Разговор Чубайса и Явлинского

 

 

— Ты скажи, друг милый Гриша,

У тебя какая крыша?

— Много лет уж, Толя, я

Под крышей Капитолия…

 

 

Гримаса истории

 

 

Знать, мы прогневили Всевышнего,

Что шлет нам таких стервецов.

Все Минина ждали из Нижнего,

А вылез какой-то Немцов…

 

 

Г. Попов

 

 

Я б со сраму смолк навеки —

Этот учит нас опять…

Эх, умеют все же греки

Нам арапа заправлять!

 

 

Клан

 

 

О нет, друзья, они не простолюдины!

Старинный род — особенная стать!

Готовы, чтобы к трону ближе встать,

Блюсти ночные царские посудины!

 

 

Дободался

 

 

Просто было на бумаге:

Все — сексоты да ГУЛАГи…

Знай — бодай врага!

А вернулся на руины —

Лишь схватился за седины…

Зря сточил рога!

 

 

Лицо канала

 

 

Папаша в «Политиздате» орудовал.

Сын вырос — и тоже теперь при политике…

Таких называли всегда «лизоблюдами»,

Теперь их зовут — «аналитики»!

 

1990-е

 

Совдепия

 

Ренэ Герра

 

 

Бедный Дельвиг умер, затравленный:

Бенкендорф Сибирь посулил.

Бедный Горький умер, отравленный:

Сам Ягода яду подлил.

Слёзы жертв до сих пор не высохли.

И теперь, кого ни спроси:

При царях ли, при коммунистах ли

Хорошо не жилось на Руси.

Как и вы, ненавижу цепи я.

Но нельзя жить, отцов кляня!

То, что вы называли «Совдепия»,

Это Родина для меня…

 

2010

 

Курортные стихи

 

 

На зло международным пидарасам

Обдумывая новую главу,

Я отпускным, неторопливым брассом

Вдоль берега болгарского плыву.

И размышляю: «Зря смеетесь, гады!

Ещё не кончен вековечный спор.

Ещё мы доберёмся до Царьграда

И вычерпаем шапками Босфор!

 

2011

 

Стансы

 

 

Ночью снова думал о России!

Как тысячелетнее дитя,

Развели державу, раструсили,

Погремушкой гласности прельстя!

 

Бал у нас теперь свобода правит.

И закон начальству не указ!

Если надо, разбомбим парламент.

Если можно, усмирим Кавказ.

 

Депутаты — в розницу и оптом.

Был генсек, теперь дуумвират.

Почему мы разбиваем лоб там,

Где другие на своём стоят.

 

Отчего — то вправо мы, то влево,

То до основанья, то с нуля.

Вот у англичан есть королева.

Может, нам царя иль короля?

 

Он от слёз удержится едва ли,

Оглядев развалины Руси.

Боже правый, всё разворовали!

Хоть святых последних выноси!

 

Вместо субмарин — буржуев яхты.

Вместо танков — «меринов» стада.

Где рекорды, доблестные вахты?

Где герои честного труда?

 

Где самоотвержцы, что готовы,

Русь храня, остаться неглиже?

Где наш Минин? Вместо Третьякова

Вексельберг с яйцом от Фаберже!

 

Для того ль на Прохоровском поле

Плавилась броня и дым чадил,

Чтоб теперь на Куршавельской воле

Прохоров с девчонками чудил?

 

Как же ты, страна, такою стала?

Где стихи? Кругом один центон!

Всюду вышибалы да менялы

Да зубастый офисный планктон.

 

По фигу и город, и село нам.

Космос до звезды. Но там и тут

От Рублевки и до Барселоны

Замки новорусские растут.

 

Олигархам что мои просторы?

Жить в России им не по нутру.

Для таких Отечество — офшоры.

Дети в Итон ходят поутру.

 

Им плевать, что кончатся однажды.

Нефть и газ. Что дальше? Кто смекал?

Будем усыхающим от жажды,

По трубопроводу гнать Байкал?

 

Вся страна давно пошла на вынос.

А Сибирь сбегает за Урал.

За стеной кремлёвской верят в бизнес.

Я не верю — чёрт его побрал!

 

Закладные, взятки и откаты.

Из ментовки не уйдёшь живым.

Тройка-Русь, остановись, куда ты?

Там уже не ездят гужевым!

 

Прёт Китай, как из бадьи опара.

Где на вызов времени ответ?

Окромя позора и пиара,

Ничего за целых двадцать лет!

 

Нет, не маслом — кровушкой картина:

Лес горит и тонет теплоход,

Рухнул дом и треснула плотина

И опять разбился самолёт.

 

Сорняки на плодоносных пашнях,

Вдоль шоссе продажные «герлы».

Кто мы? Где мы? На кремлёвских башнях.

Вперемешку звёзды и орлы.

 

И живём мы без идеологий,

Чтобы не задуривать башку,

Верим только нанотехнологий

Маленькому шустрому божку.

 

Видим только, сердцем индевея,

Как теснит подсолнушки попкорн,

Как национальная идея

Хохмачам досталась на прокорм.

 

Как экран чернухой забесили.

Как лютуют Эрнст и кич его.

До утра я думал о России…

Так и не придумал ничего.

 

2011

 

С китайского

 

 

О нет, не может клоун суетливый

С лиловой нарисованной улыбкой

Работать укротителем медведя!

И выключил я глупый телевизор,

Где снова угрожал Москве Обама.

 

2014

 

«Без паспорта жил Паниковский…»

 

 

Без паспорта жил Паниковский,

Немытый, смешной старикан.

А Познер совсем не таковский:

Живет с паспортами трех стран.

На Западе в тихой канаве

Сидел бы, как старый гундяй,

У нас же на Первом канале

Дает он Кремлю нагоняй.

И лысиной модной блистая

(Как мыслями кто-то иной)

Он щурится, «пиплу» вдувая,

Что нам «не свезло» со страной.

 

 

«Снова доллар жирнее…»

 

 

Снова доллар жирнее,

Снова евро дороже.

Что, банкир стал беднее?

Не заметно по роже…

 

 

Украинской поэтессе, написавшей: «Никогда мы не будем братьями…»

 

 

Эх, дурашка вед о мая —

Рот обиженной гузкой.

Коль такая «свидомая»,

Что ж рифмуешь по-русски?

Обложив нас проклятьями,

Млеешь перед европами…

Не хотите быть братьями,

Оставайтесь холопами!

 

 

Смерть карикатуристов

 

 

Кошмар на улице Парижа:

Сирены, выстрелы, разлад…

И опускает нос всё ниже

Нелепый президент Олланд.

 

Мне жаль тех карикатуристов!

Ирония — высокий дар.

За злую шутку — смертный выстрел…

Несоразмерный гонорар!

 

Я сам смешлив. И так занятно

Втыкать сарказма остриё

Во всё, что чуждо, непонятно,

Что по природе не твоё.

 

Да будет нам та кровь уроком.

Уймись, веселый ум, остынь!

Не потешайся над пророком

И не осмеивай святынь…

 

2014

 

Партнерам России

 

Зачем анафемой грозите вы России?

А. С. Пушкин,

«Клеветникам России».

 

 

Я стою на трибуне парада

Как соратник, а не ротозей.

Справа — красной гробницы громада.

Слева — славы имперской музей.

Эта площадь хранит отпечатки

Победительных майских шагов,

И вослед им гремит по брусчатке

Поступь праздничных сводных полков.

Их движение неудержимо.

Содрогаются стекла окрест.

И во славу российского Крыма

Марш «Славянки» играет оркестр.

Мимо с предупредительным гулом

Проплывает родная броня,

И своим мироточащим дулом

Танк новейший глядит на меня.

Промелькнули в нижайшем полете

Истребители.

Головы вжав,

Перешептываются в заботе

Атташе надоевших держав.

Эта мощь рождена не для страха.

Для покоя.

И помня о том,

Как дымились оглодки рейхстага,

Не грозите нам черным перстом!

 

 

«Вдали от родимых рельефов…»

 

 

Вдали от родимых рельефов

И духоподъемных глубин,

До теплого моря доехав,

Я снова один на один

С Отчизной — земной и небесной,

С Исусом, что неумолим,

И с русским загадочным бесом —

Соавтором давним моим.

 

 

«Сели с другом. Взяли по сто грамм…»

 

 

Сели с другом. Взяли по сто грамм.

Выпили, немного закусили.

И пошли бы тихо по домам,

Если бы мы жили не в России.

 

Ну а дома все нехорошо.

Слева — в челюсть на второй минуте.

Я бы из семьи давно ушел,

Если бы в Кремле сидел не Путин.

 

Утро, как заплеванный вокзал.

На меня супруга смотрит криво.

Я бы к люстре петлю привязал,

Если бы не возвращенье Крыма!

 

 

Дорогая пропажа

 

 

В большом искусстве страшная утрата!

Когда музей закрылся на обед,

Украли раму с «Черного квадрата» —

Позарился преступник на багет.

К несчастью, вор был не искусствовед…

 

 

Молодым писателям

 

 

Даром мы юность потратили,

К черновику наклонясь.

Ах, молодые писатели,

Вы не похожи на нас!

Как плодовито-отзывчивы

И коллективно-новы,

Как на зоилов обидчиво

Стаей бросаетесь вы!

И потешаясь над букою,

Вросшим в свой письменный стол,

Вы за фуршетного «Букера»

Смените племя и пол.

В кайф вам тусить и пиариться

Да в Интернете галдеть.

С вами тягаться — запариться,

Лучше в тени посидеть,

Слушая, как вы из «ящика»

Властных язвите жучил.

Вроде, почти настоящие…

Кто б вас писать научил!

 

 

Программа оппозиции

 

 

Мы создаем Кремлю проблемы

За то, что сами не в Кремле мы!

 

Часть пятая

«ИДУ НА ВЫ!»

 

О неприличной журналистике

 

А в заключение книги я решил продемонстрировать читателям, что жанр интервью чрезвычайно амбивалентен и даже временами опасен, если журналист с диктофоном относится к тебе с предубеждением. Тогда его, задним числом отточенные вопросы будут умны, а твои ответы глупы. Делается это просто, ведь вырывая из контекста беседы какие-то отдельные фразы, неудачные или неточные выражения, которыми всегда изобилует устная речь, пристрастно их комментируя и интерпретируя, можно любого выставить недотепой. А ведь как это приятно с помощью нехитрых манипуляций изобразить болваном своего идейного или литературного врага! Именно для того, чтобы избежать такой журналистской отсебятины, существует практика «визирования», когда интервьюируемый читает текст и определяет, соответствует ли он тому, что было сказано, или же корреспондент по неопытности, а может, зловредности исказил беседу. Когда интервью завизировано, оно идет в печать.

Однако бывает и по-другому. Именно так получилось у меня с неким литератором по фамилии Никонов. Его направила ко мне главный редактор газеты «СПИД-инфо» Ольга Белан, чтобы он побеседовал о моей новой пьесе «Женщины без границ», поставленной в Театре сатиры. Однако разговор пошел совсем о другом. Получив от Никонова текст интервью, Белан удивилась, сказав, что знает меня много лет, и Поляков такой чепухи наговорить просто не мог. И отказалась печатать интервью в том виде, отправив мне его на «визу». Прочитав текст, очень удивился и я, так как в разговоре с Никоновым в тупик и впросак все время попадал как раз он, а не я. В интервью же все было с точностью до наоборот. Я по памяти восстановил лукаво опущенные журналистом мои аргументы и соображения, завизировал, вернул по электронной почте автору, предупредив: интервью должно печататься только в таком виде или не печататься вообще! Каково же было мое удивление, когда в уважаемой мной «Новой газете» вышел первоначальный, не подписанный мной текст. Вот он, читатель!