Глава 14 реалистичность восприятия

 

Субъекты характерно описывают свою область восприятия во внетелесном состоянии, как если бы это было точное моделирование того, что они обычно воспринимали бы, если бы занимали рассматриваемое положение. Один субъект, например, говорит, что все выглядело «довольно плотным и нормальным»; 89.3 % субъектов одноразовых случаев заявили, что вещи, которые они видели во внете-лесном состоянии, выглядели так же как они выглядят обычно, а 82.5% заявили, что вещи выглядели в обычных цветах. (Несколько субъектов сказали, что не могли сказать, была ли окраска нормальной, поскольку их переживания имели место в темноте, например, в кинозале.) Далее, 91.7% субъектов, с более чем одним переживанием, и, следовательно, с большими возможностями проводить наблюдения, сказали, что окраска в их переживаниях была естественной. Только один субъект, кто вызывала свои переживания преднамеренно, сказала, что окраска иногда очень отличалась от нормальной в её переживаниях, например, миндаль был тёмно-синим.

Меньшинство субъектов описывает «путешествие» во время их внетелесного состояния в ландшафт, который не напоминал часть мира их нормального переживания. Ещё меньше субъектов сообщает о «встречах» с умершими родственниками или другим якобы развоплощёнными сущностями.

Субъекты иногда сообщают, что их сенсорная острота увеличена во внетелесном состоянии, говоря, что их чувства были «усилены» или «увеличены». Обычно они связывают это заявление особенно с их зрительным восприятием, которое они описывают как являющийся «более острым во всех отношениях», или «кристально ясным». Один субъект наблюдает: «Я мог видеть комнату в мельчайших подробностях, даже пылинки.»

В следующем примере субъект отметил ясность как своих зрительных, так и слуховых функций:

 

Я задавался вопросом, когда увидел своё физическое тело в кровати: «действительно ли мой слух является острым без ушей?» и я приблизился к пациентке, которая спала, и слушал её дыхание. Я мог услышать это чрезвычайно ясно. Я подумал: «моё зрение также острое».

Иногда субъекты сообщают, что их среда кажется эмоционально более значимой. Один субъект, например, описал вещи, как «освещаемые изнутри». Другой говорит: «Я чувствовал, что, если бы я пошёл позади вещей, было бы что-то другое вне.»

Многие субъекты упоминают «яркость» или «живость» цветов во внетелесном состоянии.

 

Цвет очень ясный и яркий и очень стереоскопический.

 

Объекты и места были в блестящей окраске, также как и носимая одежда.

Всё было в красивом цвете и очень реальным.

 

... цвета казались живыми и неописуемыми.

 

Однако, субъекты редко готовы утверждать, что окраска отличалась от таковой естественной жизни. Один субъект поясняет по этому вопросу:

У меня есть искушение говорить как обычно, но есть качественное различие, есть что-то в цвете, нечто слишком живое и искристое.........................................

Отклонения от реализма обычно имеют место в переживаниях «опытных» субъектов, т. е. тех субъектов, кто вызывает свои внетелесные переживания преднамеренно или, по крайней мере, управляет своими частыми внете-лесными переживаниями, когда они происходят стихийно.

В следующем примере «опытный» субъект описывает искажения в балансе интенсивности своих различных видов ощущений:

Всё было довольно логично за исключением способа, которым они затрагивали меня, например, стол выглядел вполне естественно и если я прикасался дерева [стола], то ощущение гладкости или шершавости было чрезвычайно преувеличенным.

Когда субъекты упоминают об определённом виде источника света во внетелесном состоянии, таком как керосиновая лампа, они обычно говорят или подразумевают, что то, что они могли видеть в этом свете, было в соответствии с нормальным ожиданием.

Если в окружении субъекта присутствует зеркало, и если во время его внетелесного переживания он приближался к нему, то он иногда мог, а иногда и не мог видеть отображение своего двойника нормальным способом. В первом случае, который мы приведём, субъект действительно видел себя, хотя переживание было очевидно сопровождаемо некоторым эмоциональным сопротивлением. Во втором, субъект не видел себя. В этом случае эмоциональное волнение, пробуждённое его переживаниями с зеркалом, принудило его начинать предпринимать попытки возвратиться в своё тело.

... Я «подплыл» к большому зеркалу и хотя я чувствовал небольшое нежелание увидеть себя, я взглянул и нашёл, что мог сделать это вполне беспристрастно. Я определённо был «собой».

... Я пошёл в свою комнату и лёг на своей кровати.... Через некоторое время всё моё тело почувствовало себя очень тяжёлым и углубилось в кровать. Я попытался встать, но не смог. Тогда я обнаружил, что стоял перед зеркалом туалетного столика. Я взглянул в него, не было никакого отражения меня. Я коснулся зеркала, чтобы удостовериться, что оно там было. Оно было, но меня не было, но я мог видеть в зеркале комнату. Я все ещё лежал на своей кровати. На сей раз я испугался. Отчаянно я задавался вопросом, как возвратиться назад!... Я вернулся в кровать, лёг с моим телом...

Интересно сравнить поведение зеркал в только что указанных внетелесных переживаниях с их поведением в случаях с привидениями. Если зеркало находится в подходящем положении, субъект может видеть в нём отражение привидения, точно также как он видел бы отражение живого человека. ^[2]

Редко когда есть какое-нибудь указание на то, что информация о его окружении, которую предоставляет субъекту его восприятие во внетелесном состоянии, является в чём-либо ошибочной. Например, если субъект описывает своё физическое тело, как он его видит, наблюдая это со стороны, его описание находится в соответствии с наблюдениями, сделанными независимыми наблюдателями, если таковые имеются. Несколько случаев указывают на неточность в представлении окружающей среды, воспринятой субъектом; например, субъект, кому часто случалось парить над своею кроватью в течение некоторого времени, наконец сумел подняться и пройти сквозь крышу своего дома и увидеть дымоход, которого, при осмотре на следующий день, там не оказалось. Нужно отметить, что неточности такого рода, вместе с другими искажениями восприятия, кажется, как правило, связаны с «опытными», или преднамеренными переживания, а не с одиночными, стихийно случившимися переживаниями. Снова, в пределах класса субъектов, кто вызывает внетелесные переживания преднамеренно, степень имеющей место неточности и искажения, кажется, изменяется от субъекта к субъекту.

Если окружающая среда, которую субъект чувствует во внетелесном состоянии, является реалистическим воспроизведением его естественной среды, видимой с его новой точки зрения, мы могли бы ожидать, что он будет видеть своё физическое тело, как видел бы его внешний наблюдатель, а не как его зеркальное отражение, единственно которое он до этого мог видеть. Субъекты действительно иногда упоминают, что их лица отличались от того, что они ожидали увидеть, а несколько субъектов явно отмечают, что их лица отличались от образа, который они привыкли видеть в зеркале.

 

... Я почувствовал, что был притянут к потолку, там завис, и наблюдал своё тело, двигающееся внизу... Я помню как посмотрел на себя с мыслью: «действительно ли я выгляжу так, как я вижу». Я ясно помню чувство наблюдения себя и своего сына, как если бы я был мухой на потолке.

Я видел себя очень ясно, и мой образ весьма отличался от образа, видимого в зеркале...

Я был вполне спокойным и безмятежным, и подумал: «Так вот как я выгляжу». Ощущение совершенно не было похоже, как при смотрении в зеркало.

Когда внетелесное переживание имеет место ночью, или в темноте, часто оказывается, что количество деталей, «виденных» субъектом, не соответствует тому, чего можно было бы ожидать в естественном случае. Ясно, что субъект в таких ситуациях не мог получить зрительную информацию о своём окружении, не нарушая до некоторой степени требование нормального «реализма», т.е. не приписывая ему способность «видеть в темноте», или не вводя источник света, который не соответствует никакому реальному источнику. Последний способ менее парадоксален на первый взгляд, и это, вероятно, объясняет то, что он является намного более частым, чем первый.

Следующие два случая иллюстрируют явление «видения в темноте» во внетелесном состоянии. В первом, субъект пишет: «... можно видеть совершенно ясно, хотя вокруг кромешная тьма или почти тьма». Второй случай следующий:

Я в то время был на учениях и был в дозоре, охраняя ночью расположение нашего подразделения. Мы ждали нападения «врага», который, как думали, будет прорывать фронт на нашем участке. С одной стороны прибрежная область была ограничена узкой дорогой через лес, все наши караульные должны были быть на одной стороне этой дороги. Я патрулировал внизу от дороги и заметил какое-то движение с другой стороны. Я окликнул и не получив ответа, выстрелил в воздух, чтобы разбудить подразделение. На мой выстрел ответили выстрелом из деревьев с другой стороны дороги. Я также ответил на этот огонь, и во время этой небольшой перестрелки я обнаружил, что покинул своё тело и парил над дорогой и мог ясно видеть как себя с одной стороны дороги, так и своего противника с другой. Самая странная вещь состояла в том, что я мог видеть в темноте, и я признал другого человека одним из наших собственных патрульных. (Он заблудился в темноте и забрёл на другую сторону дороги).

Следующие случаи дают примеры освещения, которое не соответствует никакому реальному источнику. Источник, однако, не видится субъектом. Интересно отметить, что это связано с минимальным отклонением от «реализма»; субъект не «видит» воображаемую лампу, например, но описывает комнату, как освещаемую «как если бы светила ночная лампа».

 

Я был в спальне, в которой было два других человека. Окно было затянуто большими плотными шторами, так что комната была абсолютно тёмной.

В середине ночи я внезапно увидел всё в комнате в контурах, как если бы светила ночная лампа. Я был очень озадачен этим и, внезапно посмотрев вниз, увидел себя, лежащего в кровати. Думаю, что я должен бы быть на высоте три-четыре фута над кроватью....

Я, казалось, запаниковал... и решил, что я не должен быть здесь вверху, но внизу на кровати...

Возвращение в моё тело привело к своего рода физическому шоку, который разбудил меня, и я очень ясно осознавал, как открываю свои глаза, хотя до этого я был в состоянии видеть комнату, то теперь комната была чёрной, и я не мог видеть даже тени.

... комната казалась заполненной лунным светом, и каждая её часть была столь ясна и подробна, как если бы это был день.

 

Характерно, что освещение во внетелесном состоянии, которое не соответствует никакому реальному источнику, рассеяно, и поэтому маловероятно, что у субъекта возникнет идея проследить за светом, чтобы определить его источник. Однако, субъекты иногда оказываются «любопытными» или «озадаченными» относительно источника освещения. Один субъект сообщает о чувстве «любопытства относительно того, как я вижу, и откуда приходит свет».

В следующем случае субъект счёл этот аспект своего переживания озадачивающим уже после, а не во время внетелесного состояния:

Есть одна вещь, которая озадачивает меня... когда я оглянулся назад, перед тем как выйти, я мог ясно видеть в спальне предметы и цвета; но я, очевидно, не мог бы видеть при выключенном свете.

Источник света иногда представляется как своего рода [светлая] дымка или туман:

 

В какой-то момент ночи я осознал, что нахожусь в воздухе и смотрю вниз на комнату, которая была освещена туманным светом, и вижу свою кровать и что-то в ней.

Будучи ребёнком, я часто обнаруживал себя вполне проснувшимся в затемнённой спальне, хорошо зная при этом, что «другой я» был все ещё в кровати. Иногда темнота исчезала, и я оказывался в светлом тумане, окружавшем меня.

Следует заметить, что дополнительное освещение может иметь место как на открытом воздухе, так и в закрытом помещении. Один субъект пишет: «Сад был осве-щён тем же самым странным серым сиянием.»

С дополнительным освещением сталкиваются в случаях с привидениями в ситуациях, в которых перципиент обычно не должен бы видеть ничего или совсем ничего. В таких случаях роль источника освещения обычно играет само тело привидения. Мы можем сравнить с этим следующий отчёт о внетелесном состоянии:

 

Мой «дух», казалось, постепенно оставлял моё тело, и завис в футе над кроватью. Непрозрачный яркий свет исходил от моего «духа», и я видел себя спящего в кровати, вероятно в течение приблизительно двенадцати секунд.

В некоторых случаях субъекты сообщают, что у них было более широкое поле зрения чем обычно. Он может описывать себя как способного «видеть всё вокруг себя сразу». Вот объяснения, данные субъектами, с которыми имел место этот тип переживания:

 

Сразу после понимания этого я также осознал значительное изменение в сенсорном восприятии. Я теперь обладал одним сверхчувством, функционирование которого неизмеримо превосходило функционирование моих бывших пяти. Используя его, я обнаружил, что, не поворачиваясь, я знал обо всём вокруг меня на все 360 градусов до расстояния горизонта.

Они выглядели иначе, в том смысле, что вы могли объять всё это одним взглядом, например, вы видели потолок, стены, целую комнату сразу.

Снова, субъекты могут оказаться способными видеть вещи, которые они не видели бы из своего внетелесного положения, будь они там телесно. Это может произойти двумя способами. Либо субъект может описать себя как способного видеть сквозь плотные объекты («предметы выглядят как обычно, но немного прозрачны»), или преграда, как то стена, которая в обычном случае помешала бы его видению, вообще отсутствует.

Следующие примеры иллюстрируют случаи с «прозрачностью» во внетелесных переживаниях:

 

... событие этой ночи показало стены и мебель в сине-фиолетовом свете, и я мог видеть их и сквозь них одновременно.

 

... Я видел своего брата, спящего в его кровати. Стена между нами не была помехой... Я мог видеть сквозь стену в темноте ночи.

Я чувствую себя в чрезвычайно светлом красочном теле, оживлённом, радостном и каким-то образом четырёхмерном, как будто бы я мог, если бы захотел, видеть внутри так же как и снаружи.

В одном и том же случае может иметь место более чем один способ расширения зрительного восприятия за пределы обычно возможного. В первом из только что указанных примеров присутствует дополнительный свет, равно как и видение сквозь плотные препятствия; а в случае субъекта, упомянутого первым в этой главе, расширенное поле зрения было вкупе с «прозрачностью» плотных объектов; последний момент описан следующим образом: «Поверхность земли не была никаким барьером для этого чувства, оно могло легко проникать сквозь плотные тела.»

Следующий субъект описывает плотное препятствие, как отсутствующее, которое в противном случае ограничивало бы доступ к информации, которую она смогла получить зрительно. В этом случае субъект утверждает, что часть информации, оказавшаяся таким образом доступной, ранее никогда ей не была известна.

... Я видела всё здание своей школы сверху без крыши, видя ясно недоступные части. Позже я нашла предлог, чтобы зайти в эти части (или украдкой заглянуть), и обнаружила их такими [какими видела во внетелесном состоянии].

В следующем случае субъект была в состоянии смотреть в закрытое бомбоубежище, в котором укрывалось её физическое тело, но не говорит, было ли это возможно из-за прозрачности стены, или её отсутствия.

... Я не могла свободно дышать из-за земли [засыпавшей вход], и было очень жарко. Тогда я обнаружила, что стояла вне бомбоубежища на садовой дорожке, заглядывая в убежище, и видя себя всё ещё там.... следующее, что я помню, - двое мужчин, разгребающие землю у входа, поток свежего воздуха и вопрос в порядке ли мы.

Мы можем отметить, что о кажущихся расширениях способности, подобной рассмотренной в настоящей главе, иногда сообщают в связи с привидениями. Субъект может, например, сообщить о деталях в одежде или облике привидения, тогда как он находится на слишком большом удалении от него, чтобы это можно было разглядеть в обычном случае. Субъекты могут также, при случае, «видеть» приведения «через затылок».

МЫСЛИТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ ВО ВНЕТЕЛЕСНОМ СОСТОЯНИИ

 

Субъекты обычно сообщают, что их мыслительные способности не были ослаблены во внетелесном состоянии; действительно, их сообщения часто свидетельствуют о большей, чем обычно, степени умственной ясности, а некоторые субъекты прямо утверждают, что их мыслительные функции во внетелесном состоянии были лучше. Иногда, однако, опытный субъект, который вызвал своё внете-лесное переживание преднамеренно, может сообщить о чувстве «сумеречности» и испытывании трудности в «удержании предметов в фокусе [зрения]». Когда это происходит, это, кажется, связано с неустойчивостью самого внетелесного состояния, и субъект скоро вынужден возвратиться к нормальному состоянию. Субъекты, с которыми внетелесные переживания происходят стихийно не сообщают ни о каком умственном помрачении, также как и значительное большинство опытных субъектов. Вот типичные замечания:

Мысли следуют в нормальной последовательности, как и в любое другое время, логический ход мыслей как и обычно сопровождается работой воображения.

 

Я мог думать и вспоминать, как и обычно.

 

Моя рассудительная способность была вполне нормальной...

 

Я так же ясно мыслил, как и в любое другое время своей жизни...

Ум чистый как колокольный звон. Мысли приходят молниеносно.

... мой ум был более ясным и более активным, чем когда-либо прежде.

Впрочем, о последовательных аналитических умозаключениях сообщается мало, хотя это не обязательно означает, что их оценки своего психического состояния являются не правильными. Субъекты во внетелесном состоянии, кажется, не склонны задействовать аналитическое мышление; по-видимому, их состояние, в основном, - это состояние насторожённого, но, как правило, пассивного наблюдателя. Однако, нет никакого признака, что их размышления являются логически ущербными, или что они оказались бы неспособны к аналитической мысли, если бы у них была причина задействовать такое мышление.

Возможно, следует отметить, что нормальный субъект при нормальных обстоятельствах, вероятно, не будет сообщать о многих последовательностях стихийной аналитической мысли в поддержку своего притязания, что его интеллектуальные способности были неослаблены.

Субъекты, кажется, способны во время своих внете-лесных переживаний помнить свои нормальные критерии взаимодействия с физическим миром, и сравнения внете-лесного переживания с нормальным положением дел.

В определённых случаях, кажется, что субъект может также быть в состоянии помнить свои планы относительно будущего, и даже попытаться действовать в соответствии с ними.

 

Один субъект, внетелесное состояние которого произошло в результате аварии на мотоцикле, сообщает, что осознавал, наблюдая своё бессознательное тело на дороге, что из-за этой аварии он опоздает на работу. Другой субъект пишет следующим образом:

 

Я принимала участие в любительской постановке балета и ложилась спать физически очень усталой, но душевно очень бодрой.... Была яркая лунная ночь, и я могла видеть детали своей комнаты ясно, даже растение ломонос в горшке на каминной полке. Я очень ощущала вес своего усталого тела. Внезапно я была свободна от этого и, казалось, плавала около потолка возле окна. Это было замечательное чувство.... Затем, я вспомнила, что на следующий день должна быть другая постановка балета, что у меня была ведущая роль и не было дублёра. Мои друзья были бы расстроены и представление сорвано.

Мы уже упомянули о насторожённом наблюдении внетелесного субъекта за своими переживаниями. Субъекты часто упоминают о себе как о «просто наблюдающих». Следующие заявления типичны:

 

Когда это случилось, я подумал: «Странно. Что со мной происходит?» и затем я только смотрел и слушал то, что происходило вокруг «меня».

 

Я забыл думать о чём-либо; я лишь испытывал сильное любопытство.

В другой раз я сидел в кресле и, кажется, выплыл и просто уставился на себя.

Многие субъекты подразумевают, что их степень насторожённости во время внетелесного состояния представляла верхний предел своего нормального диапазона изменения у них.

Развоплощённое, но очень острое сознание.

 

... чувствовал себя очень живым душевно.

 

Из субъектов одноразовых случаев 56.5 % утверждали, что были более пробуждёнными и наблюдали с обострённым вниманием. Один субъект, например, описывает себя как «ясно пробуждённый, бдительный и здравомыслящий». Другие субъекты описывают себя как «более живой», «более сознательный» или «более пробуждённый и восприимчивый» чем обычно. Один субъект, например, пишет:

 

Я никогда не был таким пробуждённым, или испытывал такое прекрасное чувство свободы когда-либо прежде.

Мы можем также отметить, что, если субъект находится в состоянии неослабной насторожённости ещё до переживания, то он может всё ещё описать себя как «полностью бдительный», когда он оказывается во внетелесном состоянии.

... Я был потрясён и ошеломлён падением, и помнил события только смутно, до тех пор пока я не оказался полностью бдительным и сознательным где-то под потолком.

Точно так же, если субъект был на краю сна перед внетелесным переживанием, он характерно утверждает, что переживание «пробудило его» к полному сознанию.

Эти внетелесные переживания происходили ночью, когда я был в кровати в полубессознательном состоянии, т. е. почти спящий, или на краю пробуждения, и это событие пробудило меня к полному сознанию, и я вполне осознавал, что нахожусь над своим телом.

 

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ВНЕТЕЛЕСНОГО СОСТОЯНИЯ

 

Субъекты характерно сообщают о своих переживаниях внетелесного состояния, как характеризуемого чувством естественности, полноты, реальности, лёгкости, свободы, жизнерадостности и здоровья. Мы продолжим приводить некоторые примеры этих черт.

Многие субъекты упоминают о «естественности» или «нормальности» переживания в терминах, подобных следующему:

 

Мне казалось совершенно нормальным быть таким, каким я

был.

... в тот момент событие казалось очень обычным, даже не удивительным.

Переживание казалось совершенно естественным для меня в тот момент...

Когда субъектов спросили, был ли ход событий во время их переживания фантастическим, как в сновидении, или казались ли события им вполне логичными, 89.3 % субъектов одноразовых случаев ответили, что их переживание казалось им вполне логичным в тот момент. Некоторые субъекты усилили этот ответ, добавляя такие пояснения как: «даже более логичны, чем обычно», «неизбежно логичны», и т. п.

 

Субъекты также упоминают о своей «плотности» или

«реальности», и тождественности с их нормальным «я».

Часть меня, которая была вне моего тела, была реальная «я», насколько я знала это; часть, которая видит, думает и чувствует эмоционально.

Моя личность и сознание были точно тем же самым как обычно...

Я чувствовал себя как настоящий человек во плоти, наблюдающий за собой. Я чувствовал себя полностью собой.

Одна из субъектов поясняет, что, хотя очевидно была лишена физического тела, она не чувствовала себя «беззащитной» без него.

Субъекты могут также упоминать о «лёгкости» и «свободе», которую они испытывают во внетелесном состоянии.

Я испытал большое восхищение от невесомости и раскрепощённости «духовного тела», в котором размещалось моё сознание.

Чувство покидания своего тела является очень приятным, это чудесное чувство лёгкости.

Тогда я внезапно почувствовал себя наполненным предельной радостью и счастьем. Я чувствовал такую большую свободу, как птица, только что впервые в жизни выпущенная из клетки...

Некоторые субъекты связывают чувство свободы, которое они испытывали с их способностью произвольно перемещаться.

Я экспериментировал, перемещаясь по своей комнате со своего рода плавательным или дрейфующим движением, в нескольких футах над полом, и выяснил, что выбор направления движения весьма легко поддаётся волевому управлению. Чувство лёгкости и свободы было восхитительным.

Я восхищался новооткрытой свободой, способностью плавать куда угодно, куда пожелаю и без усилия...

Мой ум чувствовал себя таким свободным, это был экстаз, и я сказал себе, что теперь я могу пойти куда угодно, куда ни пожелаю.

... все движения осуществлялись мгновенно. Думать - означало действовать.

Другие субъекты характеризуют своё состояние, описывая себя, как чувствовавших себя лучше или здоровее, чем обычно. Сообщения этого вида сделаны как субъектами, кто был в хорошем состоянии здоровья во время переживания, так и теми, кто болел.

 

«Выбравшийся я» чувствовал себя абсолютно чудесно, очень легко и полным самой замечательной жизненности, фактически гораздо лучше, чем когда-либо прежде или после.

Во время этого переживания я чувствовал себя очень хорошо, очень сильным и очень активным.

Почти каждый десятый из одноразовых субъектов сообщает о чувствах возбуждения, восторга, экзальтации, и т.п. Один субъект, например, упоминает о переживании им «огромного чувства радости».

Вот типичные выражения восхищения, испытанного внетелесными субъектами.

В более поздних переживаниях - волнение и удивление от того что происходило, восхищение от свободы и силы...

Оба случая были настолько счастливыми, почти восторженными, что я никогда не перестаю желать повторить их... Было качество чрезвычайной радости...

Всё переживание было абсолютно чудесным, и я желал бы испытать подобное снова...

 

У меня не было никакого дальнейшего интереса к моему физическому телу, или даже к моей физической жизни. Я только хотел достичь и продлить это счастливое состояние пребывать там, где всё было более ярким, живым и реальным чем что-либо, что я ранее знал.

Внетелесные субъекты могут также выражать чувства «превосходства».

Чувство благополучия, какое я никогда не испытывал прежде, а также чувство огромного превосходства.

Это не было странным или пугающим; фактически, если и была реакция [с моей стороны на происходящее], это было чувство превосходства.

Я сидел с компанией, когда я оказался вне [себя] и выше, смотря сверху на собрание, включая меня. Единственное чувство, которое я имел, было чувством того, что я выше, чем кто-либо ещё (как Бог).

 

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ РЕАКЦИИ НА ВНЕТЕЛЕСНОЕ СОСТОЯНИЕ

 

В предыдущей главе мы описали различные психологические характеристики внетелесного состояния, о которых сообщало подавляющее большинство субъектов. В данной главе мы рассмотрим реакции субъектов на осознание себя во внетелесном состоянии, которые очень меняются от одного субъекта к другому, и являются, далее, связанными с частными стадиями переживания, такими как начало или завершение. Эти реакции могут включать такие эмоции как удивление и страх, которые мы теперь и обсудим. Чувства «отделения» будут рассмотрены в следующей главе.

О чувствах удивления на некоторой стадии их внете-лесного переживания сообщили 28.4 % одноразовых субъектов. Как правило, эта реакция связана с началом переживания; если же это испытывается на более поздней стадии переживания, как в случаях, в которых вначале испытывают недостаток осознания, то это, вероятно, образует часть эмоционального возбуждения, которое скоро заканчивает переживание.

Чувства страха или беспокойства как правило связаны с завершением внетелесного переживания. Переживание может закончиться резко, очевидно в ответ на эмоциональный конфликт, испытанный субъектом, или субъект может начать преднамеренные попытки возвратиться к своему телу.

Внетелесное переживание может описываться как интересное и приятное, пока не возникает чувство страха:

... мой интерес был привязан к окружающей местности, которую я мог видеть всё больше, по мере того как я возносился всё выше. Это продолжалось в течение короткого времени, возможно минуты или около того, пока я не увидел каких-то приближающихся людей. В этот момент я оглянулся и испугался, поскольку я был далеко от своего тела, и я подумал, что «должен возвращаться».

Страх, который возникает во внетелесном состоянии, часто, кажется, вызван нехваткой контроля со стороны субъекта над одним или более аспектами ситуации.

 

... Я думаю, что попытался глубоко дышать. Но это кажется не возымело никакого ощутимого эффекта, потому что я помню как начал беспокоиться, и я почувствовал, что не могу управлять ситуацией.

В частности, субъект может встревожиться от своей неспособности управлять своими «движениями» во внете-лесном состоянии.

 

Я дважды выходил из своего тела ночью, и видел своё тело спящим в кровати. Я не знал, что происходило, и поэтому весьма испугался, особенно когда я понял, что мне достаточно было посмотреть на что-то и пожелать приблизиться к этому, чтобы начать перемещаться в том направлении. Мне не требовалось переставлять ноги. Я просто скользил в положении стоя. Меня пугало ускорение.

Страх, вызванный неконтролируемой природой движений субъекта во внетелесном состоянии, часто содержит явный или неявный элемент боязни того, что субъекта может отнести слишком далеко от его тела.

... таким лёгким, что я боялся дальнейшего подъёма, как воздушный шар, не имея никакого контроля.

У меня возникла мысль - если меня отнесёт далеко отсюда, то как я найду путь назад?... Я почувствовал себя очень одиноким и испугался.

Самая характерная причина страха во внетелесном состоянии, на самом деле, - это боязнь перед неспособностью прекратить это состояние, или перед «неспособностью возвратиться в тело».

 

И затем чувство... ужасного страха охватило меня. Я знал, что должен был возвратиться в тело до того, как с ним что-то случится. Было ужасное чувство безотлагательности, иначе будет слишком поздно. Именно это чувство страха оставалось таким неизгладимым.

Страх или шок, который субъект может испытать при видении своего собственного тела, вероятно, часто связан с только что упомянутым, т.е. субъект понимает, что он находится в парадоксальной ситуации, прервать которую он не знает как.

Когда я обернулся и увидел себя всё ещё в кровати, я задался вопросом, как я мог видеть себя, когда я знаю, что стою рядом с кроватью. У меня была мысль и чувство, что я хотел пойти и разбудить того человека на кровати. Затем возникло чувство паники.

... Я открыл глаза; я смотрел вниз на себя, лежащего на полу, сначала я принял это [как должное]... Я выглянул из окна и увидел проезжающие мимо автомобили по Watford Bypass, а затем меня потрясло - как это я могу смотреть из окна, тогда как я лежал на полу? Я запаниковал, и в следующую секунду моё тело проснулось с ощущением покалывания по всей коже.

Страх или тревога могут также возникнуть при мысли о смотрении на своё физическое тело, и могут принудить субъекта не делать этого.

... Я пошёл наверх, и лёг в кровать, через 2 или 3 секунды я почувствовал как я поднялся над кроватью примерно на один фут, затем я перешёл в сидячее положение, зная, что моё тело всё ещё лежало на кровати, так что я решил обернуться и посмотреть на себя, однако эта мысль испугала меня, так что, не глядя, я снова улёгся в своё тело, и

 

затем быстро вскочил и приготовил себе чашку чая.

Субъекты, у кого было два непреднамеренных внете-лесных переживания, одно из которых включало переживание страха, обычно описывают страх как происходивший во втором из этих двух случаев. Один субъект, например, пишет:

В первом случае я не заметил ничего неправильного, но во втором случае у меня были все признаки страха после того, как я возвратился в тело - дрожь мышц живота, учащённый пульс и дыхание.

У субъектов с несколькими внетелесными переживаниями, эмоциональный конфликт связан с их поздними переживаниями чаще, чем с ранними.

У меня было 2 переживания покидания своего тела. Однажды, подвергаясь операции в 8. я наблюдал эту операцию в течение короткого промежутка времени. Последний случай был две недели назад, при котором, когда я покидал своё тело, я был немного встревожен этим странным происшествием и сказал себе «давай назад» и немедленно пришёл в норму.

... воссоединение прошло почти что с физическим «щелчком» и сопровождалось интенсивным облегчением... В более ранних эпизодах было некоторое радостное чувство приключения или открытия, которое быстро сменилось страхом в последнем.

 

ЧУВСТВО ВРЕМЕНИ ВО ВНЕТЕЛЕСНОМ СОСТОЯНИИ

 

Мнения субъектов относительно их чувства времени во внетелесных переживаниях распадаются на три главных категории:

(1) Неизменное чувство времени;

(2) Несуществующее чувство времени;

(3) Время, казалось, протекало медленнее обычного, давая больше времени, чем обычно для умственных событий.

Никакие субъекты не выражают мнение, что время протекало быстрее обычного, или что у них было меньше времени, чем обычно, в которое можно заметить и судить о вещах.

Категории (2) и (3) в какой-то мере перекрываются, как можно увидеть из следующих выражений, употребляемых субъектами:

 

Я забыл упомянуть фактическое время, когда это переживание имело место. Оно, возможно, заняло минуты или часы, не было никакого ощущения времени.

Я понятия не имел о времени.

Было чувство «безвременности».

Было ощущение «застывшего момента».

 

Время, кажется, остановилось. Время прекратило существовать.

Я не замечал хода времени вообще. Думаю, оно было или полностью приостановленным или настолько медленным, что почти не воспринималось.

Процент субъектов, считающих, что их чувство времени было изменено во внетелесном состоянии составляет 37.5% в случае тех субъектов, у кого было больше чем одно переживание и, следовательно, больше возможности сформировать мнение, что более чем в два раза превышает процент для субъектов одноразовых переживаний (17.6%).

Субъекты иногда связывают начало и окончание их внетелесных состояний с событиями, которые продолжались в их физической среде, и таким образом достигают оценок их объективной длины. Вот типичные сравнения субъективного и объективного отрезков времени, занятого внетелесными переживаниями:

Я поднимался новым трудным маршрутом, когда большая глыба, за которую я держался, оторвалась и я упал... В том случае я чувствовал, что смотрел снизу, и время, казалось, проходило очень медленно.

Я полностью потерял всякое чувство времени и лишь впоследствии я смог прикинуть, что это длилось часы, но фактически это заняло лишь несколько минут.

Пока я был вне тела, не было никакого времени вообще, но как только я возвратился в себя, я понял, что переживание заняло несколько секунд.

На всё это, казалось, ушло много времени, но это могла быть одна секунда или меньше, потому что события разворачивались со скоростью света.

 

ОТРЕШЁННОСТЬ

 

Было отмечено, что возникновение эмоционального волнения или смятения почти неизменно приводит к завершению внетелесного состояния. Это предполагает, что состояние может продолжаться только пока субъект остаётся лишённым противоречивых эмоций. Фактически, многие субъекты упоминают о своей свободе от смятения и беспокойства, будучи во внетелесном состоянии, и мы теперь продолжим обсуждать формы, которыми может быть выражена эта свобода.

Субъекты характерно подчёркивают, что не были напуганы, взволнованы или обеспокоены; например: «я смотрел на себя без беспокойства», «я нисколько не был напуган», или «я определённо не волновался».

Напротив, субъекты описывают себя спокойными, расслабленными, отрешёнными или безразличными.

Я не в силах под