Заместитель командующего Западным фронтом генерал-лейтенант

Иван Васильевич Болдин

 

Они появились не с запада, как прочие окруженцы, а с востока – с той стороны, где в настоящий момент были немцы. Первыми в колонне шли три мотоцикла с колясками [65] – в них гордо восседали бойцы в новенькой, буквально хрустящей форме внутренних войск НКВД, на которой в поздние времена обязательно написали бы «опасайтесь подделки» – настолько она отличалась от потертой и измятой формы бойцов и командиров, неделю не выходящих из боев. Следом за мотоциклистами следовали бронеавтомобиль «БА-10», «эмка», и две полуторки – одна из них была битком набита бойцами в той же чекистской форме, а вторая казалась пустой; за полуторками же двигалось нечто и вовсе несуразное. Эти непонятные, невиданные устройства напоминали мотоциклы (с колясками и без), но только они не ехали, как полагается, по дороге круглыми колесами, а парили над ней без всякой опоры на высоте около полуметра. На этих устройствах восседали те же бойцы войск НКВД. Там же, в воздухе, присутствовала еще некая парящая платформа вроде грузовика без колес, и в ее кузове находилась установка, по виду отдаленно напоминающая спаренную 37-мм зенитную автоматическую пушку, [66] и за ней еще одна. Потом снова следовали парящие аппараты размером побольше первых – их экипажи составляли широкоплечие и мускулистые бойцы, экипированные в некое подобие камуфлированных рыцарских доспехов. Их телосложение было настолько могучим, что цирковые силачи рядом с ними казались бы полными задохликами.

В том месте, где от трассы Зельва–Слоним отходит грунтовая дорога, ведущая к примыкающей с востока вплотную к Дешковичам деревне Ярнево, выставили красноармейский блокпост численностью в десяток бойцов при одном «дегтяре». Старшим на нем был усатый и грозный старшина-сверхсрочник, по возрасту примерно ровесник века. Углядев, что именно движется следом за мотоциклами и машинами с чекистами, старшина, как и его подчиненные, впал в некоторый ступор, которому немало способствовал упершийся ему под ребро ствол чекистского «ППД». То, что чекисты были не совсем настоящие, не играло в деле никакого значения.

От взятых в плен дейчей, которых допросили по всем правилам для военно-полевых условий, капитан имперских егерей Вуйкозар Пекоц уже знал, что солдаты страны Эс-Эс-Эс-Эр, едва завидев людей в синих галифе, а также фуражки с синим верхом и малиновым околышем, обычно впадают в оцепенение. Те же дейчи сказали, что именно поэтому разведка страны Германия много раз с большой выгодой пользовалась этим эффектом, когда требовалось снять часовых (как сейчас) или взять в плен важного языка. Только, в отличие от дейчей, имперские егеря не собирались никого убивать, и поэтому старшина с бойцами должен отделаться легким испугом.

Заслышав шум, генерал Болдин, оправляя на себе гимнастерку, вышел на крыльцо сельской школы, в которой разместился его штаб. Настроение у него, надо сказать, было препоганым. А то как же – прошло шесть суток войны, а врага не только не удалось отбросить за линию госграницы (как это планировалось до войны), а, напротив, тот глубоко вклинился в советскую территорию. Зато разбитые части Красной Армии, не сумевшие оказать достойного сопротивления, в беспорядке откатываются на восток в тщетной попытке обогнать немецкие танковые клинья и снова встать перед ними нерушимой стеной.

Генерал понимал, что в ходе этого беспорядочного отступления по лесным дорогам советские войска потеряют последние остатки тяжелого вооружения, а с одними винтовками против танков и бомбардировщиков много не навоюешь. Авиация у Красной Армии уже приказала долго жить. За все шесть дней боевых действий в небе не было видно ни одного советского истребителя, а бомбардировщики, которые летали на поддержку своих войск без прикрытия, немцы сбивали пачками. И так продолжалось ровно до вчерашнего дня, когда вместо «ишаков» и «чаек» в небе появились белоснежные и краснозвездные красавцы, которые уже к обеду разогнали немецкую авиацию по дальним углам. При всем при этом, несмотря на красные звезды, эти летательные аппараты никак не могли быть советскими. И даже более того, было в их безжалостной эффективности нечто настолько чуждое, что генерал даже не мог подобрать слов. Ни тебе бестолковой суеты, ни тебе запоздалых перехватов (когда «юнкерсы» уже улетели) или неправильного определения целей.

Прищурившись от лучей восходящего солнца, генерал посмотрел на приближающуюся колонну. После того как вчера в небе обнаружились эти стреловидные белоснежные самолеты, генерал подсознательно ждал, что нечто подобное объявится и на земле. На этот случай он даже отдал соответствующие приказы, чтобы подчиненные ему бойцы и командиры без явной необходимости не проявляли агрессии к возможным непонятным визитерам, и уж ни в коем случае не открывали по ним огонь. Болдин ждал, что парламентер будет один, в крайнем случае, явятся двое-трое… И вот, значит, дождался – явилось целое подразделение с тяжелым оружием и транспортом. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что установки на парящих платформах – не макеты и не бутафория, а бойцы – отнюдь не призванные на два года рабочие и колхозники, и даже не сверхсрочнослужащие РККА…

Генерал Болдин в прошлую Империалистическую войну за три года фронта (с октября четырнадцатого по октябрь семнадцатого) сам дослужился от нижнего чина до командира взвода полковой разведки, и за фронтовые геройства получил два Георгиевскими креста за храбрость. Поэтому он очень хорошо понимал, что сейчас перед ним находятся первосортные солдаты, безжалостные головорезы, в то же время беспрекословно слушающиеся своего командира и готовые идти за ним в огонь и в воду. Таких в РККА или даже в ОСНАЗЕ НКВД (которым они сейчас стараются казаться) – раз-два и обчелся. А тут таких «из ларца, одинаковых с лица» никак не меньше полусотни; и если голова колонны еще похожа на что-то привычное, то дальше начинается полный сюрреализм и фантастика.

Против ожидания генерала, командир пришельцев не вылез из «эмки», где, казалось, как раз было место важной персоне, а спрыгнул с заднего сиденья одного из мотоциклов, привычными движениями оправил коверкотовую гимнастерку и решительно направился к генералу. Почти одновременно, обгоняя колонну, туда же подъехал двухместный парящий аппарат. С его заднего сиденья ловко спрыгнула широкоплечая мускулистая фигура в камуфлированных доспехах, сняла шлем-сферу с забралом, отдав его водителю, тряхнула головой, освобождая светло-пшеничные косы. Остолбеневший Болдин увидел, что, несмотря на всю свою гипертрофированную мужественность и мускулистость, которой мог бы позавидовать знаменитый Иван Поддубный, это молодая женщина, или даже совсем юная девушка…

– Командир пятьсот тридцать шестой отдельной роты егерей капитан Вуйкозар Пекоц, – на чистейшем русском языке представился человек в форме командира внутренних войск НКВД, – прибыл от лица командования для установления контакта и налаживания взаимодействия с местными войсками страны СССР.

– Командир взвода тяжелого оружия, лейтенант штурмовой пехоты Элиа Тэна, – улыбнувшись во все тридцать шесть зубов, отрекомендовалась мускулистая девица, – теперь все плохое, товарищ генерал, для вас кончилось, проблемы отныне будут только у дейчей.

Генерал Болдин с минуту помолчал, потом перевел взгляд на капитана егерей и со вздохом спросил:

– И откуда же вы взялись на нашу голову, капитан Пекоц?

– Оттуда, – ответил тот, ткнув пальцем в небо, – из далеких заоблачных высей и безбрежной черноты пространства. Наши планеты так далеко, что отсюда, со Старой Земли, не видно даже их звезд.

– Планеты? – не понял генерал Болдин.

– Да, планеты, товарищ генерал, – подтвердил капитан Пекоц, – Новороссия, Склавения, Франкония, Латия, Ханаан, Лея, Тардан и еще много других… Лейтенант Элиа, например, родилась и выросла на Новороссии и имеет с вами прямую генетическую связь через своего отца. Я сам со Склавении, в нашей роте еще есть чистокровные новоророссы, склавены, хунну, франконцы, тарданцы и даже ханаанцы…

– Так у вас там что-то вроде Советского Союза? – облегченно вздохнул генерал.

– Да, что-то вроде, – уклончиво подтвердил капитан Пекоц, которому рекомендовали не распространяться пока про Империю, – и наша система очень похожа на ваш социализм. У каждого, вне зависимости от места рождения, национальности, происхождения и материального благосостояния его семьи, есть возможность пройти профориентацию, получить образование и проявить свои способности. А дальше от каждого по способностям, каждому по заслугам. Создатели нашего государства старались сделать его по возможности справедливым.

– Почему по возможности, товарищ капитан? – непроизвольно вырвалось у входившего в свиту генерала высокого худого человека со знаками различия бригадного комиссара.

– А потому, товарищ бригадный комиссар, – ответил капитан Пекоц, – что несправедлива сама Вселенная и некоторые ее несправедливости компенсировать будет себе дороже. Например, родился человек дураком и лентяем, и не хочет сам переступить через себя, сжать зубы и через силу преодолевать эти недостатки – так о какой компенсации тут может идти речь и, главное, за счет кого? Только за счет умных и трудолюбивых, способных приносить пользу. Так это не устранение несправедливости, как это понимают некоторые, а банальная уравниловка, увеличивающая общее количество несправедливости и резко ухудшающая качество социальной системы. Но все это, товарищи, политика отнюдь не ротного масштаба, да и разговаривать на такие темы надо не с капитаном егерей, а с нашим социоинженером Малинче Евксиной.

– Социоинженером? – переспросил худой бригадный комиссар. – А это что за зверь?

– А это, – ответил командир имперских егерей, – такой специалист, в обязанности которого входит гармонизация отношений в замкнутых человеческих коллективах – от команды отдельного корабля до населения целых планет. Социоинженер не командует, а только рекомендует, но все ее рекомендации исполняются немедленно и с безукоризненной точностью.

Бригадный комиссар хотел было еще что-то сказать, но генерал Болдин положил руку ему на плечо.

– Погоди, Евгений Афанасьевич, будет время – еще наговоришься на политические темы, – сказал он. – Меня сейчас другое интересует. Скажи, капитан, а почему на тебе и твоих людях форма сотрудников НКВД, к которой вы, по вашему собственному признанию, не имеете никакого отношения?

Капитан Пекоц обернулся и махнул рукой. По этому жесту двое «чекистов» вытолкнули из кузова второго грузовика (того самого, который остался пустым), изрядно помятого босоногого человека в одном нижнем белье немецкого образца и подвели к генералу.

– Ответить на ваш вопрос очень просто, товарищ генерал, – сказал капитан, – знакомьтесь – обер-лейтенант Карл Ридель, командир подразделения разведывательно-диверсионного полка Бранденбург-800, который в войсках страны Германия стыдливо называют учебно-строительным. Как нам удалось выяснить в результате допроса тех его подчиненных, которых мы сочли необходимым брать в плен живьем, в задачи подразделений этого полка входят разведывательно-диверсионные действия в ваших тылах, в том числе с использованием вашей же армейской формы. В обязанности этого подразделения входило: нарушение линий связи, захват стратегических объектов (в частности, мостов), убийства высокопоставленных командиров, а также любая возможность нанесения вреда вашим силам и увеличение паники. Конкретно это подразделение, действуя под видом ваших военнослужащих, совершило множество разных черных дел. В числе прочего они совершили захват и уничтожение отступавшей медицинской части. Раненые и медперсонал мужского пола были убиты сразу же. Медперсонал женского пола подвергся неоднократному изнасилованию, а потом этих женщин жестоко убили, причем при обстоятельствах, которые позволяют заподозрить исполнение каких-то темных ритуалов. Мы атаковали их как раз в тот момент, когда они, закончив с убийствами, начали сворачивать лагерь…

После этих слов упомянутый персонаж стал вырываться из рук «чекистов» и на чистейшем русском языке орать, что к нему и его людям, военнослужащим германской армии. применялись ужасные, нечеловеческие пытки, которые запрещены Женевской конвенцией… И так далее и тому подобное.

Генерал Болдин поморщился.

– Скажите, капитан, – спросил он, – у вас там, наверху, что, и в самом деле принято пытать пленных?

Капитан Пекоц пожал плечами и с легкой улыбкой ответил:

– Мы этого типа и пальцем не тронули. Просто спустили с него эти вонючие панталоны и посадили верхом на муравейник. Все остальное муравьи сделали сами, нам только оставалось следить за тем, насколько искренне дейчи отвечают на наши вопросы. Есть у нас такой портативный прибор, который называется психосканер. Мысли он читать не умеет, но уровень правдивости ответов на задаваемые вопросы им измерить можно. Никакой лишней жестокости, только насущная необходимость получения информации.

Немного помолчав, капитан добавил:

– Когда мы обнаружили дейчей и при помощи того же психосканера убедились, что это действительно дейчи, а не, к примеру, законные сотрудники вашей контрразведки, то по причине уже совершенных ими преступлений живыми, товарищ генерал, я приказал брать только самую верхушку группы. Тех, кто мог пригодиться в качестве источников информации для нашего и вашего командования, а также радиста для возможной дезинформации противника. Удивительно примитивный аппарат эта рация; но если она работает, то почему бы и нет. А всех остальных мы отправили гореть в аду. Кстати, наверное, лучше будет передать пленных вам – ведь все что нам было нужно, мы из них уже выдоили.

– Да уж, – нервно усмехнулся бригадный комиссар, – такими-то методами это было, наверное, несложно. Ну что, Иван Васильевич, каково будет ваше единственно правильное решение? Что-то мне кажется, что наши потенциальные союзники немного темнят.

– Дареному коню в зубы не смотрят, Евгений Афанасьевич, – довольно резко ответил генерал Болдин. – В том положении, в котором мы находимся, я готов принять помощь у кого угодно, хоть у самого сатаны с рогами и хвостом… Так что пусть капитан связывается со своим командованием и сообщает о моем принципиальном согласии вступить в контакт ради разгрома немецких захватчиков.

Услышав эти, несколько пафосные, слова, капитан Вуйкозар Пекоц мысленно хихикнул. Ведь у главного тактика «Полярного Лиса», темной эйджел-полукровки Ватилы Бе хвост как раз имелся. Интересно, подумал он, какое выражение лица будет у этого человека, когда он увидит, с кем ему придется вести переговоры…

 

* * *

 

Полчаса спустя, там же

 

Едва договаривающиеся стороны пришли к первому хрупкому взаимопониманию, как где-то на окраине Дешковичей чей-то молодой и визгливый голос завопил во всю луженую глотку: «Воздух!». Видимо, в командовании 2-го воздушного корпуса люфтваффе решили немного оправдаться за вчерашний разгром, а также вызванную им растерянность, и наметили себе несколько целей, явно находящихся вне зон ответственности «белых демонов». Одной из таких целей было скопление отступающих советских войск в окрестностях деревни Дешковичи. Нанести бомбоштурмовой удар готовилась 3-я эскадрилья – три звена по четыре истребителя-бомбардировщика «Me-110» из состава 1-й группы эскадры скоростных бомбардировщиков «SKG-210». До сей поры это эскадра мелкими группами (четверками и парами) пиратствовала над проселочными дорогами в ближних тылах отступающих советских войск, способствуя окончательной дезорганизации снабжения и превращая организованный отход в беспорядочное бегство, а также вела воздушную разведку в интересах 2-й танковой группы генерала Гудериана и 4-й полевой армии фельдмаршала фон Клюге.

После крика поднявшего тревогу красноармейца в деревне сразу заголосили бабы и завопили в испуге ребятишки. В то же время бойцы и их командиры, побывавшие под бомбежкой уже не раз, врассыпную бросились по отрытым заранее противовоздушным щелям и разным естественным канавам, стараясь не отсвечивать, когда на них с небес обрушатся немецкие бомбы. И лишь пришельцы остались хладнокровны и даже как-то равнодушны к творящейся вокруг суете. Генерал с некоторой оторопью наблюдал, как они, вместо того, чтобы искать место, где можно хоть как-то укрыться от бомб, быстро, но без суеты приводили свое вооружение в готовность для стрельбы по воздушным целям.

В первую очередь были задействованы установки огневой поддержки – они грозно задрали в небо свои ребристые стволы. Плечистые бойцы ловко спрыгнули со своих летательных аппаратов (тех самых, что похожи на мотоциклы) и принялись снимать с турелей на колясках длиннющие (более двух метров) ротные тяжелые лазерные ружья, [67] для маскировки обмотанные камуфлированными тряпками. Генерал смотрел на то, как они это делают, и какая-то смутная догадка сверлила его мозг. Наконец эта догадка оформилась в отчетливую уверенность. Да ведь это женщины! Обычного вроде бы роста, но при этом чрезвычайно мускулистые, с широченными плечами – одним словом, невиданные женщины-силачки! И эти женщины обращались с тяжелым и явно грозным оружием с такой сноровкой, с какой обычные хозяйки управляются на кухне с кастрюлями и сковородками.

Каждый такой парящий над землей аппарат перевозил полный расчет тяжелого ротного лазерного ружья. Пока стрелки настраивали свое оружие для работы короткими очередями по легким воздушным целям, вторые номера расчетов и водители собирали и устанавливали легкие раскладные зенитные станки. [68]

Одновременно с воительницами штурмовой пехоты к бою готовились и бойцы егерской роты – те самые, на которых красовалась чекистская форма. Они сняли фуражки, убрали за спину трофейные «ППД» и извлекли из колясок мотоциклов лазерные штурмовые винтовки и полевые шлемы, снабженные визирами целеуказания. Всего несколько движений – и они также готовы к бою (хотя при наличии «Сирен» и тяжелых лазерных ружей дело вряд ли дойдет до легкой стрелковки).

Генералу Болдину тяжелые лазерные ружья отдаленно напомнили крепостные ружья Гана, [69] с которыми он имел дело, когда в составе 77-го пехотного Тенгинского полка с октября 1914-го по октябрь 1917-го года воевал на кавказском фронте против турецких войск. От упомянутых ружей эти устройства отличались большими коробчатыми магазинами [70] и вдвое более длинными стволами, имеющими вместо брустверных крюков [71] складные сошки. Еще эти устройства отдаленно напоминали принятый совсем недавно на вооружение крупнокалиберный пулемет «ДШК», только без щитка, коробок для ленты и значительно более длинным стволом.

И все же самым главным, на взгляд генерала, было не оружие, а бойцы, которые им манипулировали. Они действительно все до единого были женщинами… Разве что кроме тех, что были одеты в форму сотрудников НКВД. И действовали эти женщины ничуть не хуже мужчин, а кое в чем даже лучше. Было заметно, что это хорошо вымуштрованные бойцы, для которых все то, что они делают, является совершенно привычным, словно они занимались этим всю свою жизнь. Действовали они четко, слаженно, при этом проявляя какую-то особую грацию, так что генерал невольно засмотрелся на них. Он не мог не любоваться этими женщинами. И не было в этом любовании ничего пошлого, просто сердце генерала начинало ликовать, когда он неизменно убеждался, что эти прекрасные и могучие девы вполне заслуживают звание воинов – настолько профессионально они подходили к своему делу. Хладнокровные, деловитые и немногословные, они действовали без суеты и нервозности, и при этом каждая из них была похожа на грозную богиню справедливой оборонительной войны…

Впечатлил генерала и еще один факт – воительницы из неведомых миров, готовясь к бою, переговаривались меж собой на русском языке. И из-за этого звукового фона, в котором трудно было разобрать слова, воспринимались они не просто как защитницы, а как полностью «свои». Да уж, странные дела происходили в окрестностях деревни Дешковичи! Но все происходящее, безусловно, внушало генералу Болдину определенный оптимизм. Оптимизм этот был так велик, что он даже не побежал прятаться в щель, как большинство его подчиненных, а остался стоять на крыльце, приготовившись наблюдать, что будет дальше.

Конечно же, не один генерал заметил, что при всей своей массивности и мускулистости воительницы штурмовой пехоты не производят впечатления толстых и неуклюжих баб. Наоборот, их движения были точными и выверенными, а тела, даже под защитными доспехами, в известных пределах гибкими. При этом для того, чтобы готовиться к бою, им не требовались никакие дополнительные команды или распоряжения командира. Лейтенант Элиа Тэна, уверенная в своих подчиненных, спокойно осматривала горизонт в какое-то подобие полевого бинокля, имевшего коробчатую форму. Генерал не знал, что через это устройство, включенное в общую сеть боевого управления, лейтенант находится на связи с тактической группой «Полярного Лиса», и сейчас, в последние моменты перед боестолкновением, одна из младших подчиненных Ватилы Бе, находясь наверху, по данным орбитальных сканеров строит для ее взвода схему отражения воздушной атаки. Ни одного мгновения не тратилось даром – все было по делу, тем более что каждый (то есть каждая) знал это дело как свои пять пальцев.

Такое поведение было настолько нетипичным для Красной Армии, что суетящиеся в последнем паническом порыве бойцы стали останавливаться и оглядываться на странных гостей, которые вместо того, чтобы прятаться, явно готовятся вступить в бой с немецкими самолетами. Неслыханная самоуверенность!

Так уж получилось, что практически все подразделения войсковой ПВО 4-й, 10-й и 3-й армий, на 22-е июня 1941 года находились на окружных сборах, проходящих на полигоне в Крупках восточнее Минска. Собранные там отдельные дивизионы ПВО так никогда и не попали в свои избиваемые с воздуха дивизии, потому что решением штаба фронта их использовали в качестве последнего средства противотанковой обороны в тщетной попытке остановить рвущиеся к Минску немецкие танки. В результате и немецкие танки не остановили, и устойчивость советских соединений к воздушным ударам оказалась крайне низкой, а бойцы и командиры заболели болезнью, известной как самолетобоязнь. Потому и вызывали удивление люди, такой болезнью не страдающие, и даже, более того, готовящиеся как следует дать по зубам обнаглевшему агрессору.

Время на подготовку к бою истекло. Истеричное подвывание «гау, гау, гау» немецких авиационных моторов стало нестерпимым, над установками огневой поддержки засветились почти прозрачные голубоватые дымки куполов защитного поля, а в воздухе, движущиеся с юго-запада, появились три четверки немецких истребителей-бомбардировщиков «Ме-110». И сразу, без малейшей задержки, все – от генерал-лейтенанта Болдина до самого последнего бойца – услышали, как на единой высокой ноте, будто оперные дивы в Ла-Скала, поют открывшие огонь по врагу «Сирены». «А-а-а-а-а-а!», и снова «А-а-а-а-а-а!». И была эта странная песня преддверием разверзнувшейся преисподней для оборзевших до неприличия стервятников Геринга…

Первая четверка «мессеров» буквально рассыпалась в воздухе. Вряд ли немецкие летчики или стрелки успевали понять, откуда берутся пронизанные красноватым дымком молочно-белые трассы, которые рвут на куски их злосчастные самолеты. И тут же беззвучные бело-голубые лучи принялись поражать самолеты второй четверки, атакующие ровно вслед за первой. И тут «Сирены» снова запели свою смертоносную песню, радуя почитателей своего таланта высоким и ясным голосом. Потом сверкнула последняя беззвучная вспышка выстрела из тяжелого лазерного ружья. Грохнули сдетонировавшие бомбы – и последний воздушный пират Геринга закончил свой полет в облаке черного тротилового дыма. И над Дешковичами снова настала тишина, как будто и не было никакого авианалета и не гудели только что в воздухе даймлербенцовские авиационные моторы.

Все наблюдавшие эту картину (и те, кто успел спрятаться, и те, кто нет) обалдело крутили головами, будто спрашивая: «И что, все уже кончилось?», «И чего мы так суетились?», «Неужели все было так просто?». А вот из участвовавших в налете немецких летчиков не уцелел никто. Когда «Сирена» разбирает самолет на запчасти, обломки выглядят так, будто их пропустили через шредер. Кроме того, атаковали «сто десятые» на слишком малой высоте, поэтому угробились даже те немецкие летчики и стрелки, которых не измельчили заживо «Сирены» и которые не сгорели в лазерной вспышке, а попытались покинуть свои самолеты и спастись с парашютом. Просто парашютный купол при прыжке с высоты меньше ста метров не успевает полностью раскрыться и зачерпнуть воздух, [72] в результате чего попытка спасения заканчивается тошнотворным «шмяком» об землю на скорости в двести-триста километров в час.

Последующие несколько минут были для подразделения капитана Пекоца моментом чистой, ничем не замутненной славы…

Генерал Болдин машинально отметил, что у немцев, как это и пообещала несколько минут назад лейтенант Элиа Тэна, действительно начались нешуточные проблемы. Да уж, подразделение, умеющее вот так, запросто, сметать с небес эскадрильи люфтваффе, по факту оказалось весьма ценным союзником.

Ведь, по большому счету, контрудар его конно-механизированной группы не достиг никакой положительной цели только потому, что при полном господстве противника в воздухе вверенные ему войска оказались лишенными даже элементарного зенитного прикрытия. Танковые колонны растрепывались на марше. Горели грузовики с горючим и машины со снарядами, вражеские пикировщики уничтожали советскую артиллерию на огневых позициях и изготовившиеся к контратаке стрелковые батальоны. Удары продолжались даже после того, как полки вступили в бой. И теперь настал момент, когда все изменилось, и у собираемого генералом сводного соединения появился надежный щит против крылатых разбойников из люфтваффе, с которым он даст немцам такого жару, что чертям тошно станет…

 

* * *

 

Час спустя там же в Дешковичах

Главный тактик капитан 2-го ранга Ватила Бе

 

Пока шаттл спускался, Ватила Бе смотрела на обзорный экран и предавалась философским размышлениям – роскошь, которую она редко себе позволяла. Но сейчас мысли возникали сами собой, непроизвольно – это, собственно, началось у нее еще на подлете к Старой Земле. Когда корабль еще находился за пределами атмосферы, зелено-голубая планета в завихрениях облаков казалась такой уютной, хотелось смотреть и смотреть на нее; вид ее вызывал в сердце желание защитить ее от бед, изменить ее судьбу в лучшую сторону… Орбита была совершенно пустой – по ней не летали спутники, там не болтался космический мусор. При взгляде на эту Землю из космоса Ватила испытывала некоторый трепет – ведь, как-никак, планета являлась далекой этнической родиной всех тех, кто присутствовал на корабле… И сейчас, когда шатл стремительно приближался к поверхности планеты, и все отчетливей внизу вырисовывались детали ландшафта, Ватила ощущала все большую приподнятость, смешанную с возбуждением. И еще она думала о том, что однажды все возвращается на круги своя. Планета эта была колыбелью их предков (всех без исключения), и сюда же на очередном витке галактической истории довелось вернуться для того, чтобы построить свою версию Галактической империи.

В том временном потоке, откуда они ушли, скорее всего, даже не обратят особого внимания на их исчезновение. В реестре боевых кораблей Империи напротив названия «Полярный Лис» поставят отметку «пропал без вести, предположительно погиб» и известят об этом их родных и близких. Это там «Полярный Лис» был одним из двух десятков «Гончих Псов», действующих на коммуникациях и в глубоких тылах Непримиримых; там отряд не заметит потери бойца. Здесь же неожиданное появление корабля пустит всю историю по новому вектору… Конечно, такие размышления больше приличествуют социоинженеру, чем тактику, но Ватила Бе считала, что каждый хороший тактик отчасти должен быть социоинжинером и наоборот. А то как иначе тактик сможет просчитать устойчивость и силу наступательного порыва тех или иных войск в боевой обстановке?

Разумеется, думала Ватила, новая Империя, которую на этот раз предстоит построить уже на Старой Земле, отнюдь не будет точной копией той структуры, которую основал император Шевцов (Русская Галактическая Империя Шевцова также только некоторыми чертами напоминала Неоримскую империю, основанную Феликсом Максимусом). В том, какой будет новая версия Империи, большую роль играет как личность первого императора-основателя, так и базовая этнокультурная доминанта государствообразующего этноса. Собственно, им, эйджел (как темным, так и светлым, чистокровным и полукровкам) и на первое, и на второе пенять было бы грех. Особенно если сравнивать с тем, как дела обстояли в предшествующей Неоримской Империи, откуда появился «Несокрушимый».

И хоть информация по этому вопросу считалась закрытой, мать Ватилы, Зейнал, довольно хорошо знала искина Кандида и через это знание была допущена ко многим закрытым фондам. Вообще-то Ватила догадывалась, что для всех эйджел эта информация представляла секрет Полишинеля, а ограниченный доступ к ней имели только хумансы, не имеющие 1-го класса гражданства и соответствующих уровней служебных допусков. Слишком уж взрывоопасный материал – с учетом того, что в империи всякие идейки о чьей-нибудь национальной и расовой исключительности считались неприемлемыми, а все разновидности рода хомо считались взаимодополняющими разнородными частями единого целого, которому в некой отдаленной перспективе, в результате управляемой взаимной ассимиляции, предстояло сплавиться в единый несокрушимый монолит.

Проанализировав данные орбитального психосканирования, собранные за последние сутки, Ватила и Малинче пришли к совместному выводу, что если в качестве опорной платформы для преобразования в Империю выбирать страну Эс-Эс-Эс-Эр, то в ходе этого процесса и вправду не потребуется применять никаких дополнительных социальных ключей. Персональные перестановки при этом не в счет. Все дело в том, что этнокультурная доминанта страны Эс-Эс-Эс-Эр, за исключение некоторых шероховатостей, целиком и полностью совпадает с имперскими социокультурными установками. При этом у молодой (относительно возрастов эйджел) и недостаточно опытной Малинче даже возникло ощущение, что имперские установки в значительной степени списаны с этнокультурной доминанты страны Эс-Эс-Эс-Эр (что совершенно верно). Вопрос вызывала только предполагаемая личность первого императора-основателя, но это была уже в чистом виде работа социоинженера, которую Ватила Бе с легкостью уступила Малинче Евксине. А главная забота тактика в настоящий момент – это армия страны Эс-Эс-Эс-Эр, которая терпит поражение от армии страны Германия.

Итак, совсем скоро они ступят на поверхность Старой Земли – и вот тогда уже вспять не поворотить, с этого момента, принявшись вершить историю, они будут в ответе за эту планету и ее судьбу… Ватила наскоро просмотрела подробный психопрофиль тактика страны Эс-Эс-Эс-Эр Ивана Болдина, полученный при детальном сканировании капитаном егерей Вуйкозаром Пекоцем. Этот психопрофиль полностью соответствовал предварительным данным. Не гений, звезды с неба не хватает, но тактика 2-го класса Ватила бы ему точно присвоила. Для хуманса это весьма высокая оценка – тактики 1-го (а тем более высшего класса, как она сама) у них чрезвычайная редкость. Наиболее важными характеристиками рассматриваемой личности были следующие – верен принесенным клятвам, упорен в достижении цели, но при этом осторожен в своих действиях в критические моменты. Перед контактом с этим хумансом и его окружением, часть которого настроена скептически по отношению к своим новым потенциальным союзникам, ей потребуется отрешиться от всех ненужных мыслей и привести себя в соответствующее состояние духа. Первое впечатление, которое, как говорят социоинженеры, не исправишь, должно быть сногсшибательным. Ошибку допустить нельзя. В связи с изложенным выше все предварительные расчеты остаются в силе. Более того, в своих действиях она может пойти несколько дальше, чем было запланировано первоначально.

К моменту посадки Ватила Бе была уже целиком сосредоточена и готова к первому контакту. Ею владело воодушевление.

Шаттл совершил посадку на пыльной улице поселка Дешковичи, прямо напротив съезда на шоссе Зельва-Слоним. Тяга антигравитационных импеллеров упала до нуля, осела поднятая пыль – и аппарат, похожий на сложившего краснозвездные крылья толстенького птеродактиля, застыл в неподвижности, отражая своими молочно-белыми боками солнечный свет. Невиданное, ошеломляющее зрелище! Бабы и ребятишки робко выглядывали из-за заборов, тихо перешептываясь. Однако уже через несколько мгновений шустрые мальчишки, обуянные неудержимым любопытством, стали выходить из калиток, невзирая на строгие оклики матерей. Что им запреты! Когда творится такое – разве можно усидеть за забором?

А тем временем внутри летательного аппарата Ватила готовилась к первому официальному контакту. Тут следует сказать, что еще до отправления она тщательно обдумывала все детали предстоящей встречи со староземлянами. В частности, имел немаловажное значение и вопрос внешнего вида. Для того, чтобы предстать перед обитателями этой планеты, повседневная корабельная униформа не годилась категорически. Обтягивающие шорты до середины бедра и футболка «в облипку» с короткими рукавами выглядели слишком легкомысленно с точки зрения консервативного местного менталитета, а также с точки зрения защиты от местных погодных аномалий. Но и скафандр высшей защиты Ватила надевать не хотела. Ей нужно было показать, что она пришла к друзьям, и пришла, настроенная на серьезный разговор.

К счастью, соответствующая одежда сине-черных уставных цветов корабельной службы в гардеробе Ватилы имелась. Мягкие брюки в складку (достаточно, но не чересчур просторные), которые следует заправлять в короткие черные сапожки без каблуков (а зачем эйджел каблуки или платформы при их-то росте?). Сверху, поверх серо-голубой рубашки с черным галстуком, куртка на молнии того же цвета, что и брюки, и такой же темно-синий берет, цвет которого удачно сочетается с медно-рыжими волосами. Компромиссный вариант между легкой корабельной униформой и официальным парадным вариантом при всех регалиях. Подумав об этом, Ватила Бе усмехнулась. В дикие времена до Империи темные эйджел и вовсе не заморачивались вопросом о том, что им надеть, и разгуливали по своим кораблям и космическим станциям в своем естественном виде, то есть без ничего. Империи сделала их жизнь не только сложнее, но и много интересней, и необходимость носить одежду – совсем небольшая плата за это.

Раскрылся десантный люк. Легкий ветерок тут же проник внутрь шаттла. Он нес ароматы местных трав, разогретой пыли и чего-то еще, чего нет на других планетах. В то же время он был пропитан пороховой гарь, кровью и смертью. Странное сочетание…

Ватила шевельнула острыми ушами. Где-то далеко, на пределе слышимости (а слух у эйджел гораздо острее, чем у хумансов) громыхала канонада, причем слышалась она по обе стороны от этого места – и с запада, и с востока. Там солдаты страны Эс-Эс-Эс-Эр сражались с безжалостным врагом… Они отчаянно дрались даже не за свою жизнь, а стремясь хоть на день, хоть на час затормозить продвижение захватчиков вглубь территории своей страны....

Бросив с высоты своего роста беглый взгляд на ожидающего ее тактика Ивана Болдина и двух его приближенных, Ватила убедилась, что проклятый шутник и зубоскал Вуйкозар Пекоц опять был в своем репертуаре. Он даже ни словом, ни намеком не предупредил местного тактика и его помощников, с кем ему придется иметь дело. Наверн