Глава 4. Аристократ, пришедший со звёзд

I

Глаза на трёх испуганных лицах были прикованы к трём лицам тех, кто вовсе не был людьми. Вокруг кухонного стола собрались Ди, граф Браужу и герцогиня Миранда — напротив них в одиночестве сидела Адель Дьялхис. С точки зрения абсолютной мощи, группа превосходила её по силе до сюрреалистической степени, хотя эти трое не были врагами ни ей, ни её детям.

Мэттью и Сью бок о бок стояли в дверном проёме, ведущим в гостиную, и так же, как у Адель, выражения их лиц представляли собой смесь ужаса и отваги — но было в них и странное возбуждение, вызванное великолепным Охотником, который стоял к брату и сестре ближе других.

Оба они знали его имя. Его легендарное мастерство владения мечом было клеймом выжжено в их сердцах и умах неугасающим огнём детского воображения. Однако было ещё кое-что, заставляющее их сердца биться быстрее — его чрезвычайная красота. Даже тот, кто выглядел столь изысканно и маняще, как герцогиня Миранда в лунном свете, не мог сравниться с ним. Он был на совершенно ином уровне. Хотя дети не смотрели на него, даже от мимолётного взгляда в его сторону их мысли расплывались, а мир вокруг начинал искажаться. Внешность Ди была настолько привлекательной, что Мэттью и Сью утратили всякое представление об уродстве. Граф Браужу, казалось, остался равнодушен к его присутствию, но когда Ди приказал гиганту и герцогине — которая была истинным воплощением Аристократии — обсудить происходящее внутри, последняя нахмурилась, но подчинилась, и люди задались вопросом, не было ли это связано с красотой Охотника.

Их восторг был так велик, что дети почти забыли шокирующие и ужасающие истины, которыми граф Браужу и Миранда делились с ними по очереди — как и Адель. С её гордостью и чувством материнского долга ей едва удавалось оторвать взгляд от красивого лица Ди и сохранять верный духовный настрой, но её крепко стиснутые руки держали полы халата, что она надела поверх свежей рубашки, плотно запахнутыми. Когда появился Ди, её грудь была полностью обнажена. Возможно, именно из-за своего смущения она смогла нормально отреагировать на рассказ Аристократов.

Страшная правда, которая обрушилась на неё и её детей посреди ночи, была рассказом об Аристократе, вернувшемся со звёзд.

* * *

Пять тысячелетий назад весь Северный сектор Фронтира, в также Восточный и Западный сектора находились под контролем одного Аристократа: Лоуренса Валкуа.

— Его называли Высшим Аристократом, — сказал граф Браужу, и хотя обычно выражение его лица можно было назвать довольно мягким, в этот момент он выглядел как сам дьявол. — Аристократ среди Аристократов, он был одним из Великих Аристократов, и никто не осмеливался бросить вызов его силе, его богатству или его званию — он действительно добился всего, что подобает кому-то с таким титулом.

Хотя многие Аристократы ненавидели службу в секторах Фронтира, он активно выполнял такие обязанности, превращая крепость времён таинственной и древней человеческой культуры в северной оконечности самой худшей части Фронтира в укрепления, претендующие на половину Северного Фронтира, а затем стал захватывать владения других Аристократов на востоке, западе и юге.

Естественно, завязалась борьба, но те, кто правил на востоке и западе, были разбиты менее чем за пятьдесят лет. И только группа Аристократов на юге оказала ему жёсткое сопротивление.

— Это был муж Миранды, герцог Харнесс; великий генерал Гаскелл; и я. И хотя мне больно это признавать, ни у одного из нас не было ни единого шанса. Вдобавок к своей физической силе он обладал способностью создавать странное и разрушительное оружие, и у него были слуги, которые оказались намного сильнее нас. Я не могу полностью игнорировать слухи о том, что он был связан со Священным Прародителем. После того как его изгнали, человек, ответственный за изучение принципов, лежащих в основе машин и вооружений, которые остались, был так увлечён, что забывал есть или спать, пока, наконец, не сошёл с ума и не выбежал на солнечный свет. Никто не мог понять, почему Валкуа создал такие вещи. Мы знаем только, что он питал безумную ненависть ко всем живым существам, будь то люди или Аристократы. И что-то помогло ему раскрыть всё зло, которое он прятал внутри себя. Видите ли, под его замком обнаружили останки пяти миллионов людей и Аристократов, которые были убиты всеми возможными способами.

— Твоя память, должно быть, подводит тебя, граф Браужу, — сказала герцогиня Миранда, и её голос превратился в нечто, напоминающее смех. — Трупов насчитали всего четыре миллиона; оставшийся миллион был всё ещё жив. По крайней мере, они всё ещё жили в виде отрубленных голов или бестелесных сердец. Одна единственная трубка, тянущаяся из невидимого резервуара с жизнеобеспечивающими препаратами, который, как говорили, существовал в четвёртом измерении, удерживала их от смерти. Кроме того, эти препараты содержали огромное количество обезболивающих и наномашин, предотвращающих смерть или безумие, а также обеспечивали «альтернативную реальность», которая делала психику крайне восприимчивой к экстремальной изоляции и отчаянию. Именно по этой причине Лоуренса Валкуа прозвали Высшим Аристократом.

Однако Валкуа столкнулся с объединёнными силами с юга, и сражение растянулось на тысячу лет. Фронтир превратился в пустошь, кровавые дожди породили реки и озёра крови, сражения с использованием магических технологий изъели землю до самого магматического океана, и только «мечта» герцогини Миранды позволила этому краю сохранить способность поддерживать жизнь.

— Ах, что это было за время! Юбилейная дата древнего праздника. Мы уже задействовали силу магмы и лей-линии, чтобы навести порчу на Валкуа, но мы никогда не думали, что он ответит нам падающей звездой.

Его ракеты были маленькими металлическими метеоритами, вызванными с пульта дистанционного управления из пояса астероидов в двухстах миллионах миль от Земли. Двигавшиеся со скоростью пятнадцать миль в секунду, вошедшие в атмосферу пятьсот метеоритов были встречены огнём космических пушек, но одному из них удалось прорвать защитную сеть и нанести удар в самый центр Фронтира. На три сотни миль во всех направлениях земля взмыла в небеса, горы исчезли, а моря вскипели. Мёртвых насчитывалось тридцать миллионов.

Этот инцидент вызвал такой ажиотаж среди Аристократии, что было проведено расследование с целью выяснить, почему метеорит не был обнаружен заранее. Вывод, к которому они пришли, был прост. Космическое пространство, состоящее в основном из тьмы и радиации, было тем, что Аристократы любили, как своих родителей. Им никогда не приходило в голову, что величественная пустота может предать их, поэтому они не видели причин следить за небесами. Кто осмелится исследовать тайны сердец своих любимых родителей?

Тем не менее, они начали изучать космос гораздо внимательнее, и спустя всего пять дней обнаружили метеорит диаметром шесть тысяч миль — фактически, планету — летящий к земле. Основываясь на его форме и скорости, они выяснили, что это был один из планетоидов, которые вращались вокруг Альфы Центавра, и не было никакого способа остановить его в такой короткий срок. Высший Аристократ не только сумел вырвать небесное тело с орбиты другой солнечной системы, но и использовал его в плане уничтожения другой планеты.

Чёрные объятия отчаяния охватили трёх Аристократов.

Вот тогда-то всё и произошло.

— Священный Прародитель выступил вперёд. Было неясно, каким образом планетоид сумел обойти непреложные законы вселенной и приблизиться к Земле на расстояние пяти миллионов миль, но он внезапно изменил направление и улетел в глубины космоса. В каком-то смысле мы всё ещё пребывали в оцепенении от необходимости смириться с неизбежным вымиранием, но затем Священный Прародитель приказал нам взять Лоуренса Валкуа живым.

Величайшая тайна близкого уничтожения Земли пятью тысячелетиями ранее заключалась в том, что в тот день Валкуа вернулся в свой замок и устроил пир с озёрами алкоголя и горами мяса. Возможно, у него был какой-то план побега. Однако когда три Аристократа вошли в его замок без единого сопровождающего их солдата, он встретил их в огромном зале в полном одиночестве.

Ничто не могло сравниться с ужасом битвы между бессмертными Аристократами, но герцог Харнесс в конечном итоге был убит, а генерал Гаскелл ранен. Даже решительный и бесстрашный граф Браужу знал, что его конец близок, но именно в этот момент одинокая фигура человека появилась из той же дыры, через которую вошли три Аристократа, и пара мечей, что он нёс, образовали крест, который он прижал ко лбу Валкуа.

— Подобно тому, что вы видите, — сказал граф, отведя взгляд, и повторил жест пальцами. — Фигура, которая беспокоит нас, как никакая другая. Но осознание этого заставляет её полностью исчезнуть из человеческой памяти — и я вижу, что вы уже забыли её, не так ли? Перед этим простым знаком Высший Аристократ ничем не отличается от любого другого Аристократа. То же самое, вероятно, будет верно и для Священного Прародителя — во всяком случае, когда его прижали ко лбу Валкуа, он упал, после чего я и Гаскелл схватили его с неприятной лёгкостью и покинули замок тем же путём, которым вошли.

В этот момент граф спокойно посмотрел на Адель и её детей.

— Этот смелый человек был заключён в тюрьму в замке Валкуа в качестве подопытного, но ему удалось сбежать. Найдя его на обочине дороги страдающим от боли в животе, я дал ему лекарство. Не знаю, зачем я это сделал, но, полагаю, это из-за того, что я думал, что иду к своей гибели. Он поблагодарил меня и сказал, что обязательно вернёт должок. Мы просто рассмеялись и сказали, что в таком случае он должен пойти с нами в замок Валкуа. После этого мы больше о нём не вспоминали. Но он не забыл данного обещания.

— Когда пришло время расстаться с ним на границе владений Валкуа, мы захотели вознаградить этого человека и спросили, чего он хочет. Он ненадолго задумался, а затем сказал нам, что обладает способностью видеть будущее. Она редко проявлялась, и поэтому он был обречён до конца своих дней оставаться бедным странствующим учёным, но именно эта способность показала ему трюк с мечами, который он использовал ранее, чтобы остановить Валкуа. И вот теперь, как ни странно, он снова увидел падающую на Землю звезду. Несомненно, это означало, что после того, как Валкуа будет сослан в космос, он вернётся через неопределённый срок. И человек попросил, чтобы, если мы двое всё ещё будем живы, когда это произойдёт, мы защитили его семью или их потомков. Мы дали своё согласие. И когда, как он и сказал, Священный Прародитель не вбил кол в сердце Валкуа, а приговорил его к ссылке в бескрайние просторы космоса, мы убедились в том, что Высший Аристократ действительно вернётся.

— А теперь Лоуренс Валкуа вернулся, и наша битва началась снова. Видите ли, мы должны выполнить нашу клятву защищать потомков того храброго человека, который спас нас, сдержав своё собственное слово. Этот ублюдок Валкуа покинул нас с угрозой. Я этого никогда не забуду. Запомните мои слова. Я вернусь, чтобы совершить кровавую месть, подобную которой не мог бы вообразить даже сам дьявол, вам двоим и семье Харнесса. И, конечно, я не оставлю без внимания потомков этого грязного маленького человечка.

Адель превратилась в камень, но в этот момент она, наконец, открыла рот, чтобы спросить:

— Кто это был?

— Он сказал, что его зовут Уинслоу Дьялхис. И хотя мне кажется, что я встретил его только вчера, не сомневаюсь, что он был твоим предком пять тысячелетий назад.

II

Оценка графа Браужу была верна — иначе не было никакого объяснения странным событиям той ночи. Но хотя этот человек был их предком пять тысяч лет назад, это было невероятно давно, и они не могли припомнить, чтобы когда-либо слышали его имя раньше. Аристократ настолько высокий, что, казалось, он вот-вот проломит потолок, и холодно-любезная Аристократка сказали, что, дав обещание этому человеку, они защитят его семью от Высшего Аристократа и его войск. У Адель было чувство, что для её семьи было бы намного лучше, если бы никто из Аристократов не пришёл их спасать.

Когда фантастическая история была закончена, Адель сказала:

— Это не укладывается в голове.

Видимо, трое посетителей ожидали такой реакции.

— Это неудивительно. Тем не менее, всё это правда. Взять хотя бы человека-паука, с которым я бился в стратосфере, или водяную ведьму, что пронзила сердце герцогини Миранды. Я думаю, можно с уверенностью сказать, что есть и другие демоны, кроме них, которые идут за вашей семьёй. И они уже убили великого генерала Гаскелла. Я не удивлён, что ты сомневаешься в правдивости всего сказанного, но твои дети тоже в опасности.

Слова графа попали в слабое место Адель. После некоторых размышлений она кивнула и сказала:

— Я понимаю. Но что нам делать?

— Для начала тебе нужно выбраться отсюда.

— Оставить нашу ферму? Но…

— Если ты останешься здесь наедине со своими детьми, это будет всё равно, что стоять голым в пустыне с распростёртыми объятьями, приветствуя голодных волков, которые там рыщут.

— Но это же… — Адель хотела крикнуть им: «Это всё, что я нажила за десятилетия тяжёлой работы», — но сдержала себя.

Её муж был здесь в течение первых трёх лет. Он был трудолюбивым и самым сильным парнем в округе. Возделывая землю, он сажал так много, что, когда наступал подходящий сезон, у них было больше молочной травы и гигантских яблок, чем у любого другого. Зимой её муж отправлялся на охоту. Так хорошо владея длинным копьём, что его никто не мог побить на деревенском карнавале, он уничтожил множество подземных быков-монстров и игольчатых демонов, от которых держались подальше даже профессиональные охотники, к большому удивлению мясников и торговцев мехами, посещавших деревню.

Глядя на пот, блестевший на мускулах мужа, когда он работал плугом, Адель всегда вспоминала о его надёжности.

Однажды, десять лет назад, в деревне открылся бар. Это было заведение с севера, и их идиот мэр пригласил их открыть магазин в надежде сделать свой город более привлекательным. Если бы он предлагал только алкоголь, это было бы одно, но с ним появились безвкусные костюмы, кокетливые голоса и молодые тела, которые создавали вульгарную атмосферу. Её муж уехал в город, чтобы продать урожай, и после этого он стал находить всё новые и новые причины для отъезда, пока вскоре не перестал возвращаться. Она не знала, со сколькими женщинами из бара он уже вступил в связь.

Поначалу жители деревни и соседи Адель — те, что жили в паре миль от неё — винили женщин, работающих в баре, но вскоре вину переложили на её мужа. Адель не знала, сколько раз она или её дети ходили в дамскую комнату, где пахло пудрой и дешёвыми духами, и спрашивали, вернётся ли Бэйрд домой. «Меня это вполне устраивает», — всегда насмехалось сильно накрашенное лицо, но не он. По словам жителей деревни, её муж весь день околачивался в дамской комнате. В тех редких случаях, когда он всё-таки выходил на улицу, он выпрашивал у знакомых мелочь, чтобы купить себе выпивку.

Адель не оставила его на произвол судьбы. Она разбудила его в постели той женщины, оглушила прикладом винтовки и притащила домой против его воли. Но всё было бесполезно. Когда она увидела, как он ударил Мэттью хлыстом, а мальчик последовал за ним в слезах, что-то исчезло из сердца Адель. Ей казалось, что это была улыбка, с которой муж носил Сью на плечах или давал огромное свежесорванное яблоко сыну, или вид его мощной спины, когда он смывал с себя пот рабочего дня на ферме из стальной бочки в ванной.

С этого дня Адель решила, что будет сама растить своих детей. Она снова и снова нанимала мужчин для работы на ферме. Каждый раз, как она это делала, это заканчивалось попыткой прокрасться ночью в её постель, и она избавлялась от них. В конце концов, она вовсе отказалась от этой идеи.

Но у неё уже был хороший мужчина рядом. Хотя семилетний мальчик никак не мог занять место своего отца, он вырос, наблюдая за работой своей матери. Вес мотыги заставляла его шататься, но три года спустя он начал выполнять трудную работу в поле, и когда прошло ещё три года, Адель поняла, что ей больше не нужно делать самую тяжёлую работу. Она вспомнила, как в тот вечер стояла одна на кухне, глядя на свои руки — большие, грубые руки. Когда она щёлкнула пальцем по ладони, раздался жёсткий звук. Думая о том, что это были те же руки, которые некогда собирали цветы, чтобы украшать дом каждый день, ей стало ужасно неловко от их шероховатости. Когда кто-то слева обнял её и нежно взял её руку в свою, она не сразу поняла, что происходит. Это была рука молодого человека. Гораздо мягче, чем у Адель, она всё же была сильной. Тогда Адель впервые осознала, что её сыну уже тринадцать лет, он почти взрослый.

После этого Адель всё реже и реже выходила на работу в поле, а различную работу вместо неё выполняла Сью. Теперь, когда брат и сестра возвращались с поля, на столе стояли такие блюда, что соседи старались проходить мимо в нужное время, чтобы уловить их запах на ветру, а рваная одежда детей к следующему утру была залатана и висела на бельевой верёвке, распространяя сладкий запах мыла. Когда-нибудь её дети обязательно уедут, но Адель утешала себя мыслью, что эти безмятежные деньки продлятся ещё какое-то время.

Но теперь она сидела за столом напротив трёх Аристократов (технически, один из них был Аристократом лишь наполовину), обсуждая сложившуюся ситуацию. И они говорили Адель и её детям, что тяжёлые дни, полные нищеты — дни, которые по-прежнему заслуживали внимания, — подошли к концу. Ей хотелось ударить ладонями по столу и сказать им: «Нет! Почему вы здесь? Вы врываетесь в нашу семью и позволяете себе говорить, что всё кончено. И какова причина всего этого? Обещание, данное одному из наших предков пять тысяч лет назад! Вы говорите нам убираться с фермы как можно быстрее…»

— Я понимаю, — ещё раз сказала Адель, снова чувствуя, что теряет что-то. — Собирайте свои вещи, дети. Поездка будет долгой.

При этих словах лица Мэттью и Сью помрачнели. Им хотелось кричать и возмущаться ещё больше, чем Адель. Тем не менее, они оба ответили: — Да, мэм, — потому что уже поняли, что жизнь полна смертельных неожиданностей.

Мэттью уже собирался повернуться и выйти за дверь, когда оглянулся и спросил:

— Мама — а что нам делать с папой?

— Не думаю, что мы можем просто бросить его. На рассвете мы пойдём за ним. Так куда же мы всё-таки направляемся?

— Центральный Фронтир, — сказал граф.

— Центральный? Я и не думал, что такое место существует, — заметил Мэттью, наморщив лоб.

— Это было очень давно, — сказала ему Адель. — Теперь он разделён между северным, южным, восточным и западным секторами, и почти забыт, но часть его всё ещё существует. Но что там?

Ответ дала герцогиня.

— Крепость, которую мы построили, — сказала она. — Ожидая прихода этого дня, мы потратили два тысячелетия на строительство этого оплота надёжности. Вы должны быть благодарны. Всё это было сделано для вас.

— Кажется, я вас об этом не просила, — сказала Адель, и её легкомысленное замечание заставило герцогиню поднять брови. — В следующий раз, когда ты заговоришь таким покровительственным тоном, мы уйдём самостоятельно. Буду благодарна, если ты не станешь об этом забывать. Я хочу, чтобы было ясно, что мы до сих пор не особо вам доверяем.

— Ну и ну, — ответила бледная красавица со вздохом, от которого её плечи опустились. — Кажется, пять тысяч лет — срок более чем достаточный для того, чтобы человечеств стало неблагодарным. В таком случае, мне тоже есть, что тебе сказать. С самого начала я была против того, чтобы выказать вам какое-либо милосердие. Если бы ваш предок не попытался вмешаться в наши дела, я верю, мой муж был бы ещё жив. Я здесь только для того, чтобы выполнить нелепое обещание, данное его союзниками. Валкуа придёт и за мной тоже. В иное время меня бы ни капельки не беспокоило, что с вами произойдёт. Я бы осталась в своих владениях, готовя замок к нападению. Если хотите убежать от нас, милости прошу. Чем раньше вы это сделаете, тем счастливее я буду. Но не думай, что мы снова придём вас спасать.

Две женщины смотрели друг на друга горящими глазами. Мэттью и Сью замерли, и даже граф Браужу криво усмехнулся.

Но в этот момент голос сказал:

— Кто-то идёт.

Граф и Миранда, не говоря уже о трёх людях, не смогли скрыть своего удивления. Этот голос доносился не оттуда, откуда, по их мнению, должен был доноситься. Молодой человек в чёрном смотрел в темноту за окном, но даже те, у кого были сверхъестественные чувства Аристократии, не заметили его движений. Вероятно, больше всех удивились Мэттью и Сью. Они не отрывали глаз от Ди всё это время — на самом деле, они не могли отвести от него глаз. Несмотря на то, что всё их внимание было сосредоточено на разговоре матери с причудливыми посетителями, небесный лик Охотника, казалось, сиял в их глазах. И всё же в какой-то момент он сдвинулся с места. На лице Мэттью отразилось скорее изумление, чем ужас.

— Четверо с запада. Верхом.

— В самом деле, — сказала герцогиня с усмешкой, — и судя по тому, как они едут — это должны быть люди. Они спешились. Они менее чем в двадцати ярдах от дома. Судя по их голосам, они просто юнцы.

— Четверо молодых людей…

Адель и Мэттью переглянулись.

— Какого чёрта этим придуркам надо? — сказал Мэттью, с мрачным выражением лица ударив кулаком по ладони.

— Выключи свет, — сказала ему мать. — Они хотят отплатить за обиду. И поскольку они остановили лошадей так далеко от дома в этот час — они довольно серьёзны.

— Хмм. Похоже, у вас есть и другие проблемы. Ты, кажется, человек, склонный к возникновению недоразумений, — сказала герцогиня, глядя в противоположное окно. — Вскоре мне придётся заснуть. Но думаю, что перед этим я немного позабавлюсь с теми людьми. И чтобы ты знала, я делаю это ради вашего блага. Как жена, я обязана сдержать обещание моего дорогого мужа.

Грациозно поднявшись со стула, она подошла к двери и скользнула, как дым, в узкий проём.

Адель побледнела, как будто этот беспрецедентный выход высосал из неё душу, но быстро повернулась к Мэттью и строго приказала ему:

— Идём. Мы не можем позволить этой женщине напасть на мальчиков.

Мэттью колебался:

— Но, мам, они…

— Меня не волнует, насколько они гнилые. Они всё ещё заслуживают лучшей смерти, чем эта. Мы не можем позволить Аристократу разорвать их в клочья. Если мы допустим это, то будем сожалеть до конца своих дней. Этому твой отец тебя научил.

Ничего не сказав, Мэттью положил руку матери на плечо, а затем поднялся, чтобы взять одно из ружей коломётов, что они держали в каждой комнате.

Неожиданно воздух сотряс удар. Адель обернулась и обнаружила, что другой Аристократ и Охотник исчезли.

— Когда они, чёрт возьми, ушли? Сью?

Стоя у двери, её дочь испуганно покачала головой:

— Когда ты сказала, что отец научил его многому, они оба вышли…

Всё ещё не понимая, что происходит, Мэттью побежал к одному из оружий.

III

К тому времени, как Мэттью вылетел из дома, действие уже наполовину закончилось.

Примерно в двадцати ярдах от их задней двери стояла герцогиня, надменно глядя на Охотника и гиганта. В каждой из её бледных и нежных рук болталось по паре потерявших сознание юношей. От троицы нечеловеческих существ исходила яростная аура сверхъестественного, от которой покалывало кожу, и у Мэттью не было иного выбора, кроме как остановиться.

Все трое одновременно повернулись к нему.

— Что я могу для тебя сделать, моё милое дитя? — холодно спросила Миранда. Клыки, показавшиеся между её губ, блеснули в лунном свете.

— Отпусти их, — сказал Мэттью. Даже ему показалось, что его голос прозвучал слишком слабо.

— Они твои враги. Я это ясно вижу.

— Да, но ты не должна причинять им вреда. Я сам о них позабочусь. И ещё одно — я был бы очень признателен, если бы ты не называла меня ребёнком.

Бледная искусительница громко рассмеялась.

— Я слышала, что людям нравится изображать героев, и, похоже, это действительно так. Ты должен благодарить меня за то, что я избавилась от твоих врагов, не запачкав тебе руки.

— Я не могу этого сделать. Люди заслуживают того, чтобы умереть по-человечески. Пожалуйста, отпусти их, — сказал мальчик, его тело сжалось от напряжения.

— Мой дорогой, — сказала герцогиня с насмешливой улыбкой. — А если я скажу, что я не хочу этого делать?

Её замечание заставило Мэттью содрогнуться. Вся его решимость испарилась, как лёгкий туман. Для человека было естественно подчиняться воле Аристократа.

Улыбка Миранды вновь изменилась. На этот раз она стала ироничной.

— Будь добр, отойди.

Это был нежный, но твёрдый приказ Аристократа. Мэттью попятился. А затем он услышал это. Услышал, как жалкий тоненький голосок на конце одной из рук герцогини прохрипел:

— Помоги… мне…

Сила наполнила всё тело Мэттью. Хотя он ненавидел молодого человека, умолявшего сохранить ему жизнь, вероятно, им овладели самые возвышенные амбиции глупого человека. Никогда не бросать слабых.

— Отпусти их, — сказал Мэттью, поднимая своё ружьё.

— Ты действительно веришь, что игрушка вроде этой уничтожит меня? Я пришла в эту жизнь ещё за пять тысячелетий до того, как это обещание было дано твоему предку. Я не собираюсь принять свой конец от обычного грубого деревянного кола.

Мэттью лично видел доказательство того, что её уверенные заявления не были ложью, когда она сражалась с другой бледной женщиной, Люсьен. Даже деревянный кол был эффективен, только если вонзить его прямо в сердце Аристократа. Кол, воткнутый в живот или лёгкие, между глаз или в верхнюю часть головы оказывался совершенно неэффективным, и его можно было просто вытащить обратно. Ещё одним местом для эффективной атаки, в соответствии с преданиями, передававшимися из поколения в поколение, было горло — чтобы уничтожить вампира, нужно было вонзить кол в его сердце, а затем, когда это будет сделано, отрезать ему голову. И всё же кол в сердце этой женщины не принесёт ничего хорошего.

Однако мальчик больше не был напуган или смущён. Ствол оружия, которое он поднял, не сдвинулся ни на волос, когда он держал его направленным прямо на впечатляющую грудь герцогини.

— Давай, стреляй, — сказала герцогиня, ударив себя по груди левой рукой. Она не отпустила двух забияк, которых держала в ней. Она обладала чудовищной силой — при каждом лёгком движении руки герцогини мальчиков бросало в разные стороны.

И всё же Мэттью колебался. Тот факт, что чародейка, стоящая перед ним, пришла спасти его семью, не давала ему покоя.

— Ты не собираешься стрелять? — спросила герцогиня, обнажая белые клыки. — Хорошо, я сделаю так, чтобы тебе было проще решиться. Смотри.

Рука герцогини была опущена, но теперь она резко подняла её, притянув одну из двух фигур, которые порхали вокруг неё, как жалкие куклы, к себе, и прижалась алыми губами к шее парня.

— Пожалуйста, помоги мне! — всхлипнул он, и свет атомной лампы, которую Мэттью прижимал к груди, осветил лицо, похожее на лицо мертвеца — лицо Джоппса Лаллаксиски.

Как только Мэттью увидел, что пара клыков прижалась к шее парня, он нажал на спусковой крючок. Разгоняемый сжатым газом до скорости семьдесят пять миль в секунду, снаряд не имел такой дальности полёта, как пуля, но с такого близкого расстояния он никак не мог промахнуться.

Чёрная фигура поймала кол в воздухе прямо перед грудью одетой в белое платье женщины. Без слов было понятно, кому принадлежала рука, которая протянулась, чтобы сделать этот захват.

— Почему ты остановил его, Ди? — спросила герцогиня, и в её голосе слышалось удивление.

— Мы не можем позволить спасительнице сражаться с человеком, которого она пытается спасти, — сказал Ди, бросая кол обратно Мэттью. — Оставь этих парней ему.

— О, теперь и ты осмелишься мешать мне?

— Я не буду вмешиваться. Но если ты навредишь ему, граф Браужу не будет сидеть сложа руки. И мне не будет никакой пользы, если граф будет уничтожен в борьбе, которая за этим последует.

— В этом есть смысл, — ответила женщина, и презрительное выражение скользнуло по её бледному и прекрасному лицу. — Твоя красота почти заставила меня забыть, что ты всего лишь охотничий пёс, который живёт, лакая нашу кровь. Ты должен просто прикусить язык и смотреть. Ты слишком шумишь для собаки, но теперь я заставлю тебя приглушить свой лай.

Глаза герцогини встретились с глазами Ди. В тёмных зрачках Ди появились золотые искры. Внезапно они дрогнули, стали тоньше и затрепетали, как предсмертный хрип, за долю секунды до того, как исчезнуть.

— Прекратите, — крикнул на них гигант; он чувствовал неземную ауру, исходящую от каждого дюйма тела Ди.

Герцогиня отступила на два-три шага назад, словно силы её иссякли.

— Я понимаю, что эта женщина была груба с тобой, но её сила станет незаменимым помощником в грядущей битве. Без неё я могу проиграть Валкуа.

Возможно, из-за этих слов Ди развеял свою жуткую ауру и обратил свой взор к восточной части неба.

— Почти рассвело, — сказал он.

Нахмурив брови, граф ответил:

— Но ещё ночь. Мы отправимся прямо сейчас.

Браужу развернулся. До того момента, как Аристократа поглотила тьма, его массивная фигура двигались, не издавая звука шагов.

Ошеломлённо глядя ему вслед, Мэттью резко обернулся и заметил, что герцогини нигде нет, только белый туман клубится над дорогой.

Он подбежал к четырём поверженным головорезам. Когда Адель присоединилась к нему, она ахнула. Мог ли Аристократ сделать это с кем-то, не укусив его, одним прикосновением? Четвёрка обладала порочной молодостью, но теперь все они были иссохшими стариками с седыми волосами — они выглядели практически мумиями, лежащими на земле.

За своими спинами онемевшая пара услышала шаги, направляющиеся к их дому.

Мэттью уже собирался последовать за Охотником, когда Адель остановила его.

— В чём дело, мама?

— В нём тоже течёт кровь Аристократа. Я не хочу, чтобы он был в доме.

— Но…

— Он пришёл за гигантом. И пока тот охраняет нас, он тоже останется рядом. Это уже само по себе плохо.

Адель не ошиблась в своей оценке. Не прошло и двух минут, как они увидели Ди, оседлавшего своего вороного коня.

Когда великолепный всадник молча повернулся, Мэттью больше не мог сдерживаться и импульсивно крикнул:

— Знаешь, это было очень впечатляюще! Ты действительно крутой, мистер.

Хотя мальчику показалось, что Охотник бросил быстрый взгляд в его сторону, Ди ничего не сказал и медленно поехал прочь.

Уверенный, что они видят его не в последний раз, мальчик всё ещё ощущал лихорадочный ветер эмоций, сеющий хаос в его сердце. Он крикнул:

— Что ты сделал, чтобы стать Охотником? Я имею в виду, стать Охотником на вампиров.

Прежде чем мать успела обратить на него взгляд, полный шока и ужаса, Ди исчез в темноте.

Адель и Мэттью остались стоять там, окутанные отчаянием, которое даже не могли описать. Они чувствовали себя так, словно только что узнали, что они — последние люди, оставшиеся на Земле.

Мать Мэттью прижалась лицом к его груди, и губы её задрожали.

— Что нам теперь делать, Мэттью? Мы не умеем ничего, кроме как работать в поле. Теперь у нас нет другого выбора, кроме как поступить, как говорят эти Аристократы, и покинуть нашу ферму. Мне так страшно, — сказала мать, и её слова перешли в рыдания.

Мэттью испытал тихое удивление, но не потому, что впервые видел свою мать в таком состоянии. А скорее, потому, что сам он оставался таким непостижимо холодным.

— Всё в порядке, мама, — сказал мальчик, мягко похлопав мать по плечу. — Мы справимся. Конечно, сейчас мы уходим, но мы всегда можем вернуться. И мы можем сделать это где угодно.

Слабое свечение начало просачиваться в мир подобно воде. С той же стороны, куда ушли и остальные трое — с востока.