Степан Разин, Максим Горький и татары

Пожалуй, эти великие персоны не обиделись бы, увидев себя в одном списке с татарами, ибо их общие места обитания на волжских просторах нельзя вычеркнуть из истории. К тому же, в "Университетах" Горького большое место отведено Казани, где он из-за безответной любви к одной купчихе пытается застрелиться, за что по решению церкви на несколько дней был лишен свободы. Хотя Горький не был внешне похож на татарина, прожив много лет в Италии, он не расставался с татарской тюбетейкой. Степан Разин тоже много раз общался с татарами, хотя и не носил тюбетейки, но во время своих персидских походов все-таки прикоснулся к исламу, женившись на красавице-персиянке, которую через несколько лет собственноручно бросил в "набежавшую волну" на Каспии из-за безумной ревности бывшей походной жены. Кстати, бывшая жена Разина была отбита в свое время у царского воеводы Юрия Долгорукова, который обещал царю в гневе поймать разбойника и привезти его через неделю в Москву. Однако привез он его лишь через несколько лет, и то благодаря услуге жены, которая ради мести Степану снова вернулась к царскому воеводе.

Любовь и ненависть блеснули в глазах лежащего на плахе Степана Разина, когда он заметил в людской толпе своего злейшего врага и соперника Юрия Долгорукова, стоящего рядом с женой, которая, как назло, держала в руке родовой нательный крест Степана, случайно оставленного им при закапывании своего первого клада с драгоценностями.

Однако связь между этими историческими личностями не ограничивается лишь волжскими просторами. Более крепкими узами связал их Сталин, построив парк культуры и отдыха имени Горького на месте старого московского татарского кладбища, где в начале 18-го века по разрешению церкви были захоронены, обглоданные собаками и крысами, четвертованные кости Степана Разина.

Примечание: Князь Юрий Алексеевич Долгоруков (1610-1682), который 01.08.1670г. возглавил войска, действующие против отрядов Степана Разина, и, нанеся тяжелое поражение, подавил мятеж. Иногда путают его с Юрием Владимировичем Долгоруким, жившем в XI веке и считающемся ныне основателем Москвы (спорно).

Лейтенант Коломбо

В бурном потоке американских детективов, заполнивших наш телеэкран с приходом перестройки, где сплошные погони, стрельба, мордобой, море крови, особняком стоит сериал, связанный с именем лейтенанта Коломбо. И именно о нем мне хочется поговорить.

Первая и главная особенность фильмов этого сериала—в отсутствии интриги. Ведь как мы привыкли: в начале совершается преступление (обнаруживается труп или кража, или еще какое-то ЧП) и начинаются поиски преступника. И практически до самого конца зрителя держат в неведении—кто виноват? В «Коломбо» все наоборот. Нам сразу же показывают преступника, стадии подготовки преступления и сам факт его совершения. И зрителю все ясно, казалось бы, можно переключать телевизор на другую программу. Но нет, именно теперь и начинается самое интересное—тончайший процесс расследования. Причем во всех фильмах сериала методы расследования настолько интересны, что над ними невольно размышляешь и после просмотра картины.

В отличие от наших красивых, подтянутых, быстро растущих в чинах следователей, лейтенант Коломбо (Питер Фальк)—неуклюжий, порой невыспавшийся, небритый, в помятом плаще, с «сухомяткой» в кармане и дешевой сигарой во рту. Такой в наших фильмах мог быть только отрицательным героем. Почему же наш зритель не отвергает этого нелепого лейтенанта, а, напротив, ждет с нетерпением новой встречи с ним? Да потому что находит каждый раз необыкновенно тонкое профессиональное чутье, умение логически связать малейшие второстепенные и вовсе не имеющие, казалось бы, отношения к делу детали, какое-то маленькое открытие из области криминалистики.

Непривычно для нас и то, что в «Коломбо» преступники—не мелкие профессиональные воры и бандиты, а вполне респектабельные, уважаемые люди, они красивы, умны, богаты, и преступления их отличаются продуманностью до мельчайших деталей. Тем интереснее следить, как этот «вечный» лейтенант—неказистый, незаметный, слегка даже как бы «не от мира сего», шаг за шагом распутывает все хитросплетения, ходы уверенных в своей неуязвимости участников преступления. Причем, как правило, Коломбо действует в одиночку (в наших фильмах обычно бывает задействована целая бригада энергичных, спортивных, уверенных сотрудников уголовного розыска во главе с генералом или, на худой конец, с полковником).

И, наконец, что особенно подкупает,—неамбициозность героя сериала. Практически в каждом фильме подозреваемые в мягкой или не очень мягкой форме выгоняют Коломбо из дома как назойливую муху, а он, извинившись, приходит еще и еще раз. Представить такое в наших фильмах невозможно. Наш следователь мигом бы расправился с таким подозреваемым, засадив его в СИЗО просто из чувства мести.

К достоинствам сериала, безусловно, относится и «уплотненность» действия. В фильмах нет раздражающих пустот, необязательных разговоров, отвлекающих моментов. От экрана невозможно отвлечься ни на минуту, обязательно что-то упустишь. А главное—так хочется постичь секреты этого чудаковатого лейтенанта Коломбо и вместе с ним порадоваться его удаче.

Жаль, что сериал «Коломбо» уже закончился.

 

Шаламов и Солженицын

В июне 2007 года показали россиянам телефильм режиссера Николая Досталя «Завещание Ленина», поставленный по произведениям многострадального Варлама Шаламова.

Многим, кто не читал «Колымских рассказов» Шаламова, этот фильм показался тяжелым.

Мне, шестидесятнику, читавшему некоторые рукописи Варлама Тихоновича, фильм показался даже слабоватым по сравнению с первоисточником, а название фильма прямо-таки реабилитировало Ленина, создавшего у нас концентрационные лагеря еще на заре молодой советской республики. В своем «Завещании» он в основном осуждал упрямый характер Сталина. Часть рукописей тайно хранилась у жены политзаключенного Анатолия Марченко, погибшего в застойные годы в чистопольской тюрьме, Ларисы Богораз, которая активно работала в качестве правозащитницы мирового уровня вместе с академиком Сахаровым, Еленой Боннэр, Сергеем Ковалевым и другими известными людьми. Фильм показался мне нетяжелым, потому что в рукописи Шаламова были строки более страшные, когда отдельные зэки, откапывая из-под снега трупы, подкармливали себя, понимая и то, что они сами вскоре могут оказаться на снегу. Именно по части жестокости лагерной жизни возникли расхождения Шаламова и Солженицына, ведь первый выжил, находясь 20 лет в колымских лагерях, за счет своего крепкого здоровья, а второму, видимо, помогло выжить угодничество. Такая мысль приходит в голову оттого, что у Солженицына была энкавэдэшная кличка «Ветров» - об этом писали в свое время газеты. Он за 10 лет не успел добраться до Колымы, а изучал эту каторгу уже на воле у Шаламова и других колымчан. Однако осуждать узников коммунизма и фашизма мы, не побывавшие в этих лагерях, не имеем права, ибо за выживание, как правило, человек соглашается на что угодно.

Александру Исаевичу дали Нобелевскую премию тогда, когда мировая общественность не знала о его имперском мышлении (ему Украина и Казахстан показались русской землей); его даже не пытались бы выдвинуть на такую престижную премию. Он после возвращения из США крепко осуждал американских демократов, которые спасли его от второго лагерного срока, а потом осуждал российских демократов за развал советской тоталитарной империи. Дело в том, что имперский дух царской России совпадал с имперским духом советской России, следовательно, с имперской точки зрения Солженицына устраивал и то,и другое. А Шаламова, человека либерального, естественно, не устраивало ни то, ни другое. Если бы наравне с Солженицыным выдвинули бы на Нобелевскую премию Шаламова, то непременно получил бы ее Шаламов по своей правдивости и литературному таланту.

Безусловно, фильм режиссера Николая Досталя «Завещание Ленина» по сравнению с предыдущими тюремными фильмами, поставленными по произведениям Солженицына «В круге первом» и Евгении Гинзбург «Крутой маршрут», более сильный с учетом лагерной правды. Кроме того, здесь зритель узнал и то, что коммунистические концлагеря созданы намного раньше, чем фашистские, и человеческая жизнь в них не стоила ни копейки. Вспомним эпизод из фильма, как зэк, чтобы не гнить долго в колымских лагерях, показал лагерному вертухаю свой голый зад, и тот застрелил его без всякой проблемы. В отличие от фашистских концлагерей, где убивали военнопленных, в советских концлагерях убивали невинных соотечественников голодом, холодом и каторжным трудом. А бросать полумертвых волкам на съедение тоже противоречит десяти заповедям, по которым завещал нам жить без вины пострадавший Варлам Шаламов.

 

Религия и коммунизм

 

Коммунизм, как и религия, опиум для народа. К такому выводу я пришел после 70-летнего неудачного строительства коммунизма в СССР, перефразируя К.Маркса, хотя он насчет религии и опиума опередил меня на 200 с лишним лет. Однако учение Маркса, показавшееся Ленину «Всесильным, потому и верным», сугубо тоталитарное, как и божье учение, и держится лишь на страхе, где с несогласными расправлялись беспощадно: безбожников в средневековье сжигали на костре, а антикоммунистов СССР расстреливали по принципу «нет человека – нет проблемы».

С опиумом Маркса можно и согласиться, ведь религиозные люди они ограниченные в своих суждениях и всякий разговор с ними заканчивается страхом божьим. Если кто не согласен с Богом, того он может лишать конечностей и разума на этом свете или сожжет в аду на том свете. Ад – это не костер инквизиции, где человек мучается всего лишь несколько минут, а потом горит без боли, как дрова. В аду люди должны гореть вечно, не теряя сознания, и адские кочегары обязаны переворачивать тела особыми жаропрочными кочергами, чтобы грешники горели синим пламенем, продолжая просить у Бога прощение. Как видите, даже неверующие вздрагивают при описании страшного божьего суда, взятого из священной книги.

О коммунистической инквизиции имеются жуткие эпизоды в «Колымских рассказах» Варлама Шаламова, где невинные, доведенные до людоедства узники, добывали золото для мирового коммунизма по 20-30 лет, а то и пожизненно.

А в «Архипелаге Гулаг» А.Солженицына раскрыты тайные внушительные цифры о миллионах невинно уничтоженных советских граждан. Однако коммунисты новой России не дали ходу этим жутким фактам и внушительным цифрам и снизили градус сталинских преступлений до нуля, считая Шаламова умалишенным, а Солженицына заблудившимся русским патриотом. Преступления коммунизма не осуждены даже после развала самого коммунизма в СССР и поэтому смелые реформаторы Хрущев, Горбачев и Ельцин, пытавшиеся сделать коммунизм с человеческим лицом, ныне считаются предателями. Напротив, главный злодей Сталин, превративший 1/6 часть суши в Архипелаг Гулаг, где, образно говоря, половина населения сидела, а половина охраняла сидящих, стал благодаря Путину эффективным менеджером.

Итак, после некоторого размышления о добре и зле вернемся снова к вышеупомянутому моему тезису «Коммунизм, как и религия, опиум для народа» и зададим вопрос: для какого народа?, ведь эти два понятия, коммунизм и религия, существуют давно и отравляли они, как известно многим, не всех подряд. Даже в Кратком курсе истории ВКП(б) говорится о том, что призрак коммунизма, побродив по Европе много лет, не нашел лучшего места нигде, кроме России. Выходит, народы Европы не позволили отравлять себя опием, тогда как россияне получили от него настоящий наркотический кайф. Несмотря на многократные попытки вышеупомянутых реформаторов вытащить россиян из этого пагубного состояния, они уперлись руками и ногами и намерены кайфовать дальше, подобно своим северокорейским коммунистическим братьям.

Кроме сходства с религией, коммунизм очень похож еще и на мышеловку, изобретенной людьми задолго до коммунизма. Дело в том, что мыши вот уже много веков не могут разгадать хитрость действия мышеловки, несмотря на то, что они постоянно видят мучительно подыхающегося в мышеловке сородича, пытавшегося полакомиться халявным сыром. Выходит, стремление поживиться на халяву у мышей сильнее стремления разгадать хитрости, казалось бы, этой нехитрой штуковины. Видимо, все это зависит от качества мозгового вещества, хотя у них иногда срабатывают мозги неплохо в экстремальных условиях, удерживая численность мышиного племени на достаточном уровне, хотя и жестоким способом каннибализма.