что когда-то здесь кипела жизнь, пылали страсти. Кто-то, наплевав на все принципы, пытался делать карьеру, женщины довольствуясь мизерной зарплатой, надеялись устроить свою личную жизнь, кто-то, плюнув на собственное достоинство, купался в унижениях, абсурдно надеясь, что свершиться чудо и все страдания будут вознаграждены, и желательно еще при этой жизни. Специфика деятельности этого НИИ, не наложила ни малейшего отпечатка, на это пристанище, бюрократического абсурда.

При эвакуации основную часть мебели успели вывезти, но вездесущие верткие бумаги (кроме тех, что, очевидно, успели вывезти с мебелью, а так же той части, что сожгли — Мессер видел следы этого аутодафе — прямо во дворе), предательски ускользали из цепких чиновничьих лап. И теперь отдельных их представителей можно было встретить в самых неожиданных местах. То посреди пустой комнаты, то под лестницей, то скомканную забившуюся в самый темный. Кругом белели эти своеобразные «надгробные плиты» увековечившие вечную память безвременно почившей «псевдоразумной», но такой присущей человечеству деятельности.

Мессер нагнулся за ближайшей, но поднять ее не сумел, обломки стула, что мирно покоились в углу, внезапно зашевелились и, прежде чем Мессер успел хоть что-нибудь предпринять, обрушились ему на спину. Затем прямо в лицо угодили обломки цветочного горшка. Прикрывая одной рукой голову, Мессер попятился, одновременно второй пытаясь сорвать с плеча винтовку. Он уже не однократно давал себе зарок не впадать в гиблое философствование, не расслабляться, ибо в Зоне это подчас было равносильно смертному приговору. Наконец ему удалось взять в руки винтовку, и он наугад пальнул пару раз в самый темный угол. Дикий визг возгласил, что хотя бы один из выстрелов попал в цель. Материализовавшийся Полтергейст зажимал лапой рану на плече, но в отличии от обычного вовсе не собирался ретироваться, а продолжал истошно вопить.

Не обращая на него внимания, Мессер стал спешно подымать с пола первые попавшиеся бумажки и запихивать их за пазуху. Он понимал, что за необычным поведением Полтергейста что-то кроется, но что именно?

Впрочем, это стало ясно уже через несколько минут. В дальнем конце коридора показался какой-то беспорядочный вал, грохоча и вибрируя, он надвигался прямо на оторопевшего Мессера. Тут было все и обломки мебели, и какие-то ящики, и канцелярские принадлежности, даже пара небольших бронированных сейфов.

«Бог ты мой! Да ведь такую махину сдвинуть с место не под силу ни одному Полтергейсту. Разве что их тут целый выводок. Наверняка штук десять! Они меня под этой лавиной просто похоронят. Столько уже пройти и сгинуть под грудой бюрократических аксессуаров. Ну, уж нет! Пожалуй, разумнее будет отступить». – Мессер не мешкая, метнулся к выходу. На открытом пространстве он почувствовал себя спокойней. Да и Полтергейсты изгнав его из помещения, похоже, успокоились.

Мессер бегло просмотрел добытые бумажки. Он не ждал увидеть в них чего-либо особо интересного. Но все же, в одной или двух промелькнули фразы: «Темная долина», «поставки сырья» и «прием отходов из лаборатории;№6». Лишь одна бумажка заслуживал несомненный интерес, в ней шла речь о каком-то международном эксперименте (в группу разработчиков были включены люди из разных стран). Сути эксперимента Мессер не понял, ясно было только одно, все это как-то было связано с генетикой, и речь там шла явно не о растениях, и (как можно было ожидать от НИИ Агропрома). А может даже и не о животных, хотя по всему документу предмет этот стыдливо именовался лишь как исходный материал, подвергшийся интенсивному мутационному воздействию.

 

Собственно здесь делать было больше нечего. Тем более что на поднятый взбесившимися Полтергейстами шум, тут же откликнулись тревожным воем слепые псы. И хотя, судя по звуку, до них было еще далеко, но Мессер решил не испытывать судьбу.

К тому же не мешало заскочить проведать Гоплита.

 

 

Под столбами с гнездом Гоплита крыс все еще не было, сказывалось действие студня. Но и самого Гоплита видно не было. Мессер внимательно оглядел землю вокруг столба. Кроме кровавых крысиных ошметков ничего примечательного не было, но Мессеру показалось, что он заметил странный след ботинок, со стершейся внутренней стороной подошвы, владелец явно косолапил. Это не могло быть ни его следом, ни следом ног Гоплита (у того разметчик явно не дотягивал, да и носил он дурацкие сапоги на достаточно высоком каблуке).

- Эй, Гоплит?! – негромко позвал Мессер, задрав голову кверху. Тишина. Ни звука, ни движения в ответ.

«Дрыхнет он, что ли?» – подумал Мессер.

Внезапно на его лицо сверху упала капля. Мессер машинально провел рукой по щеке – кровь. – «Странно, кровотечение у него должно было давно прекратиться».

Мессер вздохнул, поплевал на руки и полез по столбу вверх.

Гоплит был на месте, он так и не снял булавки, которые честно отслужили свое, но их количества явно было не достаточно, чтобы затянуть еще одну рану. У Гоплита было перерезано горло — от уха до уха. И хотя кровь потемнела и запеклась, булавки выдохнувшись не смогли затянуть эту рану.

«Господи! И кому мог помешать этот божий одуванчик?» – Мессер по инерции обыскал вещи покойного, но кто-то успел уже это сделать до него. Гоплит ушел из жизни таким же, как и пришел, то есть фактически голым.