Пьяный корабль Рембо: Александрийский стих

Когда спускался я по рекам Отреченья,

Свободу ощутил от лямки бурлаков,

Индейцы-крикуны их выбрали мишенью,

Нагими привязав у радужных столбов.

 

Я не заботился о судьбах экипажей,

Я вёз фламандцев рожь и хлопок англичан,

Когда бурлацкий вопль рассеялся миражем,

Река помазала мой августейший сан.

 

Под плеск приливов и штормов зимой суровой,

Глухой как детский мозг, я нёсся – скоморох –

И полуострова, отдавшие швартовы,

Победоносней не терпели суматох.

 

Мой ренессанс морской благословила буря!

Я десять дней плясал, как пробка на волнах,

Трассировал блином, с селёдкой балагуря,

Забыв о менторах трусливых – фонарях!

 

Вошла волна в мою еловую скорлупку,

Как детям яблок сок зелёных говоря,

Омыла палубу от рвотных незабудок,

Раздрабливая руль, срывая якоря.

 

И окунулся я в Поэму Моря. Звёзды

Цедили ЛСД для жёлтых субмарин,

Где, жабрами маша, утопленник тверёзый

Угнал у мафии стиральный полк машин;

 

Там, где амбассадор танцует босанову,

Пока жандарм глядит на них сквозь жалюзи,

Где бродят, как цыган вкруг табуна ночного,

Волнушки горькие отвергнутой любви.

 

Я знаю, как гроза бросает ногу в стремя,

И мчит во весь опор, швыряя искры с шпор,

Зарю, как голубей восторженное племя,

И время, чья сопля перешибёт топор.

 

Светило на заре мистические взоры

Бросало на сирень. – К нам едет ревизор! –

Стоят, разинув рты, античные актёры,

Редеет в уксусе жемчужиной суфлёр.

 

Я прыгал с айсберга, познав восторг пингвина!

Я жадный, как раджа, пил жидкий изумруд!

Я растлевал как джаз, как оттепель невинных

Тунцов. Затылки брил, как хвойный Голливуд.

 

Я наблюдал, как зыбь в припадке истерии

Идет на приступ скал, как на буфет скоты,

И не надеялся, что светлые Марии

Могли бы обуздать одышливые рты.

 

Открытия Флорид идиосинкразия,

Где кожей дикарей цветут глаза пантер:

Мучительная смерть, гангрена, малярия,

Как радуга висят для узников галер.

 

Я видел в тростниках бескрайние болота,

Где разлагается в садках Левиафан,

Я видел, как шутник, восхитив бегемотов,

На стогнах городских просыпал ураган.

 

Брильянтовый ледник, волна из перламутра,

Лагуны смуглые, где мели сторожат,

Гигантских анаконд с клопами камасутру

Ласкает бурелом, струящий чёрный смрад.

 

Я б детям показал лазури позолоты,

Рыб золотых дорад, певучих рыб дорад,

Салютовали мне цветами кашалоты,

И ветром сказочным я был порой крылат.

 

Младенец царственный, измученный рыбалкой,

Дарил мне с жёлтыми присосками коралл,

И я, как женщина за бирюзовой прялкой,

Мальстрёма колыбель скрипучую пинал.

 

Монументальную качая пропаганду

Базара птичьего, я плыл как эмигрант

От крематория кленовых листьев. Жадный

Утопленник в мой трюм ложился – сикофант.

 

Но я корабль в кудрях кислотных бухт затерян,

То выброшен грозой превыше птиц – в эфир,

Я, чей каркас бухой, пробивший в хаос двери –

Купцы-ганзейцы взять не смогут на буксир.

 

Свободный, в пелене фиалковых туманов,

Я небо штурмовал кровавых диктатур,

Как стену, что несёт отраду графоманов:

Лишайник солнца и сопливую лазурь.

 

Безумная доска с морских коньков эскортом,

Бежавший, вспышками покрыт электролун,

В то время, как июль дубиной ратоборца

Крушил ультрамарин в воронки пёстрых юл.

 

Я, тот, что трепетал за сто узлов почуя

Как, спариваясь, ржут с Мальстрёмом Бегемот,

Паломник Синевы, что царствует, врачуя,

Заностальгировал от средиземных вод?!

 

Червонных птиц милльон – Грядущая Отвага

Из разорённых гнёзд сбежит в конце концов

На острова из звёзд, огней архипелаги,

Чей небосклон открыт для проклятых пловцов!

 

Паршивых душ Шарко, расцветы душ пропащих,

Рассвет закатных душ, чешусь как псориаз,

Из рыбьей чешуи я в дамки ход прошляпил,

Пусть мой взорвётся киль – ко дну идти приказ!

 

Из европейских вод единственный прельщает

В бальзаме сумерек бегущий ручеёк,

Где меланхолии воспитанник пускает

Кораблик хрупкий свой как майский мотылёк.

 

Я больше не могу, встречая волн кинжалы,

Идти в кильватере хлопкоторговцев здесь,

Где каторжных галер глядят глаза-фингалы,

И гордых вымпелов невыносима спесь.

 

Бестиарий

Целакант

Она создается ежеминутно из швов, рассасывающихся у пациентов хирургии.

Ее создал рисовальщик манги и вся ее предыстория это мистификация. Ее скелет собрал шеф-повар китайского ресторана из костей разных рыб и чешуй, застрявших в терке.

Ей блестки одолжила стриптизерша, а задумчивый рот искатель темного логоса.

Она создана как аллегория верности для одной единственной парочки целующейся на скамейке на вокзале перед пробегающей электричкой. Оборки платья японской школьницы шевелятся от напора локомотива - это хвостовой плавник латимерии, плывущей против течения времени.

 

Опоссум

Я – опоссум, я вредная злая крыса,

если дама упала со стула и торкнулась затылком с желтой косичкой об паркет на фортепьянном концерте Моцарта, то это моя работа, ведь я перегрызла ножку стула.

Опоссумы любят притворяться мертвыми, иной раз на поле разляжется целое кладбище притворщиков и всякий любитель легкой наживы или обобрать карманы пьяного будет укушен и его изогнет судорога как коромысло потерявшее равновесие.

Мне не нужна качель, ведь я могу качаться, уцепившись хвостом за сук.

Мой хвост длинный как бикфордов шнур и размашистый как министерская роспись иногда служит арканом для ловли сусликов в лунную ночь, когда койоты воют на прожектор стадиона.

Мой хвост может служить виньеткой между главами романа семейных хроник, в ней все узоры от кружев до могильной оградки.

 

Кракен

Я еще пободаюсь с китом за приоритет в мировом океане.

Противостояние Кракена и Кита – это противоборство великих держав за мировое господство, кракены и киты – это ядерные подлодки у рубежей врага, побеждает тот, в ком сильней ум стратега.

Как много у меня рук, это для того чтобы все успеть нарвать кораллов и отвести детей в школу.

Сегодня я так голоден, что съем акулу, а для приманки предложу ей кальмара, я задушу акулу в своих объятиях, мои присоски как наконечники стрел вождя краснокожих.

Мой мозг имеет форму бублика и расположен вокруг пищевода, иногда мой бублик превращается в адронный коллайдер и свербящая мысль разгоняется в нем как базон Хикса, как ковбой Хикс на бизоне до скорости света:

Как бы вывернуть себя наизнанку как перчатку, чтобы Крабовую Туманность вместить в пищевод?

 

Панда

У меня под глазами тени как будто от спичек сгоревших воткнутых в известку потолка.

Я как будто с черно-белой фотографии, интересно какой я буду в цвете?

Я жую побеги молодого бамбука и в ус воображаемый не дую, вися на дереве спиною вниз, а вдруг свалюсь, а там дикобраз?

Семья похожая на группу «Кисс», вот старший сын

с звездою черной вокруг глаза и сигаретой в углу рта.

Я идеально вписана в пейзаж Китая

Меня нарисовали черной тушью

Сейчас я вам сыграю на флейте из бамбука

Как терпеливо дичь пасет гадюка

Так мало нас ленивцев праздных осталось на планете обезьян, вооруженных гранатометами, что у каждой оливковая ветвь.

 

Канюк

Я медленно парю в воздухе или прячусь на возвышении

и выбираю себе жертву

суслика тушканчика или жирную крысу

а тем временем жертва интуитивно подготавливает себя к роли жертвы, извиняется за грехи перед родственниками, расплачивается по долгам и одевается во все белое.

Крыса молится крысиному Богу, поставив свечку перед закопченным образом, стоя на холодной каменной плите босиком в белой ночнушке до пят.

А тем временем в осеннем небе цвета индиго гордо ширяет канюк

ищет повинную душу и с тела взымает штраф

пожиратель грехов вместе с шерстью и требухой

он воплощает собой неотвратимость возмездия

вот он ринулся вниз и в несжатой стерне схватил суслика с колоском в зубах, строго блюдя закон о трех колосках.

 

Пингвин

Я еду на айсберге навстречу Титанику.

У нас воскресная семейная прогулка по Южной Атлантике.

Джентльмены в смокингах, дамы в вечерних платьях

плавают неумело, барахтаются среди льдин,

вот господин степенный как Фицджеральд бьет веслом по седым кудряшкам на черепе леди похожей на Агату Кристи. В высшем свете свои развлечения.

Я же, перекусив серебрянкой антарктической,

Смотрю на процесс отбора сильнейших саркастически.

Айсберг после столкновения с кораблем плывет дальше

 

Попугай

- Я важный господин. Я божественный сеньор из Буэнос-Айреса.

А не какой-нибудь мулат белоштанный на плантации кофе в Рио-Гранде.

Я клюю мясо как ястреб и танцую танго как фламинго.

Я не боюсь пылесоса, там тусуются канарейки.

 

Попугай – я повторяю избитые фразы, расхожие истины как заезженная пластинка – Вместе с ней было небо во стократ синей, Мэри Джейн; когда я ее обнимал жизнь казалась прекрасной. Каждый сам за себя и Бог против всех.

Когда однажды хозяин клетку не запрет и хищный кот когтить начнет мои цветные перья, я ободрюсь как наполеон и повторю как цицерон:

Калигула, до каких пор, ты будешь наше искушать терпенье?

 

Паук

У меня идеально получается плести сеть, я действую интуитивно, положась на инстинкт, радиальные и круговые, всегда получается карта Москвы, какая муха в нее угодит?

Провинциалка, поступающая в МГИМО и пролетающая мимо.

Наркобарон я заманил ее в наркопритон

И на плечо набил тату паучье

Я выпью кровь ее, а в жилы закачаю формалин

Живи быстро умри молодым

Шерстяные чулки из цветных ниток и ножками машу я как мельница двойная Мулен Руж, я занимаюсь аэробикой, но не Джейн Фонда, я самка птицееда паука.

Вот ласточка в мои попала сети, как в сети рыбака Левиофан, его гнилые плавники как крылья:

все то, что режет воздух или воду символизирует свободу.

 

Верблюд

Хозяин привязал ко мне крикливого младенца, от страха он кричит и я бегу быстрей, но чем быстрее я бегу тем чадо плачет громче, так мы взаимно ускоряем бег, усугубляя страх.

 

Верблюд злопамятен: откусит голову и жди,

Когда вторая отрастет как у двуглавого орла.

Раз два горба верблюд имеет, значит имеет жизни две.

Горбатого могила исправит

Дважды. От жажды

Он может выпить соленый океан

И сядут все корабли на мель.

Двугорбого исправят две могилы –

Хеопса и Хефрена пирамиды.

Однажды в воздухе случилась катастрофа

И самолет распался на обломки

Парили в небе лошадь и верблюд

И из горба раскрылся парашют.

 

Кенгуру

Я могу, посадив на плечи жокея в смокинге и цилиндре, прыгать поверх барьеров как чистокровная англичанка, а тому, кто оспорит мою чистокровность, я могу сделать косметический кикбоксинг парадного крыльца.

Бережливая природа создала меня с сумкой, чтобы я не платила за детсад.

Природа сотворила людей не любопытными и не наблюдательными, поэтому я с сумкой почтальона могу покинуть обворованную виллу через парадное крыльцо.

А, когда мой муж дарит мне цветы на ужин, я шепчу ему, от счастья сомлев:

- Ты, мой сумчатый лев!

 

Броненосец

Художник, меня создавший, стал жертвой конверсии оборонных предприятий, до рождения я был чертежом джаггернаута.

Я обошелся без гусениц, свернувшись в клубок, я катился как перекати-поле.

Я принимаю вид крепости, когда с тараном враг идет, а для друзей ворота открываю, но когда-нибудь изменит мне чутье, и я захлопну двери перед другом и в дом пущу врага.

 

Шмель

Я вижу в чашечке малинового шиповника шмеля

брюшком елозит он по желтым пестикам матерым и щенкам

Когда бы я жил среди цветов огромных

Я сам бы стал шмелем,

а не сидел бы на скамейках и на трибунах стадиона

Не стал бы я мечтать о славе Наполеона

Я сделал бы карьеру почтальона

Лижа изнанку марок Эльдорадо

Мечтал бы о скафандре космонавта

О клюшке хоккеиста перед драфтом

А если копом быть, то наркополицейским

С ключами от хранилища улик.

Была похожа на шмеля малютка кошка рыже-черно-белой масти; спешит обнюхать каждую коробку: не мой ли улей?

 

Уховертка

Я гладкая как кошка сфинкс, мои усы как у пшеницы, а если пальцами сдавить меня, то липкая как клей.

Я заползла в жилище вам в поисках чем бы поживиться: пуфик несъедобный, гоголя я не люблю, зато охотно отведаю гоголь моголь, оценю кулинарный талант хозяйки.

Чу – вижу барина в дубленке, Чёрт – ночной бражник мертвая голова, ты напугал меня приятель. Мы встретились как две руки в чужом кармане!

Сиеста! Тихий час. Спят мирно хозяйка и хозяин. Хозяйка в бигудях посапывает, рот открыв, туда забралась муха как в пещеру спелеолог.

Чей мозг вкусней: его или ее?

В его мозгу бутылка Клейна, в ее вишневое варенье.

Над ними с потолка свисает паук Варвара Николавна как королева бензоколонки.

 

Кабан

Я – кабан, если меня долго пинать, я буду консервной банкой. Я – Кабанильяс Гальос – пусть все знают кто есть к то в мировой политике: звезды – паралитики на инвалидных колясках – девочки-лунатики на роликовых коньках, я помню вкус малины на губах.

Я – конкретный кабан, я отличаюсь от всеобщего кабана.

Я небритый кабан, я из леса, я пропах желудями и к шкуре прилипли листочки земляники. Я создал Бога по своему образу и подобью. Я пью дождевую воду с блюдца сыроежки. Мой бог клыкаст – клыкаст и я.

Я мечу жертву серповидным шрамом и мой Бог избранных клеймит рабов серпом.

Я ем желудь, в желуде есть секрет,

желудь похож на соску для младенцев Вифлеема,

если бы они выросли,

то шумы дубравы самостоятельно укладывались бы в октавы.

 

Кто познал вкус уаба, тот принял магометанство. А Магелланово облако в сто раз шире купола Айя-Софии.

Я хочу упасть в оркестровую яму с криком:

- Парасолька!

Я хочу покорить Монблан, на вершине написав: Дина Монт.

 

Горилла

Горилла – это джунглей Годзилла, наступит на муравейник и эпилепсия архитектуры просит горящих зданий и кинжальных слов и только поэт древнего Рима периода упадка кропает оду сокрушителю основ.

Значительный интерес для колобка ведущего следствие представляет его пятка

Под лупой огромная как остров швамбрания

Уклоняющегося от призыва кота робкого десятка

Выгоняет из под шкафа шваброй няня.

 

Сова

Здравствуй, сова! Как тебе спалось?

А нас с Карлом одолевали ходячие мертвецы.

 

Сову за мудрость чествуют Палладой,

Но кролик ее не спутает с пощадой.

 

Сегодня всю ночь в лесу падали совы,

А мы ждали чужого, заперев засовы,

Завтра дочь пойдет в школу через лес по ковру из сов,

Но не жди в году грядущем приплода от коров.

 

От советского информбюро:

Совы победили Марс в войне миров,

Не сведя в игре в гляделки ледяных зрачков.

 

Бегемот

Бегемот – это кремлевский кадавр, это огромной черный кожаный диван взбесившийся в то время как мид Лавров принимал высокого посла из Ганы с лоснящимися гуталином щеками. Я помню в детстве прыгнул через коня в физзале и лечу на маты черные, соскальзываю и иду на дно, где мирно дремлет крокодил, не подозревая, что он тоже не настоящий, а личинка чемодана, в том чемодане расчлененку жены с любовником упаковал Дада и выслал в Ватикан. В боксерских грушах и перчатках тоже есть что-то от бегемота, как ни мутузь его, как ни начищай ему ботинки, он остается невозмутим, да и боков у него так много что может однобокому ссужать.

 

Баран

Баран любит бодаться, он ненавидит препятствия,

кенгуру прыгает поверх барьеров, кроты роют подкопы,

а баран проходит стены насквозь,

и на челе, припудренном каменной крошкой,

немой вопрос: я на свободе или в соседней камере?

Баран ненавидит стены,

сторонник коммуникаций,

он говорит Долорес Ибарури

в коммуникационную трубу:

но пасаран.

Танки дают задний ход, когда на них мчится баран. Локомотив сворачивает с рельсов и лавирует в поле пшеницы, чтобы сберечь свой лоб как не сумел поп от щелчка Балды, ибо костяной лоб крепче кувал-ды.

Баран любит железные качели,

ему кажется это тренажер для него,

чтобы в бараньих сшибках

непобедимым непрошибаемым быть.

Баран идею кудрявости у виноградных лоз

одолжил, тайфун овечку закружил и в небо умыкнул, кружится-вертится шар голубой, кавалер барышню хочет украсть.

 

Крыса

Я знаю истину, в жизни главное – это выживание любой ценой, живая крыса лучше дохлого лебедя.

После ядерной войны выживу я и моя семья, мы будем шнырять по дну канализации, обгладывая трупы людей; от радиации бывает рвота и головокружение, но они проходят, способность приспосабливаться берет вверх. Виной всему брезгливость, человек брезгует откусить мне голову, а я отгрызть ему щеки, нос, глаза – нет.

Из под железной кастрюли мне выхода нет, кроме как через монаха живот, экстремальность пути напоминает побег из Шоушенка.

Бывают ли святые среди крыс?

Сожравшая себе подобных крыса в каменном колодце.

Воспитывающий титанов индивидуализм.

Две крысы убитые одной мышеловкой. Работа в команде: выигрываем вместе, проигрываем вместе.

Уравнивающий доли коммунизм.

 

Белка

Белги – это народ, а белка это галлюцинация. При таких методах допроса я отказываюсь отвечать на вопросы. Всей правды о Чернобыле я вам все равно не скажу. Молот медленно и плавно опускается на круглый лысый череп Горбачева, превращая его в сдутый мяч.

Кто такая белка – вы это у снегиря спросите, что с грудью от крови алой лежит на январском снегу.

Бурундук не ответит и барсук не ответит, кто такая белка я у синицы спрошу.

- Белка хранит орешки

в дупле исполинского кедра,

ей дятел дупло построил

и 99 кедровых шишек в награду взял.

 

Белка меж двух деревьев замершая в полете – это гамак,

в нем возлежит профессор и читает газету,

газета истлеет, буквы звезд будет читать пенсне.

 

Муравей

Муравей может бежать вдоль голубой каемки фарфоровой тарелки вечно, он слишком плоский, чтобы видеть картину мира сверху.

Стрекоза в этом плане хитрей, как вертолет умнее танка.

Родина для муравья имеет форму березы и черные крапины на бересте ему как пепелища на снежной белизне полей, он видит как береза врастает корнями в землю, так родина питается корнями языческих божеств: Перун, Даждь-Бог и Лада питают листья кроны, что плещутся под небом будущего. Но муравьи не знают, что к ним идут в березовую рощу два друга в сапогах с двуручною пилой с названьем Дружба.

 

Скорпион

Я среднее между пауком и раком и само о том не ведаю, я жру себе подобных, ибо я мизантроп и поэтому я не заполонило собой всю планету, тяготею к югу, жмусь к костру, заползаю в сапог охотнику на привале, храбрец, убивший льва умирает от укуса такой подлой твари как я; я жалю в пятку, в пятку Пеле, Магомета, бигфута, Ахилла. Мальчик, вынимает занозу из подошвы ступни. Плоскостопие гарантирует от забора в армию. Ассоциации подобны уступам бархана, из которого я вырываюсь как шахтер саперной лопаткой после завала шахты. Караван идет, собака лает, саксаул растет как древовнутрь, как водокачка, добираясь до артезианской скважины. Марсианские каналы уходят вглубь Марса, разветвляясь шахтами, там перепутано время и можно выйти на поверхность в будущем или в прошлом.

Я выживу после ядерной войны. Я владею искусством уворачиваться от стрел радиации, моя ДНК танцует брейк-данс и Робин Гуд рэкета мажет по моим шарам синим, красным, зеленым и другим для игры в американку, кий не может загнать шара в лузу. Я одолжило жало Зверю апокалипсиса, он делает детям прививки от сибирской язвы, от бубонной чумы и от холеры. Валера практически от всего привит, шприц – это меч, вакцина – это щит. Валера идет на зорьке на рыбалку, сидит на обрыве с удочкой, его кусает в коленку клещ, если энцефалит, то он не съест двух карасей ерша и не дочитает книжку про Смерш.

 

Шиншилла

Я серая пушистая шиншилла

Произвольно могу уплощаться как диск винила,

Проникая как ладонь голландского мальчика в щель плотины,

Проникая в щель между тектонических плит,

Как вата в межреберных щелях оконных рам,

Послушать о чем поет, треща дровами, камин,

У меня как у лисы и кисы есть усы вибриссы,

чтобы слышать как лязгают кандалы полтергейста.

Мои подружки мышки завидуют прелести моей шубки,

я выскочу замуж за крота генерала и буду жить в бункере, там зерна много как в закромах родины,

в горах есть вольфрам для ламповых дужек,

я выскочу замуж раньше мышек подружек.

 

Камбала

Меня создавал Пикассо и поэтому у меня в профиль два глаза.

А второй стороны у меня нет – потому что там изнанка листа.

Это роднит меня с обоями из денежных знаков.

Творец начитался Терри Пратчета о плоском мире и сподобился на создание меня.

Моя незагорелая сторона прокуксилась летом на пасмурном севере, а моя лицевая сторона загорала на пляже, получив отпуск в июле.

Забывчивая кухарка поджарила одну сторону камбале.

Word трактует мне про дизайн ерша,

Но про спину модели забыла дизайнерша.

Я люблю симметрию:

Если с одной стороны два глаза, то с другой ноль.

 

Человек, взрослея, превращается в камбалу.

В юности подбирает мазь для лыж, навострив их в Шамбалу,

Гадая по трамвайному билету о любви, заглядывает в Каббалу,

Белой ночью гуляет с толпой тополей как сомнамбула,

А в старости, ложась на боковую,

Будильник не заводит, окончательно превращаясь в камбалу.

 

Лошадь

Я лошадь, моя стихия бег, у меня четыре ноги и я их по очереди переставляю.

Когда-нибудь ради победы я выжму из себя все силы и изойду пеной как сотни стиральных машин в ночных химчистках, жокей пристрелит меня из жалости к моей агонии, пересядет на велосипед и станет победителем велогонок Тур де Франс и Джиро де Италия.

 

Летучая мышь

Я летучая мышь, залетевшая в дом и убитая кочергой, мои зубы оскалены, шерсть торчком, глаза – бусины с кровавой ниткой внутри. Хозяин замка смотрел в камин и шевелил поленья кочергой и в нем увидел отблеск ада и красные рога прислуги сатаны, вдруг я влетела в дом, разбив окно, и на ковер в стекла осколках пала, барон скончался от инфаркта и пеплом трубки замарал постылый фрак. Тогда меня надежда посетила умчаться в ночь в пещеру, где ждет меня семейство рукокрылых. Тут рыцарский костюм заскрежетал несмазанным железом, зияя шлема пустотой сквозь жалюзи забрала, рука железная кочергу подобрала, кукушка из часов прокуковала полночь, в далеком тире мишень совы перевернулась и я очнулась таксидермиста лавки украшеньем.

 

Колибри

Колибри, я летаю и зависаю в воздухе как вертолет. Я опыляю красивые и причудливые создания похожие на платья без хозяек, я умею летать задом наперед как контрамот, иногда я возвращаюсь на минуту назад, чтобы исправить ошибку, выключить фен, иначе он высушит контактные линзы кудрявой блондинки с золотыми зубами; мое сердце бьется так часто, как будто меня волнуют судьбы венесуэльцев после наводнения каждая в отдельности.

Колибри, я живу в ускоренном режиме, ясли-детсад-школа-институт-завод-пенсия-кладбище.

Я успеваю всё за день!

За месяц успевает смениться целая династия Минь или Цинь.

 

Крокодил

Я крокодил. Я притворился камнем и залег на дно. У меня бездна терпения. Я могу ждать свою антилопу вечность. Выныривая, я образую хрустальную вазу всплеска, я уношу добычу с собой на дно, где пенсионеры бегемоты читают завтрашнюю прессу, с возлюбленной моей на тайном рандеву, обнявшись, мы сольемся в изумруд, который сапфиру бога будет укоризной.

 

Чайки

В чайке все должно быть прекрасным и душа и перья и отпечатки лапок на песке и истерические крики в доме, где разбиваются сердца, в доме летающих кинжалов, в доме из песка и тумана, в доме, где резной палисад, в доме, где сто тысяч детей и когда они все разом кричат разверзается ад, в мире прекрасного чайки истреблены как птица дронт,

небо сливается с морем и без засечек горизонт.

 

Крот

Звездорыл – это сапер, которому миной разворотило харю.

Крот - это заключенный что выносит песок в карманах и вытряхивает в тюремном дворике во время прогулки.

Крот – это беженец через кротовью нору из Фомальгаута, где граждане в противогазах спасаются от химической атаки на планету Урожай, где созревают арбузы и дыни.

Крот набирает текст вслепую десятипальцевым способом.

У крота белые перчатки фокусника, але оп, и он вытаскивает из черной шляпы цилиндра кролика за длинные уши.

Хорошо быть кротом, ты как подводная лодка, только в грунте. Можно перекусить дождевым червем или стрельнуть сигарету у шахтера. Одно только плохо: ими иногда лакомятся страусы, зарывающие голову в песок.

Что будет если переименовать Эверест в Крота холм?

Представьте, что люди с кротами поменялись воротами.

Огородник убегает от гигантского крота в страхе, что за лопатой убитого крота его ждет возмездье.

 

Звёздчатая пристелла

У меня есть желтые и черные плавники, и я работаю семафором на железной дороге.

Я могу запрещать и разрешать, и мою азбуку знают машинисты.

Если у вас на глазах машина сбила пешехода на зебре, то вам изменила жена. А если грузовик сбил мамашу с коляской, вас ждет повышенье по службе. Если на перекрестке столкнулись две иномарки, то у вас будет несваренье желудка. Если ворона закогтила голубку, то жена у вас попросит новую шубку. Если экскаватор клешнями схватил телефонную будку и опустил на дно канала, а в будке вы, то читайте по моим губам: увы.

 

Х-рыба

Я проплываю по каютам затонувшего корабля как по рукавам пещеры. В зале казино плавали канделябры как кораллы, а ковры на стенах были как губка.

Трупы плавали в непринужденных позах, в каких застала их смерть. У капитана был кий в руке и костяной шар вместо глаза.

У шкипера трубка застряла в щелке между зубов.

Мой создатель остановился на половине, так и не сделав меня прозрачной. Меня создавали в лаборатории как идеального шпиона. Когда-нибудь я стану настолько прозрачной, что даже корабельные перекрытия и бетонные блоки будут пропускать меня сквозь себя.

Леди при жизни была костлява, а кривизна ее ног после смерти стала очевидна. У нее на шее бусы из когтей львиных, а в ее роскошной гриве жила лошадиная сила.

Мы видим: смерть никого не пощадила. Некогда голубоглазого блондина, он был жокеем на ипподроме. Он носил шляпу и шейный платок, жигало, он корчил из себя ковбоя, на сапогах его звенели, теперь ржавели, шпоры. И сквозь прореху в брюках утопленника торчала моржовая кость – важное усовершенствование в теле человека.

 

Гусь

Гуси гуси га га га

 

Я зажаренный гусь

я хорош на день Благодарения

 

Гуси из водяной упряжки Аполлона были неприкасаемыми, и их нельзя было дубасить веслом по головам.

 

Я хрустальный гусь, если я разобьюсь на миллион осколков, то меня не собрать как разметавшиеся волосы заколкой.

 

Я пуленепробиваемый гусь, меня можно гнуть как водопроводную трубу, но из меня не сделать решето.

 

Мальчика исщипанного гусями повесили на бельевой веревке на просушку.

 

Рысь

Я – рысь, я зоркий, я вижу, сидя на раскидистой сосне, как трогается лед на Енисее.

Рысь известна своими бакенбардами и кисточками на ушах. Принято считать, что в бакенбардах я прячу микрофоны агента под прикрытием, следящего за похитителями алмазов. Это правда. Истинный крест.

Принято считать, что кисточки у меня на ушах, чтобы лучше слышать. Я развенчиваю этот миф. Я кисточками рисую акварели северного сияния.

С виду я похожа на кошку, так и хочется меня погладить и почесать за ушком, но я не кошка, не кошка я, я – гардеробщица, выворачивающая шубы наизнанку, и продающая их как дубленки. А мясом я кормлю своих детей. И покупаю им молоко в треугольных пакетах. И мою их шершавым языком. А больше всего на свете я люблю спариваться. А лошадь спариваться со мной не любит.

 

Росомаха

Я – росомаха, мой нрав настолько лют, что даже медведь сворачивает с моей тропы.

Я – росомаха, я питаюсь падалью и от меня подванивает. Санитар леса, я в городе черный риэлтор.

Я выселяю пьяниц из города в деревню и их сжигаю в избах из чувства прекрасного: люблю пожары.

Мои когти столь острые, что ими я даже танк защекочу до смеха.

В Гулаге я научился от конвоя уходить прыжками: прыжок и я на тридцать метров выше ели.

Я - росомаха, чтобы заниматься фигурным катанием мне не нужно лапы обувать в ножи, я родилась с коньками и их отброшу только вместе с жизнью.

Однажды шел по лесу зимнему стоящему как сказка охотник. И решил он перебраться через речку по шаткому мосту. Он свежие следы увидел росомахи, идущей через мост. Не выдержала массы тела ледяная переправа, и охотник сгинул в полынье.

 

Косатка

Это было в Касабланке:

в роли Косатки Хамфри Богарт, в роли Акулы Ингрид Бергман.

Косатка приглашает акулу на танго и держит за талию, наклоняя головой вниз, та перегибается как полотенце официанта через запястье.

Акула закатывает глаза от счастья.

Косатка практикует поцелуй с проникновением, ища во рту партнерши деликатес.

Пусть сердце у косатки весит центнер, совесть ее не знает массы покоя как свет.

Компасу нужно верить.

Баскетбол – лучшая игра с мячом.

 

Жираф

- Не надо изображать жирафа, – сказал бегемот.

- Я хочу быть космонавтом.

- А я нефтяником.

- А я хочу быть жирафом, я буду после уроков, накинув удавку на шею, висеть на гардине, вытягивая позвонки, как спиннинг семиколенный, сила воли и ежедневные тренировки позволяют добиваться космических результатов: Женька из соседней школы научился летать, каждый день прыгая с крыши, пусть он частенько лежал в реанимации, забинтованный и загипсованный с головы до пят, но орлята учатся летать, оно того стоило.

- Андрюша, а для чего тебе длинная шея? – спросила учительница.

- Как вы не понимаете, Марья Васильевна? Я на первомайской демонстрации могу заглядывать в окна верхних этажей и доставать оттуда водородные шары, прилипшие к потолку.

- А ещё?

- Я могу списывать у Анны на контрольной, даже когда Аня сидит на соседнем ряду.

- Длинная шея таит в себе много преимуществ, я могу на рок-фестивале Нашествие, стоя в толпе, видеть сцену с Серьгой как на ладони.

- Я могу посещать пещеры с ядовитыми парами, стелющимися по полу и отравляющими такс.

- Но ведь ты будешь набивать шишки, бьясь лбом о притолоку низких дверей?

- Но ведь в высокогорье воздух разряженный и меньше кислорода?

- Зато я могу испытывать чувство гордого одиночества как горный орел.

- А еще во время грозы моя голова будет обвита терновым венцом молний, и как страдальцу старушки в автобусе будут уступать мне место.

 

Жираф 2

Если бы у жирафов была мода, то они носили бы шарф Динамо, намотанный как бинт на швабру шифровальной машины лазутчика.

У меня есть кохиноровский карандаш с шеей жирафа, обмотанной вокруг черенка, как апофеоз гибкости, когда видишь свой затылок.

 

Ёлка у жирафов

На елке у жирафов

Один жираф мечтал стать пульмановским вагоном

Однажды

Один жираф увидел издали море.

Он подумал, что это синий песок,

и пошёл погреть свои копыта

 

Носорог

Носорог не играет мячом, потому что мячи лопаются, угождая ему на рог.

Носороги не ездят в трамваях, поскольку протыкают кондукторов, требующих платы за проезд.

Носороги идут работать на стройку и могучими ногами забивают сваи.

Носороги возглавляют крестовый поход птиц в Иерусалим, неся их на закорках как птичий рынок.

Носорог совмещает в себе броневик и инкассатора. В сейфе желудка хранятся плоды манго.

Тореро не рискует выходить на поединок с носорогом, ведь ему не страшны булавки бандерилий.

Дарт Вейдер жалкий фехтовальщик на люминесцентных лампах был насажен на лазерный рог, носорога, разорившего звездный военторг.

 

Змея

В школе жизни есть учителя змеи, впрыскивающие яд в жилы учеников-кроликов, и ученики-ёжики, обезвреживающие яд.

У каждой женщины должна быть змея, как подруга, одалживающая поношенные чулки.

Если бы люди сбрасывали кожу, то старухи наряжались бы в комбинезоны молодых девушек, чтобы кадрить кавалеров на венецианском маскараде.

По каналу узкому как пенал плывет в гондоле, а гондольеры – зебры, встав в полный рост, незнакомец в черном плаще и в маске с клювом марабу, он нашел пыльный череп в кустах заядлого игромана.

 

Лиса

У лис есть свой Лисициан

Его голова вечно в тесте

Его все жалеют

Ему собирают помощь на больных детей, которых у него не бывало.

Он вкушает мед и обвиняет в том медведя

Пожирает ягнят и переводит стрелки на волка

Он не сидит, сложа руки, он вечно что-то предпринимает, то займется энергетикой, то развивает нанотехнологии. Враги готовят покушенья на него, а он по доброте душевной им все прощает и шлет им варежки в тюрьму, незаменимая вещь на лесоповале – рукавицы. Доносы, кляузы и анонимки он сочиняет вдохновенно и получает нобелевскую премию по литературе. Когда он видит, что проигрывает в шашки, он объявляет, что играли в поддавки. Он профсоюзный лидер, он борется за права ягнят, они проголосовали за него, с тех пор хранят молчанье.

 

Дикобраз

У меня набор игл для любителей забалдеть.

Сиреневая игла для желающих совершить прогулку по весеннему саду и ловить открытым ртом майских жуков.

Медная игла для желающих славы: вы улетаете в мир, где красная ковровая дорожка расстилается как размазанный маршрут красной шапочки и голливудские дивы вас облепят как бабочки траурницы труп осла.

У меня золотая игла для мечтающих о спортивной славе: вы прыгаете с шестом так высоко, что вас перехватывает ракета-перехватчик, чтобы вы не вышли в космос и не были завербованы разведкой Проксимы Центавры.

 

Голубь

Я – символ мира,

Я – летающая крыса,

Я - серый пижон,

Я – бомж, согревающийся зимой на водосточном люке,

я един во множестве,

я голубиная стая,

взлетающая на фоне

золотых куполов

белокаменной церкви,

когда пшено, рассыпанное во дворе, иссякло,

моя шея переливается как пятно бензина в луже, я Джаксон Поллок, то, что я нарисовал на голове лысого памятника бессмертно, а голубь Пикассо кратковременен как память Фурцевой.

 

Голубь

Комбо! Не голубь, а просто универсальная машина, корпускулярно-волновая теория и масон-почтальон, гопник-робин гуд и священник, венчающий влюбленных, когда они кормят его одной булкой, узники шлиссельб