Кант о трансцендентальном субъекте

Всякое бытие мы мыслим как определенное. Мы говорим о существовании материального, наделяя его такими признаками, как объективность, протяженность, временность и т. д. Конкретные виды материального существования, скажем поле или вещество, могут быть наделены дополнительными признаками: проницаемостью, тяжестью и др. Отличая от материального бытия бытие идеальное, мы также прибегаем к признакам, определяющим последнее: целенаправленность, субъективность и пр. В рамках оппозиции мышление-бытие пли сознание-материя любая форма существования обладает относительной определенностью. Если любой вид бытия может стать для нас предметом суждения, то, указывая в суждении предикаты бытия, мы тем самым мыслим его как относительное: как относящееся через предикаты-признаки к другому виду бытия. Однако такие рассуждения оказываются весьма проблематичными, если речь идет о трансцендентальном существовании.

Идея трансцендентального существования возникла в философии задолго до Канта. Однако я начинаю с Канта, поскольку в отличие от предшественников он рассматривал трансцендентальное как особое существование человеческой субъективности. Особенностью такого существования является его непредикативность, так что оно не может быть предметом полного суждения. Трансцендентальное существование мыслится как существование вообще, как абсолютное существование. Оно может быть выражено в форме «X есть», в то время как относительное существование выражается в суждении типа «А есть Б».

Идея трансцендентального Я вводится Кантом в контексте решения проблемы возможности синтетических суждений априори, возможности вообще знания о мире. Кант открывает трансцендентальное в сознании человека как некое абсолютное условие познания. Трансцендентальное Я оправдывается Кантом непрерывностью и объективностью опыта. Непрерывность опыта как субъект-объектного отношения предполагает непрерывность объекта, субъекта и их отношения. Непрерывность объекта означает его себетождественность в опыте. Объективной основой себетождественности являются законы природы, в частности причинные законы, благодаря которым мы можем говорить о том, что объект остался неизменным или, если он изменился, то можно указать на это изменение в границах опыта. Наличие постоянной непрерывной связи между субъектом и объектом означает, вообще говоря, их взаимную неисчезаемость, так что можно было бы говорить об одном и том же опыте. Наконец, субъективным условием непрерывности опыта является себетождественность субъекта опыта. Если отсутствуют первые два условия непрерывности, то все же остается возможность, хотя и кажущаяся, непрерывности. Если же отсутствует последнее условие, то непрерывность опыта не будет нам дана никоим образом. Поскольку «ничейного» опыта не существует, то, согласно Канту, главным условием непрерывности опыта является третье условие: непрерывность существования Я, сознающего себя как себетождественное существование. Поскольку субъективность всегда текуча, изменчива, то гарантом непрерывности субъективных состояний является некое неизменное ядро, которое мы называем «Я». Шизофрения сознания недопустима. По Канту, акт самосознания «Я мыслю» является необходимым (хотя — заметим — не достаточным) условием непрерывности опыта. Больше того, Кант утверждает, что акт «Я мыслю» является необходимым условием и существования опыта, и его объективности. Согласно логике рассуждения Канта, объективность чего-либо мы можем утверждать, лишь устанавливая различие между существованием предмета и понятием, знанием о нем. Поэтому еще до опыта с предметом уже должно существовать понятие о предмете. Объективность опыта, таким образом, обусловлена наличием себетождественных актов сознания.

Кант отмежевывается от субъективно идеалистической интерпретации опыта, подчеркивая, что он не ставит под сомнение существование внешнего мира и не пытается доказать его существование из посылки «Я мыслю» — как это имело место у Декарта. Само существование актов «Я мыслю» или «Я есть», как условия опыта и получения знания о мире, «известно нам только потому, — указывает Кант, — что оно необходимо нам для возможности опыта»[7] «Я мыслю» образует основу единства сознания и самосознания. То единство самосознания, которое Кант рассматривает как необходимое условие возможности объективного опыта, он называет трансцендентальным (трансцендентальным единством апперцепции). По определению Канта, трансцендентальное имеет место в сфере условий возможности опыта (а не самого опыта). Априорные понятия рассудка относятся в целом к условиям самого опыта. Пространство и время являются априорными условиями созерцания для внешнего и внутреннего чувств. Но трансцендентальное — это особая форма априорного, благодаря которому мы знаем, «что те или иные представления (созерцания или понятия) применяются и могут существовать исключительно apriori, а также как это возможно»[8]. Весьма важной чертой трансцендентального субъекта в акте «Я мыслю» является его неопределенность и неопределяемость: «...Мысля свое существование, я могу служить только субъектом суждения; но это... суждение решительно ничего не говорит о способе моего существования»[9]. Так что в актах самосознания всегда присутствует знание о том, что «Я есть», но как Я существует — знать этого нельзя.

В этой связи интересно обратить внимание на различие позиций Канта и Декарта. Декартово «я мыслю, следовательно существую» имеет логический смысл, если, замечает Кант, этому выводу предшествует большая посылка «все мыслящее существует», что нельзя признать верным[10]. Существование не может быть, по Канту, следствием мышления. Для Канта «Я существую» и «Я мыслю» тождественны. Существование трансцендентального в актах «Я мыслю» или «Я есть» является существованием особого рода, которое — в терминах самого Канта — не есть ни «явление», феномен, ни «вещь в себе», ноумен. Это существование не категориально, т. е. его нельзя определить посредством категорий (в частности, категорией «субстанция», чему у Канта посвящено немалое число страниц «Критики чистого разума»). Экзистенциальное суждение «Я есть» служит выражением «неопределенного эмпирического созерцания», предшествующего опыту. «...Неопределенное восприятие означает здесь только нечто реальное, данное лишь для мышления вообще,...не как явление и не как вещь в себе (ноумен), а только как нечто действительно существующее и обозначаемое в качестве такого в суждении Я МЫСЛЮ»[11]. Таким образом, кантовский анализ опыта сознания подводит к мысли о необходимости признания некоторого особого существования, связанного с актами осознания «Я есть». В рамках оппозиции мышление-бытие это особое существование (трансцендентального Я) не находит себе места. Точно так же, как не находит себе место и в оппозиции явление-сущность. Трансцендентальное Я оказывается ни тем, ни другим членом оппозиции.

Анализ понятия трансцендентального Я приводит многих исследователей теории познания Канта к выводу о противоречивости этого понятия. К примеру, В. А. Лекторский так фиксирует эту противоречивость: «С одной стороны, оно рассматривается как некоторая глубинная сила меня самого, в этом; пункте Кант схож с Гуссерлем и Фихте. Однако трансцендентальный субъект 0бъявляется также вещью в себе (приведенная выше цитата Канта говорит, что такая оценка не точна. — И. Н.), некоторой потусторонней сущностью. И здесь он уже выступает как нечто, находящееся не только во мне, но и вне меня, как «сознание вообще», как объективная структура, лежащая в основе всех индивидуальных сознаний»[12]. Еще раз: глубинная, скрытая от меня сила во мне и нечто абсолютное вне меня — таковы характеристики трансцендентального существования субъекта. Важно отметить, что у Канта речь идет не только о трансцендентальном существовании субъекта, но и о трансцендентальном существовании объекта, данного в форме трансцендентальной идеи. И субъектное, и объектное существование трансцендентального определяются указанными выше характеристиками, которые ничего нам не говорят о способе существования трансцендентального. Единственное знание о нем — знание того, что оно есть.

Категориальная неопределяемость трансцендентального существования послужила поводом к отрицанию правомерности кантовского трансцендентализма одними философами или к поиску «третьей» реальности (не материальной и не идеальной) — другими.

Прежде, чем перейти к рассмотрению судьбы кантовского трансцендентализма в послекантовской философии, отметим, что негативное отношение к понятию трансцендентального субъекта связано с жесткой и однозначной «привязкой» концепции трансцендентального к априоризму и агностицизму. Связь эта у Канта имеет место. Однако основная функция трансцендентальных идей видится Кантом в регулятивной функции по отношению к деятельности рассудка в процессе применения априорных понятий к предметам опыта. Нередко выражение «априорные представления» в тексте Канта отделяется лишь запятой от выражения «представления, не имеющие эмпирического происхождения» (стр. 84, 158 и др. «Критики чистого разума»). Для Канта априорные представления и представления, не имеющие эмпирического происхождения, — это одно и то же. Однако в современной философии признание существования представлений неэмпирического происхождения не означает следования кантовскому априоризму. Проблема трансцендентального должна, вообще говоря, рассматриваться самостоятельно по отношению к априоризму.

Распространено также мнение, что трансцендентализм ведет к агностицизму. Однако непредвзятое, не обусловленное догмами «материалистического прочтения» Канта не подтверждает такое мнение[13]. Во-первых, Кант сам предвидел ряд обвинений в агностицизме и отвечал на них. Пафос его «Критики чистого разума» заключается в показе того, как мир познаваем и познается, как возможно знание о мире и как «дисциплинировать» разум с целью эффективного и более глубокого познания мира. Там же, где, как говорят, Кант ограничивает разум, чтобы освободить место вере, в действительности речь может идти не об ограничении разума, а о тех границах, за пределами которых он как инструмент оказывается бессильным и даже саморазрушительным. Правда, это уже отдельная тема. Кроме того, о непознаваемости мира мы говорим и в абсолютном, и в относительном смысле. Идея о всемогуществе разума не противоречит идее о бесконечности познания, а значит, вполне может быть согласована с тем обстоятельством, что всегда будет существовать непознанное, следовательно, будет существовать нечто, что мы никогда не сможем узнать. Что касается относительной непознаваемости, то это оборотная сторона относительной познаваемости. Относительно всякой конкретной формы, конкретного метода познания всегда существует реальность, «выпадающая» из сферы познаваемого. Непознаваемая реальность как факт нашего сознания не должна раздражать или пугать, но является важным фактором детерминации познания незнанием[14]. Наконец, заметим, что агностицизм может обосновываться независимо от признания трансцендентальных существований.

Дальнейшее развитие идей трансцендентальной философии было связано с попытками интерпретации природы трансцендентального субъекта.