When no one know what love is

Первая любовь последняя

https://ficbook.net/readfic/6784897

Направленность: Слэш
Автор: Северный-ледовитый. (https://ficbook.net/authors/423303)
Фэндом: EXO - K/M
Пэйринг и персонажи: Чанёль /Бэкхён
Рейтинг: NC-17
Жанры: Ангст, AU, Любовь/Ненависть
Предупреждения: Кинк
Размер: Макси, 115 страниц
Кол-во частей: 6
Статус: закончен

Описание:
Чанель любит Бэкхена. Любил. Любил его истерики, обиды, постоянные звонки, дикий игнор во время сильных проебов старшего, его любовь к сладкому, его детские манеры, желания и мечты. Чанель честно все это любил, но сколько прошло, а Бэк… Никто друг другу не позвонил, не написал, посчитав, что здесь должна стоять точка, а еще лучше — восклицательный знак. Может, только от этого Пак и не хочет ничего возвращать.

Посвящение:
Моему малышу, протеже и просто другу - Ушпротому Апельсину. С днем рождения, мой хороший! Целую в щеки, крепко обнимаю и тискаю. Спасибо, что год назад ты появился в моей жизни и до сих пор в ней остаешься. <З

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
The Weeknd - I Was Never There (feat. Gesaffelstein)

Примечание к части

Решил использовать небольшой приемчик, как в фильмах, когда две одинаково важные ситуации показываются сразу: кадр с одним персонажем, кадр с другим персонажем и попеременное их явление. Так что заранее извиняюсь за то, что много *** и разрывов диалогов. Мне кажется, это забавно:С

In my soul

Без разрешения, без лишних вопросов Бэкхен забирается ладонью под чужие джинсы, а потом и под белье, начиная мягко массировать чужую плоть. Мир перед глазами из-за нехватки воздуха плывет, довольное лицо Чанеля искажается, а сам Бэкхен, наконец, закрывает глаза, испуская тихий стон и сжимая в ладони чужой член. Слышит, как Чанель стонет, и улыбается.

Ни одна шлюха, ни один сладкий мальчик-зайчик никогда на свете не смогут сделать так, как всегда делал он. Все — его поцелуи, его объятия, его отсос, его зад, — все было лучше, чем у остальных, чем у тех, кого трахал Чанель, когда они были в ссоре. Бэкхен не нарцисс, но даже это он понимает прекрасно. Впрочем, так же, как и Чанель, который медленно двигает бедрами, подаваясь вперед, и все продолжает надавливать на хрупкую шею парня своими руками, будто желая сломать.

Сломать, придушить и избавиться от этой боли навсегда.

Но Чанель мазохист и извращенец, которому боль-Бэкхен приносит удовольствие, да такое, что член колом и желание засадить прямо сейчас. Чанель не сдерживается. Чанель убирает руки и стягивает с парня штаны, пока тот, кашляя, пытается прийти в себя.

Он склоняется к соблазнительной горошинке соска, беря ее в рот, и начинает вылизывать и играться с ней. Оттягивая губами и посасывая, Пак довольно мычит и не перестает ласкать тело Бэкхена, целуя и вылизывая его, оставляя укусы-засосы и укусы-я-люблю-только-тебя.

— С ума сойти, — выдыхает Бэкхен, крепко обхватывая плоть ладонью и водя ею по ней. — Боже, — он просто в настоящем восторге, совсем как ребенок. — Если это не окажется во мне, я буду очень, очень зол, Чанель-а.

Хмыкнув и ничего не говоря, Чанель стягивает с Бена белье и разводит его ноги в стороны. Боже, как давно он этого не видел. Боже, как давно он этого желал.

Жарко выдыхая и медленно толкая в него смоченные собственной слюной фалангу за фалангой, Чанель приглушенно рычит, получая такую необходимую сейчас ласку со стороны Бэкхена. Его пальчики творят самые настоящие чудеса.

— Вот так, — тяжелое дыхание, — да, Бэкхен, м-м-м, — стонет он низко и густо, растягивая тело парня и подготавливая для себя.

Он старается действовать осторожно и мягко, но с Бэкхеном так не получается. Поэтому через какое-то время два пальца Чанеля толкаются в Бена, толкаются туго и с трудом, но на него это действует вполне ожидаемо, ведь он хочет это тело, хочет им владеть и знать, что его действия приносят лишь наслаждение.

Подушечки пальцев давят на простату, и Чанель бьет по ней снова и снова, наслаждаясь тем, как соблазнительно выгибается Бэкхен, расставляя по-блядски ноги в стороны. Он предлагает себя ему.

Пака от этого ведет.

Бэкхен стонет от пальцев в заднице, как заправская шлюха, и выгибается в спине, словно кот, водя своими пальцами по груди, намеренно задевая соски и царапая их, вызывая еще больше стонов, еще больше похоти. Чанеля хочется всегда, даже когда он и так его.

— Ну что? Зажмотил мне третий палец, да? — Бэкхен — сплошное извращение во плоти. Он продолжает дрочить Паку, размазывая его естественную смазку по члену, порой чуть сжимает ладонь и думает о том, что секс с ним — лучше всего на свете, без прикрас, правда.

Чанель коротко хмыкает и продолжает измываться над Бэкхеном, вводя в него пальцы медленно и неторопливо. Ему, в общем-то, плевать на то, что Бэкхену хочется, Пака это не волнует. По крайней мере, именно в данный момент, когда он ловит несравненное удовольствие из-за того, как выгибается Бен, как стонет и как смотрит на него. Этого вполне достаточно для того, чтобы почувствовать, что парню нравится то, что он делает.

— Ага, зажмотил, — кивком головы подтверждает Пак собственные слова и вводит пальцы резче, грубее, чтобы создать контраст со своими прошлыми движениями.

Когда Чанель решает, что с растяжкой этого тела достаточно, то он, хмыкая, приставляет головку изнывающей плоти к разработанным мышцам, чуть дразнится и играется, а после заполняет Бэкхена одним мощным, глубоким толчком сразу и на всю длину.

Бэкхен стонет до хрипотцы в голосе, до вздувшихся вен на шее, до морщинок на лбу, до полулуний от ногтей на собственных ладонях.

Боже. Когда-нибудь он прекратить сравнивать Чанеля с Господом Богом, но не сейчас. Не сейчас, когда тот так потрясающе втрахивает его в обивку дивана, поднимая пыль и дыша ею. Дыша ею вместе с ним.

— Твои шлюхи вряд ли могут так, как я, — шепотом произносит он, потому что на большее не способен. Задница нещадно саднит даже после растяжки, сам он возбужден до чертиков, до мурашек, но все еще не притрагивается к себе, желая немного поиграть с собственным телом.

Бен Бэкхен — просто чертов мазохист.

— Двигайся, — протяжно просит он, закрыв глаза и пару раз покачав бедрами. — Я хочу чувствовать тебя, Чанель. Прямо сейчас.

Вновь укладывая ладонь на чужую шею, Чанель поначалу движется неторопливо и медленно, с оттяжкой трахая тело, раскинувшееся под ним. Наблюдает за каждой эмоцией, которая проскальзывает на чужом лице. Глубокий и отрывистый толчок — и Пак срывается на быстрый ритм, начиная вдалбливать Бена в поверхность дивана. Он не сдавливает пальцы, но продолжает держать собственную ладонь на чужой шее. Жар и страсть обдают со всех сторон, и Чанель замедляется на пару секунд, чтобы еще через несколько ускорить свои движения и увеличить собственную силу.

По виску стекает капелька пота, но Пак игнорирует ее.

Его член потрясающе пропадает в теле Бэкхена и, поверьте, он знает, о чем говорит. Потому что изредка кидает взгляды вниз и поистине кайфует из-за того, как Бен принимает его.

Напряжение внизу живота разрастается до невероятных размеров, и Бэкхену начинает казаться, что он лишь сильнее возбуждается с каждым новым толчком Пака, хотя, казалось бы, куда сильнее? Но, видимо, у тела свои законы, поэтому Бэкхен лишь откидывает голову назад и получает удовольствие.

Рука на его шее лишь добавляет пикантности всему процессу, и извращенец внутри него громко кричит о том, чтобы Чанель сделал. Сделал это снова.

— Чанель, — Бен осторожно, мягко прикасается к ладони парня на своей шее, привлекая внимание того. — Давай. Я хочу, — сомкнув ладонь на чужом запястье, он слегка надавливает на его руку, намекая на свое желание. — Прошу.

— Ты просто ебанутый извращенец, — Чанель улыбается дико, когда ловит похотливый взгляд Бена, и чуть сдавливает пальцы, начиная вновь с силой толкаться в горячее тело.

Он задает один ритм, продолжая сдавливать пальцы на чужой шее и наблюдать за тем, как краснеет лицо Бэкхена. От осознания того, что он ему настолько доверяет, Чанель окончательно теряет голову. Покидая его задницу и оставляя в ней лишь головку, Пак утробно стонет, сжимая пальцы еще сильнее, и одновременно с грубым толчком заполняет тело Бэка вновь, улыбаясь чуть сумасшедшей, безумной улыбкой.

Да, точно. Он просто ебанутый извращенец. Как же верно.

Если бы Бэкхену дали задание: написать то, что он чувствует, когда его трахают и душат одновременно, вряд ли бы он сделал это… правильно.

Потому что-то, что сейчас он испытывает, невозможно сравнить с чем-либо.

Это пожар. Ему горячо, ему больно, ему нечем дышать. Он задыхается, царапая руку Чанеля, и лишь шире разводит ноги, позволяя мужчине входить в него полностью, до основания, до пошлых шлепков кожи о кожу.

Это сон, в котором ты жив, но не можешь дышать, и медленно умираешь от недостатка воздуха.

Это чертова карусель, которая стремительно движется вниз, не давая тебе ни секунду на подготовку. И ты задыхаешься, задыхаешься, задыхаешься.

У Бена перед глазами темные круги и чертовски красивое лицо Пака, и ему совершенно не хочется останавливаться в этот раз.

— Сильнее, — хрипло, на выдохе просит он, прикасаясь пальчиками к своему члену, сжимая его.

Чанель втрахивает Бэкхена в поверхность старого дивана и задыхается от прилива ярких, острых эмоций.

Он понимает, что Бэкхен постепенно теряет связь с реальностью. Потому что он сдавливает его горло сильно и крепко. Не слушая парня, Пак ослабляет хватку и дает ему возможность вдохнуть.

Пока Бэкхен пытается прийти в себя, Чанель, кладя ладони на его задницу, сжимает влажные ягодицы пальцами и притягивает его ближе, чуть приподнимая над диваном. Это дает возможность двигаться в Бене под другим углом, и Пак сразу попадает по простате головкой своего члена, начиная долбить по ней снова и снова.

— Ты только, блять, мой, — стонет-шипит он, закидывая чужие ноги на свои плечи. Он смотрит на Бена горячим взглядом и с силой прикусывает кожу на его икре. Будь его воля, Пак бы пометил это идеальное создание в е з д е.

Он вбивается в Бэкхена глубокими, отрывистыми толчками, не щадя ни его, ни себя, и шипит недовольно, когда член выскальзывает из уже хорошо растянутой дырки. Улыбается. Оставляет звонкий шлепок на беновской заднице и заполняет его на длину своего толстого и твердого члена одним сильным толчком.

Бэкхен глотает спасительный воздух, широко раскрыв глаза, и кладет свою холодную ладонь на горячую после руки Пака шею. Черт. Это было слишком необдуманно, слишком рискованно, но Бен Бэкхен из тех, кто с риском на «ты». К тому же, грех было не получить столько эмоций и чувственности от удушения.

Он на пике. Он двигает своей рукой на члене в такт быстрым толчкам парня и понимает, что на пределе. Он просто не м о ж е т держаться т а к долго, когда партнер делает т а к хорошо.

Просто блять.

— Твой, — на выходе, закрывая глаза. — Твой, — он кричит, зажмурившись, и обильно кончает себе в ладонь, продолжая дрочить и размазывать смазку по члену.

Все внутренности сворачивает в тугой узел, и Паку на секунду хочется перестать существовать, потому что ему до одурения хорошо сейчас — от стонов Бэкхена, от его частого дыхания и тела, которое принимает его.

Вид кончающего парня доводит до предельной точки, до того максимума, после которого ощущаешь себя уже не собой.

От крика Бэкхена закладывает уши, и Пак рад, что их никто не может услышать. Скидывая с плеч его ноги, он раздвигает их в стороны, продолжая трахать его, и с протяжным стоном глубоко кончает в него, находясь теле на всю длину и пряча лицо в сгибе его плеча.

Бэкхен притягивает Пака к себе ближе и крепко обнимает, водя пальцами по потной спине, царапая ее, будто силясь показать, что этот человек только его. Его Чанель, его парень.

— Ты прекрасен, — шепчет он сбивчиво в чужое ухо, тяжело дыша и улыбаясь от прошедшего оргазма. Это слишком для него. Слишком хорошо даже для него.

— Мой малыш, — он не ведает, что несет, выцеловывая щеку Чанеля, переходя к его губам, зарываясь пальцами в волосы и массируя затылок. — Чанель-а, — он, наверное, сходит с ума, становясь зависимым от него, но такой расклад по душе им обоим, разве нет?

Сбитое напрочь дыхание, растраханная дырка и два потных тела, лежащих друг на друге. У Бэкхена своя романтика. У Бэкхена свое представление о том, как должно быть.

Чанель понимает, что мир рассыпается на пылинки в этот самый момент.

Он опустошен. Но опустошен в приятном смысле этого слова.

Выдыхая и медленно выходя из Бена, он напрягается, стараясь действовать как можно аккуратнее. Потому что он знает, что больно и ощущается дискомфорт.

От слов Бэкхена он улыбается и смазано целует чужую острую коленку.

— Я-то малыш? — улыбается он, откидываясь на спину и прикрывая глаза. Он чувствует, как Бэкхен кладет ноги на его бедра, и начинает бездумно поглаживать кожу. — Заросли, — хмыкает он, проходясь пальцами по волосам на чужих ногах, и смотрит на Бэкхена неотрывно. Замечает небольшое покраснение около шеи и хмыкает, понимая, что это его работа. Сплошное искусство.

— Мне кажется, настало время поговорить, — тихо шепчет Бэкхен, потому что не знает — понравится Чанелю такое предложение или нет, ведь он всегда был человеком действия, а не слова. — Даже если ты не захочешь ничего обсуждать. Даже если ты разозлишься. Мне нужно с тобой поговорить, Чанель, и все прояснить, потому что жить в неведении я больше не хочу. И не могу.

— И что ты хочешь узнать? О чем поговорить? — Чанель смотрит с явным интересом в глазах, хотя и так знает, о чем будет разговор. — Вместе ли мы? А если нет, то когда будем? — он усмехается устало, прикрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на собственных мыслях и чувствах. — На все твои вопросы ответом будет «я не знаю», Бэкхен. Нельзя так просто вычеркнуть человека из своей жизни спустя столько времени, да, но и вернуть все на свои места тоже очень сложно.

— Но возможно, — возражает Бэкхен. — Если захотеть. Я прав, Чанель? Я хочу. Очень хочу. Но хочешь ли этого ты?

Бэкхен ждет ответ минуту. Вторую. Третью.

— Понятно.

Без громких слов и лишних разговоров Бэкхен встает с дивана и быстро надевает свои вещи, стараясь не смотреть на Чанеля, хотя очень хочется. Хочется сказать ему что-то мерзкое и подлое, что-то такое, от чего будет очень больно им обоим, но Бен давит все в себе и собирается просто уйти из квартиры нахуй и больше и никогда туда не возвращаться, но…

Но тяжелая ладонь грубо хватает его за запястье и тянет обратно на диван. Бэкхен плюхается на лопатки, упрямо глядя на нависшего над ним Чанеля.

— Я проебался. Жестко проебался и признаю это. Продолжать отношения — глупо, особенно когда знаешь, что закончились они просто отвратительно. Мы не будем продолжать наши отношения, Бэкхен.

Бэкхену тяжело дышать.

— Мы начнем все заново.

Примечание к части

Слил концовку;))) Конечно, можно было добавить эпизод с друзьями, которые узнают о том, что чб снова вместе, но какой в этом смысл, если так все хорошо? Можно было даже добавить ту самую вечеринку, о которой они все трещали, как заведенные, нооо;)))))

Не забудьте оставить свой отзыв: https://ficbook.net/readfic/6784897

Первая любовь последняя

https://ficbook.net/readfic/6784897

Направленность: Слэш
Автор: Северный-ледовитый. (https://ficbook.net/authors/423303)
Фэндом: EXO - K/M
Пэйринг и персонажи: Чанёль /Бэкхён
Рейтинг: NC-17
Жанры: Ангст, AU, Любовь/Ненависть
Предупреждения: Кинк
Размер: Макси, 115 страниц
Кол-во частей: 6
Статус: закончен

Описание:
Чанель любит Бэкхена. Любил. Любил его истерики, обиды, постоянные звонки, дикий игнор во время сильных проебов старшего, его любовь к сладкому, его детские манеры, желания и мечты. Чанель честно все это любил, но сколько прошло, а Бэк… Никто друг другу не позвонил, не написал, посчитав, что здесь должна стоять точка, а еще лучше — восклицательный знак. Может, только от этого Пак и не хочет ничего возвращать.

Посвящение:
Моему малышу, протеже и просто другу - Ушпротому Апельсину. С днем рождения, мой хороший! Целую в щеки, крепко обнимаю и тискаю. Спасибо, что год назад ты появился в моей жизни и до сих пор в ней остаешься. <З

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
The Weeknd - I Was Never There (feat. Gesaffelstein)

when no one know what love is

Все это к лучшему, верно? Весь этот переезд, суматоха с документами, ссоры с родителями и прочее, что так потрепало Чанеля за последние несколько месяцев, которые начались с обычного разговора в сети. Раньше таких глобальных изменений не было, так что сейчас можно подумать и сказать, что случилось нечто из ряда вон выходящее, раз с какого-то нытья все перешло в действия. Одно «так съезжай» — и Пак сидит в такси с целыми сумками, размышляя о том и о сем, да все думая, а правильным ли это было решением? Конечно же правильным. Ничего в твоей жизни настолько правильным еще не было, Ель.

— С вас пять тысяч вон, — говорит таксист с усталой улыбкой и получает свои честно заработанные, после чего остается дожидаться нового клиента. Неудивительно, что мужчина устал. Чанель бы сам замотался, если бы пришлось везти кого-то из одного конца Сеула в другой, а расстояние-то с пробками немаленькое. Как еще только десять тысяч не взяли. Но впрочем — неважно.

Парень закидывает на плечо сумку, оттаскивает чуть назад чемодан и глубоко вздыхает с цыком. Одно дело добраться на такси, а вот второе — пешочком чуть ли не до конца спального района, потому что дальше въезд машинам запрещен. Очень весело.

— Зато ноги накачаю, — пытается найти плюсы, но озвучивает их не особо радостно, собираясь с силами и начиная свой долгий подъем практически на вершину мира. И вначале все было прекрасно. Нет, серьезно, Чанель отлично прошел первые метров тридцать, а потом его плечо начало отваливаться, равно как и другая рука, тянущая позади себя чемодан. В общем-то, в чем проблема, если Пак парень, да притом и не самый слабый? В том, что в сумке и чемодане, блин, целая его комната. Как только это все поместилось? А это еще и не все вещи, раз уж на то пошло. Еще две сумки прибудут позже.

— Господи! — в сердцах кричит Чанель, когда может, наконец, сбросить с себя свою тяжкую ношу и опереться взмокшей спиной о холодную стену, что дарит парню настоящий оргазм. На улице не особо-то и жарко, может, даже немного холодновато в связи с наступлением осени, но Пак горит. Почти в буквальном смысле. — Почему только Сехуна не попросил… — сам на себя бурчит темноволосый, расправляя плечи аки атлант и делая первые шаги в новой квартире, которую, пока что, он будет только снимать, приглядываясь к району и соседям. Может, когда-нибудь он ее и купит, только… — Ащ! — споткнувшись о нечто неизвестное, Чанель еле удерживается, чтобы не поцеловаться с полом взасос, как и с дверью в другую комнату, в которую он почти влетел. — Ты-то тут откуда? — шипит, немного сердится и зло смотрит на сумку. Не его сумку.

«Хозяина?», — думает, а потом хмурится, пытаясь припомнить, был ли об этом разговор. Хм… если и был, Пак его не помнит. Вообще не помнит. Он пинает легонько носком кроссовок сумку и рассматривает ее со всех сторон, после делая вывод, что это… нет. Никакого вывода он не делает, и думает лишь о том, что это взаправду хозяин квартиры забыл, оттого она тут и лежит.

Однако… никого в квартире больше не было, но по оставленным и разложенным кое-где вещам видно, что он тут явно не первый жилец. Неужели будет жить с кем-то? Что-то Ель не вспомнит разговора и об этом. Знает только, что просил без сожителей, так что же теперь?

Чанелю это начинало все меньше и меньше нравиться. Было у него какое-то предчувствие неладного, хоть он всеми силами уговаривал себя, что так просто кажется и можно расслабиться, ты тут один. Но все-таки… нет. Поэтому, глубоко вздохнув и решив, пока что, оставить вещи у входа, а не кинуться их разбирать, Чанель начинает бродить по квартире, ища еще какие-нибудь признаки жизни. И к слову, тех было предостаточно.

— Бред, — любимое слово Пака, которое он выговаривает раз пятьдесят на день и сегодняшний не стал исключением. Темноволосый вроде и с безразличием, но в то же время с крайним удивлением смотрит на принадлежности зубной гигиены. Нет, ну это хозяин бы точно не оставил. Хоть убей, Ель в этом уверен. — Да, Лухан, это я. Ты не оставлял ничего из своих вещей в квартире? — по типу зубной щетки, кружки, пары сумок и прочего, но Лу — он же хозяин квартиры — так быстро затараторил, что уточнить не было возможности, да и тот ничего конкретного и по делу не ответил, только сказав, что есть несколько вещей, которые он заберет потом или Чан может их выкинуть. Щетку и пасту он выкинет, пожалуй, это да.

Но опять — все это мелочи жизни, а Ель успокаивается, теша себя мыслью о том, что все вещи в квартире если не его, то точно Лухана, так что дальнейший час Чанель принимается разбирать свои вещи и выдраивать квартиру. Она немного пыльная от того, что хозяин давно съехал, а у Пака дикая непереносимость беспорядка в его родном месте обитания. Правда… эта непереносимость проявлялась раз в несколько месяцев, если не лет. Как сейчас, к примеру, к чему еще идет дополнение в виде «я не прикасаюсь к этому, пока мне не надо», что позволяет сохранять порядок — по крайней мере на каникулярное время — и прожить более счастливую жизнь без бардака, что непременно еще заявится.

Ну, а пока что Чанель отдраивает пол. Ровно до того момента, пока не заходит в спальню. Нет, там ничего такого ужасного или страшного не было, просто какой-то парень — или девушка? — был закутан в одеяло как в кокон, отвернувшись от Пака. В этом не было ничего странного. Абсолютно.

— Эй, — Пак пинает наконечником швабры неизвестного в спину, и притом достаточно ощутимо, чтобы можно было от нескольких толчков проснуться. Просто не хочется давить сильнее или стягивать с кровати. Все-таки это как-то некультурно… но все-таки, это, блин, его квартира, так какого черта?! — Слышь, ты, просыпайся. Ты кто такой?

Вскрикнув, нечто вскакивает с кровати и, не глядя на пришедшего, хватает со стола ручку и направляет его на Чанеля.

— У меня черный пояс по каратэ, я сейчас полицию вызову, вы кто такой, что вам надо, у меня нет денег! — тараторит парень, зажмурившись.

— Бэкхен? — нельзя просто так взять и не озвучить мысль вслух. Да, именно затараторившего Бэкхена. Но минуточку. Что он тут делает? Насколько Чанель помнит, он не писал, не звонил и не напоминал этому парню о своем существование уже… сколько? Точной цифры не помнит — слишком давно. Даже с некоторыми общими друзьями пришлось разойтись от того, что те как-нибудь, да могут взболтнуть бывшему о том и о сем, нанеся куда как больше боли, чем было при расставании, так что вопрос открытый: что он тут делает?

— Какого черта ты тут забыл? — у Пака связки не могут напрячься, чтобы он закричал на Бена, поэтому только подозрительно и недовольно щурится, потихоньку опуская руку со шваброй. — Кто тебе вообще сказал, что я здесь? — вопрос за вопросом, а ответы-то где? Кажется, Бэк удивлен так же сильно, как и Чанель, которого не подвело двадцатое чувство. Только одно непонятно. Лухан бы сказал, что Пак будет жить не один.

— В смысле, какого черта я тут забыл? — Бэкхен презрительно фыркает и, отложив ручку, складывает руки на груди. — Я тут вообще-то квартиру снимаю. Вот уже второй день! Вопрос в том, что здесь делаешь ты? И кто тебе сказал, что я здесь? Сехун? Чондэ? Боже, ну конечно же Чондэ! — даже руками всплескивает от негодования. — Я убью этого мелкого паршивца. А ты, — подойдя к парню, тыкает ему пальцем в грудь. — Убирайся отсюда. И зачем вообще следил за мной? Вот возьму и напишу заявление в полицию, мало не покажется, сталкер недоделанный, — юноша выходит в коридор и тут же останавливается, глядя на спортивные сумки, что стояли около двери.

— А это что такое?

Можно Чанель желчью захлебнется? Можно? Спасибо. Он так и делает, когда Бэк тычет ему в грудь, говоря какой-то — на взгляд Пака — несуразный бред. Это с какого лешего Бэкхен снимает эту квартиру, если ее снимает Ч а н е л ь? Ча-не-ль. Чанель, а не Бэкхен. У Пака даже договор есть, и он может его предъявить хоть где, хоть в той же полиции, куда угрожает заявиться Бэк.

— Это я-то должен убираться? — рычит Ель как собака, завидевшая кота, и останавливает Бэкхена, резко и даже как-то грубо хватая парня за плечо. — Во-первых, это, — он показывает на открытые сумки, — мои вещи. Во-вторых, это я, — он ударяет в местоимение, — снимаю эту, — опять ударение, — квартиру. В-третьих, смотри сюда, — и достает из одной из сумок аккуратно сложенные в файлик документы, демонстративно размахивая ими перед лицом Бэка. — Это договор аренды, который подтверждает, что на ближайший год я постоянный жилец этой квартиры, у которого н е т никаких сожителей в виде тебя, Бэкхен, — и только сказав это, Пак сразу успокаивается, выпрямляясь и прекращая чуть ли не вдавливать парня в пол от того, что столь сильно налег на его плечо. — Поэтому убираться должен ты, а не я. И я точно не ошибся квартирой, — потому что ездил сюда еще месяц назад, когда приезжал Лухан.

Бэкхен крайне внимательно выслушивает Чанеля, не перебивая его и не ругаясь громким матом, хотя мог бы, ибо вся эта ситуация походит на глупый розыгрыш. Видеокамер нигде нет, а?

Сразу, как только Чанель заканчивает свой монолог, Бэкхен выставляет вперед ладошку:

— Минуточку, — и убегает к себе в спальню. Недолго роется в рюкзаке, а когда находит то, что нужно, так же бегом возвращается к Паку, тыча в него белой бумажкой в файле, абсолютно такой же, как и у него, только с одним единственным различием: вместо имени Пак Чанеля в графе красуется имя Бен Бэкхена.

— Ну что, съел? — Бен доволен до чертиков произведенным впечатлением. — Так что забирай свои манатки и вали отсюда, я сюда первый приехал. И убрался тоже первый! — пожалуй, самый весомый аргумент из всех. — Я на тебя еще нажалуюсь за то, что хватаешь меня тут. Я неприкосновенен! А теперь вперед и с песней, а то реально полицию вызову, и тебя выкинут отсюда со всеми твоими вещичками. Надеюсь, шлюх своих не позвал на новоселье? А то какая жалость будет!

— Убрался так, что тут пыль слоями, да? — почему-то это первое, на что Чанель обращает внимание из всего того, что сказал Бэкхен. Не знает, почему именно это. Не к чему больше прицепиться? О-о-о, нет, как раз-таки есть за что. Почти за каждое слово. — Ты как обычно очень чистоплотен. И я не уйду отсюда. С какой это радости я должен сваливать из собственной квартиры? — щурится, кривя губы, и складывает руки на широкой груди, сверху вниз смотря на Бэка. — И что тебе скажет полиция, а? — а теперь давайте думать здраво. Минутные порывы гнева прошли, вернулся расчетливый ум. — Предполагаю, что нас поставят перед фактом нашего сожительства, и что договора оформлены верно, разве что без приписки о соседе. Нас либо обманули, либо… — а что «либо»? Чанель задумывается, пытаясь найти подходящее объяснение, но как бы не старался, оно не находится. — Либо они позвонят хозяину и все встанет на свои места, — что наиболее вероятно и это наиболее лучший исход, правда, с не лучшими последствиями в виде выселения одного из них.

Хотя даже без разбирательств Чанель уже готов валить на все четыре, просто потому что рядом с ним Бэкхен. Нет, он не испытывает к нему отвращения или что-либо еще подобного, просто тут очень долгая история со своими шрамами, что дают о себе знать, чешась и побаливая. Даже удивительно, что Пак не цапанулся за шлюх. Хотя… это так по-детски.

— О-о-о, значит не отрицаешь, да? — довольно усмехается Бэкхен, однако этот факт принять никак не может. Не хочет. Поэтому остается взять себя в руки и быть адекватным взрослым человеком, у которого есть немного ума для принятия чрезвычайно важных решений. Таких, как сейчас, например.

— Хорошо. Сейчас я позвоню этому китайскому пидорасу и спрошу, что происходит, а потом, как только узнаю, что, я сам лично найду тебе прекрасную квартирку и выселю отсюда со всеми потрохами.

Взяв в руки телефон, Бэкхен набирает Лухана, вдыхает в легкие больше воздуха и… слышит противное «абонент не отвечает или временно не доступен».

— Вот скотина! — в сердцах бросает Бен и с яростью в глазах смотрит на Чанеля, который, кажется, вымахал еще сантиметров на десять, если не больше.

— Выключен. И что теперь делать? Я не отдам тебе квартиру, потому что… — и тут его осеняет. — Потому что с парнем тут живу! Да!

Врать Бэкхен не умел никогда.

Тяв-тяв-тяв. Так раньше Пак дразнил Бэкхена, когда тот злился и петушился, округляя глаза да хватая ртом воздух. Щенок и рыбка — любимые прозвища Еля для этого парня, который точно был для них рожден. Это даже уже начинает забавлять. Это, но не то, что Лухан не отвечал. Он звонил ему буквально двадцать минут назад, так что же произошло за все это время? Умер он, что ли? Или болтает с кем? Телефон отключил? Батарея села? У Лу должна быть весомая причина, чтобы Пак не рычал на него, а он обязательно будет.

— Отлично, — вдруг внезапно отвечает на все сразу Чанель, с неким превосходством задирая нос и огибая «соседа», чтобы пройти на кухню и… просто заварить себе чай. Естественно, Пак демонстративно использует чай и сахар Бэка, разве что к кружке не прикасаясь и используя свою. — Очень хорошо, что ты живешь с парнем — никто моих пассий уводить не будет, — хотя Бен и не способен. — Заодно я буду рад познакомиться с тем, кто еще может тебя терпеть. Сколько вы вместе? Неделю? Год? — издевательски спрашивает, ставя закипать чайник и поворачиваясь к Бену. Как видно по Чану, он действительно отсюда не уйдет, засунув все свое «не могу с ним рядом находиться» в причинное место.

Бэкхен старается не закипать, когда видит, как Чанель пользуется его чаем и сахаром. Его! Чаем! Сахаром!

— Мое! — вдруг выкрикивает парень и, пройдя на кухню, забирает со стола пачку фруктового чая в пакетиках и пачку рафинада, тут же прижимая их к своей груди. Жадина-говядина? О да, еще какой. — Свои купи и пей. И ты вообще-то не пьешь фруктовый, потому что «его пьют только бабы», — пародирует он бас парня и фыркает. — Так что же изменилось? — вопросительно вскидывает бровь и беззастенчиво пялится на него. Вскоре вести разговор с едой в руке надоедает, и Бен ставит чай и сахар на то же место, где они были. Логика? Да он вообще самый логичный человек на планете!

— Мы вместе два месяца, — он облизывает свои губы и начинает сочинять. Это всегда получалось у него лучше всего. — Он такой высокий и сильный, а голос у него такой, что закачаешься! А как он обнимает, боже! И всегда знает, как прекратить мои истерики. И еще он помогает мне по дому и не разбрасывается вещами. Красота, правда? — Бэкхен берет свою кружку с надписью, моет и опускает в нее пакетик с чаем. — А еще он потрясающе готовит и сам стирает свои вещи. И играет на гитаре. И на клавишных! — кажется, Бен вовсе не сочиняет, а представляет конкретный образ перед глазами. — А еще его зовут НЕ Пак Чанель. И это его самый большой плюс, — хмыкает. — А что насчет твоих шлю… пассий? Ты ведь у нас тот еще герой-любовник!

Можно на месте умереть от смеха от такого ребяческого поведения Бэкхена, который ну нисколько не изменился, что Чанелю только на руку. Наверное. Он еще в этом полностью не уверен, повторяя жест Бэка и опуская чайный пакетик в кружку, где уже насыпан сахар, заливает свой чай кипятком и протягивает чайник парню, что столь увлеченно описывает свою новую любовь. Разве что эта новая любовь Паку кое-кого напоминает.

— Оу, ты нашел моего брата-близнеца? Тогда это прекрасные новости. Давно хотел найти человека, похожего на меня, — хмыкает Чанель, не отвечая за то, что он когда-то говорил про фруктовый чай. Просто очевидно, что больше в этой квартире он ничего не найдет, а везти чай и кофе с собой… Нет, ну какой дурак так будет делать? — А тебе так интересно, с кем я сейчас вожусь? — спрашивает едко и саркастично, склоняя голову вбок. Конечно же Бэкхену интересно. Такой уж человек. Все, что его не касается, все это ему до чертиков любопытно и даже имеет какую-то ценность. Это глупо, но правдиво. — Только жаль, что у меня нет столько времени, как у тебя, чтобы рассказывать о преимуществах каждой и каждого. Ты ведь не обидишься, если я не буду принижать все твои достоинства?

Да, они совсем не ненавидят друг друга. Да, Пак абсолютно точно относится к Бэкхену по-доброму. Без сомнений.

— Он совершенно не похож на тебя, — начинает отвечать на вопросы Бэкхен. — И нет, мне нет абсолютно никакого дела до тех, с кем ты встречаешься, — хотя если бы Бэкхен узнал о них, плохо было бы всем. — Но ты мог бы рассказать о преимуществах самого-самого. Ну или самой-самой, — с абсолютно не заинтересованным видом пожимает плечами и делает первый глоток. — Потому что время у тебя есть. Полно.

— Как обычно… — тихо комментирует увиденное Чанель, начиная тереть переносицу, таким образом как бы показывая собственные мысли. Мимолетные, впрочем. — В отличие от некоторых мне все еще нужно разобрать свои вещи, сходить к банкомату и в магазин, Бэкхен. Так что нет. Времени у меня в обрез, — и пусть все это можно сделать завтра, Чанелю не хочется от слова «совсем». И по ряду некоторых причин. И по еще одному ряду личных причин. — Если ты не хочешь сказать мне еще парочку теплых слов, то позволь я вернусь к своим делам, — странно, но Пак первым решает закончить разговор. Обычно он мог отложить все дела на потом и дразнить Бена до тех пор, пока до горячки не доведет. Видно, за столько лет расставания многое поменялось.

Многое, за исключением непереносимости Паком фруктовых чаев, почему его кружка остается стоять на столе, а сам Ель вновь проходит мимо Бэка, но уже к сумке и чемодану.

— Раз ты уже занял спальню, я предпочту жить в гостиной, — заявляет, не посмотрев на парня. Ну, в принципе, правильное решение. Бэк в одной комнате, Чан в другой, и никто никому не будет мешать своими пинаниями и закидыванием конечностей на паковскую грудь или бедра.

— Ну и вали, — и не дай боже Чанелю почудятся нотки обиды в голосе Бэкхена. — Вали-вали, можешь даже вообще свалить, я только рад буду, — откинувшись на спинку скрипящего стула, парень продолжает попивать свой фруктовый чай и грызть кубик сахара, уставившись в одну точку.

Разве так можно? Взять и пустить в свою жизнь того, кто благополучно свалил и все разрушил? Хотя, в этом вина не только Чанеля, конечно. Но Бэкхен ведь гордый.

Как теперь он сможет жить в спальне, зная, что в гостиной будет его бывший, черт возьми, парень, отношения с которым нельзя назвать нормальными.

Делить с ним ванную, кухню, вместе завтракать/обедать/ужинать, знать привычки друг друга и вообще все друг о друге, но оставаться при этом совершенно чужими людьми. Как жить в такой обстановке — Бэкхен не знает.

— Прикупи еды, пожалуйста, — просит он, не глядя на парня. — В холодильнике совсем пусто. Деньги я верну.

А раньше им не приходилось об этом задумываться, потому что все было общим.

— А сам не можешь сходить? — скинув сумку на диван и чемодан на ковер, сразу же следует вопрос за просьбой. Чанель может купить продуктов, конечно, ему не в тягость, но, во-первых, Пак не знает вкусов Бэка (наглая ложь), а во-вторых, он вредный. Чанель. Очень вредный. — Хотя знаешь… — и именно от того, что он такой вредный, Пак встает в проходе на кухню и опирается об косяк. — Разложишь мои вещи — куплю все, что попросишь. Но если разложишь нормально. В противном случае все твое пропитание полетит в окно, — выставляет условие Ель, усмехнувшись.

А что? Что в этом такого? Пак просто экономит свое время, решая убить двух зайцев сразу. Да и у Чана будет больше времени побегать по магазинам, что существенно ему поможет. Да и, может, Бэку тоже это на руку сыграет, кто знает.

Бэкхен пытается подавить в себе улыбку и тихий смешок, но никак не может, поэтому вскоре начинает хихикать, как дурачок, и качать головой. Сначала пытаться прогнать друг друга, а потом искать в совместном жилье выгоду? Вполне в их духе.

— Я когда-нибуд