С.Б. Дивья «Поднимая взгляд»

 

Айла сжимала планшет дрожащими руками и снова читала слова. Она едва верила глазам, но расплывающееся сообщение на экране не врало: она будет пассажиром экспедиции «Майский цветок». Поездка в Денвер была хорошей попыткой забыть Калифорнию, но Марс мог окончательно оставить ее прошлое позади.

«Поздравляем и приветствуем в команде! Сотворим историю вместе, - говорилось в сообщении. – Мы приглашаем вас, как одного из самых необычных кандидатов, доказывая, что «Майский цветок» принимает людей с любым происхождением и способностями».

Они как-то измеряли ранг необычности каждого пассажира? Айла вздохнула. Джевв лежал рядом с ней на потрепанном желтом диване, его шелковистые черные волосы свободно ниспадали на плечи. Они пили пятнадцатилетнее вино, словно их не ждало завтра, и Айла поняла, что скоро и не будет завтра с вином и ее парнем.

- Откроешь мысли за монетку, милая леди?

- Что? – она быстро закрыла сообщение. – Прости. Отвлеклась. По работе.

Джефф погладил не испорченную сторону ее лица.

- Снова бодаешься с Брайаном?

- Как-то так.

- Пора перестать позволять ему помыкать тобой. Он не будет уважать тебя, если не покажешь яйца.

Айла приподняла бровь.

- Ты знаешь, о чем я, - Джефф слабо улыбнулся.

- Да, но не важно, - шепнула она и поцеловала его, эффективно закончив спор. Даже если эти отношения не продлятся дольше – у нее так постоянно было – она хотела наслаждаться, пока могла.

Следующим утром Айла вошла в спартанский кабинет Брайана и села на один из двух неудобных стульев напротив его стола.

- Да? – сказал ее менеджер, не сводя взгляда с дисплея. Его кривые пальцы щелкали компьютерной мышкой.

- Я ухожу.

Это привлекло его внимание. Его жуткие зеленые глаза посмотрели на нее, и она отвела взгляд на свои колени.

- Почему?

Айла вдохнула, готовя вежливое оправдание, а потом поняла, что могла сжечь этот гадкий мост. Она подняла голову и посмотрела в глаза Брайана.

- Я отправляюсь на Марс, - потрясение на его лице порадовало ее.

Брайан закрыл рот и нахмурился. Он повернулся к огромному бумажному календарю на стене.

- Мне нужен еще месяц от тебя.

- Я могу только две недели. Простите.

Она пожалела, что извинилась, сразу же и без слов вручила ему свое заявление.

- Видишь? Такое отношение и мешает женщинам, как ты, быть хорошими на такой работе, - Брайан покачал головой. – Я сильно рисковал, нанимая тебя. Хорошо, что ты не вернешься, потому что я не смог бы оставить тебе хороший отзыв за такое непрофессиональное поведение.

- Непрофессионал тут только вы, - рявкнула Айла, удивляя себя.

Ее слова заткнули его, может, от потрясения, что она сказала такое. Она давно научилась предпочитать общество камней, а не людей, особенно таких, как Брайан, но он был частью работы, а за работу платили.

Она покинула офис вечером и дала машине отвезти ее по людным дорогам Денвера к квартире тети Сэм. Высокий жилищный комплекс занимал место между торговым центром и домами. Айла оставила машину и посмотрела на запад, на сияние, оставшееся от ушедшего за горизонт солнца. Вершины гор были все еще голыми, но холод в октябрьском воздухе обещал снег. Будет странно смотреть вместо этого на горизонт цвета охры и ржавчины.

Тетя Сэм жила на четвертом этаже. Айла обычно перешагивала по две ступеньки за раз. Было забавно так использовать ее пружинящий протез, но сегодня она шагала медленно, на каждой площадке наслаждалась видом. Она не осмеливалась верить, что ее выбрали для миссии. Она была никем, но им понравился уровень ее спортивной подготовки на первой проверке и ее знания по геологии на второй. Что с того, что ее ампутированная нога и лицо со шрамом дало ей последнее преимущество? Да, было немного неприятно, но если это требовалось, чтобы она попала на Марс, так и быть.

Самсара открыла входную дверь раньше, чем Айла постучала.

- Как ты…

- Тебя выдает поступь, милая. Заходи. Тикка масала почти готова, и каберне открыто. Прости, не смогла подождать с вином.

- Я тебя не виню, - сказала Айла, склонилась и поцеловала тетю в смуглую щеку. – Повар заслуживает бокал вина, пока она на кухне.

- Готовить приятно, ведь я отчасти на пенсии. Мои выпускники делают почти всю работу.

Айла глубоко вдохнула, снимая кроссовок и надевая чистый носок на протез. В воздухе пахло тмином, кориандром, жареными помидорами, луком и перцем чили. Во рту появилась слюна от предвкушения, и она старалась не думать о безвкусной еде в космосе. Ее тетя с трудом двигалась по маленькой кухне, но Айла прикусила язык, не дав себе вызваться помочь. Она хорошо знала, что следовало после таких предложений. Вместо этого она села на высокий стул и налила себе бокал вина.

Квартира была маленькой, всего три комнаты. В спальне едва умещалась кровать ее тети, но ванная была достаточно большой, чтобы уместилась инвалидная коляска. Кухня соединялась с гостиной, где был твердый диван, небольшой обеденный стол и огромный экран на стене. Ходунки тети Сэм стояли у входной двери рядом с тумбой для обуви.

- Ты привыкла к этому месту?

Самсара пожала плечами.

- Сойдет.

- Хорошо, что ты переехала сюда, - сказала Айла, ощущая себя неловко.

- О? У вас с Джеффом серьезно?

- Нет, - Айла глубоко вдохнула. – Я полечу на «Майском цветке».

Самсара перестала мешать масалу и посмотрела на нее. Темно-карие глаза ее тети были пронзительными и ясными.

- Что? Ты же не про полет на Марс в одну сторону?

Айла кивнула, сжав сильнее ножку бокала вина.

- Айла! Почему ты не сказала мне? Когда? Разве он не улетает вскоре?

- Через одиннадцать недель, но через две я отправлюсь на тренировку. Прости, тетя Сэм. Я не хотела никому говорить об этом на случай, если меня не примут.

- Их устраивает твоя нога?

- Да. Я смогу получить особый протез. Он поможет в космосе лучше, чем настоящая нога, и на Марсе притяжение меньше, будет проще для мышц моей ноги.

- Но… зачем? Зачем туда? Из-за Фелиции, хоть прошло столько лет?

Айла избегала взгляда тети, пока делала глоток вина. Вкус наполнил ее рот, ослабил сдавленность горла. Конечно, это было из-за мамы, но эти слова разбили бы сердце тети Сэм. Ее тетя дала Айле второй шанс на жизнь, взяв ее в Денвер, вырастив ее, когда больше никто не стал бы. Только она не винила Айлу в случившемся.

- Такой шанс бывает раз в жизни, - Айла разглядывала гранатовую жидкость в бокале. – Я – геолог, и тут я только делаю исследования устойчивости для многоэтажек. На Марсе мои труды создадут историю. Они будут что-то значить, - это была правда, но лишь отчасти.

Пару минут в комнате было тихо. Тетя Сэм выключила плиту и вытащила из печи завернутую в фольгу лепешку наан из супермаркета. Она проковыляла к стойке, сжала край для поддержки, а потом прижала теплые сухие ладони к лицу Айлы.

- Дорогая моя девочка, я старалась, но ты не можешь простить себя, да? Марс будет поразительным достижением. Ты права. Но ты не найдешь покоя, убегая.

Тетя Сэм видела ее насквозь, словно ее стены были из хрусталя. Они прошли к столу, накрытому на двоих. После двадцати лет жизни с тетей болтать было просто, и Айла использовала это преимущество. Она наслаждалась теплой наан. Свежая кинза и кусочки мягкого сыра панир таяли на ее языке. Она удовлетворенно вздохнула.

- Я буду скучать по хорошей еде, - сказала Айла. – Я уже скучаю, если честно. Я ела слишком много еды на вынос с тех пор, как ты переехала сюда.

Самсара рассмеялась.

- Понимаю, но каждому повару нужны благодарные клиенты.

Часы тети звякнули, и улыбка Самсары пропала, она нахмурилась.

- Что там?

- Сообщение от твоей сестры. О Карлосе.

- Папе? – ладонь сжала сердце Айлы. Она говорила себе, что не было ничего серьезного, она научилась делать так у психолога, глубоко дышала. – Что с ним?

- У него был приступ, - тетя разглядывала экран.

- Насколько плохой?

- Они еще не знают. Элиза говорит, что они хотят, чтобы он побыл под наблюдением хотя бы неделю, а то и две. Тебе стоит проведать его, Айла. Прошло много времени, и… раз ты уедешь и вряд ли вернешься, это может быть последний шанс.

- Прошло пять лет с тех пор, как он стал жить с Элизой, - Айла покачала головой. – Она не пустит меня к нему.

- Хочешь, я попрошу ее? Может, если ты расскажешь ей о своих новостях…

- Нет, - резко сказала Айла. – Моя сестра не говорила со мной двадцать лет. Она не заслуживает знать о моей жизни.

Расстроенное лицо тети заставило ее сдаться.

- Я позвоню в больницу и попробую поговорить с ним по телефону. Ладно? Давай спокойно закончим ужин. Пожалуйста?

Самсара кивнула, и они перешли к другим темам, но радость от ужина была омрачена.

Остаток выходного Айла бегала по своим любимым горным тропам и гадала, как сообщить новость Джеффу. Он пришел на ужин вечером в понедельник, принес пакет китайской еды, вел себя бодро. Джефф рассказал ей о последнем капризном клиенте, но Айла молчала, полная бурных мыслей. Она хрустела лапшой с курицей в апельсиновом кляре, гадая, можно ли было взять сушеный чили с собой на Марс. В старину полагались на специи и пряную еду в долгих путешествиях. Марс чем-то отличался?

Она подняла взгляд, когда Джефф перестал говорить. Бодрость пропала с его лица.

- Что?

- Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он.

Ее словно ударили по животу.

- Как ты узнал? От Брайана?

- Да.

- Вот козел!

Джефф раздраженно всплеснул руками, соус брызнул на стол с его палочек.

- Шутишь? Ты знаешь, как паршиво было слышать новости от него? Марс! Ты отправляешься на Марс! Как можно было не сказать мне об этом?

- Мы встречались всего пару месяцев, - ей не нравилось возмущение в его тоне. – Я не хотела рисковать и потерять тебя, если меня не выберут.

«И ты найдешь кого-то лучше», - чуть не сказала она.

Она встала, чтобы не видеть боль в его глазах, и выбросила остатки еды в урну. Ее часы запищали. Напоминание позвонить в больницу, которое она настроила сама, чтобы перестать избегать этого, но получилось не вовремя. Ее тарелка застучала об рукомойник, пока она пыталась успокоить дрожь в руках.

- Прости. Я знаю, я должна была сказать раньше, но все равно все кончено, - сказала она, глядя на рукомойник. – Я уезжаю в следующую субботу для тренировок.

- Кончено, да, но не должно быть так. Ты думаешь, что тебя не любят, потому что твое лицо делает тебя уродливой, и потому никто не зовет тебя. Ошибаешься. Не шрамы отталкивают людей. По крайней мере, не те, что снаружи. Я был бы рад увидеть твое будущее, но понимаю намек. Надеюсь, ты найдешь там то, что ищешь.

Его стул царапнул плитку пола. Она смогла сдерживать всхлипы, пока входная дверь не хлопнула.

«Это к лучшему, - говорила она себе. – Расставания не бывают красивыми», - они даже не дошли до признания друг другу в любви.

Позже, когда она чистила зубы, она глядела на шторку, закрывающую зеркало в ванной, гадая, был ли Джефф прав. Она сдвинула ткань и заставила себя посмотреть на свое отражение. Половина лица была обычной, смесь скучных коричневых оттенков. Другая была искажена, натянулась в нескольких местах, выпирала розовыми горными грядами в других. Она опустила занавеску. На Марсе не будет зеркал, от которых придется прятаться.

Элси унаследовала красоту в семье: волосы цвета палисандра, глаза как летнее небо, красивый изгиб губ. Как ее сестра выглядела сейчас, после двадцати лет и с двумя детьми? Мысли о ней напомнили Айле об отце, и она представила его на кровати в больнице, задающегося вопросом, переживал ли за него его ребенок.

Она схватила планшет, пока шла в спальню, и посмотрела расписание полетов в Лос-Анджелес. Был вариант вечером следующей пятницы, в ее последний рабочий день. Она забронировала место и перенесла полет в Корпус-Кристи на воскресенье, из ЛА. Одного дня с семьей хватит, потом она отправится на тренировку.

Ее сон был беспокойным той ночью. Ей снилось, что бочки специй вырвались и парили, как пьяные медведи, в трюме «Майского цветка».

Через десять дней Айла вышла из прохладного от кондиционера терминала в теплую ночь Лос-Анджелеса. Выхлопные газы смешивались с запахом морской соли, и это вызвало воспоминания о поездке по берегу в старой машине матери. Она в сотый раз с момента, как села в самолет, задумалась, стоило ли отправляться сюда.

Она выехала на шоссе, тут же попала на дорогу с семью полосами. Она включила автопилот, и машина поползла вперед, миновала магазин костюмов. Ей стало не по себе, она вспомнила дату. Завтра Хэллоуин. Она увлеклась подготовкой к Марсу и впервые в жизни забыла о празднике.

- Блин, - прошептала она панели передач.

Айла вернула контроль над машиной и съехала с шоссе, проехала по красивому участку Санта-Моники и направилась на север вдоль берега. Тут и там праздновали подростки в костюмах. Она открыла окна и впустила ветер океана, свежий и влажный. Ее кудри развевались у ее лица, но ей было все равно, она затерялась в болезненных воспоминаниях, которые подавляла.

Айла в шесть лет отчаянно хотела быть роботом, как и ее лучшие друзья, Эмма и Шейден. Они решили собраться вместе и создать костюмы из картона, насадок для крана и скотча. Им были рады во всех домах, и они ходили по улицам своего района Калабасас и собрали себе много конфет.

Папа Эммы и мама Айлы сопровождали их той ночью, радостно делали фотографии украшенных домов. Фонари сияли желто-оранжевым, и Шейден делал вид, что они были на Марсе, и его сияющая указка была лазером.

Тротуары были людными, и они не могли легко бегать в своих объемных костюмах. Но Айла хотела поиграть, так что она оторвала блестящую наклейку и обмотала ею кончик указательного пальца.

- Пиу! Пиу! – кричала она, направляя палец на Шейдена, а потом на маму. Она рассмеялась и ткнула локтем папу Эммы.

Айла споткнулась обо что-то. Она опустила взгляд и увидела игрушечный пистолет с серебряной рукоятью.

- Осторожно! У меня лазер! – закричала она, схватила его и направила на маму. – Пиу!

Она нажала на курок.

Айла не могла забыть звуки и запахи: ужасный хлопок поверх шума толпы, крики, в том числе и ее, дым, который обжигал ее ноздри, а потом кровь.

Уэст-Хиллз стала другой больницей за двадцать лет, но Айла подавила ту часть мозга, которая хотела сравнить палату, какой она была сейчас, с тем, как было раньше.

- Я пришла к Карлосу Батлеру, - сказала она секретарю.

- Ваше имя?

- Айла Нараян-Батлер.

Секретарь хмуро посмотрела на экран.

- Я не вижу имя в списке. Осталось пять минут до конца времени посещений. Простите, придется подождать до завтра.

Айла подавила вздох.

- Во сколько?

- В девять часов.

Айла вышла на парковку и вставила ключ в аппарат. Пока она ждала машину, она подумывала написать Элизе, но ее спасло прибытие машины. Пустой автомобиль остановился у обочины, и Айла села за руль. Она ехала, не думая о том, куда, двигаясь по улицам, которые смутно помнила, словно сцены на выцветшей пленке фильма.

В первые несколько месяцев после стрельбы Айла так часто бывала в больнице для  реконструктивных операций так часто, что едва приходила в сознание. Они сказали ей позже, что затвор на полуавтоматике взорвался, лишив ее половины лица при этом, но она была онемевшей от лекарств. Она потеряла воспоминания о том времени в тумане опиатов. Когда она пришла в себя, она ощутила ярость Элизы в тысяче мелочей – не звала ее играть, отрезала кусочки ее мягких игрушек, «случайно» сбивала ее теперь неуклюжее тело.

Папа почти все время был погружен в свое горе, но когда он смотрел на Айлу, ее пострадавшее лицо и отсутствующую ногу, она ощущала его отвращение. Только ее тетя понимала, что случилось. Полтора года мольбы, и Самсара уговорила папу отпустить ее в Денвер. Он приезжал раз в год, пока мог, но всегда был один, без Элизы.

Айла подавила прошлое, окрестности стали до боли знакомыми. Это была улица, где все это произошло, и это была ее улица. Она повернула машину и медленно проехала мимо своего бывшего дома. Свет горел наверху, но она никого не видела. Серебряный минивэн стоял у дома, и на газоне не было украшений в честь Хэллоуина.

Она остановила машину в тупике и села, дрожа всем телом. Она ощущала боль за детей Элизы, лишенных бабушки и радости Хэллоуина из-за нее.

Горе и вина грозили утопить ее, она глубоко дышала, представляла, как запирала воспоминания в большой тяжелый металлический ящик. Дрожь и эмоции понемногу утихали. Она закрыла глаза и закопала металлический ящик глубоко под землю, чтобы он остался там навеки. Этот дом не был ее домом, как и эта планета. Когда подобие спокойствия вернулось, она открыла навигатор машины и провела ночь в первом отеле в списке.

Наступило утро Хэллоуина. Небо было серым, в тучах. Айла стояла в лобби больницы, смотрела на часы, замерев от нерешительности. Она подняла голову от звука женского голоса и увидела спину брюнетки у стола секретаря. Она не успела решить, хотела ли быть замеченной, Элиза повернулась и увидела ее. Казалось, Элиза не сразу ее узнала, а потом поняла.

Элиза подошла.

- Ты! Невероятная мелкая… что ты тут делаешь? Понимаешь, что это за день?

Щеки Айлы покраснели, и она ссутулилась и кивнула. Она сосредоточилась на узорах ковра под ногами.

- Я пришла к папе, - она напряглась от желания убежать из больницы и никогда не вернуться.

- И ты решила прийти к нему именно сегодня. Эгоистичная, думающая только о себе… - Элиза замолчала, глубоко вдохнула и шумно выдохнула. – Ты никогда не изменишься, да? – она топала ногой. – Полагаю, ты имеешь право его увидеть. Я отведу тебя, но я не добавлю тебя в список посетителей.

Грудь Айлы сдавило. Она сосредоточилась на дыхании, пока шла за Элизой сквозь двери и коридоры. Она попрощается с папой, а когда будет на Марсе, все это не будет важным. Она сможет все это оставить позади.

Элиза открыла дверь и прильнула к стене снаружи, скрестив руки.

- У тебя пятнадцать минут. Правила больницы. Не расстраивай его!

Дверь за Айлой закрылась. Ее папа был подключен к мониторам, которые, к счастью, молчали, но цветные линии двигались на экранах. Палата была для одного, со шкафами из темного дерева, смежным туалетом, хотя, судя по трубкам, присоединенным к телу ее отца, ему эти удобства понадобятся не скоро.

Она села у кровати на стул на колесиках.

- Привет, пап.

Голова отца повернулась к ней, но его глаза были стеклянными.

- Фелиция. Ты тут, - прохрипел он.

Хорошая сторона ее лица была похожа на маму. Она повернулась, чтобы он лучше ее видел.

- Нет, пап. Это я, Айла. Я пришла проведать тебя и кое-что рассказать.

Дрожащая рука ее отца подвинулась на кровати и нашла ее ладонь. Он слабо сжал пальцы, его веки опустились.

- Я так скучал, Фел. Почему ты… когда…

Остальные слова не было слышно. Айла склонилась, его сухие губы задели ее ухо, щетина на подбородке щекотала ее щеку.

- Прости, Фел… ужасное… малышка Айла. Я дал Самсаре забрать ее… было ошибкой. Глупо… Ты оставила меня одного… Ах, я так скучал.

Айла всю жизнь хотела услышать эти слова, но не так, не будто она была призраком матери. Она отодвинулась. Глаза отца были закрытыми, его тихий голос пропал. Она хотела сказать ему, что простила его, что любила его и понимала, но он хотел не ее прощения.

- Пап, у меня новости, - Айла сглотнула слезы. – Я полечу на Марс. Я буду на корабле «Майский цветок», он улетает через пару месяцев. Наверное, я не вернусь. Я… - она умолкла. Слова застряли в горле, и она выдавила их. – Я пришла попрощаться.

Она не знала, понимал ли он ее слова, но надеялась, что какая-то его часть вспомнит их, когда он проснется. Она глубоко вдохнула с дрожью, легонько поцеловала его в щеку. Его лицо было спокойным, но ее поразило, что он выглядел старым и хрупким, таким она его еще не видела.

- Ты будешь в порядке, - сказала она, желая, чтобы так и было. – Я отправлю тебе открытку с Марса.

Она вышла из комнаты, Элизы снаружи не было. Ее плечи были напряжены, она пошла прочь, ждала, что сестра погонится за ней. Но никто не пришел, и она вышла наружу.

Айла провела остаток дня на пляже Зума, смотрела на волны. Чайки вопили, и песок был усеян загорающими телами, но тут не было напоминаний, что сегодня был Хэллоуин. Вид океана запоминался: его простор, переливы красок от бирюзового до серебряного и сапфирового, то, как пена рисовала хаотичные узоры, а потом пропадала. Это были краски Земли. Ее будущее было коричнево-красным, такими были краски ее сердца.

Она держалась за эти картинки в следующие недели в Корпус-Кристи, возвращалась к ним, когда нужно было сбежать от присутствия товарищей из экипажа, которые теперь будут с ней. Некоторые уже заводили романтичные отношения, но она держалась в стороне. Это было не сложно. Мужчинам было сложно видеть за ее изъянами, и она была не против. Она принадлежала Марсу.

Айла провела три дня выходных в Денвере с тетей Сэм. Они встретили вместе Новый год с шампанским и икрой. Самсара даже взяла Айлу на вечеринку к одному из своих выпускников, чтобы показать свою племянницу. Они обе не поминали прошлое, пока не пришлось прощаться.

- Хотела бы я, чтобы ты смогла провести еще день с папой, - сказала тетя Сэм, пока они стояли у такси. Ее дыхание вылетало паром в холодном утреннем воздухе.

- Я могу писать ему с «Майского цветка» и потом, когда мы устроим колонию. Это не будет сильно отличаться от того, что мы делали тут.

Самсара странно посмотрела на нее.

- Что?

- Как… Ты не можешь…

Такси звякнуло, напоминая Айле, что нужно забраться, но Айла стояла и смотрела растерянно на лицо тети.

- Никто не упоминал тебя на похоронах, - сказала Самсара, ее голос был тяжелым от гнева и сожаления. – Я подумала, что ты не смогла приехать из-за тренировок. Какой глупой я была! Я не подумала, что она не сообщила тебе.

- Похороны? То есть… папа умер?

- Мне так жаль, милая. Я думала, ты знала.

- Ты не виновата, – тут же сказала Айла.

Такси звякнуло снова, и они обняли друг друга. Айла села в машину. Ее щеки были мокрыми от слез тети, но внутри она онемела от новостей. Гнев рос, пока она ехала в аэропорт. Она не была ничего должна Элизе, может, это работало и наоборот, но не когда дело касалось папы. Его жизнь принадлежала им обеим.

Она очнулась у стойки, когда говорила:

- Я хочу обменять билет. Мне нужен рейс в ЛА, и мне нужно в Корпус-Кристи этой ночью.

- Посмотрим, - сказал агент. – Можете взять билет на рейс в ЛА в полдень, но придется действовать быстро. Он прибывает в полвторого, а в полшестого уже рейс в Хьюстон, который прибывает в половину одиннадцатого. Это лучшее, что я могу предложить.

Айла сверилась с картой на планшете. Она могла доехать из Хьюстона к базе «Майского цветка» за четыре часа. Она приедет так посреди ночи, но зато не пропустит последнее утреннее собрание.

- Я беру. Оба рейса.

Айлу мутило от надежды и страха, пока она ехала среди выходных пробок в Лос-Анджелесе к дому Элли. Она постучала в синюю дверь. Когда она открылась, Айла подняла взгляд от коврика «Добро пожаловать», но не далеко. Ребенок с каштановыми кудрями, как у нее, смотрел на нее.

- Эм… твоя мама дома?

- Мам! – завопил ребенок и убежал, оставив дверь приоткрытой.

Элиза замерла на середине лестницы, увидев Айлу у двери. Айла дрожала, заставила себя говорить, пока не потеряла смелость:

- Как ты могла? Как ты могла допустить, чтобы я пропустила похороны папы?

Элли вырвалась за дверь и закрыла ее за собой, заставив Айлу отпрянуть на пару шагов. Теперь она была ближе, и Айла видела морщины и тени на лице сестры, тоже искаженном от ярости.

- Я не виновата, что ты убегаешь на Марс, как до этого в Денвер. Ты только это и умеешь, да? Убегать! Какое тебе дело: жив папа или мертв? Тебя там не было. Ты не присматривала за ним.

- Ты не дала мне помочь!

- Потому что я знала, что ты не будешь это делать. Ты знаешь, как больно было, когда ты уехала к тете Сэм? Ты убила маму, а потом бросила меня и папу.

- Бросила? – голос Айлы дрожал. – Я увидела, как сильно ты ненавидела меня. И папа… он не мог даже смотреть на меня! Я думала, вы хотели избавиться от меня.

Напряжение между ними рассыпалось, как песок в океане, и на ее место пришло сожаление с налетом двух десятков лет.

- Он не был прежним, когда ты уехала. Я ненавидела тебя за это, за то, что ты сделала с ним.

- Он сказал… в больнице, что не хотел отправлять меня. Я не хотела уезжать, Элиза. Это был дом. Я думала, что помогала. Я думала, что ты сможешь простить меня и жить дальше, когда меня не будет тут.

- Чтобы и ты могла так сделать? Признай! Ты хотела забыть все это.

Сердце колотилось, Айла прошептала:

- Да.

- Почему ты не исправила свое лицо?

Айла провела пальцами по старым шрамам.

- Чтобы помнить. Чтобы наказывать себя. Я не заслуживаю выглядеть нормально.

- Чтобы жалеть себя? Было время, когда мне было тебя жаль, - Элиза вздохнула. – Я ходила к психотерапевту, когда папа умер. Он сказал, что нам нужно простить друг друга, но и самих себя. Ты заслуживаешь быть счастливой, Айла. Я тоже.

Слезы подступили к глазам Айлы.

- Как мне простить себя? И ты… не сказала мне о папе, когда знала, что я была в больнице во время похорон мамы… Как мне простить тебя за это?

Элиза отвела взгляд, посмотрела мимо Айлы на холмы вдали.

- Это тебе решать.

Айла смотрела на лицо сестры, почти чужое, и гнев покидал ее тело, словно земля впитывала его через ее ноги. Она подняла плечи и голову, глубоко вдохнула, наполнила легкие сожалением и выдохнула затхлый гнев. Она представила тело отца, лежащее рядом с ее матерью, вернувшееся к женщине, которую он любил. Он точно простил Айлу. Она должна была сделать так же.

- Я прощаю тебя, Элиза, и я буду стараться простить себя. Я хочу уехать с миром.

Дверь открылась, и тот же ребенок выглянул.

- Мам? Что ты делаешь? С кем ты говоришь?

- Выходи, Эшвин. Познакомься со своей тетей Айлой.

Мальчик замер рядом с Элизой и посмотрел большими карими глазами. Его сходство с ней – и его бабушкой – потрясало. Айла опустилась на колени, чтобы они были на одном уровне.

- Привет, - она протянула руку.

Он усмехнулся и пожал ее руку.

- Я строю ракету из «Лего». Хочешь посмотреть?

- Я бы хотела, но, боюсь, мне нужно прибыть к настоящей ракете.

- Куда ты отправишься?

- На Марс.

- Ого! – он посмотрел на Элизу. – Когда мы сможем полететь на Марс?

Элиза опустила ладонь на его голову.

- Может, когда ты подрастешь, - она слабо улыбнулась и посмотрела на Айлу. – Может, однажды ты проведаешь свою тетю.

- Я была бы рада, - сказала Айла и встала.

- Можно мне в дом? – громко шепнул Эшвин Элизе.

Она кивнула, и они смотрели, как он ускользнул в дом.

- Полагаю, он – мое напоминание о тебе и маме, - сказала Элиза с горьким смешком. – Я хотела бы, чтобы мы сделали это раньше, чтобы ты смогла узнать мальчиков. Ты хотя бы встретилась с Эшвином. Пако, мой старший, в доме у друга.

Айла сжала ладонь Элизы легонько и отпустила.

- Я могу тебе писать?

- Да. Конечно. Будем оставаться на связи.

Айла, уезжая, думала о сестре, стоящей на пороге их дома детства, обвив себя руками от холода.

Она крутила в голове их разговор снова и снова, пока ехала в Корпус-Кристи. Сожаление обжигало, она потеряла годы, не увидела своих племянников малышами, не была частью их жизней. Марс был ошибкой? Он тоже будет ее сожалением?

Айла подумывала развернуться. На шоссе 77 не было машин, и она выехала на зеленую полоску посередине и остановилась. Она подняла голову, выйдя наружу.

- Что мне делать? - прошептала она.

Звезды пылали над долинами. Они манили ее, успокаивали ее.

«Если бы не эта миссия, - шептали они, - вы бы никогда не помирились. Радуйся тому, что ждет тебя в будущем».

Айла забралась в машину и поняла, что могла теперь отпустить прошлое. Она могла начать заново не потому, что могла бросить прошлое, а потому что оно будет ее якорем, пока она будет путешествовать. Она выехала на шоссе и продолжила путь к базе.

«Майский цветок» тянулся к небу, пылал огоньками, манил ее, как маяк в бурю. Серебряные подмостки окружали корабль, но она уже чувствовала, как отваливаются стойки. Она была такой легкой, что могла взлететь.

 

Мики Дэр «Рождение звезды»

 

Запись в дневнике: 1, 2, 3, 4, 5 мая (дни идут, но я не могу найти календарь, наверное, его снова забрала медсестра)

Я – кусочек. Старое пятнышко разума. Азиатская старушка. Я борюсь с волнами пространства и времени, но ты не найдешь меня в книгах по истории.

Не давай моей морщинистой внешности обмануть тебя. Крохотный размер может давать силу, как электроны, прыгающие в нескольких местах одновременно. Скажу по секрету – я умею нечто подобное. Как-то в старом возрасте я могу путешествовать во времени. Я никому не говорила, потому что меня назовут чокнутой, больше не дадут пользоваться ножницами. Я не знаю, откуда у меня эта сила, но она есть. Как у некоторых людей есть веснушки, а у кого-то их нет. У меня есть веснушки. И пятна от возраста. Может, это пришло с пятнами. О, я отошла от темы.

Это не как Доктор Кто, я не прыгаю в машину и путешествую. Мои путешествия во времени происходят во сне, а я, как все старики, сплю много. Но я могу смотреть только свои временные линии вдоль одной вены существования, когда путешествую. Я не посещаю временные линии, когда еще были динозавры, или когда на Земле появились пришельцы, или когда на планету падали ядерные бомбы. Я всегда в рамках временной линии японо-канадской девушки, рожденной на острове Солт-Спринг в 1928, но меня бросает в другие возможные мои вариации. Я смотрю, как разные «я» поступают иначе и получают другие реакции.

Когда я смотрю на другую себя, я вижу, какими ограниченными тогда были для меня варианты. Кусочек. Молчаливое пятнышко разума. Японка-пришелец. У меня нет шансов стать кинозвездой или премьер-министром Канады. Я не могу остановить Вторую мировую войну или прекратить интернирование моей семьи и других японцев. Гадости все еще происходили.

Некоторые мои временные линии лучше других, но я могу существовать лишь в той линии, где родилась. Другие ощущаются реальными, когда я посещаю их, но для всех там я невидима, и люди проходят сквозь меня, как в фильмах про призраков.

Порой я могла делать мелочи. Если я «толкала» всей силой разума, я могла подвинуть немного предмет, или если я кричала всем сердцем, «я» могла повернуться, словно кто-то был в комнате. Но другая «я» никогда не видела меня, хотя могла подумать, что происходило нечто странное. Мое существование там, где я родилась, закреплено, а в других местах я – призрак, пока я сплю.

С годами я путешествую все больше. Порой я забываю, для чего зубная щетка, и как завязывать шнурки. Эх, не знаю, что тут такого. У меня не осталось настоящих зубов, а из обуви – только мокасины. Но из-за того, что я путала прошлое с настоящим, моя внучка отправила меня в особенный дом для пожилых людей. Врачи сказали, что у меня была болезнь Альцгеймера, но я знала правду. Путешествия во времени сказывались на мне.

Я не буду тут долго, но не печалься. Я прожила хорошую долгую жизнь. Я хочу, чтобы это удивило тебя, так что не буду раскрывать все карты. Но я могу сказать, что все будет хорошо. Момотару близко!