Они отошли от работающей бригады и сели на плотный сугроб.

— Егор. — Здоровяк протянул раскрытую руку.

— Василий. — ответил на приветствие прораб.

Егор потрогал опухший нос и поморщился. Но тут же ухмыльнувшись покачал головой.

— Ты не боись, все правильно сделал. Перед ними иначе нельзя. — и он качнул головой на бригаду.

— Ты до того, как к зайцам попал, где трудился? На шахте или грузчиком в порту? — с любопытством спросил Василий.

Егор рассмеялся, поглаживая лысую голову.

— Чудак ты, Вась. Я, между прочим, оперный певец. А родом из маленькой деревни под Новгородом. "Лысуха", слыхал про такую?

— Нет. — удивленно ответил Василий. — Ты серьезно оперный певец? не штангист?

Егор захохотал приятным баритоном. Мужики прекратили уборку снега и с удивлением уставились на них.

— Чего застыли? Работайте! — Он поднялся со своего места. — Пойдем, прораб, работу работать.

Василия не пришлось долго ждать. Он поднялся и быстрым шагом пошел за Егором. "Кого только здесь не встретишь". подумал он и помахал головой, отгоняя нелепую мысль.

Рабочий день подошел к концу. Рабочие возвращались в родной барак. Василий, постучав о стенку барака сапогами, отряхивая их от снег, открыл дверь и вошел внутрь. Его встретили сотни глаз. Некоторые смотрели с любопытством, другие с откровенной опаской. Но равнодушных не было никого. Василий прошел к своей лежанки и буквально упал на нее вытянув усталые ноги. "Нет ну надо же. — не мог успокоиться Василий — оперный певец. В жизнь бы не поверил".

— С повышением вас, молодой человек.

Прораб изумленно повернулся на голос. Рядом с ним стоял филолог. В руках он держал кружку, завернутую в неопрятную тряпку. От кружки поднимался пар.

— Это вам. — и он протянул Василию горячий напиток. — Осторожно, горячий.

Василий принял тряпицу с кружкой и подув сделал глоток. Рот обожгла горячая жидкость. Знакомый привкус напоминал о детстве.

— Морковный чай. Со специями. Вкусно. — прозвучал голос Петровича.

— Зайцы преподнесли. Уважают. — добавил он.

Василий от неожиданности сделал большой глоток и тут же закашлялся.

— Зайцы? — выдохнул он.

— Ну да, они родимые. Я же говорю - уважают. — подтвердил филолог.

— Чудны дела твои, господи. — тихо прошептал Василий и глотнул горячий напиток.

— Василий, можно к вам в бригаду? — застенчиво продолжил Петрович.

— Да ты что? Конечно, какой разговор. Я тебе всем обязан.

Филолог покраснел как маковый цветок и застенчиво зашаркал валенком.

— Ну тогда завтра я к вам?

— Петрович, не дури. Конечно, со мной. — и одним глотком Василий допил горячий напиток.

— Фу! Хорошо. —блаженно произнес он и вытянулся на лавке. Глаза его закрылись, и прораб захрапел.

— Отдыхайте, сердечный. — тихо проговорил Петрович. — Да и мне спать пора.

Филолог закутался в фуфайку и скрючившись на лавке затих.

Наступило утро. Василий сладко потянулся, зевнул и сразу разнеслось:

— Подъем доходяги, работать!

— Зайцы. — улыбнулся Василий вставая.

Но снова сел обратно. На лавке, где спал филолог, лежал свернутый тонкий матрас. Фуфайка, аккуратно сложенная, находился рядом. Василий непонимающе смотрел на это. Но где-то в глубине подсознания, маленьким неприятным червяком, вылазила страшная мысль.

— Нет его, ночью ушёл.

Василий непонимающе повернулся на голос.

— Куда, ушёл?

— Помер, сердечный. Такие дела. — прояснил ситуацию Егор и похлопал широкой ладонью Василия по плечу.

Прораб непонимающе глядел на тонко свернутый матрас.

— Как ушёл? Зачем? — тихо повторял он вновь и вновь.

— Э, прораб Василий, можно вас на минутку.

Голос принадлежал ушастому.

— Что надо?

Василий встал, плотнее запахнул полушубок и натянув ушанку собрался идти на выход. Но был остановлен пожилым зайцем.

— Василий, так бывает. Редко, но бывает. Одинокий он был. Пил от безысходности. Вот сердечко и не вынесло. Но помер улыбаясь.

— Это почему? — не понял прораб.

— Друга он приобрел у нас. Настоящего. Одного единственного, за все прожитые годы.

Василий непонимающе взглянул на пожилого зайца.

— Вас, Василий. — прозвучал ответ.

Василий Иванович сел, склонил голову и обхватил ее руками. До зайца донеслось еле слышное всхлипывание.

— Где похоронили? — не меняя позы задал вопрос он.

 — Пойдемте, покажу.

Василий тяжело поднялся и направился за уходящим зайцем.

Выйдя на улицу, они отправились прочь от бараков. Пройдя метров двести Василий увидел небольшую полянку с маленькими белыми холмиками. Холмики украшали грубые березовые кресты с табличками.

— Вот, здесь он упокоился. — заяц указал на невысокий холмик с покосившимся крестиком.