Глава шестьдесят первая. Накануне

Гарри уже не первый час сидел в библиотеке, водя лупой над страницами старинного трактата. Артефакт переводил каждое слово, и уловить смысл удавалось не сразу. 12 век, они все писали на латыни... а как ты еще хотел? Он уже не раз пожалел, что в Хогвартсе не было факультативов по древним языками, в то же время — будь честен с собой — разве ты стал бы включать в свое расписание такие занятия? Нет, ты бы предпочел валять дурака, бегал бы на тренировки по квиддичу, болтался в общей гостиной. Не ищи виноватых, до некоторых пор ты был небольшим любителем учиться. Надобности не возникало? Тоже врешь, представься тебе в ту пору возможность обойтись без посещений библиотеки, ты бы до конца шестого курса не поинтересовался, где она находится.

Часы с гномом мелодично зазвонили: пять часов вечера. Уже думаешь об ужине, чтобы смыться отсюда и перестать притворяться, что занят делом? Нет, так не пойдет — и Гарри, подперев голову ладонью и переложив лупу в левую руку, вновь вгрызся в малопонятные строчки. Никто, кроме тебя, не доберется до твоего дракона, вести, полученные от Облачного Пса, Рейка и Роан выглядят неутешительно. Никаких следов Гримварда: его не нашли ни вездесущие сильфы, ни проворные брауни, ни Дети Моря. Или Проводник Поттеров все же мертв? Причем по твоей вине... То, что ты не знал о нем раньше — не оправдание. Вообще оправдываться уместно, когда тебе лет тринадцать и ты стоишь, понуря голову, в кабинете МакГонагалл и пытаешься изыскать очередную приемлемую ложь, чтобы запудрить мозги своему декану. Виноват? Отвечай или ищи выход, а раз выход может обнаружиться в этих запутанных словах, то сиди и переводи. А о булочках с орехами, аромат которых уже кружит голову, забудь. Эх, так и улетел бы прямо за этим запахом, вплыл бы в кухню и плюхнулся бы за стол... А после спустился бы вниз, к источнику, а потом... стоп, об этом лучше вообще сейчас не думать.

Так... Игнациус Корви, "Проводники Стихии Огня: драконы и прочие существа". Альдигер сказал сегодня, что это самый подробный труд из всех ему известных. Латынь? Для старого мага это не проблема, даже Изабо уже научилась разбирать несложные тексты. "Драконы суть не животные"... Да, на редкость глубокомысленно. Интересно, кем был этот Игнациус? И откуда? В первой главе речь шла о том, как призвать Проводника и общаться с ним, но тут ничего нового — предпочтительна ментальная магия, но это Гарри и без того знал. Драконы опасны, поэтому рядом с ними стоит воздерживаться от агрессивных мыслей и устремлений... и это тоже ясно, Гарри еще не забыл свой сон, в котором он и Гримвард с упоением разрушали Гринготтс и превращали гоблинов в головешки. Да, и Северус объяснял ему, что необходимо контролировать эмоции: иначе Стихии просто увлекут тебя за собой, сам не заметишь, что вершишь их волю. И это для тебя тоже не тайна — вспомни свое недавнее путешествие в царство Огня и Воздуха, когда ты был уверен, что действуешь сам, а на самом деле даже не соображал, куда попал.

Постой, а тот твой сон про драконьего всадника... ведь тогда ты был уверен, что Гримвард пытается тебя дозваться — с чего бы он тебе привиделся, если на тот момент ты о нем и думать забыл? Выходит, тогда он был еще жив. Когда? Теперь точно и не скажешь — конец октября, начало ноября? Нет, это было уже здесь, в шале, не в Эммерихе. Прошло чуть больше месяца — и с тех пор дракон Поттеров признаков жизни не подавал. Почему его не смогли отыскать сильфы и брауни, для которых, кажется, нет никаких преград? Да, ты же только что прочитал: у драконов своя магия, веками им приходилось защищаться от магов и простецов, пытавшихся заманить их в ловушку, эти ящеры хитры и изворотливы: их взгляд завораживает, подчиняет, погружает в сон. Их слова исполнены лжи и власти...

Гарри нетерпеливо пролистал трактат вперед: должно быть, именно за это он и недолюбливал заумные книги — слишком много пустых рассуждений и многомудрых слов, и все ради того, чтобы где-то в конце, в паре абзацев, высказать что-то дельное. Ему нужно было все и сразу, он знал за собой эту слабость: порой он пробовал новые заклятия, едва запомнив формулу и уяснив движение палочкой. А описание всегда пропускал. Он улыбнулся, и тут же опустил голову, словно ему самому стало стыдно, что кто-то станет свидетелем его глупого веселья: позавчера он, вот так же понадеявшись на себя, снес верхушку высоченной елки возле шале. Заклинание молнии... хорошо, пожара не случилось. "Стой, громовержец! — шутливо прикрикнул на него Северус. — Когда мы отсюда съедем, старик Валльштайн имеет все шансы остаться в пустыне. Или прикажешь ему возвести капище в твою честь?"

Когда мы отсюда съедем... как будто это так просто.

— Ну что, много ты вычитал в своем талмуде? — Гарри вздрогнул: он и не заметил, как зельевар появился у него за спиной, а дверь в библиотеку отворялась бесшумно.

— А ты? Зелье бессмертия уже готово, ему осталось всего лишь настояться?

— Да вы наглец, мистер Поттер! — и быстрый поцелуй куда-то в висок, просто чиркнул губами, а Гарри уже поймал узкую ладонь, прижимая ее к своей щеке. — Я расшифровал "петлю", помнишь, такой неразборчивый значок? Мы еще с тобой гадали, не может ли это оказаться рыбой.

— А я... вот... — и Гарри беспомощно указал на страницу, испещренную выведенными от руки буквами. — Вот скажи: почему в Хогвартсе нам не преподавали латынь?

— Потому что она почти никому не нужна, — Северус пододвинул себе стул, усаживаясь рядом. — Откровенно говоря, вы и так едва справлялись с программой.

— Как это — не нужна? На ней же все старые книги...

— Ну и что с того? Книги необходимы ученым, а остальные... — тема их разговора явно занимала и развлекала Северуса. — Вспомни хотя бы тех, с кем ты учился. Кто бы потянул латынь, кроме, разумеется, Грейнджер? Кто-то видит себя профессиональным игроком в квиддич — этим можно вообще не уметь читать. Кто-то просватан курса с четвертого и только и ждет, когда сыграет свадьбу. Кто еще? Авроры, министерские чинуши. Или та же Молли Уизли...

Гарри прыснул, представив себе, как Молли ставит кастрюлю на томик латинской грамматики. Или штудирует Горация, помешивая суп или рагу. А наиболее запомнившиеся пассажи цитирует собравшимся за столом домочадцам. Он совсем недавно поймал себя на мысли, что способен вспоминать о людях из своего прошлого без обиды, их имена больше не оставляли на языке привкус горечи.

— Давай я взгляну, — и Мастер зелий передвинул книгу ближе к себе, а лупа так и осталась в руке у Гарри.

— Ну ты же читаешь по-латыни... и не только.

— Я алхимик, это совсем иное дело, — Северус уже переворачивал страницы, возвращаясь к оглавлению. — Вот: Особые случаи и Возвращение утраченного Проводника. Ты в этих разделах смотрел?

— Нет, я начал с самого начала.

Несколько минут прошли в молчании, Северус задумчиво водил указательным пальцем по губам, листая трактат, а Гарри все смотрел, смотрел... Черт знает что лезет в голову, лучше бы ты о драконах думал, Поттер! Можно ли так влюбиться в своего бывшего профессора? Трудно сказать, а вот в Северуса точно можно. Отросшие блестящие прядки уже закрывают виски, падают на щеку... так и хочется отвести их ему за ухо... Гарри крепче сжал ладонями колени. Идиот, идиот! Драконы, Проводники, Магия Стихий... куда тебе! Тебе бы только до кровати добраться, и вовсе не для того, чтобы спать. И это после того, как вчера ты совершенно позорно испугался, когда пальцы Северуса скользнули между твоих ягодиц, а он не обиделся, только шепнул тебе: "Все-все, малыш, не бойся, я не буду". И больше тебя там не трогал, хотя тебе, дураку, как назло хотелось продолжения.

— Кажется, тут что-то есть.

Что? О чем он вообще?

— Гарри, о чем ты думаешь?

— О тебе, — упрямо буркнул Герой, заливаясь краской. Зато честно.

— Обо мне... это хорошо, — тонкие губы дрогнули в улыбке, но Северус дела на безделье не менял, Гарри уже неплохо изучил его привычки.

— Мне перевести тебе, или ты желаешь продолжить без помех размышлять о моей сомнительной персоне?

— Перевести, конечно.

... А вот стыдно отчего-то не было — ни за свой недавний страх, ни за рассеянность. В то же время Гарри не стал бы утверждать, что ему просто с Северусом, хотя вопреки всему, что он вынес из своего хогвартского прошлого, зельевар оказался человеком, перед которым не нужно притворяться, как будто всегда знаешь, что делать — потому что ты ничего не знаешь, перед которым не зазорно плакать — и не важно, от горя или от радости... Ощущать себя любимым, любимым столь щедро и безоглядно, вновь вспомнить, что тебе всего восемнадцать — и тебе позволено быть глупым, взбалмошным, неумелым... Таким, каков ты есть. Прежде Гарри никогда не задумывался, что в его личном мироздании зияет огромная прореха, но она словно высасывала силы; он пытался залатать ее, как мог — заводил друзей, праздновал свои маленькие квиддичные триумфы, уверял себя, что чужие люди, окружавшие его, смогут заменить погибших родителей. И только сейчас понял: все эти заплатки никуда не годились, потому что то, что могло затянуть эту дыру, он обрел только недавно. Хотел, чтобы любили... Чего ты вчера испугался? Ты же прекрасно видишь, что порой Северус едва сдерживает себя. То, от чего ты так задергался — для него совершенно естественная развязка. Зачем тогда лезешь к нему сам, если боишься? А еще дуешься, когда он называет тебя "малыш", хотя на самом деле тебе нравится. Ну и кто ты после этого? Малыш и есть.

А если Северус слышит, чем заняты твои мысли в данный момент? Нет, вроде нет — он погружен в чтение.

— "Рассказывают, что некий маг по имени Томазиус утратил своего Проводника. Дракон его был еще очень юн и не оставлял обыкновения нападать по ночам на селения простецов, дабы насытить свою утробу. И никакие уговоры и наставления не могли отвратить его от сего пагубного занятия. Стали люди охотиться на змея, поразили его стрелами — и не смог маг наутро дозваться своего дракона. Говорил он его имя Огню..."

— Это призыв Проводника при помощи стихии Огня, у меня пока что так не выйдет — для этого уже нужна связь... — Гарри тряхнул головой и придвинулся ближе, стараясь продемонстрировать, что все его внимание принадлежит исключительно драконам.

— Постой, это только начало, — ладонь Северуса переместилась к нижнему краю страницы, открывая небольшую миниатюру: на ней высокий маг стоял на вершине скалы, потрясая посохом, а над ним клубились тучи. — Говорил он его имя Огню, дым подхватывал имя и приносил назад.

— А это что еще такое?

— Понятия не имею, — Северус пожал плечами. — Скорее всего, какое-то поисковое заклятие. Вся библиотека в вашем распоряжении, мистер Поттер. Если вы не сочтете за труд...

Опять играет в слизеринского декана! Гарри шутливо пихнул зельевара в бок, и тут же украдкой заглянул ему в лицо — ему пока что не верилось, что они способны общаться вот так запросто, подсознательно он все же ожидал, что стоит ему допустить какой-то промах — и все переменится. Но нет — рука Северуса легла ему на плечо, привлекая ближе. И только в темных глазах отразился яркий свечной всполох.

— Все окрестности облетел Томазиус, но так и не дозвался своего ящера. Известно, что раненый или слабый дракон способен погружаться в спячку, дабы сохранить силы. И если рана его опасна, то сон перейдет в смерть. Решил Томазиус не терять времени понапрасну, перенесся на самую высокую скалу в своих владениях и позволил своей силе течь свободно. Услышал дракон его призыв, приободрился и вернулся к Мастеру.

— И что?

— Все, на этом история заканчивается.

 

* * *

— Говорите, "позволил своей силе течь свободно"? И далее никаких пояснений?

Валльштайн задумчиво тер подбородок, Гарри не отрывал глаз от его лица — никаких признаков недоумения или растерянности. Как будто старик всего лишь размышляет.

— Вам известно, что это означает, Альдигер? — Северус привычно скрестил руки на груди, его тон казался незаинтересованным, но Гарри ощущал, что его спутник напряженно ожидает ответа.

— Гм... — пальцы старого мага теперь оглаживали морщинистые щеки, — да, думаю, что ошибочное толкование тут невозможно. "Позволить силе течь свободно" подразумевает, что Говорящий не просто творит боевое или какое-то иное заклятие. Он сливается со своей Стихией, как бы позволяет ее силе изливаться в мир через него.

— То есть сам как бы становится проводником? — уточнил Гарри.

— Да, вы совершенно правы. Такова, к примеру, погодная магия...

— Помните, вы устроили снегопад, когда мы только перебрались сюда? Это что-то похожее? — о буране, совсем недавно гремевшем за стенами шале, Гарри предпочел не упоминать.

Валльштайн рассмеялся:

— Что вы, Гарри! Хотя, разумеется, для того, чтобы создать метель, вы тоже заимствуете часть стихийных сил, но в данном случае речь идет о колдовстве более мощном. Вы не задумывались, почему Говорящих так боятся?

— Хотите сказать, что в нашей власти вызвать природные катаклизмы?

— Именно, Северус. Прямое проявление силы — вот что действует на драконов лучше всего. Спящий, больной, раненый... он не услышит призыв амулета. Это усугубляется еще и тем, что в вашем случае контакта с Говорящими не было уже триста лет.

— Альдигер, вы понимаете, к чему ведете? — вот теперь зельевар выглядел раздраженным. — По-вашему получается, что мы должны накрыть всю Британию то ли бураном, то ли ураганом, чтобы достучаться до Проводника Гарри? Устроить землетрясение или потоп? При этом, как вы сами утверждаете, нам обоим недопустимо покидать пределы ваших владений, а также хоть как-то заявлять о себе. Вы не считаете, что это равносильно тому, чтобы явиться в Аврорат с повинной?

— Северус... знаете, а почему бы вам и впрямь не заявить о себе?

Альдигер глядел на сидящих напротив него магов, как будто подначивая. Что, слабо вам перевернуть всю эту чертову Англию и Шотландию в придачу? Заставить горы ходить ходуном, а небеса — посылать на землю белые копья молний? Да так, чтобы мосты распались, словно игрушечные, и рухнули в Темзу?

— Но, Альдигер... разве ваши книги да и все, что вы успели рассказать нам о Говорящих, не предостерегают от разрушений и причинения вреда?

— А вы не будьте столь разрушительны! — радостно воскликнул хозяин дома. — Вам и надо-то только перенестись на вашу родину, устроить там, скажем, небольшой переполох и вернуться. Но так, чтобы тот, кому это нужно, услышал вас.

— Британский Министр Магии? — холодно уточнил Северус.

— Бросьте! Вы укроетесь у меня, прежде чем ваши успеют хоть что-то сообразить. Скажете, я сошел с ума? — Его гости тактично молчали, так что старик продолжал как ни в чем не бывало, будто подбивал их всего-навсего спуститься в долину и втроем побузить в деревенской пивной. — Вы оба достаточно сильны, чтобы в полный голос заявить о себе своим Стихиям. Поверьте, они давно этого ждут, вы — их единственная надежда за последние триста лет. И сейчас... сейчас самое подходящее время!

— Наши маги, да и магглы, не очень будут рады, если на Рождество у них... — Гарри на секунду умолк, но мысль, поначалу показавшаяся ему самому смехотворной, на глазах обретала плоть: — на Рождество у них будет метель! То есть нет, может быть, они как раз и будут рады. Если мы вызовем снегопад над всей Британией, это же подойдет под условие?

— Конечно! Только вот, боюсь, вы несколько ошиблись с датой, Гарри. Чуть раньше, в ночь возрождения Солнечного Короля, когда все миры сходятся вместе. Мир зримый и незримый... и открываются Двери Духов.

— Вы имеете в виду главную ночь Йоля, Альдигер? Предлагаете нам уже послезавтра попробовать растормошить дракона и британский Аврорат?

А Гарри почувствовал, как при словах Северуса запульсировал амулет Огня и Воздуха, посылая волны радостного жара по всему телу. И будто бы наяву он услышал тявканье Облачного Пса: "Да-да, лорд Поттер, ты же будешь на празднике?"

— Может быть, и вправду попробуем, Северус? — глаза юноши горели, тот предвкушал очередное приключение.

— Ну так как? Что скажете? — Альдигер тоже дожидался ответа зельевара.

— Похоже, вы оба не оставили мне выбора. Но я бы предпочел...

А магия его амулета, скрытого под мантией, билась, словно второе сердце: его Стихии ликовали. Лорд Принс дал свое согласие, чувствуя себя безумцем, окруженным безумцами.

 

* * *

Дом преобразился утром двадцатого декабря: еще вчера ничего не было, а вот сегодня на камине откуда ни возьмись воцарился свитый из еловых ветвей венок, украшенный свечами — белыми, алыми и зелеными. Ветки падуба, покрытые острыми темно-зелеными листьями и усыпанные ярко-алыми ягодами, сочная светлая зелень омелы — а вот у нее ягоды похожи на белый жемчуг и лепятся прямо к стеблю — лесные гости словно водили хоровод. Над каждой дверью кольца, колечки, колеса, перевитые лентами. Чуть кисловатый хмельной аромат свежесваренного эля и сидра наполнял комнаты. И повсюду, на всех незанятых поверхностях — корзины, наполненные яблоками, а присыпанная мукой пшеница, выглядывавшая из-под румяных плодов, напоминала о заснеженных полях. Гарри провел ладонью по краю одной из корзинок, стирая белесый след.

— Как ни странно, мука символизирует вовсе не зиму, а свет, — Северус стоял у него за спиной, иронично рассматривая праздничное убранство. — Темное время заканчивается с Йолем, раньше считали, что в эти дни рождается солнце следующего года. Прореха между старым и новым годом, колдовские ночи... Тьма и свет...

Зельевар внезапно замолчал, будто задумавшись о чем-то своем.

Гарри недоверчиво покрутил головой, покатал на ладони круглое краснобокое яблоко. Странно, почему в Хогвартсе всегда отмечали Рождество, а об этих древних традициях, в которых магии было гораздо больше, не говорилось ни слова?

— Видишь ли... — Северус забрал яблоко и положил его обратно в корзину: не стоило тревожить украшения, предназначенные для грядущего праздника. — Мы слишком долго жили, пытаясь вольно или невольно приспособиться к жизни простецов. Старались стать незаметными, перенимали их привычки, обычаи. В итоге то, за что стоило бы держаться, оказалось забытым, почти потерянным.

— И поэтому проповедь Волдеморта имела успех?

— Отчасти да, — философски заметил зельевар. — Чистокровных в кои-то веки погладили по шерстке, пообещав возвращение старых времен. Каждому казалось, что если получится изменить баланс сил в мире, обретешь чуть ли не могущество Мерлина. Только не бывает никаких "старых времен" — ничего нельзя вернуть, можно только построить заново. И новое неизбежно будет выглядеть иначе. А так... — он осторожно коснулся листьев падуба, с улыбкой рассматривая венок, прикрепленный над диваном в гостиной, — красиво, конечно. Мани и Лотти расстарались. Вот увидишь: приволокут еще и йольское полено. А мы с тобой завтра выступим в образе... надеюсь, все же не духов зла.

— Стоит ли?

Идея, поначалу вызвавшая у Гарри чуть ли не восторг, теперь представлялась попросту опасной. Валльштайн, прежде постоянно твердивший, что их удел — таиться и прятаться, теперь толкал их на открытую демонстрацию просыпающейся силы. Глупо полагаться на то, что подобный выплеск магической энергии останется незамеченным: в Министерстве, в особенности в Отделе Тайн, уж точно есть приборы, способные зафиксировать возмущение магического фона. Северус же говорил, что британцы ищут Повелителей Стихий — значит, Кингсли на правильном пути, на пути к ним.

— Гарри, я бы хотел, чтобы ты выслушал меня, — зельевар отошел к камину, его пальцы вновь перебирали острые листочки падуба, играли с алыми ягодками. Как будто пытается отвлечь себя от чего-то, что ему неприятно.

— Опасно, да? Я же видел, ты не хотел соглашаться. Думаешь, Валльштайн нас подставляет?

— Нет, дело не в Валльштайне. То, что он подталкивает нас к открытому выступлению... видишь ли, это ему только на руку.

— Но...

— Не торопись. На первый взгляд, он действует безрассудно, да и мы с тобой не лучше, раз готовы лететь в Британию по первому зову Детей Стихий. Мы даем своей силе течь свободно, тем самым как бы признавая, что мы берем на себя все обязательства, которые навьючили на нас ушлые предки. Это аванс, Гарри. Задаток, зарок, знак, что обещания будут исполнены. Альдигер... он заинтересован в том, чтобы мы как можно скорее открыли путь в Замок — думаю, именно эту задачу и возложили на него Хранители Стихий.

— Но, Северус... мы же с самого начала предполагали, что рано или поздно деваться будет некуда. Когда мы с тобой уезжали из Эммериха...

— Когда мы с тобой уезжали из Эммериха, ты и помыслить не мог, что позволишь мне затащить тебя в постель! — последние слова зельевар чуть ли не выкрикнул и тут же, словно устыдившись своей несдержанности, оказался рядом с Гарри, опустился на диван напротив, нервно стиснув пальцы в замок. — Теперь... пойми, нас с тобой ожидает магический брак, мы несемся к нему, как... как...

— Ну да, как олени, ломая сучья, — Гарри улыбнулся, только вот улыбка вышла какая-то обреченная. Все-таки Северус обиделся, запомнил... запомнил, как ты испугался его прикосновений, считает тебя юнцом, который и знать не знает, чего хочет на самом деле. — Если ты из-за того, что я...

— Нет, не из-за того, — зельевар отмахнулся, но в тот же миг будто осекся: Гарри слишком хорошо ощущал его беспокойство и сомнения, так что притворяться было абсурдно. — Хотя, может быть, ты и прав.

Ладонь Северуса метнулась в воздухе, очерчивая колесо.

— Ты когда-нибудь задумывался, что означают все эти веночки, свечки? Нет? Валльштайн не случайно указал нам на завтрашний день. Время, когда вращается Колесо Судьбы, поворот года... Всё, что ты делаешь в эти дни, клятвы, которые ты даешь — всё это нерушимо. Если завтра мы сделаем то, что собираемся... Стихии воспримут это как обет, отступиться от которого мы не сможем.

— Ну и что, Северус? Знаешь, если бы ты сам не научил меня ментальной магии, я бы вбил себе в голову, что ты попросту решил от меня избавиться.

Зельевар подался вперед, всматриваясь в лицо Гарри. Напряженный, недобрый взгляд... да, раньше ты бы так и подумал, но сейчас... сейчас ты понимаешь, что он нервничает, опять винит себя в чем-то. Не верит тебе? Не доверяет мальчишке?

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, — говорить отчего-то было непросто, но эти слова слетели с губ сами собой: легкие, словно брошенные в землю семена.

— Гарри, не надо... — Северус предостерегающе поднял руку, но юноша и не собирался останавливаться.

— Надо. И ты... ты ведь тоже. Почему ты все время пытаешься удержать меня?

— Потому что я сам, раздери меня Мордред, втянул тебя в эти отношения! Это я потащил тебя в постель, я, ты понимаешь? Разве ты когда-нибудь мечтал о том, что будешь в шаге от заключения магического брака с...

— Только попробуй сейчас сказать про "вдвое старше"! Еще вспомни про слугу Волдеморта и убийцу Дамблдора! Да, и не забудь, это очень важно — напомни мне, что ты мужчина, а то я в свои восемнадцать — о ужас, в восемнадцать! — стал слаб глазами! Думал, что целуюсь со с златокудрой нимфой!

— Перестань, — но Гарри видел, что зельевар заметно расслабился, закинул руки на спинку дивана, почти касаясь его плеча. — Прости, если я тебя обидел. Но я бы хотел, чтобы ты дослушал до конца, иначе я буду чувствовать себя последней дрянью. Да, тебе восемнадцать. Насколько мне известно, я стал первым человеком, с которым у тебя, скажем так, сложились столь близкие отношения.

"Ближе некуда", — Гарри чуть было не ляпнул это вслух, но вовремя осекся: одно необдуманное слово, один неосторожный жест — и... как по канату над пропастью, честное слово. Северус продолжал, голос его звучал гораздо спокойнее, чем вначале, и все же — нет, даже смешно: ему почти сорок, прекрасно знает, что Гарри тает от каждого его прикосновения, что уж говорить о большем. А он сам? Он же тоже...

— Гарри, то, что сейчас представляется тебе привлекательным, может оказаться через некоторое время вовсе не столь желанным, как ты рисуешь себе сейчас. Я стал для тебя первым... ты осознаешь, что в случае заключения магического брака я останусь для тебя единственным до конца жизни? И ты даже не посмеешь посмотреть на кого-то еще, потому что магия полностью скует тебя. Из-за того, что мы с тобой связаны с магией Стихий, это будет очень древний обряд, нерушимый, смертоносный для того, кто нарушит клятву.

— Разве люди решают быть вместе для того, чтобы потом расстаться? Или мне дать тебе расписку, что я согласен и предупрежден о последствиях?

... Обидел, Северус, ты все-таки его обидел. Плечи Гарри кажутся каменными, когда ты пытаешься его обнять. Было бессмысленно затевать этот разговор: ты так и будешь сомневаться, что он действует не под влиянием бурлящих в его крови гормонов, припомнишь, как сам строил планы соблазнить его... Теперь ты и сам раскаиваешься, но не станешь признаваться ему в своих грехах. А кто из вас прав — это покажет только время, и не тебе его торопить. Прости... Гарри отчаянно вгрызается в румяное яблоко, сладкий сок блестит на его губах. А ты все смотришь на него, смотришь — и ни секунды не сомневаешься, что тебе не хватит всей твоей жизни, чтобы насмотреться, насладиться... И если бы дьявол подсунул тебе сейчас пергамент, ты бы, не задумываясь, расписался своей кровью. Подтверждая, что отдашь все за этого мальчишку. Сердце, тело, душу — все то, что хочешь получить взамен. "Тьма и свет сойдутся вместе, и мы обретем заступников", — так некогда сказала ему королева глейстигов. Что она имела в виду? Тогда он был уверен, что его и Гарри. А что если нет? Тьма и Свет... они сойдутся завтра, в светлую ночь Йоля. Что если сроки приблизились?

— Ну, перестань, — ты не знаешь, что ему сказать, поэтому просто разглаживаешь скорбную складку между бровей. Твои пальцы говорят за тебя, у них получается лучше. — Мы все сделаем, как и наметили. Конечно, бряцать оружием просто так не стоит. Но у нас с тобой есть цель: добраться до дракона. Риск оправдан, хотя, ты и сам прекрасно понимаешь, от наших заклятий проснется не только дракон.

— Ну и ладно, не век же нам взаперти сидеть, — ну вот, кажется, готов мириться, хотя и смотрит насупленно.

...Солнце давно опустилось за горы, ночь вступила в свои права — а два мага всё листали страницы старинных манускриптов, ища пути осуществить задуманное.

Глава опубликована: 27.08.2016