Первый Украинский фронт, Варшава

Бельведерский дворец

Генерал бригады Зигмунт Берлинг

После того как штурмовые части и пехота прорвали фронт, броня русских из будущего стремительно и неудержимо рванулась по дорогам на Варшаву. Говорят, если подобно птице подняться под облака, то можно увидеть, как сотни бронированных боевых машин, точно льдины во время ледохода, сплошным потоком движутся на Варшаву. Две дивизии русских из будущего и лучший мотокорпус большевистской России, примененные в одном месте – просто страшная сила. Шестую армию германцев этим напором просто разорвало в клочья, а остатки отбросило в стороны, на съедение безжалостной советской пехоте.

И тогда нашему первому польскому стрелковому корпусу (формированию сугубо пехотному, предназначенному ходить по грешной земле своими ногами) выделили в качестве транспорта множество мощных грузовых авто потусторонней выделки, а польской штурмовой бригаде имени Таудеша Костюшко «под седло» подали недавно сформированную бригаду тяжелых самоходных штурмовых орудий. Как говорят русские из будущего – «два в одном»: одновременно и транспорт, и огневая поддержка при подавлении вражеских узлов обороны. Вставить в свою самоходку шестидюймовую гаубицу – до такого не додумались даже германцы. Их «штуг» рядом с «СУ‑152» смотрится как детский пони по соседству с рыцарским боевым жеребцом. Одним словом, подчиненные подполковника Долматовича, перед этим немного поучаствовавшие в прорыве германской обороны, с ветерком, под лязг гусениц и восторженные взгляды паненок, проехались от железнодорожной станции Дорогуск (сразу за Западным Бугом) до самой Варшавы.

И ведь паненкам было на что (то есть на кого) посмотреть. Наш корпус в бою еще не бывал, а вот штурмовая бригада успела отметиться во множестве славных дел, начиная со смоленского сражения, когда это был сводный офицерский батальон: красавцы, герои, уже много раз бившие германца и в хвост и в гриву, сполна возвращая долг за злосчастный 39-й год. Если бы не они, господин Сталин еще долго находился бы в сомнениях, стоит ли давать оружие в руки бывшим врагам и тем более посылать их на фронт. А все начиналось просто – с людей, которые сомнений не ведают по определению. Я имею в виду русских из будущего: они сначала освободили лагерь пленных польских офицеров, незадолго до того захваченный гитлеровцами, и сделали нашим товарищам одно очень простое предложение.

Как рассказывал пан Долматович, они сказали: «Желающие сражаться против германца берут в руки трофейное оружие и становятся в общий строй, а остальные возвращаются в лапы НКВД и сидят до конца войны в Сибири. Вон там – нацисты, которых надо как можно скорее убить; добровольцы – два шага вперед». А дальше накормили, обогрели, вооружили и экипировали, так как не экипирована ни одна армия в этом мире, а потом бросили в бой убивать обезумевших белокурых бестий. Правда, точно так же русские из будущего относились и к большевистским солдатам и командирам, освобождаемым из германского плена, предлагая в бою без лишних формальностей искупить проявленные ранее слабость и малодушие. Нет теперь у нацистов врага более страшного, чем большевистские штурмовые части. Люди, побывавшие у них в плену, на всю жизнь запоминают арийское «гостеприимство» – и становятся яростными и неудержимыми врагами тех, кто горгочет на германской мове. Как сказал один большевистский поэт: «Убей немца! Там, где ты его увидел, там ты его и убей!» И нам тоже надо следовать этой заповеди, ибо пока сапоги гитлеровских солдат топчут нашу Польшу, ярость польских воинов должна быть слепа и неудержима.

Впрочем, стремительный рывок панцерных колонн на Варшаву, а также то, что польские формирования находятся в первых рядах этого наступления, дает нам надежду на скорейшее освобождение нашей земли. Тут, в Варшаве, никто ничего не успел понять – ни германские оккупанты, ни наше доморощенное пролондонское подполье. Передовые части русского спецназа, переодетые в немецкую форму, вышли к мостам через Вислу в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое. Им удалось без боя захватить мосты Кербедзя и Понятовского, на железнодорожном мосту Варшава‑Шредницовы возникла скоротечная перестрелка с караулом, и только двухуровневый [366] мост Цитадели, прямо под боком у германского гарнизона адольфам все же удалось взорвать. Но это не имело решающего значения, потому что по уцелевшим мостам на левый берег уже вливались колонны брони и моторизованной пехоты русских из будущего, для которых ночной бой с застигнутым врасплох противником – любимая форма избиения младенцев.

Части нашего польского стрелкового корпуса и штурмовая бригада имени Тадеуша Костюшко пошли в бой только после наступления рассвета, когда кость была уже разгрызена, и нашим солдатам оставалось только обглодать с нее остатки мяса. К тому времени располагавшаяся в Варшаве германская оккупационная дивизия фактически прекратила свое существование, в городе оставались только отдельные очаги сопротивления, включающие в себя гарнизон Варшавской крепости (около полка пехоты), которую русские из будущего попросту обошли. Еще с ночи запершихся в глухой обороне германских солдат «воспитывала» русская авиация из будущего, которой безразлично, в какое время суток работать, а с рассвета оборону, частично подавленную точечными ударами тяжелых бомб, атаковали наши бравые паны‑штурмовики, выдрессированные инструкторами русских из будущего таким образом, что в бою пленных они не берут категорически. «Если видишь дверь, то прежде чем войти, брось туда гранату» – гласит инструкция. Солдаты и офицеры этой специальной штурмовой бригады выжили во многих тяжелых боях, приобретя незаменимый боевой опыт, а значит, осечки в деле окончательного освобождения Варшавы от германских псов‑оккупантов быть не должно. Сейчас, к полудню, крепость уже почти взята, остались несломленными только отдельные пункты обороны, и дело там дошло до ручных огнеметов и гранат.

Несмотря на то, что в Варшаве кое‑где еще идут бои, можно уже подводить итоги Варшавской операции, и мелкие кампфгруппы, которые германское командование выдвигает из оккупированных окрестных городов, при этом не в счет. Их силы незначительны, ибо основные свои резервы враг услал отсюда на юг, где совсем недавно Красная Армия провела генеральное наступление на Балканском направлении, всего за два месяца проникнув в глубокий тыл прогерманской коалиции. Там русские опрокинули Румынию, переманили на свою сторону Болгарию, заняли территорию Греции, а на месте разрушенной довоенной Югославии создали дружественное себе сербо‑черногорское коммунистическое государство. Еще один рывок с достигнутых рубежей – и советская броня ворвется на территорию Германии с южного направления, где у вермахта и вовсе нет никаких сил.

И теперь такое же генеральное наступление случилось в направлении Берлина, и у врага просто нет ресурсов, чтобы отразить второй такой тяжелый удар подряд. Восточнее Варшавы несколько большевистских армий сплошным фронтом движутся на север, заходя в глубокий тыл войскам группы армий «Центр». А это уже не лечится – так же, как неизлечимы были германские глубокие прорывы польской обороны в тридцать девятом году, французской – в сороковом, и советской – в сорок первом. Только СССР – это не Польша и не Франция. То, что для европейских стран – смертельный удар, для российских просторов – не более чем царапина. И теперь, когда взведенная год назад пружина стала разжиматься, удары сокрушительной мощи посыпались на вермахт один за другим. Территория, подконтрольная гитлеровцам, уменьшается подобно шагреневой коже; германские силы, участвующие в боях, тают, а их резервы, мечущиеся с одного участка фронта на другой, подвергаются сокрушительным авиационным ударам и несут потери, даже не вступив в соприкосновение с противником.

В такой ситуации становится очевидно, что конец войны близок. Перевес в силах над германцем, еще три месяца назад считавшийся довольно значительным, к настоящему моменту стал просто подавляющим – и уже конец войны виден невооруженным глазом. Еще один или два таких титанических удара – и то что останется от Третьего Рейха, упадет на колени и взмолится о пощаде, точно так же, как когда‑то в ноябре восемнадцатого года перед победителями в прошлой Великой Войне пала на колени империя Гогенцоллернов. Наиболее вероятно такое развитие событий в том случае, если к тому моменту умрет Гитлер. Оставаясь в живых, этот маньяк будет требовать продолжения войны до тех пор, пока жив хоть один немец; но после смерти этого человека созданное им чудовище рассыплется в прах.

Но конец войны означает и конец прежнего мира. Уже очевидно, что, как и после прошлой Великой Войны, послевоенный мир будет ничуть не похож на довоенный. Другие страны, другая конфигурация границ, другие политические силы у власти – и, как всегда, ключевым для Восточной Европы становится польский вопрос. У лондонского правительства в изгнании по этому вопросу свое мнение, у господина Сталина в Кремле – свое, а у нас, поляков, непосредственно участвующих в освобождении своей Родины – свое. Ясно одно – Польша уже никогда не будет составной частью санитарного кордона, отделяющего чистенькую, сытенькую и благополучную Западную Европу от ужасной и агрессивной большевистской России. Такие игры в прошлый раз для нас закончились плохо, а потому мы больше не будем принимать в них участия. В нашем корпусе это подавляющее мнение и панов‑офицеров, и простых солдат. С нас хватит.

Правда, тут, прямо в Варшаве, с нашим приходом из подполья повылезали разные люди, назвавшие себя представителями законного лондонского правительства и потребовавшие передачи им всей полноты власти. Внезапное наступление на Варшаву застигло врасплох не только немцев, но также и панов подпольщиков. Когда бои в Варшаве начали стихать и стало ясно, что дело сделано, прямо ко мне в штаб в Бельведерском дворце явились главнокомандующий Армией Крайовой генерал Стефан Ровецкий по кличке «Грот» и начальник Варшавской комендатуры генерал Таудеш Коморовский по кличке «Бур». К своему великому удивлению, люди, пришедшие «брать власть», напоролись в Бельведерском дворце на просоветское временное правительство национального единства, возглавляемое коммунистом Болеславом Берутом. Этот человек и его министры тоже вышли из подполья, только немного раньше и с благополучным для себя исходом. И новое Войско Польское, в которое преобразуется наш 1-й стрелковый корпус, подчиняется именно правительству Берута, а не лондонским проходимцам, палец о палец не ударившим ради освобождения нашей Родины.

Перед тем как арестовать этих деятелей АК, им зачитали декларацию нового правительства о том, что довоенная Польша прекратила существование еще 18 сентября 1939 года, после бегства правительства в Румынию. Из этого следует, что люди, сидящие в Лондоне и принимающие решения от имени Польши – не более чем самозванцы и самоназначенцы, а здесь, на месте, временное правительство образовано представителями широкой антифашистской коалиции. Армию Крайову, кстати, в это правительство тоже звали, но пан Грот ответил на это предложение категорическим отказом. И теперь пусть не обижаются, что будущее Польши решит польским народ без этих людей и вопреки их воле. Сила и правда не на их стороне.

* * *

Марта 2019 года 12:45