Изучать самого себя означает забыть самого себя.

Забыть самого себя означает быть засвидетельствованным 10000 вещами.

Январь/февраль/март 2006

Значение о-кэсы
Как сидеть 13
(Взрослая практика- Часть 33)

 

ТАККЭСАГЭ

ДАЙ САЙ ГЭ ДАП-ПУКУ

МУ СО ФУКУ ДЭН Э

ХИ БУ НЁ РАЙ КЁ

КО ДО СЁ СЮ ДЗЁ

Как велики одежды освобождения,

Бесформенное поле добродетели,

Я одеваю учение Татхагаты,

давая обет спасти все страдающие существа!

Таккэсагэ - это то, что мы рецитируем каждое утро, прежде чем надеть о-кэсу. В прошлом месяце я писал о сходстве между о-кэсой и дзадзэн. Хотя в данном случае о-кэсу хвалят как "поле освобождения", будучи заурядными людьми, мы склоняемся к тому, чтобы воспринимать и дзадзэн и о-кэсу как помеху. Мы ожидаем быть освобождёнными, но на самом деле испытываем нехватку свободы. Однако со стороны природы Будды, когда мы надеваем о-кэсу и просто сидим, то чувствуем себя окутанными и охваченными Дхармой. Принять это объятие даёт нам настоящую свободу.

Когда я был ещё молодым монахом, то думал, что рецитация Таккэсагэ - это просто бессмысленный ритуал, также как и о-кэса просто кусок материи. Теперь мой взгляд немного изменился: я думаю, что всё имеет ровно так много (или мало) смысла, сколько мы даём ему. Конечно же, это так и для дзадзэн. Для большинства людей, когда они слышат, что дзадзэн ничего не даёт, то они решают, что это просто пустая трата времени. Просто не существует причины, почему это должно быть сделано. И с жизнью в целом, это также. Не существует такой вещи, как "смысл" жизни. Единственный способ придать жизни смысл - это отношение, с которым мы живём, и единственный способ придать смысл о-кэса - это наше отношение к ней, которое выражается в том, как мы одеваем, снимаем и носим её. Смысл о-кэсы не в тех кусках материи, из которых она состоит, и даже не в особом способе, как эти куски сшиты вместе (хотя способ, как делать кэсу, очень важен в тот момент, когда мы её действительно шьём), это наше отношение, как мы относимся к ней и каждой другой маленькой частице во вселенной.

Вопрос не в том "Зачем нужна о-кэса? Для чего нужен дзадзэн? Для чего жить?". Вопрос в том, "С каким отношением я должен носить о-кэсу, я должен сидеть на подушке, я должен жить свою жизнь?". Если ты говоришь, что тут нет смысла, то на самом деле это просто означает, что ты не смог придать смысла этим вещам.

В прошлом месяце мы уже увидели, что иногда Саваки роси придаёт одинаковое значение дзадзэн и о-кэсе. Он говорит: "Просто надеть о-кэсу и сидеть дзадзэн - этого достаточно". Такое отношение "просто делать" и не искать чего-нибудь ещё очень важно при практике пути Будды.

В Дзэндан, книге, из которой я взял инструкции по дзадзэн Саваки роси, он посвящает о-кэсе целую главу. Он приводит несколько примеров, чтобы продемонстрировать важность о-кэсы, но некоторые из этих вещей кажутся какими-то странными. Без каких-либо комментариев Саваки роси упоминает, что в старину самураи надевали о-кэсу, когда шли на войну, потому что они думали, что это поможет им выиграть. Это, конечно же, напоминает нам о крестоносцах, которые дрались "за Бога" и "с Богом на нашей стороне", совершенно забыв, что Бог учил любви к врагу, а не войне. Кажется очень глупым, что такая же вещь происходит и в буддизме: дерущиеся самураи на обеих сторонах режут друг друга с о-кэсой, надетой поверх их кольчуг.

В другом контексте Саваки говорит, что это наше отношение, с которым мы едим, и цель еды предают значение нашей еде. Есть означает не просто принимать пищу: еда, которую ест вор перед тем как влезть в чей-нибудь дом, имеет иное значение, чем еда, которую мы едим между дзадзэн во время сэссина. И, конечно же, дзадзэн простого сидения имеет иное значение, чем дзадзэн, который должен вести нас к сатори. В первом случае мы отрекаемся от своих эгоистичных желаний и полностью бросаем себя в дзадзэн, позволяя ему поглотить нас. Во втором случае мы используем дзадзэн для наших собственных эгоистичных желаний, пытаясь сделать из него игрушку или инструмент. Так как же по поводу самурая и о-кэсы? Надевает ли он её, "давая обет спасти все страдающие существа"? Конечно нет, он идёт убивать своих врагов, надеясь получить славу и удачу. Этот пример с самураем может помочь показать, что даже мирские японцы имели глубокую веру в силу о-кэсы, но в то же время этот пример также показывает, как эта вера может быть направлена в неправильное направление. Надевать о-кэсу, чтобы убить врагов, не имеет к Буддадхарме никакого отношения, как и есть с орёки (монашескими мисками) и палочками перед тем, как ограбить банк. Если о-кэса и Дхарма - единое целое, то это означает, что использовать о-кэсу для своих эгоистичных целей клевещет на Дхарму. Это ни в коем случае не означает, что всё, что ты делаешь, когда носишь о-кэсу, соответствует Дхарме.

К сожалению я не нашёл предупреждение Саваки о слепой, неправильно направленной вере в о-кэсу. Он упоминает, что в большинстве буддийских стран о-кэса не имеет такой же важности, как это есть (или лучше: было) в Японии. Например, в Индии, кэса - это просто кусок ткани, который ты носишь. Маленькая кэса служит как нижнее бельё, а большая как наружная ряса. Это было так и во времена Будды. Нигде в старых сутрах мы не найдём проповеди Шакьямуни, что Дхарма и о-кэса - единое целое. Но Саваки цитирует слова сутры под названием "Хикэкё" (Сутра сострадающего цветка), которая кладёт в рот Шакьямуни Будды следующие слова: "Если кто-нибудь одевает о-кэсу и идёт на войну, то он никогда не проиграет бой".

Что бы сделали бхикку во времена Шакьямуни, если бы они знали, как извратят его слова последующие поколения? Как кто-нибудь мог знать, что залатанная ряса монаха, покидающего дом, будет служить войнам как "одежда для убийства"? Бхикку из сангхи Шакьямуни искали выброшенные куски ткани и сшивали их вместе, делая рясы для членов сангхи, только для того, чтобы отказаться от своих привязанностей. Что бы они подумали, если узнали, что эти рясы станут объектом привязанности, их будут носить войны, и теперь они буду продаваться по астрономическим ценам в буддийских магазинах в Японии? Что бы они подумали, если узнали, что те, кто смотрят на себя как на "буддийскую элиту" пытаются произвести друг на друга впечатление, нося настолько красочные и дорогие кэсы, какие они только могут получить?

Монах, который предупреждал против слепого поклонения о-кэсе, это известный Иккю. Однажды его попросили совершить церемонию в частном доме. Иккю пришёл в своей обычной одежде. Когда семья поприветствовала его, они сказали: "Но Иккю-сан, Вы забыли о церемонии?". "Почему? Это именно то, зачем я пришёл!". "Но как Вы можете делать церемонию, когда на Вас нет о-кэсы?". Иккю вернулся в Дайтокудзи, свой храм, взял о-кэсу и положил её на буддийский алтарь этой семьи. Потом он повернулся, чтобы уйти. И снова люди остановили его: "Но что же с церемонией, Вы же даже не начали!". Иккю сказал: "Почему? Разве вы не сказали, что ждёте о-кэсу, а не меня?". Здесь он ставит ударение на тот важный момент, что значение о-кэсы не в самом куске материала. Оно в том, как мы обращаемся с этой одеждой.

Однако в Дзэндан Саваки рассказывает другую, опять несколько странную историю:

"В одном далёком королевстве жили слоны с шестью бивнями. Король пожелал иметь их кость, но никто не мог поймать их. Однажды двое охотников-друзей выдумали умную идею. 'Я слышал, что эти слоны глубоко веруют в Будду', сказал один другому, 'Почему бы нам не перехитрить их, одев о-кэсу?'. Когда они приблизились к паре слонов, самка сказала самцу:

'Ты видишь этот злой взгляд у этих людей - они приближаются!'.

'О чём ты говоришь, женщина? Разве ты не видишь, что это ученики Будды? Они носят о-кэсы', ответил самец.

'Но посмотри, уже один взгляд в их глаза пугает меня!'.

'Женщина, ты никогда не должна не доверять ученикам Будды. Именно поэтому вы, женщины, несёте большую вину'.

Тем временем охотники уже подошли довольно близко, и один из них достал лук с отравленной стрелой, спрятанные за о-кэсой, и выстрелил в самца. Самка закричала: 'Давай убьём этих людей!'.

И снова самец остановил её со словами: 'О чём ты говоришь? Они ученики Будды! Как мы можем разозлиться на деяния буддийских монахов? Если им нужны наши жизни, какая большая удача могла бы постигнуть нас, как быть убитыми буддистами?'.

Когда охотники приблизились, самец спросил одного из них: 'Зачем вам нужна наша жизнь?'. Охотник ответил: 'Мне нужны твои бивни!'.

'Я отдам мои бивни, но я не отдам их тебе. Я отдам их о-кэсе, которую ты носишь!'. С этими словами слон умер".

Эта история оставила меня в таких же загадках, как и история о ношении кэсы, чтобы идти на войну, приписываемая Шакьямуни Будде. Может быть нам надо восхищаться умом этих двух охотников? Разве мы не симпатизируем невинным слонам? Как мы можем не желать, чтобы самец послушал самку и не доверял фальшивой кэсе?

Саваки роси даёт интересную интерпретацию этой истории, которая также показывает историю с Иккю в другом свете: он говорит, что когда мы одеваем о-кэсу, чтобы провести церемонию или, например, делать такахацу, то мы похожи на двух охотников из истории. Любой, одетый как монах и стоящий на набитых улицах японских городов, получит пожертвования от прохожих. Когда ты практикуешь формальное буддийское прошение милостыни, то можешь по ошибке подумать, что люди дают деньги тебе. Но это не так. Люди дают деньги носителю рясы, потому что в глазах того, кто вырос в буддийской культуре, ряса репрезентирует Дхарму. Когда я делал такахацу недалеко от других монахов, то часто удивлялся, что люди не задумываясь дают деньги и тем монахам, которые очевидные фальшивки - они не знают, как правильно одеваться, не знают, как рецитировать сутру, они, вероятно, никогда не жили в храме. "Не давайте деньги этому человеку, давайте их мне. Я настоящий практикующий путь!", закричал бы я в своей голове. Как иронично! Как я могу ожидать получить деньги? Пожертвования даются о-кэсе, а не индивидууму. Кто бы дал мне деньги, если бы я шёл по городу и просил милостыню в футболке и шортах? Никто, и поэтому мы носим рясы. Мы как охотники, добывающие бивни слонов, и слоны рады пожертвовать собой, или, по крайней мере, частью своих денег...

Смотря на эту историю в таком свете, это не означает, что мы можем делать всё, что захотим, пока носим о-кэсу. Скорее наоборот, надевать о-кэсу - большая ответственность. Когда мы надеваем о-кэсу, мы действительно "надеваем учение Татхагаты", потому что она символизирует его. Вопрос в том: как мы можем жить достойно о-кэсе?

Когда мы едим, одна из вещей, которые мы рецитируем, это "Давайте подумаем, откуда пришла эта пища и о добродетели, которую она представляет". Даже в общине с натуральным хозяйством как Антайдзи, мы не всё производим сами. Даже еда, растущая на полях, является даром природы. Деньги - дар гостей и людей на улице, которые даже не знают нас. О-кэса, которую мы носим для дзадзэн, была сшита и пожертвована. Как я могу жаловаться, что она препятствует моей практики пути Будды?

Иккю был прав, показав, что не имеет смысла покланяться о-кэсе как материальному объекту. Но если он думал, что заслуживает большего уважения, чем о-кэса, которую положил на алтарь, то он ошибался: семья пригласила его в качестве буддийского священника, а не как индивидуальную личность. Только если мы забудем наши индивидуальные, личные интересы и предпочтения и предоставим всё о-кэсе, то сможем жить согласно Буддадхарме.

(Продолжение следует... Дотё)