Глава 173. Надежда на супер-жеребца. Часть 1.

Своим обычным шершавым голосом она подразнила его:

— Я оставляю тебя в покое на пару часов и вот, что происходит. Ужасное, ужасное накопление спермы и быстрый конец. Ты с трудом минуту продержался, — она подмигнула, так как они оба знали, что прошло намного больше времени, — Хорошо, так это было едва лишь больше пять минут, и я уже узнала, что ты можете намного лучше. Я ненавижу твою реакцию, когда меня не было целый день! О тебе никто не заботится?

Он ответил с большой улыбкой:

— Ну, да, ты! Как ты можешь забыть, что случилось на террасе? Не думаю, что это было больше, чем два часа назад. Я до сих пор на седьмом небе от этого.

— Не это, глупенький. Я имею в виду, любую помощь от кого-то, кроме меня. Тебе кто-нибудь еще помогал в последнее время?

Он подумал:

«Лучше не упоминать о том, что случилось — и что произойдет — с сестрой. Она может даже не быть против. На самом деле, после того, что случилось сегодня, между ее разговорами о Бренде и тем, что случилось с мамой, я не удивлюсь, если она действительно будет рада этому. Как бы классно это было бы?! Но я не могу быть уверен. Безопаснее немного подождать, пока пути назад не будет, а потом сказать ей.»

Он сказал честно:

— Ну, не считая того, что случилось сегодня днем с тобой, последний раз, когда я получал помощь, был прошлой ночью, с тобой и мамой. Мне дважды приходилось брать все в своим руки перед школой.

— Бедняжка. Вынужденный издеваться над самим собой, потому что твоя злая старая мать недостаточно помогает, пока твой отец в городе. Я каждый день ищу возможность прийти, но, учитывая что Рон здесь, это лучшее, я могу сделать.

Затем в игривом, но наказывающем тоне она пожаловалась:

— Однако, я ожидаю от тебя большего. Больше выносливости. Ты можешь сделать это снова? Я просто знаю, что их фильм продлится ровно час и тридцать семь минут.

— Могу ли я сделать это снова? — недоверчиво переспросил он, — Когда ты так одета, это все равно, что спросить: медведь гадит в лесу? Боже, да!

— Одета как? — она встала и повернулась, затем придвинула свою задницу почти к его носу.

Он протянул руку и погладил ее белоснежные, упруги, ягодицы, иногда выходя за грубую ткань синих джинсов.

— Вроде этого. Я знаю, что ты всегда одеваешься во впечатляющие костюмы, красивую одежду и все такое, так что одеваться как «мусор из трейлера» просто, чтобы помочь мне, действительно о чем-то говорит. Думаю, это показывает, как сильно ты меня любишь.

Пытаясь пальцами заглянуть под ткань и залезть глубже в ее задницу, он сказал с полной искренностью:

— Я люблю тебя, тетя Сьюзи. Ты самая замечательная из всех. И я самый счастливый парень на свете.

Ее сердце трепетало от радости, когда он это сказал. Тем не менее, она не была сильна в таких «сентиментальных» словах, поэтому она попыталась пролить свет на этот момент. Она рассмеялась, а затем повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Наверняка. Но «я люблю тебя»… Ты это просто так говоришь? Что ты имеешь в виду?.. Ты любишь мои минеты?

Она наклонилась и продолжила ласкать его вялый пенис, как бы подчеркивая свою догадку.

Он знал, что она, как правило, уклонялась от эмоциональных заявлений, но его чувства к ней были такими сильными, что он посмотрел ей прямо в глаза и повторил свой комментарий так, что она не смогла бы легко отмахнуться от него.

— Я имею в виду именно это. Я. Люблю. Тебя. Я знаю, что не очень хорошо показывал свои чувства в прошлом, но я горжусь этим. Я имею в виду, я люблю тебя, во всех смыслах!

Она практически упала в обморок от того, насколько эмоционально была подавлена.

«ВОТ! Вот почему я так сильно люблю своего Сладенького! Если бы кто-то другой сказал бы мне это, я бы подумала, что он просто пытается залезть ко мне в трусики. Но я знаю, что мой милашка говорит это, потому что он любит меня, как он любит Сьюзан, с тех пор, как был в подгузниках! Конечно, он также хочет трахнуть меня, но он любил меня задолго до того, как даже знал, что это такое. Его любовь росла и развивалась, но никогда не колебалась. Так же, как и моя любовь к нему началась много лет назад и никогда не колебалась. Сладенький, ты единственный, кого я могу любить, и я люблю тебя всем сердцем!»

Однако, она стеснялась выражать свои мысли так же свободно, как он. Она просто кивнула и улыбнулась.

Он был расстроен тем, что она не ответила, но он, все равно, продолжил.

— Сексуально, черт возьми, да. Но и как друг, и как человек, во всех отношениях. Это не просто мастурбация и минеты, хотя это и не вредит!

Он засмеялся, а потом снова стал серьезным. Он с обожанием провел рукой по ее диким кудрявым рыжим волосам.

— Ты всегда была так любезна и добра ко мне, с самого детства. Мне так повезло, что ты есть в моей жизни. Ты так заботишься обо мне, что, практически, как вторая мать для меня. Если это не любовь, тогда я не знаю, что это.

— О, Сладенький! — воскликнула она, когда её голова внезапно закружилась от счастья, благодаря его явно искренним и любящим словам. Она была со многими мужчинами, но у нее кружилась голова так, как будто он был ее первой любовью. Она была так эмоционально тронута, что позволила себе сказать: — Мой Сладенький! Я тоже тебя люблю! Во всех этих смыслах тоже!

К его великому удивлению, она поцеловала его прямо в губы и даже сунула язык ему в рот. В течение нескольких секунд они безумно целовались по-французски.

Алан почувствовал, будто коснулся электрифицированного забора, потому что острые ощущения и озноб пробежали по всему его телу в ответ на поцелуй.

Во-первых, Сюзанна постоянно вела себя так, будто это было совершенно запрещенное занятие, а теперь — нет. Он решил не спрашивать, почему она изменила свою позицию, опасаясь, что она может передумать и измениться снова. Но он также был возбужден, потому что поцелуи казались любовью, а не только сексом.

Кроме того, поцелуй был чрезвычайно возбуждающим с точки зрения чистого физического удовольствия.

Удлиненный Сюзанны язык не был создан только для минетов, но и для поцелуев.

Иногда он так глубоко проникал в его рот, что ему хотелось смеяться. Это ощущалось почти как угорь во рту, но в очень хорошем смысле.

Все это было настолько возбуждающе, что его член вскоре полностью ожил.

Тем не менее, они оба были настолько поглощены поцелуем, что-то, что случилось с его пенисом, не имело большого значения на данный момент.

Сюзанна заметила, когда он встал, и, время от времени, терлась об него, но ее руки были заняты либо удержанием головы Алана на месте для поцелуя, либо лаской его лица.

Они целовались много минут. Ее крошечный топ уже был на плечах, задравшись во время минета, но она стащила его полностью.

Его руки радостно бродили по всему ее телу. Как обычно, однако, когда у него была такая возможность с Сюзанной, то «по всему телу» — означало интенсивное внимание ее груди, немного ласк задницы и небольшое исследование других мест, так как он знал, что она не хочет, чтобы он касался ее киски. Но ей все равно понравилось.

Пока они продолжали обниматься, он подумал:

«Невероятно! Тетя Сьюзи, эта богиня, эта абсолютно совершенная, полностью зрелая и сладострастная богиня… кажется, она действительно любит меня! И не просто как тетя. Она действительно любит меня, как любовника! Это так волнующе, что у меня почти кружится голова!»

В какой-то момент он спросил между поцелуями:

— Тетя Сьюзи, что с твоим языком?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, просто то, что он чертовски длинный. Он может делать все то, что нормальный язык не может сделать. Он просто безумно длинный!

Она хихикнула.

— Да? Так в чем твой вопрос?

— Я не знаю. Это просто… Ну, во-первых, где ты прятала его все эти годы?

Она еще немного похихикала.

— На самом деле, я его не скрывала. Но сколько людей часто полностью высовывают свой язык? Ммм?

— Верно подмечено. Но… черт! Какой большой, неожиданный бонус для меня. Это как язык, генетически усовершенствованный для работы с членами. И это здорово для поцелуев тоже. Это такая возбуждающая мысль, что я даже не осмеливаюсь думать об этом, если ты понимаешь, о чем я.

— Мммм! — она облизывала его шею вверх и вниз, стараясь показать длину своего языка, — Для работы с «членом» не «членами». Твоим членом! — она, наконец, взяла его стояк в руки и начала поглаживать его всерьез, — Тебе не нужно беспокоиться о том, что у меня будут эти глупые романы. Это то место, которому я принадлежу. С тобой.

— На самом деле?!

Она закатила глаза, но игриво.

— Да, на самом деле. Я знаю, что мне придется разделить тебя со Сьюзан, плюс другими, кто присоединиться позже. Но ты единственный мужчина, который мне нужен.

— Другими?!

— Да, другими. Поверь, тебе понравится мое видение сексуальной утопии. Обрати внимание, я сказала «единственный мужчина». Мы с тобой будем тонуть в прекрасных малышках, начиная с твоей матери!

Это было так захватывающе, что он был почти на грани того, чтобы вот-вот задохнутся, особенно учитывая то, как она постепенно покачивала рукой вверх и вниз на его стояке.

Она хихикнула.

— Успокойся. Сделай глубокий вдох. Теперь расскажи мне все, что произошло между тобой и твоей мамой прошлой ночью, перед моим приходом. Чем больше я знаю, тем лучше я могу учить ее.

Он задыхался:

— Учить ее? Учить чему?

— Учить ее страстно влюбляться в тебя и твой член, вот чему! И я не имею в виду материнскую любовь — я имею в виду плотскую любовь. К счастью, мы уже прошли половину пути. Она уже полностью одержима твоим членом; просто она отрицает это.

— О, боже! он крякнул с вожделением.

Уже тогда он так волновался, что собирается кончить снова, что наклонился и попытался снять руку Сюзанны со своего горячего стояка.

Однако, она отказалась сдвинуться с места или даже перестать гладить его.

— Да брось, большой мальчик. Взбодрись и разберись с этим. Ты теперь в высшей лиге. Я учу и тренирую тебя тоже, ты знаешь.

— Ты? Как?

— Я должна сказать, что у тебя уже довольно впечатляющая выносливость и способность к восстановлению, особенно для девственника. Это большой, неожиданный бонус. Тем не менее, с каждым оргазмом, который у тебя будет со мной, я буду тренировать тебя, чтобы продержаться немного дольше и вынести немного больше удовольствия. Если ты считаешь себя достаточно мужественным для Сьюзан И меня, тебе придется превратиться в супер-жеребца, большим, чем ты уже есть.