Глава 2. Автобус Дома Зверя - Июнь 1997

Когда автобус въехал на мост “Золотые Ворота”, молодая женщина в передней части салона встала с микрофоном в руке и повернулась к пассажирам.

- Всем доброе утро! Добро пожаловать на борт! Этим утром я буду вашим гидом в Малкаса-Пойнт. Меня зовут Патти, и да, я - ирландка. Мой дедушка родом из Корка, и звать его Боб.

Несколько пассажиров усмехнулись.

- Знаю, знаю, - сказала Патти. - Шутка не удалась.

- Вот дешевка, - буркнула Моника.

Оуэн кивнул ей и слегка улыбнулся. Он подумал, что Моника рановато вынесла приговор. Кажется, это была неприязнь с первого взгляда. Многое вызывало у Моники неприязнь с первого взгляда, но прежде всего - другие женщины… особенно привлекательные.

Патти же была привлекательной, более чем. Оуэн прикинул, что ей около двадцати пяти лет. Со своей загорелой кожей и коротко стриженными каштановыми волосами она выглядела спортивной. Не худышка, но и не толстая. Скорее, крепко сбитая. Оуэн решил, что она здорово смотрится в своей униформе - светло-коричневой футболке и шортах.

- Сейчас мы покидаем пределы Сан-Франциско через легендарный мост “Золотые Ворота”, - сообщила Патти. - Но если вы посмотрите в окно, то увидите, что он вовсе не золотой. Он красный. Раньше действительно был золотым, но после 1981 года его решено было перекрасить в кроваво-красный цвет в честь кровавого северного соседа - Дома Зверя.

Несколько пассажиров усмехнулись, а кто-то даже зааплодировал.

- Христом-Богом клянусь, - сказала Патти, поднимая правую руку.

Моника наклонилась к Оуэну и прошептала:

- Но ведь это же ложь, верно?

- Думаю, да, - сказал он.

- Не может такого быть. Не стали бы его перекрашивать ради заманухи для туристов. Опять же, до того места отсюда добрых девяносто миль[3].

- Пожалуй, ты права.

- Как, наверное, вы все уже знаете, - продолжила Патти, - мост “Золотые Ворота” назван в честь знаменитых Золотых Ворот Святого Петра на Небесах. Наверное, из-за того, что многие узрели Небеса, Золотые Ворота и самого Святого Петра, сиганув с этого моста.

Ответом был громкий смех и аплодисменты.

- Спасибо, спасибо. Разумеется, все это враки. Мой дедушка Боб из Корка поцеловал в свое время Камень Красноречия[4] и его подвешенный язык достался мне в наследство. Это у нас в крови, но не суть. Как-никак, это автобус Дома Зверя. Если хотите больше узнать о мосте “Золотые Ворота”, берите экскурсию Грей-Лайн, хотя я не советую. Недавно взяла билет на их экскурсию и - оп-паньки! - оказалась на заднем сидении, точнехонько возле туалета. Ладно, вам это слушать будет противно. Лично мне - даже вспоминать противно. Перейдем к сути дела. Пожалуй, все вы сейчас задаетесь вопросом, что вообще тут делаете…

- Вот тут она права, - шепнула Моника.

-…Итак, что нас ожидает. Для начала, поездка будет долгонькой. До Малкасы-Пойнт - чуть больше двух часов езды. И - вы не поверите! - обратный путь займет столько же!

- Два часа вот этого? - шепнула Моника.

- По идее, мы должны прибыть на место около половины одиннадцатого. Вы сможете выйти из автобуса и насладиться всеми жуткими прелестями Дома Зверя. В цену билета уже включен персональный аудио-тур, продолжительностью около часа.Но не стесняйтесь, погостите подольше. Отдельные личности любят позависать возле сцен убийств.

Несколько пассажиров хохотнули. Моника закатила глаза.

- На самом деле, вам хватит времени не только изучить Дом, но и посетить сувенирную лавку, а потом насладиться неторопливым ленчем на траве. Возле Дома Зверя имеется чудесный магазинчик, в котором продают огромные чили-доги с сыром. Я их чили-доги просто обожаю!

- Оно и видно, - шепнула Моника.

- Обязательно изучите меню. Если ничего не понравится, на главной улице города расположено немало хороших забегаловок. Автобус покинет Малкасу-Пойнт в половине второго, так что в вашем распоряжении будет целых три часа. Это немало времени. И не забудьте посетить Музей Дома Зверя Дженис Кроган на Фронт-Стрит. Ну а если у вас в запасе останется еще немного времени, прогуляйтесь до пляжа. Он находится всего в нескольких сотнях ярдов от Дома Зверя. Можете заказать в закусочной обед на вынос и устроить пикничок. Главное, старайтесь следить за временем. Вы удивитесь, как быстро пролетят эти три часа, и нам не хотелось бы, чтобы кто-то из вас не успел обратно на автобус. Все-таки, желательно выехать вовремя, то есть в час тридцать. В таком случае, обратно в отель мы сможем доставить вас примерно к четырем часам, и у вас еще останется время, чтобы отдохнуть и принять душ, прежде чем отправиться на вечерние развлечения. Надеюсь, у вас у всех имеются большие планы на вечер, например - хороший ужин на Рыбацкой Пристани. Теперь мне нужно отвлечься на пару дел. Я вернусь через несколько минут, и мы поговорим об истории Дома Зверя.

Улыбаясь, Пэтти опустила микрофон и отвернулась.

- Боже, мой, - сказала Моника, - и так -весь день.

- Мы знали, - ответил Оуэн. - В брошюре…

- Я знаю, что мы знали. Но вот осознала я только сейчас.

- Если не хочешь туда ехать, так бы сразу и сказала. Сделанного не воротишь.

- Да, все в порядке, - сказала она. - Только это ни к чертям не годится - убивать на такоецелый день, когда у нас всего одна неделя в Сан-Франциско. Первый день, а мы еще ничего в городе не видели.

Оуэна так и подмывало напомнить ей, что после заселения в отель поздно вечером, они целых несколько часов провели на Рыбацкой Пристани. Прекрасно отужинали в «Рыбацком Гроте», прошлись по сувенирным лавкам, посетили музей восковых фигур и поднялись на 39-й Пирс, где прокатились на нескольких аттракционах, посмотрели шоу жонглеров и посетили еще несколько сувенирных лавок. Он считал, что что-то они в Сан-Франциско все-таки видели. Но, напоминать об этом Монике - большая ошибка.

Поэтому он сказал:

- Если бы я знал, что это займет столько времени, то придумал бы что-нибудь другое. Не надо было брать эту экскурсию.

- Ладно, все в порядке, - oна мягко улыбнулась и похлопала его по ноге. - Сегодня мы с этим разделаемся, и у нас еще целая неделя впереди.

Разделаемся.

О, Боже.

- Не нужно было ехать сюда, - сказалон. - Если бы ты только сказала мне раньше, что не хочешь…

- А с чего ты вообще взял, что я хотела? Что хорошего может быть в старом вшивом доме, где убили столько народу? Я вообще считаю всю эту идею не совсем здоровой. Такие экскурсии следовало бы запрещать. А раз не запрещают - надо иметь свои мозги и не ездить туда. Это извращенство. Да еще придется теперь трястись четыре часа на этом проклятом автобусе.

Оуэн уставился на нее. Он чувствовал себя добитым.

- Ты хочешь сказать, что я извращенец? - спросил он.

Она засмеялась и сказала:

- Не дури! - и погладила его по ноге. - Я не тебя имела в виду, -приблизив губы к его уху, она прошептала: - Глупыш, я люблю тебя. Думаешь, я полюбила бы извращенца?

- Тебе лучше знать.

- О-хо-хо. Ты такой смешной. Такой недотепа. Но все равно я тебя люблю.

Она чмокнула его в ухо и зарычала своим коронным игривым рычанием.

Одному Богу известно, где она подцепила эту привычку. Должно быть, в каком-то фильме.

Игривое рычание Моники.

Мягкий горловой рык, сопровождаемый оскалом зубов и знойным взглядом.

Оуэн его ненавидел.

Он возненавидел его с того самого момента, когда она зарычала первый раз, шесть месяцев назад.

Так же, как и Оуэн, Моника первый год работала учительницей в Средней Школе Кроуфорда в Лос-Анджелесе. Они познакомились в начале осеннего семестра, еще в сентябре прошлого года. И она ему ни капельки не понравилась. И его другу Генри, который вот-вот собирался покинуть Кроуфорд, тоже.

- Какая же она гребаная всезнайка, - заявил Генри, и Оуэн с ним согласился.

- Ведет себя так, будто ее говно благоухает розами.

Оуэн согласился и с этим.

- Жаль, а с виду такая кисонька. Я бы сыграл с нею в «спрячь сосиску», если смекаешь, о чем я.

На что Оуэн ответил:

- А я - нет. Сосиска заледенеет и обломится, и останешься без сосиски.

Высокомерная, снисходительная, упрямая, и напрочь лишенная чувства юмора, Моника, тем не менее, была очень хороша собой. Чем-то она походила на Элизабет Тэйлор, когда той было двадцать. Но многим и отличалась.

И отличия были вовсе не в пользу Моники.

Но о них ей никто не говорил.

Все говорили только о сходстве.

Это, вероятно, внушали ей с самого детства - друзья и родственники, учителя и одноклассники, а прохожие на улице останавливали ее, чтобы спросить: «Ты в курсе, что ты - вылитая Элизабет Тейлор? Это невероятно. Глазам своим не верю!»

Наверное, такое происходило постоянно.

И она, естественно, в это верила.

Плевать, что зеркала свидетельствовали об обратном.

Словом, Оуэна не удивляло, что она выросла, считая себя королевой Вселенной.

Генри тогда сказал:

- Если узнаешь ее получше, то просто возненавидишь.

И Оуэн снова согласился.

Весь осенний семестр он старался держаться от Моники подальше. Ему не хотелось иметь с ней ничего общего. Но обстоятельства все же сводили их вместе. Оба преподавали английский, оба работали в школе первый год, и это было неизбежно.

И Оуэн старался относиться к ней по-хорошему.

Всякий раз, когда избежать встречи не удавалось, он улыбался и по-дружески с ней беседовал, как будто она была ему симпатична. Впрочем, так же он вел себя со всеми.

Она отвечала на это свойственным ей холодным презрением.

И так продолжалось до одного декабрьского утра, когда она попросила его подбросить ее на рождественскую вечеринку. Она застала его в учительской и сказала:

- Могу я кое о чем вас попросить, Оуэн?

- Конечно, думаю, да.

- Вы собираетесь на рождественскую вечеринку?

- Ага, думаю, да.

- Поедете на машине?

О, нет.

- Да.

- А спутница у вас есть?

Только не это.

- Нет, вроде, нет.

- Я почему спрашиваю, Оуэн… не могу же я отправиться на эту вечеринку без провожатого. Одинокой женщине находиться в такое время на улице очень опасно.

- Согласен. И не только женщине.

- Но женщине еще опаснее.

- Конечно. Прекрасно понимаю. Опаснее.

- А вечеринка наверняка затянется до полуночи. Не могу же я ехать в такое время одна. Поэтому, не могли бы вы отвезти меня на вечеринку? Иначе, боюсь, придется мне остаться дома.

Оуэн не хотел этого делать. Не нравилась она ему. Но он уже признался, что едет на вечеринку один, лишив себя наилучшей отмазки. А больше ничего не придумывалось. Поэтому он улыбнулся и ответил:

- Конечно, я вас с радостью подвезу.

Но поездка обернулась свиданием. Когда они приехали на вечеринку, она не отходила от Оуэна ни на шаг. Она держала его за руку. Она водила его туда-сюда, общаясь с другими преподавателями и их супругами, будто нарочно выбирая тех, от кого он предпочел бы держаться подальше.

Наконец, Оуэну удалось от нее улизнуть. Он налил себе бокал красного, крепкого пунша и несколько минут общался с друзьями - Генри, Джилл и Морин.

Минуты три-четыре.

А потом Генри посмотрел на него и сказал:

- Дело дрянь. Ты в жопе, дружище.

- Да все прекрасно, - возразил Оуэн и допил свой пунш.

- Если не можешь отделаться от нее культурно, - сказала Морин, - почему просто не скажешь, чтобы отвязалась?

- Я не могу.

Тут подрулила Моника и одарила всех ледяной улыбкой. Затем схватила Оуэна под руку и обратилась к его друзьям:

- Вы нас извините?

- Нет, - сказал Генри. - Не забудем, не простим.

- О-хо-хо. Очень забавно, - c этими словами она утащила Оуэна от его друзей.

Волоча его за собой, она надула губки:

- Я уж решила, что ты меня бросил. Не дело приводить куда-то девушку и бросать ее на произвол судьбы, Оуи.

Он терпеть не мог, когда его называли Оуи.

Он терпеть не мог, когда она разговаривала с ним в таком тоне, будто он трехлетний ребенок.

А еще он терпеть не мог танцы. Но она стиснула его руку и сказала:

- Как насчет того, чтобы немного поразмяться?

- Я неважный танцор, - сказал он.

- Ничего страшного. Зато я -замечательно танцую. И - учитель я замечательный. Научу тебя отжигать, как Фред Астер[5].

- Фред Астер мертв.

Она улыбнулась, покачала головой и сказала:

- Милый, не будь занудой.

Милый?! О, Боже мой.

- Я правда не хочу танцевать, - сказал он.

Он ненавидел танцевать вообще, но танцевать с Моникой, да еще и на рождественской вечеринке, в окружении других учителей, секретарей, заместителей… и директора школы! Людей, с которыми ему приходилось видеться каждый рабочий день. Людей, которые его знали.

- Не можешь же ты привезти меня сюда и даже не потанцевать со мной. Как это будет выглядеть?

Ты не моя девушка! - хотелось ему закричать. - Я просто подвез тебя!

Просто скажи «спасибо, что подвез», и оставь меня в покое!

Он думал так, но вслух ничего не сказал. Этим бы он не просто ранил ее чувства - он растоптал бы их.

В конце концов, он сказал:

- Думаю, можно попробовать.

Она повела его вниз, в комнату отдыха. Растянутые под потолком гирлянды подмигивали огоньками, и кроме них ничто не нарушало царивший в комнате полумрак. Оуэн заметил, что там не было ни одной обыкновенной лампочки, все какого-нибудь яркого, насыщенного цвета: синие, красные, зеленые, оранжевые…

Было в них что-то вульгарное и одновременно чудесное.

Как будто нарочно, - подумал Оуэн.

Повсюду танцевали парочки. Почти половина из них была знакома Оуэну по школе. Многие улыбались и кивали, но не обменялись с ним ни словом, пока они с Моникой пробирались к центру танцпола.

Внезапно Моника остановилась, повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза.

А она красивая, - подумал Оуэн.

Но он подозревал, что в мерцании рождественских огней кто угодно покажется красивым. Он видел отблески этих огней в волосах Моники, и даже в ее глазах. Они будто смягчали ее лицо, скрадывая постоянное выражение высокомерия и подозрительности.

Она и в самом деле походила сейчас на Элизабет Тейлор. Впервые сходство взяло вверх над различиями.

И ей очень шел этот ее свитерок из ангоры. Он так обтягивал ее тело, что груди вздулись белоснежными холмиками.

Не меньше шла ей и коротенькая плиссированная юбка, трепетавшая вокруг бедер при каждом движении. Но все портили колготки. Черные колготки, обтягивающие ноги, подчеркивавшие их изящные изгибы, но не открывавшие ни сантиметра кожи.

- Просто повторяй за мной, дорогой, - сказала она.

С этими словами она шагнула вперед, и их тела соприкоснулись.

Она взяла Оуэна за руку, а свободную ладонь положила ему на плечо. После чего сказала:

- Обними меня за спину.

Он подчинился.

- Вот так, - прошептала она.

Из динамиков полилась новая мелодия. «Белоснежное Рождество» в исполнении Бинга Кросби[6].

Они начали танцевать.

Это был медленный танец, и они держались близко-близко. Оуэн старался повторять все движения Моники. Ничего сложного: она почти и не двигалась, только делала маленькие шажки вперед-назад, плавно покачиваясь.

От нее исходил невероятный, удивительный запах - какие-то духи, вызывающие в воображении Оуэна легкий бриз и тропическую ночь. Он обонял этот запах весь вечер, но теперь, казалось, ее кожа испускает его теплыми, насыщенными волнами.

Чудесный, экзотический аромат.

Но осязать Монику было еще чудеснее: ее лицо у него на плече; ее волосы, щекочущие его щеку; левая рука, ласково поглаживающая его спину, в то время как правая сжимала ладонь; ее груди, мягко, но тесно прижимающиеся к его груди; ее живот, прижатый к его животу; низ ее живота, легонько, словно невзначай, касается его бедер при каждом шаге…

К середине песни Бинга, Оуэн почувствовал нарастающее возбуждение.

О, ужас!

Только этого не хватало.

Надеясь, что Моника не успела этого заметить, он немного наклонился вперед, отклячив зад.

- Не глупи, - сказала она.

Ее левая рука скользнула вниз, схватила его за зад и потянула на себя, пока их тела снова не соприкоснулись.

- О-о-о-о, Оуэн, - сказала она.

Откинула голову назад, посмотрела ему в глаза и впервые испустила свое знаменитое «игривое рычание».

Он возненавидел его в тот же миг. Так она пыталась выразить свою страсть, но звучавшая в нем фальшь превращала его в издевательство.

А сама, небось, считает его сексуальным…

***

- Саечка за транс, - сказала Моника.

- Что?

- Я говорю, о чем размечтался?

- Я не размечтался.

- Ты всегда был чуток не от мира сего.

- Я здесь, - сказал он ей и попытался улыбнуться.

- Теперь - да.

- Извини.

- Какой же ты все-таки недотепа, - oна слегка стиснула его бедро. - Ну что мне с тобой таким делать?

- Делай что хочешь, - сказал он, подался вперед и взглянул в окно.

Всего в нескольких футах от края дороги был крутой обрыв, под которым бушевал океан.

- Черт возьми, - сказал он.

- Дух захватывает, да? - в ее голосе не слышалось энтузиазма, но она все-таки улыбалась. - Если мы погибнем, угадай, кто будет виноват?

- Водитель автобуса?

- Подумай еще.

- Я?

- Дзынь! Tы угадал. Кто настоял на этой поездке?

- Я не настаивал. Я только предложил…

- Сейчас мы могли бы прокатиться на фуникулере.

- На эту канатную дорогу мы можем отправиться и завтра.

- Можем. Если живы останемся.

Глава 3. Так и Дана

Сидя за кухонным столом, Линн Такер поставила чашку кофе и улыбнулась вошедшей Дане.

- Эй, ты только погляди на себя.

Дана улыбнулась и подняла руки.

- Зови меня Рейнджер Рик[7].

- Здорово выглядишь.

- Спасибо, Так. Ты тоже, - oна нахмурилась. - Хотела бы я, чтоб моя униформа сидела так же, -на Дане желто-коричневая футболка и шорты сидели в обтяжку, а на Так висели, как на вешалке. - Может, махнемся?

- Думаешь, моя тебе подойдет? - спросила Так.

- Может, и нет.

- Может-может, - она рассмеялась. - Сколько ты сейчас весишь при своем росте в шестьдесят девять дюймов? Семь фунтов?

- Шесть. Зато посмотри, как я изящна.

Так отодвинула стул:

- Присаживайтесь, Мисс Изящество. Я принесу вам чашечку кофе.

- Я и сама могу ее принести.

- Ты - мой гость, - Так встала и направилась к шкафу. - Кроме того, сегодня твой первый день. Вот завтра уже будешь ходить за кофе сама.

- Хорошо, - сказала Дана. – Спасибо, - oна выдвинула стул и села.

- Теперь, что касается твоей униформы, - сказала Так. - После нескольких стирок она станет гораздо лучше. Просто стирай ее каждую ночь, нужно это, или нет. И она быстро растянется. Глазом моргнуть не успеешь, - oна достала с полки чашку и обернулась. - Кстати, как ночью спалось?

- Обалденно. Правда, Так… Я до сих пор не могу поверить, что очутилась здесь. Такое чудесное место!

- Я знала, что тебе понравится, - oна взяла кофейник и отнесла к столу вместе с чашкой. Наполнив ее и передав Дане, она добавила: - Одна просьба, ладно? Старайся не называть меня Так, когда мы не дома. В смысле, на публике.

- Я постараюсь. Трудно будет. Я привыкла называть тебя Так с самого детства.

- Я тебе это еще припомню.

- Не бери в голову, - сказала Дана.

- Уж постарайся, ладно? Я там, понимаешь, вроде как всем заправляю. И так паршиво, что я тяну всего на пятнадцать.

- На целых пятнадцать.

- А мне, черт побери, всего двадцать, но я должна ходить и распоряжаться людьми, которые старше меня. Единственное, чего мне не хватает для полного счастья, так это чтобы они услышали, как ты зовешь меня Так.

- Разве они не знают, что тебя зовут Такер?

- Может быть, знают, а может - и нет. Никто не называет меня по фамилии, но все знают мою мачеху, Дженис. Возможно, они считают, что я Кроган.

- Так ведь это ей полагалось сменить фамилию, когда она вышла замуж за твоего папу.

- Ты сменила бы свою фамилию на Такер[8]?

- Да, если бы вышла замуж за парня с фамилией Такер.

- А она не захотела. Просто не называй меня Так перед сотрудниками, хорошо?

- Если не будешь называть меня Лосихой, я не буду называть тебя Так.

- Я никогда не называла тебя Лосихой.

- Точно. Ты предпочитала звать меня Бульвинклем[9].

- Хорошо, я не буду называть тебя Бульвинклем. Обещаю. Только Дана. Или «растяпа», если выкинешь какую-нибудь глупость, и придется устроить тебе головомойку.

- Думаешь, я способна на глупости?

- О, только не ты.

- Итак, - спросила Дана, - как же мне к тебе обращаться?

- Леди Босс.

Дана взорвалась хохотом, а Так усмехнулась. Дождавшись, пока подруга успокоится, она сказала:

- Думаю, Линн будет звучать нормально.

Кивнув, Дана подняла чашку. От кофе поднимался пар. Она осторожно подула на него и сделала глоток.

- М-м, здорово.

- Может, хочешь что-нибудь поесть?

- Нет, не надо.

- Ну ладно. На самом деле у нас не так много времени. Сможем перекусить в закусочной после того, как доберемся до туда. Или купим по дороге пончиков. Ты все еще любишь пончики?

- Еще бы, - сказала Дана. - Но сейчас я совершенно не голодна. Как-то не привыкла есть по утрам.

- Ну что, готова идти?

- Да. Ты же говорила, что к девяти нужно быть готовой. Я вошла сюда в полной боевой.

Она сделала еще один глоток кофе. Потом еще.

- Не торопись. Нам не обязательно мчаться туда к самому открытию. Как-никак, я - начальница.

- Да, но ты не должна опаздывать

- Даже если мы прибудем туда к половине десятого, наверняка окажемся самыми первыми. Никто не относится к этому с фанатизмом. Для них это просто работа, понимаешь?

- А для тебя?

- Страсть!

Дана рассмеялась:

- Точно.

- Хочешь знать правду?

- Если ты готова ее выложить.

- Я люблю это. Действительно люблю. Я люблю быть боссом…

- Ты всегда любила покомандовать.

- Не в том суть. Все дело в самом Доме Зверя. В его истории, понимаешь? Ужасная, но… Есть в этом месте какая-то загадочная романтика старины… И именно этим оно меня привлекает. Будто маленький живой кусочек прошлого… Я имею в виду… это чувствуется.

- Если ты так говоришь…

- Неужели ты вчера ничего не чувствовала?

- Вчера я чувствовала только легкий испуг.

Так усмехнулась:

- Хорошо. Так и должно было быть. Но после того как ты привыкнешь к этому месту, оно перестанет казаться таким жутким.

- Думаешь?

- Ну, если честно, попадаются иногда люди, которые привыкнуть не могут, но это редкость.

- Надеюсь, я окажусь не из их числа.

- Не волнуйся. Все будет в порядке. Лично я это место всегда любила.

- Возможно, когда-нибудь оно станет твоим.

- Не хочу загадывать наперед, - сказала Так.

- Ты же единственная наследница Дженис, верно?

- Черт, думаю, да. У нее нет ни братьев, ни сестер, а о том, что сталось с ее родителями тебе известно, - Так нахмурилась, словно обдумывая сказанное, а затем продолжила: - Кроме меня и папы у нее нет никого, не считая дядю и двоюродного брата. Но Дженис всего за тридцать. Кто знает, что ждет ее впереди? Возможно, когда-нибудь она захочет завести собственного ребенка.

- Но ведь до сих пор не завела.

- Да, но не забывай, что и замужем она всего несколько лет.

- А сколько ей самой?

На какое-то мгновение Так нахмурилась, а затем сказала:

- Тридцать шесть.

- Да уж, возраст и впрямь не критичный.

- Насколько мне известно, она уже могла залететь. А если и нет, то наверняка залетит к тому времени, как они вернутся из круиза. Представь сама, каково провести целых два месяца в южной части Тихого океана? Да я от одной мысли об этом чуть не залетела.

- А раньше они не пытались завести ребенка? - спросила Дана.

- Господи! Откуда мне знать? Да, она классная девчонка, и мы отлично ладим, но это уже их личная жизнь. Она папина жена. Я имею в виду, я не могу задавать ей подобные вопросы, - Так приподняла брови. - Еще кофе хочешь?

- Нет, спасибо.

- Тогда, наверное, нам лучше выходить, - oна потянулась через стол за чашкой Даны. - Сейчас я ее быстренько сполосну. А ты пока можешь прихватить ветровку, если есть желание. Погода тут у нас непредсказуемая, в любой момент похолодать может.

 

***

Через пять минут Дана уже входила вслед за Так в гараж, где стояли три автомобиля. Они прошли мимо «Крузера» с восемнадцатифутовой кабиной, затем мимо «Мерседеса», и залезли в красный «Вранглер».

- И как ты только можешь жить в эдакой нищете? - пошутила Дана.

- Тяжко, -как только автоматические двери гаража начали открываться, Так завела двигатель джипа. - Если выйду замуж - свалю.

- Не ходи замуж. Ни один парень того не стоит.

- Ни один из известных мне, - сказала Так, смеясь, дала задний ход и выехала из гаража.

Когда она развернула джип, Дана бросила взгляд на фасад дома. Широкая парадная лестница, арки и балконы делали здание похожим скорее на фешенебельный отель, нежели на частный дом.

- Вот это реально потрясно, - сказала она.

- Удивительно, что можно сделать, имея несколько миллионов баксов, да?

- Да уж. Я бы не прочь пожить в таком месте.

- Вот и будешь, - сказала Так. - Все лето.

Она перекинула через плечо ремень безопасности. Как только двери гаража начали закрываться, она надавила на газ и поехала вперед по длинной, узкой подъездной дорожке.

Утренний воздух приятно трепал Дане волосы. Она сделала глубокий вдох. Воздух пах океаном и лесом.

Хотя площадка перед домом была залита ярким солнечным светом, дорога вскоре привела их в дремучий лес. Там, в тяжелой, словно сумеречной тени, редкие лучи солнца, пробивавшиеся сквозь кроны, ниспадали до земли золотыми столбами. Клочья тумана, подсвеченные ими, плыли над землей, как золотой дым.

Дана улыбнулась Так и покачала головой.

- Немного не похоже на Лос-Анджелес, верно? - спросила Так.

- Не похоже. Не могу поверить, что проведу здесь все лето.

- И я тоже. Знала бы ты, как я рада твоему приезду.

- Ты рада?

- Еще бы.

На спуске Так увеличила скорость. В повороты она вписывалась невероятно быстро.

По мнению Даны - слишком уж быстро.

Даже пристегнутая ремнем безопасности, Дана чувствовала, как ее мотает из стороны в сторону.

Все в порядке, - успокаивала она себя. - Так знает, что делает. Она же тысячу раз этой дорогой ездила.

Так взглянула на нее и улыбнулась, после чего вновь уставилась на дорогу. Ее длинные светлые волосы развевались на ветру.

- У нас целая куча времени впереди, - сказала она.

- Надеюсь.

Если она не вмажется в дерево.

- И еще знаешь что? - спросила Так. - Этим летом я не осталась бы здесь, кабы не знала, что ты приедешь.

- Что? Что ты имеешь в виду?

- Они делали все, чтобы затащить меня в чертов круиз.

- О, это было бы хуже смерти.

- Терпеть ненавижу все эти круизы. Фи!

- Ты что, с ума сошла?

- Ты бывала хоть на одном?

- Нет.

- Подожди, - одной рукой она убрала с лица прядь волос, а другой продолжала рулить. - Это как плавучая тюрьма, набитая всякими шибдзиками. А папа очень не хотел оставлять меня здесь одну. Вот сейчас я могла болтаться где-то посреди океана, но приехала ты, и мне позволили остаться. Так что я у тебя в долгу.

Дана пожала плечами и сказала:

- Уверена, что если бы не я, ты нашла бы другой способ отвертеться.

- Не нужно мне других способов. Ты - моя лучшая подруга. Кроме того, ты единственный человек, на кого папа согласился бы меня оставить. Ты и только ты.

- Но почему?

- Черт, не спрашивай меня. Он тебя любит. Он тебе доверяет. Он считает тебя настоящей герл-скаутом.

- Здорово я его одурачила!

Так улыбнулась ей:

- Вовсе нет. Он прав.

- Ерунда.

- Просто я подумала, что ты должна это знать. Не я оказываю тебе какую-то услугу. Самую большую услугу оказываешь мне ты, одним своим присутствием.

- Тогда почему бы тебе не сделать мне маленькое одолжение и не сбавить немного скорость?

- Да я ж ее вовсе и не набирала. Хочешь посмотреть, что для меня быстрая езда?

- Нет-нет. Как-нибудь в другой раз. Например, когда меня в машине не будет.

- Ладно-ладно, - Так коснулась ногой педали тормоза, и джип замедлил ход.

- Спасибо, - сказала Дана.

- Ты такая всегда осторожная.

- А ты такая всегда безрассудная. То-то твой папа так не хотел оставлять тебя одну.

- Не думаю, что поэтому.

- Может быть, он боялся, что ты будешь закатывать безумные вечерины?

- Не-а. Он просто не хотел оставлять меня одну. Домина огромный, а кругом лишь лес. Ни соседей, никого. И в одиночку там и впрямь жутковато. Вот папа и боялся, что как только они уедут, ко мне в гости пожалует семейка Мэнсона или Ганнибал Лектер.

- Ну а я, конечно, смогу помочь.

- Это что-то вроде папиной самоустановки. Кажется, он и в самом деле считает, что пока ты рядом, со мной все будет в порядке. Хотя на звероподобного громилу-телохранителя ты не похожа.

- Надеюсь.

- Ну, не очень похожа.

- Я смотрю, жизнь в роскоши ни на каплю не лишила тебя очарования.

- Не-а. И слава Богу, да?

- Да. Это была бы большая утрата. Интересно, утащи они тебя в круиз, кто бы заведовал Домом Зверя?

- Они поручили бы это Клайду.

- Кто такой Клайд?

- Клайд Беннет. Ты виделась с ним вчера. Такой очаровашка. Наверное, будет до смерти рад, узнав, что все лето я буду боссом.

- Он тебе докучает? - спросила Дана.

- Случается.

Миновав очередной поворот, они увидели впереди двухполосную дорогу. Так замедлила ход джипа и остановилась.

- А вот начиная отсюда, нужно ехать как можно осторожнее, - сказала она. - Тут некоторые гоняют, как психи.

Она наклонилась вперед, огляделась по сторонам и нажала на газ.

- Ну что, Дом Зверя, - крикнула она, - мы едем!