And I know it ain't you for sure

Бэкхен бездумно пялится в потолок, пока его покой не нарушает телефонный звонок. «Сехун», — думается ему, но на дисплее высвечивается совершенно другое имя.

— Кенсу? — Бэкхен собственным ушам не верит, когда слышит на той стороне тихий смех До и чей-то хриплый голос, больше похожий на голос… — Это Чонин там?

Его будто бы снова вернули в прошлое. Точнее, запихнули туда насильно, потому что прошлое должно оставаться в прошлом. Но что-то как всегда идет не так, и Бэкхен даже знает, из-за кого.

А Кенсу с Чонином решили устроить вечеринку. Вечеринка — слишком громкое слово, потому что Бен знает: все их вечеринки представляли собой обычные пьяные посиделки с просмотром фильмов и непринужденной музыкой фоном.

— Мы всех собрали, возражения не принимаются! — кричит откуда-то Чонин, а Кенсу вновь смеется. — И Чанеля прихвати с собой.

А после сразу кладут трубку, чтобы не слышать беновских возражений, которые он уже хотел начать говорить.

Как много всего может натворить противный мелкий О Сехун. Если он заявится сегодня в квартиру, то получит таких люлей, что до конца жизни запомнит.

— Вот же черт, — сдавленно ругается парень, вновь откидываясь на подушку. — Черт, черт, черт!

А если не пойти? Вот просто взять и не пойти?

— Но тогда они посчитают меня трусом! — дожидаться ответа долго не приходится. — А я не трус.

Выглядит не очень правдоподобно.

Немного подумав, Бэкхен перезванивает Кенсу и говорит:

— Знаешь, я, наверное, не прихвачу Чанеля, — облизывает пересохшие губы и продолжает. — Потому что знаю, что он не пойдет. А видеть его хмурый взгляд, кричащий о том, что я мог бы и не спрашивать его, если заранее знаю ответ, тоже не хочется.

— Боже, Бэк, ты порой таким поэтичным бываешь, когда говоришь о нем, — трубку перехватывает Чонин. — В любом случае, мы тебя ждем, даже если без него.

— Дураки, — бросает он и кладет трубку. Какие же они все дураки, если все еще пытаются свести их. Или не пытаются. Бэкхен уже ничего не понимает. Но в девять он должен быть у Чонина с Кенсу, хочет того или нет. Он слишком давно всех не видел, так что успел соскучиться.

На (не)счастье Чанеля, трюк с «улыбаемся и машем» не прокатывает, а компания подходит к парню и явно собирается начать разговор.

Пак не трус, чтобы сейчас ссылаться на заказы, но…

— Ребят, вы сейчас не вовремя. У меня много работы, так что… — так что свалите, пожалуйста, потому что вы тут явно не просто так зашли кофе попить. По глазам видно, что что-то будут выпытывать и на что-то уговаривать.

— А мы пришли как твои клиенты, Чанель-а. И заодно хотим пригласить тебя кое-куда, — Сюмин ввязывается первый, потянув Еля за рукав рубашки. — Мне гляссе, Чондэ американо, а Исину мороженое, — прямо семейный набор. Почему все вокруг крутится около семьи? Раздражает… даже если Чанель сам себя накручивает этим, плюясь всеми правдами и неправдами.

— Если там, куда вы хотите пригласить, будет Бэкхен, то ответ вы знаете. Заказ будет готов через пять минут, — говорит, как отрезает. Причем постоянно. Но к слову, Ель, в любом случае и даже если бы приглашал кто другой, пойти бы не смог: много работы.

— Нет, Бэк не придет. Мы просто хотим отметить твое новоселье! Да и все знают, какие у вас с ним отношения. Мы не хотим, чтобы вы опять поцапались, — теперь начинает Исин, как обычно очень мило улыбаясь. — А еще Бэкхен тоже не захочет идти, если ты придешь, — и вроде бы… в какой-то степени, это немного убеждает Пака.

— Не захочет?

— Нет. Придешь?

— Может быть, — слегка пожимает плечами, отворачиваясь от друзей.

— Вот и попался.

Это, всяко, как-то странно. Новоселье? Серьезно? При том простом факте, что они около года не общаются, это выглядит даже более, чем странно. И дураку будет понятно, что фразы про Бэка и его «не захочет» были провокационными, так почему Чанель ведется? Потому что думает, что у него паранойя и надо что-то с этим делать, чтобы не выглядеть в чужих глазах помешанным. Пак много времени убил на то, чтобы избавиться от такого ощущения, ну так что теперь? Ну уж нет. Даже если Бэк будет там, в этом нет ничего страшного. Да и… пора прекратить его избегать.

Поэтому он стоит перед чужой дверью, разминая шею, и поднимает руку, чтобы нажать на звонок. Конечно же, Чанель не простит себе этого и еще долго будет вспоминать, с каким рвением отдалялся от общих друзей, а сейчас сам идет к ним.

— Чанни! Ты пришел! — встречает его ни кто иной, как сам Кенсу, сразу же набросившийся с объятиями. И больно и приятно одновременно. — Но ты рано, мы только начали готовить, — радость сменяется на смятение, и Су закусывает нижнюю губу, не рассчитывая на скорый приход бывшего лучшего друга.

— Мне не хочется мотаться с другого конца на другой, поэтому я сразу с работы к вам. И кстати, ты же знаешь о моих кулинарных способностях. Давай помогу?

— Это будет отличная идея! — кричит с кухни явно ни с чем не справляющийся Чонин, услышавший разговор этих двоих. Делать нечего. Чанеля пускают в помощники.

Бэкхен опаздывает.

Сначала он носится по универмагу в поисках того, с чем можно было бы прийти в гости, потому что с пустыми руками немного не прилично (странно, но его друзей это обычно никогда не заботило), а потом садится не на тот автобус, потому что топографический кретинизм не лечится. В итоге приходится возвращаться обратно и гуглить, на каком можно будет доехать до района, где живут Чонин с Кенсу. Погуглил. Нашел. Сел и выдохнул.

На часах 21:28, в телефоне несколько пропущенных от Кенсу и одна смска с явной угрозой: «Не придешь — зарежу». Ну, от друга иного поведения и ожидать не стоило.

В дверь знакомой квартиры Бен стучится в 21:43, и ему практически сразу открывают — на пороге стоит улыбчивый Чонин, и Бэкхен не может не улыбнуться в ответ, проходя внутрь и крепко того обнимая.

— Это хен? Хен пришел! — откуда-то из гостиной слышится голос Сехуна, а потом и он сам появляется, забирая у парня пакеты с гостинцами. — Ты так долго.

— Я… — начинает Бэк, но его перебивают.

— Заблудился?

Чондэ улыбается так широко, как только может, и у Бэкхена в сердце колит, как только он видит его. Перестать общаться со своим лучшим другом из-за того, что он был другом Чанеля тоже — сущее кощунство.

Бэкхен разувается и буквально накидыватся на Чондэ, крепко-крепко того обнимая.

— Я так скучал! — восклицает он. — Я так…

— А мы уже не в счет, да? — Минсок складывает руки на груди, а Исин лишь молча стоит позади.

Бэкхен смеется и вешается на парней.

Как же он по всем скучал.

— Давай, Чанель. Неприлично так сидеть, — шикает на него Кенсу и тянет на выход, хотя Пак все равно застревает в проеме, мол, дальше ни ногой. — Бескультурщина, — бросает Су, с прищуром смотря на безразличного парня и переключаясь на пришедшего Бэкхена, как и все, оставляя Еля подпирать стенку и давить улыбку.

И Бен так же по-глупому улыбается, на пару бесконечно долгих секунд задержав на Паке взгляд. Все остальные буквально чувствуют напряженность между ними, но делают вид, что все в порядке.

Хотя вот уже давно между этими двумя ничего не в порядке.

Неловкое молчание нарушает Кенсу.

— Ну, у нас все готово, можете проходить в гостиную.

И все толпой вваливаются в большую комнату с телевизором, приставкой и прочими крутыми примочками, которые так необходимы для наилучшего времяпровождения.

— А что у нас на десерт? — спрашивает Сехун и двигает бровями.

— Малышам пить запрещено, — меланхолично бросает Бэкхен, на что О фыркает.

— Ну, пока что пиво, а потом будет виски, если будете себя хорошо вести.

Бэкхен уже представляет, как его печень отреагирует на такой прекрасный подарок.

— Здорово, что все мы тут, — говорит Исин, и все поддерживают его кивками.

— А кому надо ск… — Сехун только порывается выдать себя, но его прерывают пинанием в плечо. — То есть… А кому сегодня выпадет честь выбирать фильм? Может, Бэкхену? — быстро ориентируется парень, отводя взгляд от Чанеля и переводя на Бена.

— Отличная идея, — поддакивает Чонин.

— Да, да, Бэкхен, давай ты? — спрашивает Исин.

— Уверен, выберешь что-нибудь стоящее. Как и всегда, — делает комплимент Чен.

— Ну да. У Бэка хороший вкус, — говорит Чанель, крутя в руках банку с пивом — успешно стащенную минутой ранее со стола, — и поднимая взгляд на пару других. — Что? Я не прав? — удивленно спрашивает Чан, действительно непонимающе смотря на компанию друзей.

— Не-не, все нормально, — быстро тараторит Сехун, улыбаясь. — Давай, хен. Выбирай.

Бэкхен еще не начал пить, но все вокруг кажется ему подозрительным. Подозрительная атмосфера, взгляды, пинки друг другу, поддакивания и вообще всё.

— Э-э-э… — Бен обводит всех вокруг непонимающим взглядом, а потом, пожав плечами, озвучивает свой выбор. — Ну давайте «Форсаж» глянем.

А потом еще раз обводит всех подозрительным взглядом.

— Но если не нравится, можем поменять на «Спеши любить», — смеется тот, откидываясь на спинку дивана.

— Какой сложный выбор, — хмурится Исин, поглаживая подбородок. — Самый сложный выбор в моей жизни.

— Бэкхен, ты мастер выбирать фильмы, — кивает Чондэ и открывает банку с пивом.

— Давайте проголосуем, — решает Кенсу, задумчиво потирая подбородок и хмурясь, сам не зная, что же выбрать. Помнится, что «Форсаж» они все смотрели уже очень давно, и кажется, на самых первых посиделках, но с другой стороны нужно ведь посмотреть что-то новенькое, верно? — Окей, кто за «Форсаж»?

Чанель, Сехун и Исин поднимают руки.

— «Спеши любить»?

Сюмин, Чондэ, Чонин, Кенсу. Четверо против троих.

— Бэкхен? — который все должен решить своим голосом. Даже если будет ничья, голос Бэка будет решающим.

Бэкхен удивленно смотрит на Сюмина, потом на Чондэ, Чонина и Кенсу.

— Вы… серьезно? — смеется он, зачесывая волосы назад. — Это же девчачий фильм, — про любовь, хочет добавить он, но молчит.

— И что? — Чонин смотрит на него таким взглядом… Бэкхен даже сам понять не может, что он выражает. — Я всегда люблю что-то новенькое.

— Вы меня не перестаете удивлять, — машет ладошками Бен. — Ладно. Итак… — он хитро улыбается. — Мы будем смотреть девчачий фильм! — он вновь смеется. — Кто заплачет — тот девчонка, и это не обсуждается.

— Аргументный аргумент, — кивает Минсок. — Бен Бэк на высоте.

— Ну хен, — канючит Сехун. — Это ведь не круто! Мы ведь крутые парни!

Бэкхен показывает младшему язык.

— Эй, на вас что, любовь так плохо действует? — а Чанель, на удивление, дуется и возмущенно складывает руки на груди, фыркая на такой выбор.

— Да ладно тебе, Чанель. Всего-то один раз, — все смеются, а Паку остается лишь вздыхать и качать головой.

— А ты чего так возмущаешься, а? Боишься растрогаться? — подстегивает Чондэ и в него за такую реплику летит подушка, удачно вытащенная из-под задницы.

— Давайте-ка без этого! Если что-нибудь испоганите, я вместо тряпки и веника вами воспользуюсь, — в своем репертуаре предупреждает Кенсу и грозит мальчишкам кулаком. — Включай телевизор, Чан.

И Ель, в последний раз кинув еще одну подушку в Чена, кивает другу, дотягиваясь до пульта, а потом и до ноутбука, чтобы найти нужный фильм.

Погорячился он с тем, что у Бэка хороший вкус. Кто знал, что он такую подлянку-то сделает?

— А чего все притихли? — Бэкхен пяткой тычет в плечо Сехуна. — Ты-то чего замолк?

— А у него батарейки сели, — парирует Чондэ, закидывая в рот чипсину.

— Я для чего тут бутерброды готовил, а? — возмущается Кенсу. — А ну съели все быстро по одному!

Дважды повторять нужды не было.

На какое-то время опять наступает тишина. Все сосредоточены на истории двух влюбленных. Все, кроме Чанеля, который следит за сюжетом только вскользь, больше смотря на…

— А субтитров нет? — тихо спрашивает Сехун, уже минут двадцать мало что понимающий в фильме.

-…ты все еще смотришь с субтитрами? — с усмешкой интересуется Чанель и щурится, пока лежащий на его коленях Исин тихо смеется.

— Ой все! — любимая фраза ОСеха и многозначительные взгляды по бокам от него.

Если что-то и меняется, то не эти ребята со своими шуточками, чониновскими комментариями, одновременному «тш-ш-ш» и «Минсок заплакал!», что приправляется всеобщим хрустом с сехуновским чавканьем. Что здесь не так, так это то, как все сидят.

Бэкхен немного отвлекается от фильма, переводя взгляд с экрана на Чонина с Кенсу. Вот если есть в мире что-то неизменное, то это по определению они. Чонин лежит на коленях Кенсу и, кажется, больше смотрит на До, чем на экран. А Кенсу делает вид, будто не замечает ничего, но раз в десять минут бросает на Кима влюбленный взгляд, мягко улыбается и тычет в его щеку — просит смотреть не на него, а на экран.

Но Бэкхен счастлив. Правда, счастлив. Счастлив сидеть в обнимку с Чондэ, поставив ноги на плечи Сехуна. Счастлив, да только вот…

— Эй, Бэк, что за кислая морда? — отвлекает его от раздумий Минсок, что отходил ненадолго.

Бэкхен закатывает глаза, как бы говоря, что все нормально и беспокоиться не о чем.

Правда. Не о чем.

— М-м-м. Но ты учти, что я тебе не верю, — шепчет Мин и улыбается парню, возвращаясь к своему месту рядом с Чондэ, что предлагает ему выпить еще по банке пива.

Вы чувствуете это вроде бы легкое, но все-таки напряжение? Наверное, нет. По крайней мере, ни хозяева, ни гости пытаются этого не замечать, как и бездумного взгляда Чанеля на Бэкхена. А потом он встает и выходит — очень тихо, чтобы не мешать другим.

Ель добирается до своей куртки и шарит по карманам, стараясь найти давно затерянную и затертую пачку сигарет. На самом деле Пак уже давно бросил курить, но по привычке таскает эти мелкие коробки, думая, что, возможно, когда-нибудь пригодится. И вот настал тот день. Чан мельком заглядывает в гостиную — просто так, — и идет к спальне Чонина и Кенсу, где на счастье парня есть балкон. Как-то не особо хотелось дымить у всех на виду. Все же, бросил ведь.

— Бэк, — Сехун смотрит на хена упрямо, совсем как взрослый.

— Нет, — отвечает Бэкхен, даже не взглянув на младшего. — Нет.

— Бэкхен, прекрати, — тихо просит Исин.

Атмосфера становится все напряженней, и Бэкхен не выдерживает — встает с насиженного места и идет следом за парнем в спальню хозяев квартиры, сжимая ладони в кулаки.

«Что ты устроил?», — хочется выкрикнуть ему, но он молчит, так и не осмелившись потревожить Чанеля.

«Зачем ты все это делаешь?», — хочется спросить ему, потому что интересно, потому что он должен знать. Но Бэкхен стоит посреди комнаты и не может двинуться с места, не может заговорить, не может ничего. Да и стоит ли?

— Тебя ждут, — совсем тихо говорит он и разворачивается, чтобы уйти.

— Напугал, — со стукающим сердцем, что подскакивает до горла и медленно начинает возвращаться обратно на свое место, говорит Чанель и дергает плечами, вновь поднося сигарету к губам дрожащей рукой. У Пака ощущение, будто его мать застукала. И смешно и грустно. — Ты что-то хотел? — все еще смотря на парня в полуоборот, интересуется и трет переносицу.

Интересно, Бэкхен задаст какой-нибудь вопрос? Просто интересно. И найдет ли, впрочем, Чанель на него ответ.

— Я хотел… — Бен замолкает. Чего он хотел? Чего он хотел от этой ситуации в целом? — Я хотел позвать тебя обратно, потому что Сехун велел это сделать, — почти верный ответ. Почти правдивый. — Чанель, — имя горечью оседает на языке. — Прекрати это.

Бэкхен уходит, так и не понимая, что имел в виду под «прекрати»: курение или подобное поведение.

Чанель смотрит на удаляющегося парня, тяжело вздыхает и переводит взгляд на сигарету, держа ту за фильтр и переворачивая, собираясь затушить. Но, конечно же, колеблется и водит верхними зубами по нижним, рассуждая. Надо ли? Слушать ли? Ответ (не)очевиден.

— Куда ты ходил? — спрашивает Исин, когда Ель возвращается вслед за Бэкхеном и садится обратно на свое место, привычно подперев щеку кулаком.

— Проверял, не звонил ли кто, — бессовестно врет, хотя прекрасно понимает, что все знают правду, и мельком улыбается Чжану, что качает головой, после чего смотрит на Бена.

Все меняется.

Друзья остаются друзьями, но что-то в них меняется с каждым днем, и вот теперь перед ним сидят не те люди, которых он знал когда-то. Больнее всего от того, что эти люди сами знают, что все не так, но ничего не могут с этим поделать. Увы.

— Бэкхен плачет! — вскрикивает Сехун и тычет пальцем в хена, отчего все оборачиваются и удивленно глядят на парня. К слову, на экране один из слезливых моментов, так что Бэкхен попал в точку, сам того и не подозревая.

— Что? — он не сразу понимает, что происходит, но потом быстро вытирает ладошками свои щеки. — Неправда!

— Девчонка!

— Нет!

— У-у-у, Бэкхен, неужели ты такой сентиментальный? — Чондэ подмигивает парню и смеется вместе с Сехуном, давая тому пять и пытаясь увернуться от ударов Бена, который свято уверяет, что он не плакал.

— Не отпирайся, Бэк. У тебя же глаза на мокром месте, — хихикает Кенсу, тоже подначивая парня.

Видимо, это правда весело, и только Чанелю вообще не смешно. Ему больше скучно, скажем так.

Когда фильм заканчивается, все начинают делиться впечатлениями, а Сехун канючить по поводу того, что все это было слишком по-девчачьи, а они ведь парни! И им, все же, надо было поставить «Форсаж», о котором все договорились перенести на следующую встречу, раз так того хочет Се.

— Спасибо, что пришел, Чанель, — пока Чонин провожает остальных, Кенсу решает поблагодарить Пака, который лишь кивает и благодарит в ответ за приглашение. — Ты ведь не обижаешься на нас, верно? — осторожно спрашивает и немного наклоняет голову вбок, пытаясь прочесть ответ по выражению лица парня.

— Не беспокойся. Все нормально, — хотя в самом деле здесь нет ничего нормального, Ель по старой привычке треплет Кенсу волосы, закидывает на плечо куртку с рюкзаком и с улыбкой уходит от друзей. Без настроения, без впечатлений. Больно упрямый и пофигистичный? Да, есть что-то такое, но просто в этом весь Чанель и его нельзя перевоспитать.

Чанелю с Бэкхеном по пути, если выразиться совсем уж грубо, но Чанель Бэкхена не ждет. Более того, Бэку кажется, что парень спешит поскорее убраться оттуда, чтобы, возможно, не идти вместе с ним.

Поэтому Бен, одевшись, дарит всем воздушный поцелуй и обещает написать, как только они доберутся до дома. Выпито было не так уж и много, до виски дело не дошло, да и вообще это была не самая их пьяная посиделка. Оно и понятно, почему.

Бэкхен догоняет Пака уже на улице и, запыхавшись, останавливает, схватив за рукав куртки.

— Я понимаю, что у тебя длинные ноги, но ты не мог бы идти чуть медленней? — он часто-часто дышит и пытается прийти в себя. Не очень-то круто бегать с булькающим от пива животом. — На улице темно и страшно, так что я с тобой, можно?

На самом деле это выходит рефлекторно — идти так быстро. Просто Чанель привык за столько лет никого не ждать и делать все быстро, и сейчас остановивший его Бэкхен был совсем не в тему.

Пак отводит взгляд от дисплея мобильного и поворачивает голову к с… с… сожителю. Как сложно-то выговорить, вы посмотрите. Не может он к этому привыкнуть. И не хочет.

— Валяй, — отстраненно отвечает на просьбу Ель и пожимает плечами, возвращаясь к «увлекательному» путешествию по виртуалу, пряча свободную руку в карман куртки. Очень… очень дружелюбный жест. Но что Бэкхен хотел? Старых бесед? Ага, щас прям.

Бэкхен поджимает губы и уже готов обидеться так, как раньше, да только вот… только вот обижаться и не на что. Будь они в отношениях — пожалуйста, сколько угодно. Но сейчас они никто друг другу, а разве может незнакомец быть в обиде на другого незнакомца? Нет, нет и нет.

— Ну эй, хватит в телефоне копаться, — канючит Бэкхен и подергивает парня за рукав куртки. — Говорить ведь всяко интереснее, чем тыкать в железяку. Я прав?

— О чем ты хочешь поговорить? — неприятная передразнивающая реплика остается тяжелым грузом в чанелевских мыслях, а он лишь вздыхает, скосив взгляд. — Я думал, наши вкусы и взгляды давно разошлись, — а даже если и нет, ворошить их — плохая идея.

— Думать тебе не идет, — первое, что говорит Бэкхен. — И поговорить я хотел как раз об этом. Самое время, не думаешь?

Бэкхен не любил серьезные разговоры. Не любил решать что-то, просить о чем-то во время них, не любил вообще во всем этом принимать участие, но, к сожалению, жизнь — это такая штука, которая вынуждает делать то, что нам не по душе.

— Чанель, ты… — Бэкхен только сейчас замечает, что все еще держится за парня, поэтому скорее отпускает его, неловко засунув собственные руки в карманы толстовки.

— Ты ведешь себя так, будто ненавидишь меня. Будто в первый раз видишь, будто не хочешь иметь со мной ничего общего, хотя, думаю, так оно и есть, — Бен горько усмехается. — Я не знаю, что хочу сказать.

— А ты думаешь, что спустя столько лет я вижу тебя не в первый раз? — безразлично бросает, качая головой. — Бэк, ты правда считаешь, что у нас осталось что-то общее? Максимум, что нас связывает, это причина расставания и какие-то привычки, которые трудно забыть, — Чанель пытается говорить и рассуждать здраво, больше всего и всех на свете желая похоронить воспоминания. Просто потому, что он этого не любил.

С Бэкхеном были, наверное, лучшие его отношения. И только поэтому он все это хочет оставить позади. Когда было что-то хорошее, оно вспоминается с большей болью, чем нечто грустное. Такова его политика.

Чанель словами ранит не хуже ножа, и Бэкхен хмурится, пытаясь разобраться, что к чему, но ничего не выходит.

— Почему ты так говоришь? — совсем тихо произносит Бэкхен, качая головой. — Неужели ты не понимаешь, что мы уже познакомились и это навсегда? Невозможно так просто перестать быть с человеком, который был всем! Это неправильно! — выходит немного громко, но Бену все равно. Он продолжает едва ли не бежать за Чанелем, успевая при этом еще и разговаривать.

— Не убегай от прошлого. От меня. Не убегай.

— Бэкхен, — Чанель останавливается резко и поворачивается к Бену, смотря ему прямо в глаза. Разве можно оставаться таким наивным? Для чего? Чтобы Пак начал отвечать еще грубее и вообще до конца испортил отношения? Для этого? — Это я не понимаю? Почему т ы не можешь понять, что все закончилось? Бэкхен, у нас нет чувств друг к другу, — решает за двоих, потому что так надо. Так, черт возьми, надо.

Удар, удар, удар.

Каждое чанелевское слово болью отдается в сердце. Бэкхен не думал, что взрослым быть так тяжело и больно.

— Ты меня больше не, а я тебя все еще, — горько усмехается он, отходя на пару шагов назад. — Какой же ты придурок, Пак Чанель. Всегда был и будешь, — еще несколько шагов назад. — Знаешь, — приходится чуть повысить голос, чтобы Пак услышал. — Мы так и не расстались в тот раз по-человечески. Ты ушел, а я не стал останавливать. Поэтому сейчас хочу попрощаться как следует. Удачи, Чанель, — Бэкхен улыбается. — Теперь у нас точно все закончилось.

Взглянув еще раз на парня, Бэкхен надевает на голову капюшон и, поправив лямки рюкзака, разворачивается и уходит прочь. Не мешало бы прогуляться еще немного.

«Что?» — вопрос гулким эхом раздается внутри, но никак не трогает Чанеля. Может, если только совсем чуть-чуть и неправдоподобно… как шваброй в поясницу. Ель усмехается, закатывая глаза и разворачиваясь. Будет ли он догонять Бэка? Нет, зачем? Если бы в этом действительно был смысл, то может он и побежал бы. Год назад. Если бы они только встретились немного раньше, то безусловно побежал бы, а так…

Домой он возвращается уставший. И не хочется ничего: ни есть, ни общаться, ни даже сходить в душ. Вообще ничего не хочется, за исключением как завалиться на диван и уснуть, а проснуться с пониманием, что эти два дня были лишь сном, после которого больше не захочется засыпать.

Чанель любит Бэкхена. Любил. Любил его истерики, обиды, постоянные звонки, дикий игнор во время сильных проебов старшего, его любовь к сладкому, его детские манеры, желания и мечты. Чанель честно все это любил, но сколько прошло, а Бэк… Никто друг друг не позвонил, не написал, посчитав, что здесь должна стоять точка, а еще лучше — восклицательный знак. Может, только от этого Пак и не хочет ничего возвращать.

***

Домой Бэкхен возвращается поздно ночью в крайне нетрезвом состоянии, зато чертовски веселый и ни о чем не думающий. Кроме, разве что, как без происшествий добраться до кровати и завалиться спать. Тоже без происшествий.

Но, увы, все идет не по плану, потому что уже на пороге Бэкхен спотыкается о чьи-то кроссовки (предположительно чанелевские), громко матерится и пытается подняться с пола. Получается не очень хорошо, но Бен не из тех, кто сдается.

Закрыв за собой дверь, парень разувается и, скинув с себя толстовку, потому что очень жарко, идет прямиком в гостиную. Не в спальню. Потому что ближе.

Издавая нечленораздельные звуки, брюнет звездочкой плюхается на диван и верещит, когда чувствует под собой еще одно тело.

— А-а-а, это ты, ушастый? — Бэкхен хихикает, переползая на свободную половинку и накрываясь теплым одеялом. — Ясно, ясно. Я пока тут побуду, но потом уйду, честно, — заверяет Пака Бэкхен, уже почти засыпая. — Я так напился, аж тошнит. Прости меня. Янехотелоносамо, — шмыгает носом.

— Блять, Бэкхен, — матерится шипя, быстро закрывая нос и подскакивая на диване, с огромным недовольством уставившись на Бена, что примостился совсем рядом, в гребаную плотную. И господи… ну как же от него несет. — Вали отсюда, — грубо пытается выпроводить, но кто бы там его слушал. Бэк лишь что-то блеет себе про тошноту и невиновность, а Пак поднимается на длиннющих ногах и пытается в темноте не упасть, перебираясь с середины дивана на его край.

— Господи, кто так пьет, — не прекращает шипеть Чанель, наконец оказываясь на твердой поверхности, а после на кухне, где может вдохнуть более свежего воздуха.

Сюрприз так сюрприз. Такого Пак явно не ожидал, поэтому сейчас был в растерянности, ведь Бэк на его спальном месте. И где укладываться Елю? В спальне? В спальне, где везде парфюм Бэка и вообще она похоже на детскую? Да. Именно там. Но перед этим…

Чанель через «не хочу» бредет в ванную, разыскивает там свободный тазик, оттаскивает его в гостиную, как можно ближе к дивану и только потом со спокойной душой идет пить кофе, с надеждой оклематься от того, что увидел. Ну, точнее… это не первый раз, как Пак видит настолько пьяного Бэкхена, но однако… Айщ, надо искать новую квартиру или переезжать к Сехуну в общагу.

Заснуть не получается. Бэкхена мутит и тошнит — последние восемь шотов коктейля «Йо-хо-хо» оказываются лишними. Хотя наверняка во всем виновата малюсенькая пачка чипсов. Чипсы вообще вредная штука.

Тазик оказывается нужным, как никогда раньше.

Бэкхен сблевывает все, что в нем было, начиная с утра и заканчивая выпитым уже ночью. Волосы лезут в глаза, от запаха рвоты тошнит еще сильнее и чувство такое, будто это никогда не закончится.

Боже.

Тяжело дыша и держась из последних сил за смятую простынь, Бэкхен сплевывает вязкую слюну и совсем тихо зовет:

— Чанель!

Сейчас и у Чанеля все содержимое — которого нет, — наружу полезет, а потом он начнет выплевывать органы. Вот он прям это предчувствует, непроизвольно вслушиваясь в рвотные позывы Бэкхена, сокрушаясь над кружкой. Это так противно… и не слушать не получается. Впервые Пак жалеет, что оказался рядом с Бэком, когда он в таком состоянии. Он его еще и зовет, до кучи. Вот меньше всего Елю хочется туда идти, но надо… надо…

— Должен будешь, — с отвращением говорит, нехотя поднимаясь со стула и медленно направляясь к гостиной, пытаясь морально подготовиться. Отвратительно. Отвратительно. От-вра-ти-тель-но. Почему из всех людей на планете именно они?

— Чего тебе, алкоголик?

— Воды, — хрипит он, опускаясь на подушку, до следующего рвотного позыва. — Пожалуйста.

В комнате темно, и Бен благодарен Чанелю за то, что тот не включает свет. Умирать от стыда он как-то не планировал.

Странно, но раньше Бэкхен такого своего состояния не стеснялся. Наверное, потому, что это было раньше.

— Ты сколько выпил? — спрашивает, осматривая побледневшего — это видно и в темноте, — Бэка, в какой-то степени даже жалея парня, и протягивает принесенный с кухни стакан. — Только не разбей. Будет проблематично лечить тебе руку в то время, как тебя рвет.

Трясущимися руками взяв стакан, Бэкхен осушает его, сделав несколько больших глотков, и отдает обратно.

— Не помню, — слабо мотает головой, не желая даже думать об алкоголе. — Вроде восемь шотов. А может даже девять. Я не считал. Я их так разом, знаешь, — и стонет, стоит ему вспомнить об этом. — Прости, — зачем-то извиняется он и накрывается одеялом по самые уши. — Прости меня.

— Эй, — Чанель спешит как можно быстрее убрать от Бэкхена одеяло. — Не накрывайся. От запаха еще тошнить будет, — с фырком предупреждает, так как плавали — знаем. Да и у Пака все еще остается свежим в памяти тот момент, когда Бена вывернуло прямо на кровать и себя в том числе, из-за чего чуть не стошнило и самого Еля, которому пришлось оттаскивать Бена в ванную и самому отмывать, пока тот пытался лезть целоваться. — Я принесу еще воды, — говорит и отходит от Бэка, вместе с тем отгоняя подобные мысли. Это хорошо все, безусловно, но не надо.

Бэкхен должен быть благодарен Чанелю просто за то, что он есть. Сейчас. Рядом с ним. И пусть они вот уже несколько часов официально не вместе, Бэкхен благодарен. Просто за то, что не игнорирует его в такой момент, а помогает, хотя делать это вовсе не обязательно, если не хочешь.

Какое-то время Чанель чувствует себя наседкой, хотя отсиживается на кухне и который час втыкает в телефон, пока вслушивается в хрипы Бэка. Может, даже не то что наседка, а старший брат? Это даже как-то больше подходит, да и звучит миленько. Но через пару минут все затихает. Не потому, что Бэкхена отпустило, а потому, что Чанель уснул, явно не выдерживая такой нагрузки.

Завтра он даже не вспомнит, как и зачем оказался на кухне, а не в гостиной, почему так сильно болит задница и шея, а голова отчего-то трещит. Ну и ладно. Ему же будет лучше, если не вспомнит. Главное на работу не опоздать.

Утром Бэкхену становится намного лучше, чем было ночью. Он кое-как встает с дивана, едва ли не попадая ногой в тазик с собственной блевотиной.

Бэкхена начинает тошнить вновь, но он стойко выдерживает все попытки желудка отправить наружу то, чего там нет и, задержав дыхание, идет выливать содержимое своего ночного рандеву в унитаз.

Простояв с зубной щеткой во рту порядка десяти минут, все это время непрерывно ею двигая в полости рта, Бэкхен сплевывает и кривится от собственного отражения в зеркале. Как же он ужасен.

Душ длиною в тридцать минут и свежая одежда делают из Бэка человека. Ну, относительно.

Пройдя на кухню, парень ставит чайник на плиту и садится напротив Чанеля, что так мирно спит на столе. Рука сама — честно! — тянется к его густой шевелюре и мягко поглаживает, перебирая пальчиками прядки.

— Спасибо, — шепотом произносит он. — Я ценю это.

— Выключи, Бэк… — тихо-тихо говорит Чанель и во сне, по инерции начиная закрывать голову, хотя хочет уши, и еле заметно морщится. — Шумно же… — бормочет сам себе, пока мозг начинает просыпаться и подавать более-менее ощутимые сигналы, мол, пора глаза разлепить, и после минуту тщетного боя с утром, Пак, все-таки, просыпается. И очень, очень нехотя, еле-еле резлепляя глаза и пытаясь сфокусироваться на… — Бэк? — а может, ему это только снится, но после парочки мотаний головой Ель различает черты лица парня. И опять утро начинается не так, как того требует душа и тело, которое, к слову, очень затекло и неимоверно болит. — Блин… — с толикой разочарования произносит и со стоном отлипляется от стола, вытягивая вверх руки, что звучно хрустят.

Бэкхен тихо хихикает, наблюдая за полусонным Чанелем, а потом резко одергивает руку, когда тот приходит в себя окончательно.

— И тебе доброго утра, — приветливо произносит Бэкхен, хотя от Чанеля услышал только «блин» в свой адрес. Ну, не такая уж трагедия. — Извини за вчерашнее, мне стоило добраться до своей комнаты и делать все там, — фыркает, доставая из холодильника продукты. — Окна в гостиной я открыл, так что скоро все выветрится. Если хочешь спать, можешь идти ко мне, если тебе на работу, тогда говори, чай или кофе. Я тебе тут немного обязан за вчерашнее.

— Что? — не понимает, чему обязан, поэтому сейчас так тупит и пытается сообразить, что такого вышло. — А… а-а-а… — и после этого должны были пойти какие-нибудь слова или вообще хоть какая-нибудь реакция, кроме зевка и ленивого отодвигания стула, но нет. Ничего. Фу, как некультурно, Пак. Фу-фу-фу. Ничего тебя не меняет. Помнится, когда он только с Бэком познакомился, тоже было что-то вроде полного безразличия и даже тотального игнора на всякие приветствия. — На работе выпью, — мурчит-бурчит Чанель, все еще разминаясь и уходя в спальню, где быстро переодевается, а потом исчезает за дверью.

Закрытой двери Бэкхен показывает язык, а потом и вовсе средний палец. Ну и пожалуйста! Ну и пей свой кофе на своей работе!

На самом деле все это Бэкхена обижало. Причем очень сильно, но он старался не думать об этом. Да кому вообще нужно внимание этого ушастого? Ни-ко-му! Даже Бен Бэкхену.

Только давайте будем честны друг с другом.

Тяжело вздохнув, парень заваривает себе уже поднадоевший фруктовый чай и заедает свою печаль печеньем. Так и проходит его день.

***

Все протекает мирно и сонно. Из-за неудобной позы у Чанеля весь день болит шея, а малое количество сна сказывается на энергичности, которой уже в помине нет. Единственное, что радует Чанеля — обеденный перерыв и…

— Не выспался? — Крис — новый официант, что впервые понравился Чанелю с первого взгляда. Обычно, такое редко выходило. — Что-то или кто-то мешал, м? — он опирается локтями о стойку и треплет Пака по волосам, который только вздыхает и утвердительно кивает.

— Сосед по квартире напился, выселил меня из комнаты и заставил за ним ухаживать. Около трех часов просидел, переживая за этого уебка, — цедит недовольно парень и дуется, когда Ифань ударяет по губам.

— Не матерись, — щелкает языком. — Что у него за горе такое случилось?

— Не знаю и знать не хочу. И говорить не хочу. Ты лучше скажи, сможешь ко мне сегодня прийти или как? Жить одному прикольно, но крайне одиноко.

— У тебя же сосед есть.

— Забудь про него. Мы с ним не в ладах.

— Даже интересно, почему. Но окей. Пойдем после работы вместе, — и после данного соглашения оба парня улыбаются, а настроение Чанеля заметно улучшается. Он уже не выдерживает сутки без разговоров. Ему срочно надо с кем-нибудь потрещать.

Чанелю действительно нужно было с кем-нибудь поговорить. В противном случае он просто бы умер от нехватки общения. Почему бы вместо Криса не позвать Сехуна, спросите вы? Потому что это все только портит. От одной выходки Бэкхена все в одночасье испортилось. Может, не стоит все скидывать только на него и просто нужно признать, что если бы тогда Пак что-нибудь съел, все было бы нормально, но нет. Если бы не Бэк…

— Милая квартирка, — комментирует Ифань, когда заходит в чужую обитель вслед за Чаном, что не переставал болтать ровно до порога.

— Да не особо. С каждым днем раздражать начинает, — необдуманно и пофигистично бросает Чанель, пожимая плечами и выходя на кухню, где встречается с Бэкхеном. — Привет, — с легкой улыбкой здоровается, подлетая к Бену и крадя у того из коробки кусочек пиццы, что быстро уплетает. — Ты поосторожнее с этим, — кивает на йогурт, когда замечает. — Мне не доставляет удовольствия таскать тебе уголь. И кстати. Это Крис, — как-то быстро Чанель меняется, не правда ли? Он тоже так думает, но предпочитает больше этим наслаждаться, представляя Бену своего нового друга, который сам изъявил такое желание.

— Привет, Бэкхен.

Кусочек пиццы не доходит до рта Бэкхена, так и оставаясь в его маленькой ладошке. Сам он не двигается, лишь таращится удивленно сначала на Чанеля, а потом на…

— Привет, Ифань, — называть его Крисом не нравилось никогда. Интересно, как скоро Чанель поймет, что представлять их друг другу не нужно?

Это случилось в один из таких дней, когда единственным утешением была прогулка по тихой зимней улочке с чашкой кофе в руке. С пустой <