Спустя два дня. Нижний город.

 

На небольшой плешивой площадке перед кривыми воротцами уже собралась толпа. Вдоль хлипких заборов и задников лачуг росли пыльные колючие кусты, заваленные местами различным хламом. Одетые кто во что горазд, грязные и неопрятные. Худые лица, обреченный взгляд. Но на некоторых лицах зарождалась надежда.

– Я Гуг. Знающие кличут меня Гуг Одноглазый. Догадайся почему, – впереди всех стоял долговязый жилистый тип. Черная повязка поперек лица. Неплохая одежда для здешних мест. Полно разнообразного оружия, висящего открыто и надежно запрятанного. Даже несколько магиков, причем один из моих последних. Кривая ухмылка на небритом лице, покрытом шрамами.

– Я эл Наваль, – компанию мне составил эл Дишо, одевший по случаю свою форменную одежду. Старую, потертую, но чистую и заправленную полностью согласно уставу. Надеюсь, он согласился со всеми моими доводами, и все пройдет гладко. Главное, чтобы он не сорвался и не устроил здесь резню.

– Как же, наслышаны. Значит, ты тот самый нюхач, который сам себя за главного назначил, – Гуг усмехнулся и оглянулся, явно подначивая толпу.

– Можно и так сказать, – все понятно, куда ты клонишь, ну давай, посмотрим, кто кого переиграет.

– Я вижу, вы уже перетерли с меднолобыми и писарями, – Гуг зыркнул на Дишо.

– Да, мы уже все обсудили, – я уже выделил в толпе его возможных сообщников и передал мысленно через оперативный амулет стрелкам, засевшим в близлежащих окрестностях.

– Га. Я видел, как они побежали целовать сапоги новому начальнику, – он упер правую руку в пояс, а левую положил на эфес кривой сабли, болтающейся в дорогих ножнах.

– Ты, Гуг, не заговаривайся, – бросил Дишо закипая.

– А мне никуда бегать не надо, – моментально озверев проревел Гуг. – Здесь я сам сила. Где нюхачи были, когда мы здесь гнили без жратвы? Когда нас твари сами жрали и нас только лихоманка корючила? А? – он оглянулся к толпе, стоявшей позади него.

Оборванные и худые стояли впереди, но позади них опытный взгляд уловил бы матерых молодчиков, хорошо вооруженных, умело позыркивающих из‑за толпы. Луки и арбалеты тоже мелькали в задних рядах.

– И чего вы пришли? Может, хотите, чтобы мы поделились с вами едой? – толпа глухо зашумела, – или, может, хотите, чтобы мы охраняли вас в ваших теплых постельках?

– Я принес вам закон. Кто будет его выполнять, будет защищен и накормлен, – громко бросил я.

– О! Вы хотите нас накормить? Я очень голодный, пожалуйста, благородный господин, накормите меня, – Гуг явно глумился.

– Все нуждающиеся будут обеспечены, – я добавил в свой голос немного растерянности, надо сыграть точно.

– А вы мне уже нравитесь. Я даже готов вам помочь. Я знаю самых нуждающихся. Дайте мне еду, я сам все разделю. По честности, – он улыбнулся и развел руки.

– Я рад, что мы нашли общий язык. Передайте моим помощникам списки. Особо нуждающихся выделите. Им все передадут. И я хочу посмотреть, как вы живете, – я плавно кивнул, показывая, что я доволен тем, как все повернулось.

– Знаете что, господин Наваль. Вы ведь здесь человек новый. Ничего не знаете. Ну зачем вам туда? Еще наступите во что‑нибудь. Где ваши помощники? Я с ними договорюсь, – Гуг излучал добродушие, просто добрый дядюшка. Добрый одноглазый дядюшка с саблей.

– Не слушайте его. Он вас обманет, – пожилая худая женщина вырвалась из толпы.

– Закрой пасть, старая сука. Эй, Штопарь, уведи ее, – толстый матерый оборвыш высунулся из‑за спин и пошел к оборванке.

– Постой, Гуг. Дай ей сказать, – я сделал несколько шагов вперед, рукой отгоняя верзилу. Он застыл в нерешительности. Но, оглянувшись, на Гуга сделал еще несколько шагов и, ухватив стоящую впереди всех женщину за пояс, легко потащил ее обратно в толпу.

– Да что она может сказать. Повредилась в уме от голода, – видя, что все нормально, улыбнулся Гуг.

– Отпустите меня. Он. Он убил моего мужа. Забрал все наши припасы и нашу дочку. А потом и ее убил, – женщина билась в руках толстяка, слова вырывались у нее через плач.

– Это правда, Гуг? Гражданка обвиняет тебя в убийстве, – я строго глянул на главаря. Судьба решила мне подыграть.

– Я же говорю. Она сумасшедшая. И вообще, я наводил порядок в этом клоповнике. И мне приходилось убивать тех, кто мешал жить остальным. И любого другого убью, – при этих словах он положил ладонь на рукоять кривого клинка и оглядел мою небольшую свиту. Затем махнул рукой, и из переднего ряда вышло человек двадцать, мощных крепких головорезов, – слышь, Наваль, давай договоримся. Ты не лезешь в мои дела, а я не лезу в твои.

– Я же сказал. Я принес вам закон. Иди ко мне, – я плавно поманил его к себе рукой. Гуг немного обмяк и медленно зашагал ко мне, – ты убил мужа этой женщины?

– Да, – голосом, лишенным каких‑либо эмоций, ответил Гуг.

– Зачем ты это сделал? – твердо спросил я.

– Мне понравилась его девка, – сообщил бандит.

– Дочка? И ее ты потом убил? – я продолжал допрос.

– Да, – ответил убийца.

– Зачем? – я решил выяснить все.

– Надоела, – коротко ответил он.

– Ты все сделал сам? Или у тебя были соучастники? – надежное плетение, но все приходится тянуть как клещами.

– Были, – губы Гуга двигались вне зависимости от его желаний.

– Называй, – скомандовал я, и вооруженная толпа позади него недоуменно загомонила.

– Штопарь, Рукастый, Чряк … – медленно называл Гуг.

– Записывайте, – бросил я за спину.

– Эй, Гуг, ты чего? – Штопарь разжал руки.

– Всех назвал? – пора заканчивать.

– Да, – все так же невыразительно ответил допрашиваемый.

– Согласно законам военного времени Гуг Одноглазый приговаривается к смерти. Приговор будет приведен незамедлительно, – я поднял правую руку и начал запитывать магик, выполненный в виде тяжелого стального браслета. Гуга скрутило, ноги переплелись, руки плотно прижались к телу. Затем его начало сжимать. Раздался хруст костей. Он закричал. Его тело целиком начало приподниматься над землей, прямо под его ногами появился ледяной столб. Лед, ускоряясь, начал ползти снизу вверх. Вот он покрыл его колени и начал накрывать бедра. Хруст раздался еще сильнее. Вместе с криком из его горла вырвалась струя крови, но она не успела упасть не землю, застыв, как и все остальное тело. Кровавая ледяная статуя представляла Гуга, сжатого в ровный цилиндр. И не известно, был ли он уже мертв. Толпа начала быстро уменьшаться. Оборванцы завороженно смотрели на казненного. На некоторых лицах зрело злорадство, на многих радость. Вооруженные люди исчезали тихо и незаметно, юркими мышками просачиваясь между стоявшими. Старая женщина сидела в пыли и плакала.

– Подождем немного, пусть успеют собрать вещички. И пустим патрули. Не хочу устраивать мясорубку в трущобах. Да и не просто это все, – я повернулся к своей компании, мой свежеиспеченный секретарь невозмутимо помечал что‑то в служебном таладе. Эл Дишо удовлетворенно смотрел на произведение искусства в палаческом жанре. Интересно, он попросит отдать статую ему?

 

Вечер того же дня.

 

– Пятьдесят три труппа. Они не собирались сдаваться, а мы не собирались брать их в плен, – арс Тамоа докладывал с удовлетворением.

– Наши потери? – я смотрел на бойцов.

– Двое раненых у Клота. Один тяжело, стрела попала в лицо. Нашелся какой‑то бешеный лучник, – Мали был спокойно азартен. Чувствую, с арсом они определенно сыгрались. – А так в основном расстреливали их как дичь.

– Интересно, сколько осталось? – Дишо задал вопрос, который волновал его больше всего.

– Думаю, есть. Там сброда хватает. Который поумнее и не светился, – сказал Мали, арс Тамоа согласно кивнул.

– Сделаем так. Всех подозрительных в лагерь на Изумрудный локоть. Будем потихоньку с ними разбираться.