Она посмотрела на него полными слез глазами.

- Я не могу, Виктор, - сказала она.

- Нет! Вы должны! Вашу дочь убили, они и хотят, чтобы вы опустили руки и закончили с этим. Они хотят, чтобы мы им не мешали.

- Да пусть делают, что хотят, мне уже нет до этого дела...

- Почему?

- Сейчас я снова слышала дочь. Я видела, как она звала меня, а я просто стояла и не могла ничего сделать...

Он сел к ней поближе и чуть приобнял.

- Послушайте, это не может быть концом вашей жизни, нужно бороться!

- Я не думала, что вступлю в эту опасную игру и проиграю...

- Вы не проиграли.

- Я потеряла все, Виктор. Даже чертову кошку!

Виктор помолчал, затем произнес:

- Зачем вы тут?

- Что?

- Зачем вы вступили в эту игру?

Она вытерла слезы. Сейчас она расскажет ему обо всем, и он подумает, что она очередная женщина России с печальной историей.

- Расскажите. Повторю: завтра мы можем умереть.

- Я здесь из-за мужа, - начала она. Ей было больно не то что говорить об этом, а даже просто вспоминать. - Несколько лет назад его убили в церкви в Ярославле, он был там с другом-священником. Их убили обоих. Я подумала, что снова смерть коснулась церкви, когда услышала, как доктор Привалин предлагал работу, и согласилась, потому что это могли оказаться те же люди, которые убили моего мужа. Я хотела отомстить...

- Вы отомстите!

- Теперь они отняли у меня еще и дочь, - сказала она, будто не слышала его. - У меня больше нет никого, так зачем мне теперь мстить, жить?

- Ради их памяти, Светлана. Все мы смертны, но живем в памяти других, и эта жизнь может быть вечной, если о вас будут помнить. Помнить о вас, как о хорошем человеке. Так помните же своего мужа, свою дочь, тогда они будут жить с вами вместе. Они бы хотели, чтобы вы остались живы, жили ради них. Отомстили за них.

Слезы из ее глаз больше не шли, и Виктор понял, что ее нужно оставить одну. Она примет его слова и не опустит руки, но ей нужно время. Он встал и пошел к Ростовой, которая сладко спала, несмотря на свою боль.

Светлана посидела еще некоторое время перед статуей, затем почувствовала сильный удар в голову, и тьма поглотила ее.

Необычно яркое солнце сквозь витражные стекла пыльных окон пробивалось в маленький холодный зал церкви, и Виктор, зажмурившись, закрыл глаза рукой. Сначала он даже не вспомнил, где он, и что вообще происходит. Потом резко вздрогнул и поднялся с лавки, отчего голова у него закружилась, а в глазах внезапно потемнело. Он пошарил рукой около себя. Пустота. Конечно, нельзя было засыпать всем сразу, надо было оставлять дежурного! Темная пелена спала с глаз, и теперь Снегирёв увидел, что Светлана, раскинув руки и свернувшись калачиком на правом боку, лежит около статуи Иисуса Христа, повернутая к нему лицом, а ноги Уткина сползают со скамьи напротив. Виктор почувствовал, как бешено у него колотится сейчас сердце. Он порывисто встал и быстрыми шагами направился к Светлане.

- Черт возьми, почему, почему это происходит каждый раз?! - Он, злясь на самого себя, ругался и ненавидящим взглядом посмотрел в безжизненные и равнодушные глаза Иисуса Христа, в беспомощности простирающего руки в пустоту церкви. - И кто ты после этого?!

Лисичкина не шевелилась и не просыпалась от звука приближающихся шагов, и Виктор заметил, что на ее светлых волосах засохла тонкая струйка крови. Он быстро перевернул ее на спину и всмотрелся в лицо. Бледное, но не как у трупа. Кожа холодная, почти ледяная, а губы потрескались и совсем засохли. Снегирёв легонько похлопал ее по щекам, и Светлана нахмурилась. Виктор почувствовал, как у него отлегло от сердца.

- Вставай, вставай! Черт возьми, - рывком поднявшись с пола, он подошел к все еще спящему Уткину. - И ты вставай, слышишь?

Павел вздрогнул и сел на скамье для молитв. В его заспанных серых глазах читались тревога и непонимание. Он оглянулся и, не заметив лежащей на полу Светланы, охрипшим после усталого сна голосом растерянно спросил, беспомощно глядя Виктору в глаза:

- А где все?

- Ростовой и этого амбала нет. Что даже как-то неудивительно. Я выйду на улицу. Помоги Светлане прийти в себя, ее оглушили ударом по голове. Она даже не смогла понять, что происходит. Метко бьет, сволочь.

Снегирёв, стиснув зубы, почувствовал, как в нем разгорается настоящая ярость. Сколько можно? Он сжал руки в кулаки и услышал, как хрустнули костяшки пальцев. Уткину страшно было смотреть в глаза напарника, помутневшие от гнева: это было по-настоящему жутко.

Виктор быстрым шагом вышел на улицу. Туч больше не было, но небо все так же оставалось каким-то серовато-белым, почти бесцветным. Вокруг церкви расстилался туман, как и прошлым утром, и где-то вдали слышалось тихое пение одинокой маленькой птицы. Травы мирно шелестели и шуршали, склоняясь под дуновением слабенького ветерка, а влажная холодная земля еще хранила на себе следы чьих-то больших ботинок. Виктор проследовал по ним, но на дороге те совсем терялись и больше нигде не появлялись. Снегирёв посмотрел на небо и зажмурился.

- И зачем ты это делаешь? - шепотом спросил он и, развернувшись и понурив голову, ушел обратно в церковь.

ГЛАВА 19. «ПРЕПОДОБНЫЙ».

Виктор отрешенно наблюдал за тем, как Светлана, сидя на скамье для молитв, потирает ушибленную голову, и играл зажигалкой, крутя ее между пальцами. Отчаянно хотелось что-то делать, куда-то бежать, кому-то помогать, что-то говорить, но он стоял на месте и молчал, изредка совершая порыв высказать какую-то фразу, но замолкал, не издав не звука. Зажигалка случайно выпала на пол, и этот звук эхом отразился от холодных серых церковных стен. Лисичкина непроизвольно вздрогнула и резко обернулась, кинув на Виктора недовольный взгляд, когда тот виновато складывал зажигалку обратно в карман. Уткин спросил, почему тот больше не курит.

- Сигареты промокли от дождя и крови, - угрюмо промямлил Снегирёв и выбросил влажную пачку. - Приедем - надо будет купить новые.

- Куда приедем?

- Домой. В Ярославль.