А нынче пересыльный лагерь для военнопленных Дулаг-130

Темна безлунная августовская ночь – при свете звезд не видать ни зги, даже на расстоянии вытянутой руки. Прожектора на сторожевых вышках светят внутрь территории пересыльного лагеря Дулаг-130, [62] расположенного на западной окраине Рославля. Там внутри, за двумя рядами колючей проволоки – по некоторым данным, пятнадцать, а по некоторым, и все тридцать восемь тысяч советских военнопленных, в основном из состава окруженной и разгромленной в начале августа под Рославлем группы генерал-лейтенанта Качалова. Большая часть пленных находится прямо на открытой площадке в середине лагеря, меньшая – в двух больших деревянных бараках, в каждый из которых умудряются набиваться до двух тысяч человек. И туда, где прямо на голой земле спят тысячи измученных людей, направлены стволы пулеметов с окружающих лагерь охранных вышек.

Кстати, комендант лагеря, майор Мартинсен, был настолько самоуверен, что установил деревянные пулеметные вышки с внешней стороны проволочного ограждения, а не между двумя рядами проволоки, как это будет делаться уже через год. К тому же пулеметчики, которые наблюдали исключительно за внутренней территорией лагеря, не могли заметить, как по поросшему бурьяном пустырю в египетской тьме августовской ночи к ним уже подбираются люди, при беглом взгляде похожие на кустики бурьяна.

Это были уже переброшенные на российский плацдарм в 1941 году тихие и безжалостные убийцы из разведывательно-десантной роты 96-й отдельной разведывательной бригады спецназначения, входящей в состав 1-й гвардейской танковой армии. Если остальные части и соединения, предназначенные для операций в 1941 году, ехали к порталу по железной дороге, то спецназовцев с их базы в Нижнем Новгороде сначала военно-транспортными самолетами перебросили на аэродром Сеща, а уже оттуда вертолетами доставили прямо к порталу. Тем же способом, задолго до мотострелковых, танковых и артиллерийский частей, на плацдарм были введены отдельные разведывательные батальоны Таманской и Кантемировской дивизий. Задача этих элитных бойцов заключалась в том, чтобы в нужный момент ни один пулемет на вышке и ни один часовой не успели открыть огонь по томящимся за колючей проволокой советским военнопленным.

И вот настал тот момент «Х», до которого начинать было рано, а после которого поздно. Прозвучала неслышная радиокоманда, и почти бесшумные хлопки выстрелов из «валов» и «винторезов» возвестили о начале скоротечной спецоперации. Первыми, как и планировалось, пали пулеметчики на вышках, потом, почти одновременно, умерли расхаживающие вдоль рядов колючей проволоки часовые и примерно в то же время с юго-западного направления в полуночной тишине явственно стал различим отдаленный низкий гул идущих на малой высоте ударных и транспортных вертолетов.

Этот гул услышали и пока еще живые немцы в двухэтажном здании из серого кирпича, в котором размещался административный корпус лагеря. А может быть, просто какой-нибудь не вовремя проснувшийся «отлить» среди ночи немецкий зольдатен увидел валяющиеся на постах тушки своих кригскамрадов и поднял тревогу. После первого выстрела в воздух, поднявшего тревогу и сообщившего спецназу, что время тихой работы закончилось, в административном здании лагеря поднялась суета только что проснувшихся и ничего еще не понимающих людей. И вот по этим мечущимся и суетящимся охранникам, как вишенка на торте, венчающая тихую часть спецоперации, с трех точек одновременно ударили кинжальным огнем два «Печенега» и один «Утес». А по переплетенным колючей проволокой сетчатым воротам с полутора сотен метров дистанции стартовали отсоединенные от тормозных шнуров удлиненные заряды противоминной системы ЗРП-2 «Тропа». [63] Громыхнуло и полыхнуло так, что среди пленных не проснулись только мертвые, а ворота оказались разнесенными на мелкие обломки и обрывки проволоки. Из окна второго этажа административного корпуса наугад куда-то в темноту огрызнулся короткой очередью пулемет, и тут же заткнулся, подавившись очередным патроном, потому что горе-пулеметчик уткнулся в него продырявленным лбом.

После подрыва ворот спецназ проник на территорию лагеря, после чего сопротивление в общих чертах было подавлено, а с воздуха на территорию лагеря уже опускались вертолеты. Конечно, вывезти с территории лагеря практически неуправляемую массу ослабших и изголодавшихся пленных (даже имея в наличии сверхгрузоподъемные вертолеты «Ми-26», поднимающие разом по 20 тонн или по 150 человек) [64] – задача нетривиальная, требующая времени и обеспечивающих мероприятий.

Рославль для немецкого командования – это ведь не только место концентрации советских военнопленных, но еще и один из важнейших логистических узлов, а также место дислокации штабов 4-й полевой армии и 9-го армейского корпуса. Поэтому в районе лагеря военнопленных из состава бригады спецназначения действовала только одна рота, в то время как остальные силы, выделенные на операцию в Рославле (две роты СПн и три дивизионных разведбата), под покровом темноты орудовали в самом Рославле, чтобы немецким штабистам жизнь медом не казалась. Позже немецкое командование назовет события этой ночи Рославльской бойней. Когда на востоке поднялось красное от дыма пожарищ солнце, гарнизон города оказался истреблен в серии яростных ночных стычек, забитая эшелонами железнодорожная станция [65] пылала, охваченная огнем, а дислоцированные в городе немецкие штабы подверглись разгрому. При этом фельдмаршал фон Клюге в одной ночной рубашке попал в плен, а командующий 9-м армейским корпусом генерал пехоты Герман Гейр при попытке захвата застрелился из личного табельного «Вальтера» ППК.

При этом не было никакой возможности удерживать город хоть сколь-нибудь продолжительное время. Во-первых – спецназ подходит для общевойскового боя так же, как микроскоп для забивания гвоздей. Во-вторых – немецкие дивизии, входившие в состав и 9-го армейского корпуса в частности и 4-й полевой армии вообще от этого налета не пострадали и были готовы как удерживать фронт обороны по реке Десна, так развернуть часть сил, чтобы разгромить наглых русских, захвативших Рославль. В-третьих – не было никакой возможности рассчитывать на встречный удар 28-й и 43-й армий, противостоявших 9-му армейскому корпусу гитлеровцев, потому что неподготовленное наступление не могло закончиться ничем иным, кроме как серьезными потерями, при полном отсутствии результата.

По этой причине, сделав все свои дела и заминировав все, что было возможно, части спецназа еще затемно отошли на западную окраину города, к лагерю военнопленных. А там все шло своим чередом. Раненых и сильно истощенных пленных отправляли «вертушками» на Большую Землю. Жирных и гладких (так называемую лагерную полицию, которой руководил некто капитан Макаров) сгоняли в один из деревянных бараков. Везти их хоть куда-то не было никакой возможности, а ставить изменников родины к стенке российским военнослужащим не позволял закон. Кроме раненых и ослабевших, «вертушками» в тыл отправляли лагерную документацию. Пригодится еще воды напиться органам НКВД, потому что кроме явных полицаев немцы набирали еще и тайных агентов, которые должны были оповещать их о планах возможных побегов или даже восстаний.

В итоге перед уходом с территории лагеря явных изменников расстреляли снова вставшие в строй бывшие военнопленные, которым отдали оружие убитых лагерных охранников. И при этом они еще были довольны оказанной честью, ибо натерпелись от них больше, чем от немцев. Немцы были далеко, они отдавали общие указания и старались не пачкать рук, в то время как изменники родины вовсю свирепствовали над своими бывшими товарищами. Бойцы спецназа в это не вмешивались, хотя явно было видно, что они бы с превеликим удовольствие сами пустили в расход врагов народа, таких борзых при немцах, а теперь в слезах униженно ползающих по земле.

Те бывшие военнопленные, которые еще не утратили возможность самостоятельного передвижения, в итоге были выстроены в колонну тысяч на десять человек, которая, переправившись вброд через речку со странным названием Глазомойка, вышла на дорогу, ведущую в направлении деревни Галеевка, лежащей на границе ближайшего лесного массива. Если бы немцы упали на хвост уходившим хотя бы одним пехотным полком, то бывших пленных не спас бы никакой спецназ и ударные вертолеты в придачу.

Но немецкое командование первым делом задействовало снятые с фронта и брошенные в Рославль пехотные подразделения на тушении пожаров на железнодорожной станции и на складах армейского имущества в надежде спасти хоть что-то. Беглецов на первом этапе преследовала всего одна рота, которую спецназовцам удалось отшить, организовав засаду там, где дорога пересекала русло небольшой речки. Впрочем, преследование «по всем правилам» немецким командованием организованно будет, но позже, когда пожары угаснут сами собой, а беглецы, двигаясь по дороге, успеют углубиться в болотистый лесной массив. Это даст возможность спецназу играть с преследователями в кошки-мышки, сооружая на их пути различные минно-взрывные препятствия и пощипывая их за бока наскоками диверсионных групп.

* * *

Августа 1941 года. 8:15