Глава 150. Большая проблема госпожи Раймер.

Алан играл в теннис на уроке по физкультуре. Затем он принял душ, который был рядом со спортзалом, и отправился на встречу с г-жой Раймер в свой класс, так как обещал ранее вернуться к ней.

К тому времени, когда Алан добрался до классной комнаты г-жи Раймер, все остальные ее ученики ушли домой.

Глория сидела за учительским столом и сортировала домашние работы, когда он вошел и стал перед ней.

— Привет. Ты сказала, что хочешь видеть меня?

— Да, — вместо того, чтобы указывать ему, чтобы он присел, как она обычно это делала, она встала сама. Она обошла свой стол, чтобы встать прямо перед ним, — Вероятно, ты можешь догадаться, по какому это поводу. Я очень беспокоюсь о твоем недавнем поведении. В среду ты пообещал мне, что попытаешься изо всех сил стараться быть внимательным во время уроков, но сегодня все было так же плохо, как и перед твоим обещанием.

Он грустно опустил голову.

— Прости.

— В чем проблема? Ты сказал, что тебе нужно время, чтобы приспособиться к новому режиму лечения, но прошло почти неделя с тех пор, как мы обсуждали это, и ничего, похоже, не изменилось.

Он вспомнил, что в прошлый раз, когда они говорили об этом, он пытался намекнуть, что может использовать сексуальную помощь Глории. С тех пор его уверенность росла не по дням, а вместе с его сексуальным везением.

Это заставило его снова попытаться продвинуть идею того, чтобы она тоже помогла ему. Он хотел сделать это тонким образом так, чтобы если бы она отвергла его предложение, то это не повредило бы их дружбе.

Он вздохнул.

— Это тяжело. Поскольку мы говорили откровенно в прошлый раз, могу ли я снова быть откровенным?

— Будь добр. Помни, я не просто учитель истории, а также твой друг, который беспокоюсь о тебе.

Он кивнул.

— Ну, дело в том… Я получаю помощь с моей шестикратной проблемой. Миссис Пестридж оказывает очень большую помощь. Она, как вы знаете, прекрасный друг. Но я также получаю другую помощь.

Миссис Раймер подняла бровь в любопытстве.

— Другую помощь? Что это означает?

— Я уверен, что вы поймете, почему я не могу назвать имена. Но, во всяком случае, это все звучит странно. Это происходит не так уж долго, но ощущения такие, будто мое тело уже приспособилось. Я неизменно кончал, делая это в среднем шесть раз в день, так что теперь мое тело ощущается, будто привыкло кончать каждые несколько часов.

Она нахмурилась.

— Так… это хорошо или плохо?

— Хорошо, наверное. Это облегчает достижение моей ежедневной цели. Это похоже на то, что мое тело приняло то, что мне нужно много кончать, и поэтому оно становится супер готовым к этому много раз в день, чтобы помочь сделать это. Но проблема в том, что… ну…это неловко. Я не должен этого говорить.

Излишне говорить, что она не удержалась.

— Нет, пожалуйста, скажи! Как я могу помочь, если не понимаю, что происходит?

Зная, что она заглотила наживку, он сделал невинный вид.

— Я не знаю. Возможно, это не то, о чем учитель и ученик должны говорить. У вас могут быть проблемы из-за этого.

— Позволь мне беспокоиться об этом, — она потянулась с своей голове и сделала вид, что сняла одну шляпу, а затем надела другую, — Школьный день окончен, я снимаю шляпу учителя и надеваю шляпу друга, хорошо?

Он усмехнулся.

— Хорошо, — его хмурый взгляд быстро мелькнул на его лице, — Но все же, это странно. Но я думаю, если бы я это объяснил, то мог бы рассказать тебе все остальное. Видишь ли, для того, чтобы кончить шесть раз за день, каждый день, мне нужно немного прийти в себя, потому что обычно мне требуется время, чтобы восстановиться после каждого… ну, ты понимаешь. Поэтому я делаю это утром, перед школой, затем, как только возвращаюсь домой после школы, а потом снова после обеда, вечером и так далее. Но есть этот промежуток в середине дня, который продолжается целых семь часов, когда я в школе, где я не могу кончить вообще!

Увидев, что она относится к этому с пониманием, он продолжил:

— Но, как я уже сказал, мое тело изменилось, так что ему нужно кончать каждые несколько часов или около того. Вот почему во время твоего урока все происходит как будто это какой-то кризис. Все не может быть еще хуже! Четвертый урок, кажется, идет именно то время, когда мое тело больше всего нуждается в новом оргазме, а, по мимо этого, что делает все еще хуже, это то, что ТЫ преподаешь на этом уроке!

Она спросила:

— Так что в этом такого плохого?

Он покраснел, хотя мог ещё говорить:

— Ну… — он смущенно отвел взгляд, — Я не знаю, как это правильно сказать… так что просто скажу это. Ты… ты очень красивая. Очевидно же! И во время урока, что еще я могу делать, кроме как смотреть на тебя. Это сильно утяжеляет… я имею в виду, усложняет…

Его румянец усилился, и он стал выглядеть еще более смущенным. Но он не был таким невинным, каким казался.

Подбор слов был очень преднамеренным, включая его «случайное» использование слова «тяжело», чтобы показать, что он думал о своей эрекции. Он знал, что как только он упомянет это, то она неизбежно посмотрит на его промежность, а даже отдаленная перспектива того, что у него может иметь сексуальный успех со своим горячим учителем истории, означал, что у него уже будет полная эрекция.

Действительно, она не могла не заметить большой выпуклости в его шортах. Ей пришлось противостоять желанию облизать ее губы.

Так как он все еще стоял отвернувшись, (и преднамеренно), она смогла некоторое время смотреть на его выпуклость.

Но длительная тишина стала проблематичной, заставив ее сказать:

— Пожалуйста, продолжай.

— Да, так… Ну… так как мы говорим совершенно откровенно… Не могу поверить, что я это тебе говорю, но… у меня… у меня каждый раз я чувствую себя хуже некуда! Итак почти каждый день! На твоем уроке! — он смущенно взглянул на нее, — Знаешь, что это значит, да?

Она пристально посмотрела на него.

— Конечно, да. Послушай, обычно я бы не рекомендовала этого, но почему бы тебе не попробовать смотреть в другую сторону, пока я преподаю? Тебе не нужно постоянно смотреть прямо на меня. Просто слушай слова, которые я говорю.

— Я пробовал это, поверь! Миссис Раймер, я долго… Ну… Угх! Я не могу это сказать!

— Что это?!

Она почувствовала, что он собирается признаться в своей любви к ней. Она была очень взволнована, хотя и знала, что не должна поощрять такого рода вещи.

У нее было особое отношение для него, ее любимого (и довольно красивого) ученика.

Он реально почувствовал искушение признаваться в своих чувствах, но у него не было опыта в таких вещах.

Кристина отвергла его, когда он признался ей, что заставило вести ещё больше осторожно. факт, что г-жа Раймер была его учителем также все больше усложнял.

Поэтому просто намек на эту тему, казалось, действовал хорошо, и это было намного менее страшно, поэтому он решил продолжить этот же подход.

— Ну, все, как я сказал. Все знают, что ты самый красивый учитель в школе. Это просто факт! И мы, как бы, стали хорошими друзьями за последние два года, хотя, я думаю, у нас все еще есть некоторые ограничения в этом плане, будучи учителем и учеником, и все такое. Но, с моей стороны, даже если я не смотрю прямо на тебя, я все еще на твоем уроке и слышу твой голос и это неизбежно, что я все еще думаю о тебе. Поэтому у меня все равно остается эта проблема, ты знаешь, и не важно, что я делаю или куда смотрю.

— Понимаю.

Она была втайне в восторге, но, в то же время, в ее голове раздавался предупреждающий звон колокола.

Она знала, что должна обескураживать его сексуальный интерес к ней, но, по правде говоря, она интересовалась им также само, как и он ею.

На прошлой неделе, особенно, это стало ее любимой фантазией — представлять себе тайный роман между ней и ее красивым учеником.

В последнее время, даже когда она занималась сексом со своим парнем, Гартом, она обычно представляла себе, что ее трахает Алан вместо него, что усиливало удовольствие. Недавно что-то изменилось, что перевело Алана из категории «хороший парень» в категорию «сексуально интересный» и даже «сексуально опасный».

Увидев ее интерес, он нажал:

— То, что действительно убивает меня, — это та фотография с тобой, которую я видел. Когда я не смотрю на тебя, то, на самом деле, все становится еще хуже, потому что я думаю об этой фотографии, и мой ум будто ныряет в странные мечтания наяву. Я не могу поверить, что говорю тебе это, но ты сказала мне, что я должен быть откровенным, чтобы мы могли решить эту проблему.

Она с нетерпением спросила:

— Какую фотографию?

— Знаешь, так, где ты с доской для серфинга. Помнишь? Давным-давно ты рассказывала мне о том, как любишь заниматься серфингом и это твое хобби, а я разозлил тебя сказав, что не верю. Тогда ты показала мне эту фотографию, чтобы доказать это, и даже позволила мне сохранить ее. Боже мой! Ты выглядишь так сексуально на ней! Теперь, когда я отворачиваюсь от тебя и слышу голос, то вспоминаю её и мое тело просто выходит из строя!

Она вспомнила фотографию, которую дала ему. В то время она говорила себе, что нет ничего плохого в том, что она дала ему такое фото, потому что на ней был цельный купальный костюм, но правда была в том, что это была довольно сексуально соблазнительная фотография.

Даже тогда она имела определенный «неуместный интерес» к Алану, хотя думала, что это никогда не выйдет за рамки абсолютно безвредного легкого флирта.

Она сказала:

— Оглядываясь назад, я сделала ошибку, что дала её тебе. Извини.

Он сказал с удивительной силой:

— Это была не ошибка. Я дорожу этим фото, поверь мне.

Она выглядела спокойной снаружи, но обнаружила, что ее сердце забилось сильнее, когда она вообразила, как он мастурбирует на это фото бесчисленное количество раз.

Фактически, это именно то, что и происходило, хотя даже сейчас он был слишком застенчив, чтобы прямо признать это. Вместо этого он сказал:

— Как ты узнала, что мне придется иметь дело с этим совершенно странным лечением? Нет, ты ни в чем не виновата. Все абсолютно нормально. Никто не виноват. Мне просто нужно набраться мужественности и справиться с этим. Я имею в виду, синие шарики болезненны, но это не похоже на то, что меня убьет, верно?

Она с сочувствеем сказала:

— Мне очень жаль слышать об этом. Теперь я понимаю, почему ты так отвлекаешься на уроке. Хотелось бы, чтобы я могла что-то сделать, чтобы помочь! Могу я спросить… Я знаю, что это не мое дело, но ты знаешь, как мне любопытно… Что происходит за ланчем? Ты получаешь хоть какое-то, ух, облегчение?

— К сожалению, нет. Я имею в виду, что я всего лишь ученик в школе. Не похоже, чтобы у меня было какое-то частное место, куда бы я мог пойти. На самом деле, это как попасть из огня да в полымя, так как я вижу всех этих симпатичных девушек, которые торчат в столовой. Но, к счастью, у меня есть миссис Мецгер на моем пятом уроке математики. И я не хочу обидеть её или что-то еще, но она, очевидно, не может и близко сравниться с вами. Поэтому, в конечном итоге, моя проблема утихает, более или менее, пока я не смогу вернуться домой. И тогда, ну, ты знаешь.

— Понимаю, — осторожно сказала г-жа Раймер. Но в ее голове были мысли, «Я должна помочь ему! В сексе! Боже, просто посмотрите на его промежность. У него здоровенный член, определенно! И он красавчик. Правда в том, что он меня интересует уже давно, но в последнее время у него появилось новое преимущество. Это похоже на сексуальную уверенность. И это имеет смысл. Вероятно, он был полным девственником до того, что случилось две недели назад, а теперь у него есть миссис Пестридж и другие, кто помогает ему.

Но, конечно, я не могу! Это прекрасная фантазия, но это все, что может когда-либо быть. Я ЕГО учитель. Конец истории. Но все же… бедный парень страдает!»

Она сказала:

— Я действительно чувствую твою боль. Хотелось бы, чтобы я могла что-то сделать. Если ты подумаешь, что есть какой-то способ, как я могла бы тебе помочь, то, пожалуйста, дай мне знать.

Это прозвучало невинно с виду, но она практически осмелилась предложить ему помочь с его оргазмами во время обеда.

Он все еще не хотел быть таким смелым со своим учителем.

Поэтому он пошутил:

— Прекрати быть такой сексуальной!

Она засмеялась, и он тоже засмеялся. Затем, пытаясь собраться с мыслями, она спросила:

— Я могу попробовать. Это помогло бы тебе, если бы я одевалась более консервативно?

— Наверное, — признался он, — Но ты меня знаешь, я типичный восемнадцатилетний парень. Поэтому я думаю, что мне не нужна ТАКАЯ большая помощь!

Они посмеялись еще немного.

Он добавил:

— Серьезно, не делай этого!

Это вызвало больше смеха, хотя, в то же время, он получил сообщение.

Поговорив еще немного о каких-то безобидных вещах, Алан ушел.

Глория не знала, что и думать.

Если бы она была честна сама с собой, то поняла бы, что пересекает неприемлемую линию даже говоря о таких вещах с одним из ее учеников.

Но, чем больше она думала об этом и даже фантазировала об этом, тем больше она испытывала соблазн не только говорить об устранении его проблемы, но и помочь ему физически с этим. Казалось, что у нее теперь есть идеальный повод, чтобы поиграть с ним, так как она могла сказать себе, что помогает ему с лечением и его проблемой голубых шаров.

Если бы не тот факт, что она была учителем, а он учеником, то она бы это сделала.

Она, на каком-то уровне, чувствовала, что ее отношения с Гартом, вероятно, приходят к концу, так что это не было тем, что её останавливало.

Статус Госпожи Раймер, что она была учителем, вот что для неё было очень большой проблемой во всем этом.