В управлении строительной кампании «Монолит» играла музыка. Слышались весёлые голоса мужчин и заливистый смех женщин. Сотрудники компании отмечали досрочную сдачу объекта. Веселились все:

Петрович.

В управлении строительной кампании «Монолит» играла музыка. Слышались весёлые голоса мужчин и заливистый смех женщин. Сотрудники компании отмечали досрочную сдачу объекта. Веселились все:

Строгий директор Рустам Давыдович, он лихо отплясывал лезгинку. А вокруг гарцующего «джигита» директора плавно перемещалось необъятное тело главного бухгалтера Тамары Васильевны.

Главный энергетик Дмитрий Григорьевич что-то импульсивно доказывал инженеру Петрову.

Прораб Василий Ложкин несмотря на радикулит выделывал лихие кренделя ногами.

Но праздник когда-нибудь кончается кончился он и в «Монолите».

Наступило утро. Яркий луч летнего солнца заглянул в комнату на пятом этаже. Пробежав по стене, он скользнул по шкафу и увидев спящего человека, метнулся к нему. Словно весёлый щенок он принялся щекотать человеческий нос. Нос морщился, кривлялся, в бесполезных попытках убежать от назойливого солнца. Все напрасно.

Человеческое тело застонало и зашевелилось. Веселый лучик света отпрыгнул от лица мужчины. Человек снова застонал. К Василию Ложкину постепенно приходило сознание. Сознание чувствовало себя подавленным. Ему совершенно не хотелось возвращаться в тяжёлую и больную голову. Сознанию хотелось спать или вообще – умереть. Но делать нечего, и оно с трудом забралось в голову человека.

Василий постепенно приходил в себя. Он решил подняться с кровати, но этому помешала тяжесть в спине. На спину что-то довило. Василий вновь упал на место, где только что спал. Тогда он решил поработать ногами. Но и этого он проделать не смог. Ноги кто-то связал.

Человек вспомнил, что ему снился сон: Он убегал от врагов и спрятался в траншее. Но враги его догнали связали и затащили под навес. После чего избили и облили водой.

Нет. На счет воды он погорячился. До Василия дошло — это не вода. Это он сильно вспотел, когда спал. «Может и врагов не было». Подумал он. «Но кто его связал»?

Превозмогая боль в спине человек словно раненый солдат пополз по-пластунски на свободу. Проползти удалось всего один шаг. И силы его покинули. Отдышавшись, Василий склонил голову и увидел свое многострадальное тело.

На нем майка, с темными пятнами от вспотевшего торса, семейные трусы и ноги, завёрнутые в простыни. Тело находилась рядом с диваном. «Тьфу ты это я во сне упал с дивана и запутался в простыне». Счастливо подумал он. Врагов не было, его никто не пытал. Он в своей квартире, живой и здоровый. Вот со здоровьем накладка. Все болит, особенно голова.

Василий, распутав ноги с удивлением уставился на них. Ноги обмотаны серыми портянками. Не успев осознать увиденное, портянки исчезли и вместо них появились самые обычные черные носки. Василий вздохнул и улыбнулся.

Встав с пола, он тут же рухнул на колени. «Он не дома. Он на корабле». С ужасом подумал Василий. «Иначе как объяснить, что под ногами пол раскачивается и пытается его столкнуть»?

Помотав больной головой, Василий в очередной раз ухмыльнулся своим мыслям. «Какой корабль? Вчера был банкет, и я дома. Ну и напился же я вчера»!

Он сел на пол и обхватил голову руками. К больному телу пришло еще одно чувство. Неприятное, сухое, шершавое.

— Пить. — Простонал человек.

Но сухое горло выдало лишь жалкий хрип. «Все же его пытали. Эти враги из сна, вероятно, широко раскрыли рот и начисто высушили его строительным феном». Василий помотал головой отгоняя очередной бред. Подняв голову, он увидел перед собой стол, а на нем…

На столе стоял стеклянный стакан с водой. Вернее, наполовину полный стакан. «Наверно Наташка цветы поливала и оставила остатки на столе. Умница, моя. Заботливая женушка». Весело подумал Василий и не вставая с качающего пола на четвереньках пополз к спасательной жидкости.

Стакан приближался. Теперь он был до краев наполнен водой. Через мгновение он запотел. Маленькая капля воды медленно сползала по запотевшей стенке стакана оставляя за собой влажный след.

Василий непроизвольно сглотнул. Горло процарапал сохой комок. Человек вытянул дрожащую руку перед собой и схватил живительную влагу. В миг Василий опрокинул в себя содержимое стакана. Влага потекла освежающим потоком по шершавому горлу. Смачивая все на своем пути и даря прохладу.

— О-о-о. — Только и смог он произнести.

Пустынная сухость рта преображалась. Постепенно увлажняясь на ней образно говоря, зацвела трава. Полетели бабочки и радостно запрыгали дети. Но затем они ушли, оставив за собой неприятные мокрые лужи и маленькие коричневые холмики. Очень быстро это все загнило и во рту Василий почувствовал неприятный запах, исходящий изо рта и такой же гадостный вкус.

В следующее мгновение он ощутил себя стоящим на заснеженной поляне. В руках бутылка, но пустая. «Вылил что ли»? удивился мужчина. Но он тут же осознал всю нелепость происходящего. Он в майке и в трусах. Обутый лишь в носки стоял покалено в холодном снегу. В самом настоящем. Белом, пушистом снегу.

Василий сильно ущипнул себя за руку и непроизвольно вскрикнул. На руке тихонько расплывался синяк. Снег никуда не пропал, а наоборот начал тихо падать на землю. Стало еще холоднее. Василий, не выпуская бутылку из рук охватил себя за плечи. «Что же делать? Холодно, очень хладно». Чертыхнувшись в очередной раз, он побрел вперед.

— Если идти в одном направлении, то обязательно выйдешь на дорогу. — подбадривал он себя.

Впереди показалось чёрное пятнышко. Пятнышко росло и увеличивалось в размерах. Постепенно удалось увидеть, что это было — впереди явно виднелась человеческая фигура. Лохмата шуба, шапка «ушанка» с поднятыми вверх ушами.

— Эй! — радостно закричал Василий. — Товарищ подождите!

Человеческая фигура направилась к нему. В тоже мгновение Василий замер. Фигура двигалась прыжками. Высоко подпрыгнув, оно с метр летело в воздухе, после чего падала в снег и снова подпрыгивало. Через несколько минут Василий осознал кто это.

К нему скакал здоровый заяц. Ростом с полтора метра. В шубе, с заячьими ногами, обутыми в большие валенки и руками с грубыми рукавицами. Лицо, вернее морда, словно пародия на человека. Морщинистое лицо сильно пьющего человека. Передний зуб, торчал как у порядочного зайца. Второй явно был выбит. На голове шапки не наблюдалось. Волосатую голову украшали самые обычные заячьи уши.

— Ты что бегун? — шепеляво спросил заяц.

— А?

— Сбежал говорю? Нет?

— Вы кто? — с трудом принёс замерзающий Василий.

— А, новенький. — обрадовался заяц. — Пил?

— Кто? — в очередной раз удивился Василий.

— Пушкин, Александр Сергеевич. — рассмеялся заяц. — Ты, кто же еще. Вчера бухал?

— Банкет, был. — промямлил Василий.

Шли они довольно долго. Заяц как нив чем не бывало прыгал впереди. А он, Василий еле передвигал окоченевшие ноги. На чем свет матеря своего начальника, бухгалтершу и объект. «Чтоб я ещё пил». И он замотал головой.

Василий и заяц вошли в калитку. За забором, куда ни глянь, лежали горы снега. Разномастные мужчины собирали его большими лопатами и грузили в подвозимые тачки. Несмотря на разницу в росте и возрасте, все они казались братьями. Подойдя поближе, он понял, что их объединяло. Лица. Лица глубоко пьющий людей. Угрюмые. С отпечатком безысходности. Они монотонно гребли снег и сыпали их в тачки. Другие, такие же мужики быстро увозили их куда-то и тут же им на смену приходили другие.

— Давай, в работу включайся. — прошепелявил знакомый ему заяц и длинными прыжками ускакал проч.

Мелькнуло что-то серое и Василий почувствовал резкую боль в солнечном сплетении. Дыхание перехватилась, и он согнулся по полам. Сокрушительный удар обрушился по затылку. Он и свалил Василия на снег. Дальше зайцы били лежащего прораба лапами, обутыми в большие валенки.

Метрах в десяти стояли угрюмые мужики и не вмешивались. Некоторые опустили орудия труда и скрутив самокрутки закурили. Другие бросили тачки и наслаждались неожиданным отдыхом. Сознание услужливо покинуло многострадальную голову Василия. Свет погас и наступила мгла.

Очнувшись, Василий ощутил тепло. С трудом открыв один глаз, второй открываться не пожелал, он осмотрелся. Оказывается, лежит он на деревянной лавке в каком-то бараке. Рядом находятся одинаковые двухъярусные нары. На них потрепанные мужики. Некоторые молча курят. Слышаться хрипы, кашель. В воздухе витают ароматы давно нестиранных портянок.

— Очнулись? Вот и славно.

Василий смотрел на филолога, на быстро мелькающую ложку и думал о доме: «Как там его супруга? Как дела на стройке? Эх задвижки импортные на улице остались. Дождь обещали. А бригадир Михалыч про них поди забыл? И телефона нет предупредить». Ему стало тоскливо. Хотелось поднять голову к верху и завыть. Василий посмотрел на потолок. Грубые доски. Щели, паутина. На свисающей паутинке болтался сухой трупик мухи. На Василия нахлынули воспоминания. Он понял, что бессмысленно прожигал жизнь. Топил ее в хмельном тумане. Ругался с женой после банкетов. Поздно возвращался домой. А теперь он тут, под охраной рослых зайцев. Василий молча уставился в угол. Из его карих глаз медленно скатилась скупая мужская слеза.

— Вы батенька поспите. Оно и отпустит. — услышал он ласковый голос филолога.

Наступило утро. Дверь барака открылась, и зайцы погнали людей на уборку снега. Василий крепко спал. Он завернулся в тулуп и поджал ноги под себя. Ни криков, ни шума он не слышал. Проснулся прораб от грубых толчков в бок. С трудом разлепив глаза Василий увидел перед собой улыбающегося Петровича. Но голове малоразмерная шапка, а на худых плечах накинута почти новая фуфайка. Размер явно великоват. В незамысловатый гардероб уместились бы как минимум два Петровича. Но он не замечал этого. Лицо светилось от счастья.

— Ты чего такой весёлый. — закрыв глаза спросил Василий.

— Новый день настал, я живой. И одежу новую приобрел.

— Молодец. — засыпая ответил Василий.

— Вась, вставай. Побудка работать пора.   NNNNNN

— Чтоб этих зайцев волки съели. — пробормотал Василий и, сел на лавку.

Василий в сопровождении рослого зайца подошел к избе. Большие бревна, поросшие мхом. Маленькое окошко. Из кирпичной трубы легким облаком поднимался дым. На входной двери красовались две перекрещенные морковки на фоне капустного листа. Заяц, открыв дверь шагнул во внутрь. Дверь громко захлопнулась за ним. Но тут же открылась. Показалась заячья голова.

— Заходи. — произнесла она и снова исчезла.

Василий, отряхнув сапоги от снега, открыл дверь и шагнул в избу. Он оказался в хорошо протопленном помещении. В двух шагах от входа красовалась самая настоящая русская печь. Лежанка на печи задернута серой материей. Из-под неё торчал кусок цветастого матраса. На стене висит плакат: "человека - обществу, мужа - семье". По среди избы стоял дубовый стол, а за ним пожилой заяц. Над ним красовался белая картонка с нарисованным графиком. "Показатель уборки снега". Гласила надпись над ним. Стрелка графика неумолимо двигалась вверх.

Шерсть у зайца за столом торчала скомканными пучками. На носу очки, с квадратными стеклами. Зубы крупные, но сильно сточенные. Заяц держал в лапах бумажную картонку и внимательно вчитывался в текст на ней.

— Василий? Спросил он, не прерывая чтения.

— Да, верно.

— Руководитель?

— Не понял?

Но ему никто не ответил.

— На пятый участок его. Пусть работу организует.

— Там же бичюганы. — удивился рослый Заяц.

— Тебе то что. Не справится – к белкам. Проговорил заяц в очках и вернулся к чтению текста на картонке.

И заяц длинными прыжками запрыгал прочь от избы начальства. Василий побежал за ним. Бежал он минут пятнадцать. Вскоре они оказались на поляне. Посреди огромная куча снега. Рядом мужички вяло ковыряли снег. Возле них лежала двухколёсная тачка, а на ней сидел огромного вида мужик с лысой головой. На нем облезлый тулуп, на ногах серые валенки. От мужика поднимался легкий пар.

— Твой участок. — как-то с издевкой произнёс заяц. — Прядок наводи, а мне пара.

И тут же ускакал.

Василий стоял и смотрел на мужичков. «Видал я таких». Подумал он и вспомнил как, сразу после института его направили на одну стройку. А там 90 процентов бывшие осужденные, со своими законами и своими старшими. Там он и приобрёл бесценный опыт управления людьми.

Он сидел на сугробе и с грустью думал о том, что ему пришлось пережить. Он никак не мог понять: «как получилось, что он прораб, скатился до банального алкоголизма? Как он стал таким же как эти горе работяги»?

Мысли крутились в голове, самоуважение падало все ниже и ниже. На самом дне морального падения, оно словно оттолкнулась от невидимого дна. Его осенило: нужно резко поменять отношение к жизни, завязать с алкоголем, подолгу не задерживаться на работе и проводить больше времени с семьёй. Он вскачи со своего места и в это время открылись глаза здоровяка. Василий быстрым шагом подошел к нему и протянул руку, предлагая помощь. Здоровяк схватил ладонь прораба. Ладошка Василия буквально утонула в необъятной лапе здоровяка. Он с трудом поднялся из снега. На его лице отпечатался след от лопаты. Нос распух и приобрел синеватый оттенок. Здоровяк весело взглянул на Василия.

— Чем это ты меня так пригрел? — с усмешкой пробасил здоровый мужик.

— Лопатой. — скромно ответил Василий.

Но снова сел обратно. На лавке, где спал филолог, лежал свернутый тонкий матрас. Фуфайка, аккуратно сложенная, находился рядом. Василий непонимающе смотрел на это. Но где-то в глубине подсознания, маленьким неприятным червяком, вылазила страшная мысль.

— Нет его, ночью ушёл.

Голос принадлежал ушастому.

— Что надо?

Целый день прораб работал как заведённый. Подчиненные скрипели зубами, но держали дикий ритм Василия. Он те временем с силой, с какой-то ненавистью неизвестно кому, вонзал лопату в снег и поднимал её с большой кучей снега. После чего отправлял его в тачку.

— Шевелись, непутёвые. — подбадривал он свою бригаду.

Бригада пыхтела, потела, но терпела неистовство прораба. Василий воткнул в очередной раз лопату в снег. Неожиданно почувствовал ответный удар. «Лед что ли»? Подумал он и воткнул еще раз. Раздался металлический звон.

— Не понял?

Василий резко встал на ноги и схватив лопату что есть силы ударил по ящику. Послышался щелчок, и крышка отскочила в сторону. Внутри ящика бушевало нечто. Наподобие чёрного урагана, бушевала тьма. Она закручивалась в спираль и образовывала воронку. Василий наклонился к ней, чтобы рассмотреть получше. Но поскользнувшись на снегу упал лицом в черную бездну. Кто-то схватил его за ноги.

— Вася, прораб! Так нельзя родной. — услышал он знакомые голоса зайцев. Но Василий безмолвно и очень медленно погружался в чёрный водоворот. Ноги выскользнули из сапог, и прораб быстро растворился в черноте воронки.

И тут же осмотрел себя.

Но он, не слушая её подскочил к раковине и резко перевернул ненавистную бутылку. Из неё булькая потек алкоголь. Василий открыл на полную воду. Вода смешалась с вытекающей водкой и с гулом уходила в канализацию унося с собой боль и унижение прожитых дней. А на смену приходила новая бытность. Читая светлая и свободная от пагубной привычки.

 

Петрович.

В управлении строительной кампании «Монолит» играла музыка. Слышались весёлые голоса мужчин и заливистый смех женщин. Сотрудники компании отмечали досрочную сдачу объекта. Веселились все: