Именно дефолт-система мозга создавалась эволюцией под задачи формирования социальных групп – стаи, а потом и племени.

По сути, эти области коры головного мозга являются чем-то вроде места дислокации "других людей", то есть их образов, с которыми мы и общаемся внутри собственной головы.

С реальными людьми, строго говоря, мы обмениваемся лишь колебаниями воздуха, выталкивая его через свои голосовые связки (ну и другими физическими воздействиями – давлением на кожные рецепторы и химическими молекулами на рецепторы обоняния).

Собственно же само наше с ними общение нашу голову не покидает. Всё, что мы думаем о других людях, как мы их воспринимаем, как к ним относимся – это уже продукт работы мозга, а именно – той самой дефолт-системы.

Это, как мы уже говорили, невидимые вещи, которые мозг должен сам в себе создать, реконструируя возникающие социальные ситуации.

Более того, мы сами – как "личность", как "индивид" – представляем собой как бы перекрестье этих образов "других людей" в своём собственном мозгу.

Да, в нём нет нашей "личности", какого-то особого "я", в нём есть только множество образов "других людей", через которых мы и определяем то, чем являемся.

Без них, без наших отношений с ними, мы были бы плоскими и реактивными – пустым местом, способным лишь отзываться на внешние раздражители.

Но когда мы находимся в определённых социальных отношениях – всё меняется: любой сигнал, который мы получаем извне, мы получаем не сами по себе, а как бы всей своей стаей и своим местом в ней.

Когда вам что-то говорят, это говорят не каким-то абстрактным "Пете" или "Маше", это говорят неким социальным агентам: отцу трёх детей или матери-одиночке, старому товарищу или подружке невесты, ветерану боевых действий или профессору кафедры искусствоведения, бизнесмену или домохозяйке, жиголо или "Мисс Вселенной – 2005".

То есть, когда к нам обращаются, к нам всегда обращаются как к какому-то социальному лицу. Это ваше (и моё) "социальное лицо" – по сути, продукт тех отношений, в которых мы состоим. И понятно, что эта система может весьма специфическим образом отзываться на любой из внешних сигналов, на любую внешнюю информацию.

Представьте, что вы делаете предложение увеселительной прогулки отцу трёх детей, или, как вариант: матери-одиночке, старому товарищу, подружке невесты, ветерану боевых действий, профессору кафедры искусствоведения, бизнесмену, домохозяйке, жиголо и "Мисс Вселенной – 2005". Чувствуете разницу?

Вот, это реагирует ваш "невротический радикал"! Он как бы всегда знает, кто вы, а кто тот, кому вы что-то говорите или предлагаете (например, увеселительную прогулку).

И ещё этот "радикал" практически на автомате чувствует (буквально – ощущает!), что данное предложение будет значить (в социальном плане) для другого человека и чем любое ваше высказывание может обернуться – то есть, как другой человек отреагирует, что он о вас, в связи с этим, подумает и т. д.

Впрочем, у кого-то "невротический радикал" выражен ого-го как, и бежит впереди паровоза (таковы все "невротики"), а у кого-то, в случае превалирования двух других "радикалов" ("истероидного" или "шизоидного"), этот внутренний социальный детектор может и не включиться вовсе, или включиться слабо, или странно.

Например, может отреагировать "вычурно", "неуважительно", "неадекватно ситуации" и т. д., но это, конечно, только на взгляд "невротика" (поэтому и в кавычках). "Истероид" или "шизоид" так, конечно, не мыслят в принципе, их совершенно другие вопросы заботят.

Что ж, теперь попробуем представить себе, как "невротический радикал" реагирует на новые вводные – новую информацию, какую-то ситуацию.

У такого человека, понятно, сразу включается иерархический инстинкт, а это значит, что для него будет иметь принципиальное значение, от кого исходит данная информация или кто является участником соответствующей ситуации.

Если информация исходит от авторитетного человека (источника), которого "невротик" воспринимает как того, кто стоит выше его по иерархии (в данной конкретной сфере), то у него автоматически возникает чувство доверия к данной информации. И он, соответственно, начинает пересматривать уже имеющиеся у него к этому моменту данные, учитывая существенную значимость этих – новых – вводных.

Однако же, если человек (источник), от которого исходит данная информация, не воспринимается "невротиком" как "значимый" (то есть, ощущается находящимся ниже его по социальной лестнице), то он будет думать, каким образом опровергнуть эту новую для себя информацию или как-то иначе, не так как ему предлагают, её проинтерпретировать.

Причём аргументы, которые он в таком случае использует, тоже будут носить социальную окраску: "Да это же Клава из соседнего подъезда! Чего от неё ещё ждать-то?!" или "Ну, это же сам Иван Иванович сказал, это серьёзно!".

Тут, впрочем, нужно учитывать одну важную деталь: то, как "невротик" определяет "верх" и "низ", может оказаться ошибкой.

Вполне возможно, что он считает кого-то "иерархическим верхом" – условного Ивана Ивановича, – а он, на самом деле, не обладает действительными знаниями и компетенциями, лишь только нужными регалиями обзавёлся и умеет подать себя правильно.

Или наоборот: возможно тот, кого "невротик" воспринимает как "иерархический низ" – ту самую Клаву, например, – в действительности и нужной информацией владеет, да и вообще не лыком шита, так что к её мнению имело бы смысл, на самом-то деле, прислушаться.

То есть, "невротик" может неадекватно определять своё собственное место в иерархической структуре, что, само собой, учитывая логику его подхода, будет неизбежно приводить к серьёзным ошибкам.

Впрочем, это его "место" в виртуальной "иерархической пирамиде" легко может измениться, если источник информации похвалит нашего "невротика" (произведёт его интеллектуальный груминг) и, тем самым, сделает его членом своей стаи.

С "шизоидом" такой ход обречён на неудачу – ему совершенно безразлично, как конкретно к нему относится собеседник (источник информации). Ему важно, насколько всё в результате произведённой интеллектуальной работы получится "логично", "точно" и "непротиворечиво" внутри его собственной модели реальности.

А кто и как к кому относится… Какое это имеет значение к обсуждаемому вопросу?!

Думайте так же как "шизоид", рассуждайте как он, следуйте той же логике и последовательности умозаключений – и всё, вы достойны симпатии, благосклонности и всяческой поддержки. Ну а если вы ещё и новые горизонты способны открыть его любопытству, то цены вам в его глазах не будет!

С "истероидом", впрочем, подобный хвалебный груминг, как и в случае с "невротиком", может неплохо сработать, но действовать надо крайне осторожно: ваше восхищение должно быть абсолютным, без малейшего налёта критики, оно должно быть посвящено самому "истероиду", а не просто конкретному его достижению.

Вы, наверное, и сами знаете, как одно какое-то неловкое слово или совершенно незначительное замечание может сбить всякий сексуальный настрой в пылу соответствующих нежностей, правда?

Вот и тут так – грумьте, пожалуйста, всецело, без оговорок! И это сравнение с сексом отнюдь не случайно: для "истероидного радикала" базовый инстинкт как-никак – сексуальный (половой, видового самосохранения).

"ЧТО ЭТО Я ВСЁ О СЕБЕ, ДА О СЕБЕ?!"

Однажды я опубликовал на одном модном портале, где меня попросили вести колонку, материал, в котором рассказывал об оборотной (и не лучшей, надо признать) стороне "гуманистической традиции" в философии.

Ничего плохого я своим текстом не замышлял, но редакция издания назвала его скандально – "Смысловой герпес", и скандальность ему, в самом деле, была обеспечена по полной.

На меня напала целая свора комментаторов – завсегдатаев этого сайта, которым сия "гуманистическая традиция" и "смыслы" дороги, как выяснилось, страшно.

Меня ругали на чём свет стоит, обвиняя в "тяжких грехах" позитивизма, материализма и непонимания "смысла смысла".

В общем, у меня возникло очень странное ощущение, когда с тобой начинают оживлённо дискутировать люди, которых ты не знаешь, и более того – скорее всего, и не хотел бы знать никогда. Но что поделать?.. Такой, понимаете ли, формат теперь – все тебе всё могут написать, а ты и думай, что с этим делать.

Но какого же было моё удивление, когда в числе этих комментаторов я вдруг обнаружил автора одной очень толковой монографии по проблемам языка и современной культуры. Причём, ругал он меня страстно, буквально поэтически, с таким апломбом и пафосом, что было за него даже как-то неловко.

Ну, я ответил ему в том духе, что статья, мол, немного о другом, не о том, за что он меня ругает.

И это "немного", должен заметить, было уменьшительно-ласкательным словом – в целом, создавалось полное ощущение, что текста он не читал вовсе, а активную дискуссию вёл сам с собой и собственными демонами.

В ответе к его комментарию я, между делом, заметил, что мне немного странно слышать подобную позицию от человека, который написал такую-то книгу, которая произвела на меня в своё время весьма позитивное впечатление.

И что тут случилось! Это же просто диво-дивное!

Я немедля получил огромный ответный пост, в котором этот же человек – тут же, после всего этого пафоса и апломба, на голубом совершенно глазу, – уверял меня в том, что я просто неправильно его понял, что вообще он о другом говорил, и факты, мною изложенные, прекрасны, и позиция моя важна необычайно, и сам я чуть ли не "светоч мысли" и практически биологический "отец русской демократии", о чём она, правда, не в курсе, а зря-зря-зря!

Но знаете, чем заканчивалась эта тирада? Не догадаетесь, если я не дам подсказку, поэтому вот она – "истероидный радикал". Да, тирада заканчивалась предложением обсудить его книгу!

Понимаете?! Я могу быть каким угодно, простите меня, мудаком, но если мне понравилась его книга, у нас появляется повод для содержательного разговора! Но разговор этот, разумеется, должен вестись исключительно про его книгу и ни о чём больше! О всём другом нужно, напротив, немедля забыть, чтобы не портить общее сладостное впечатление от предстоящего обсуждения.

Что было делать? Я указал в ответ несколько концепций и поворотов мысли в той самой книге моего заочного собеседника, ценность которых не вызывала у меня никаких сомнений.

Но этого, как вы уже, наверное, догадываетесь, ему показалось мало, и он накатал пост о том, что я не упомянул о том-то и том-то, но это очень важно в его книге, потому что то-то и то-то, невнимание! – "Что вы об этом, уважаемый Андрей Владимирович, думаете?"

Ну, конкретно об "этом" я, к сожалению, не думал ничего хорошего. Но, следуя правилам хорошего тона, выразился доброжелательно, хотя и очень обтекаемо. "На том конце провода" у меня затребовали уточнений – ещё и ещё. Я отползал как мог. Потом мне стали объяснять меня через ту его книжку и изложенные в ней теории, а это был уже сущий ад.

В конце концов, моя неспособность находиться в постоянном и безоговорочном восхищении творением моего "истероидного" собеседника (а на самом деле – им самим!), обернулась сначала холодной, многозначительной обидой, затем едкими комментариями уже под другими моими текстами.

В общем, буквально как в анекдоте, когда встречаются два писателя, и один битых два часа рассказывает другому о своих муках творчества, о невыносимости издателя, о нерадивости читателей и т. д. А потом вдруг, спохватившись, восклицает: "Да что мы всё обо мне, да обо мне?! Давайте, любезнейший, о вас поговорим! Как вам моя новая книга?!"

Но вернёмся к нашему "невротику", который, как мы уже выяснили, ориентируется в своём ответе на ситуацию, исходя из социального контекста. Какая диагностическая ошибка ожидает нас здесь, если мы, опять-таки, несколько бездумно воспользуемся соответствущим критерием?

Представим себе человека, который является топ-менеджером крупной компании. У него, соответственно, есть непосредственный начальник – руководитель этой компании.

При этом, наш герой начальника своего уважает, считает, что тот добился выдающихся результатов, и не просто так, а благодаря уникальным талантам, напряжённой работе и блестящему уму.

Но, несмотря на всё это, он внутренне регулярно с ним спорит, не соглашается. Ему кажется, что есть лучший способ руководить и действовать.

То есть не то что бы он считал, будто бы его начальник в чём-то ошибается или вообще дурак… Нет, просто наш герой действовал бы по-другому – выбрал бы другую бизнес-модель, сделал бы ставку на других людей, поддержал бы другие направления развития компании и т. д., и т. п.

Глядя на такого персонажа, мы можем ошибочно заключить, что он "истероид", потому что игнорирует авторитет начальника и хочет заявить о себе.

С другой стороны, мы можем ошибиться, подумав, что это человеке "шизоидным радикалом", потому что он, что называется, "страх потерял" – гнёт свою линию, хотя никто его об этом не просит.

Вполне разумные выводы, должен признать.

Однако же, нет. Речь идёт о классической реакции "невротического радикала", в основе которого лежит иерархический инстинкт и свойственная ему, так скажем, диалектика.