Западноукраинский обыватель и националист Роман Калитовский

 

Рятуйте, добрые панове! Без ножа режут! Мы думали, что Польша це Европа – так нет, никакая она не Европа, а польские жолнежи и жандармы – это не культурные и цивилизованные люди, а дикие и невоспитанные варвары! Теперь мы и в самом деле в Единой Европе, потому что в нашу гордую и свободолюбивую Галицию, которую не решился захватывать кровавый тиран Сталин, вошла польская армия, которую мы все считали освободительницей и защитницей. Но, вы представляете, в первый же день ко мне в квартиру в сопровождении польских жандармов вломился какой-то тип, представившийся паном Лешеком Замойским из Кракова, который заявил, что у него есть документы о том, что до июля 1941 года эта квартира принадлежала его деду, пану Вацлаву Замойскому. А посему, по принятому в Польше закону о реституции, я тут незаконный скваттер и захватчик, и должен убираться из дома в трехдневный срок без предоставления другого жилого помещения. Мол, он, пан Лешек, не обязан снабжать жильем всякое галичанское быдло, место которому в панском свинарнике. На мою попытку сказать, что я живу тут всю жизнь, и вообще родился в этой квартире, пан Лешек только гнусно ухмыльнулся, а один из польских жандармов съездил меня по роже дубинкой, чтобы, как он заявил, я не болтал лишнего.

– Вот тебе свобода, пся крев, вот тебе Европа, вот тебе пенсии в еврах, – сказал мне на прощание пан Замойский, – мы выгнали немцев из Померании и Пруссии, когда забрали их себе, выгоним и вас, много о себе мнящих, из Галиции и Волыни. Остаться смогут только те из вас, которые согласятся пасти для нас свиней и мыть унитазы.

Но все это было только цветочками. После того, как польская армия вошла в наш прекрасный тихий город, в нем то тут, то там загремели выстрелы. Это части нашей армии и вооруженные отряды ополчения «Правого Сектора», «Свободы» и «Самопомочи», которые поляки хотели разоружить и отправить в лагеря для интернированных, не захотели отдавать оружия и оказали вооруженное сопротивление. Некоторое время спустя, уже ближе к вечеру, по всему городу зазвучали сильные взрывы. Оказалось, что поляки бомбили наши воинские части и места дислокации ополченцев с самолетов якобы высокоточными бомбами, при этом руки у юзеков [59] оказались кривыми, и эти бомбы поубивали в два раза больше гражданских, чем военных.

О ужас! Нас убивают не солдаты кровавого сталинского сатрапа Рокоссовского, или литаки лицемерного москаля Путина, а польская армия, которую мы все считали своей защитницей и освободительницей от москальско-советского ига… Тут поневоле вспомнишь, что в тот день, когда русские агрессоры захватили Крым, от их руки не погиб ни один украинец. Все было сделано вежливо и аккуратно, и в тоже время так угрожающе, что никто не решился сопротивляться русской агрессии. А те наши солдаты и офицеры, которые были уроженцами Крыма, потом предали Украину и за зарплату в рублях пошли на службу к злобному Путину и его верному сатрапу Шойгу. Проклятые рабы, не понимающие истиной европейской свободы, как понимаем ее мы, потомки галицийских гуцулов, теперь будут смеяться нам в лицо, потому что проклятая Польша вывернула нашу свободу наизнанку, превратив ее в ярмо.

Пусть это и нехорошее чувство, но я искренне рад, что проклятым польским жолнежам приходится очень несладко по ту сторону Збруча, и что не менее проклятый сталинский сатрап Рокоссовский лупит вовсю польских женералей, а два знаменитых украинца, генералы Рыбалко и Лелюшенко, помогают ему в этом как могут. Да чтоб они там все передохли – и польские жолнежи, и сталинские большевики, и москали! Или пусть большевик Рокоссовский разгромит поляков, а потом придут американцы и побьют Сталина и Путина, и всех-всех-всех! И вот тогда мы запануем в Украине – от Варшавы и Минска до Брянска, Курска, Белгорода и Кубани!

 

* * *

 

8 апреля 2018 года (18 сентября 1941 года), вечер

Польша-2018, Варшава

Резиденция президента Польской республики во Дворце Радзивиллов

Кабинет Президента

 

Присутствуют: Президент Анджей Дуда (эксПиС);премьер-министр Беата Шидло (ПиС);министр иностранных дел Витольд Ващиковский (ПиС);министр национальной обороны Антоний Мацеревич (ПиС);министр без портфеля, координатор работы спецслужб Мариуш Каминьский (ПиС);министр внутренних дел и администрации Мариуш Блащак (ПиС);министр культуры и национального наследия Петр Глиньский (ПиС);министр финансов и развития Матеуш Моравецкий (ПиС);министр государственной казны Давид Яцкевиц (ПиС);министр здравоохранения Константин Радзивилл (ПиС);министр семьи, труда и социальной политики Элжбета Рафальская (ПиС).

 

Как и неделю назад, в президентском дворце собрались те же, кто обсуждал тогда вопрос о начале боевых действий против сталинского СССР из сорок первого года, который на волне своего неожиданного успеха против Гитлера вторгнулся на независимую Украину и прекратил ее существование. Тогда это решение можно было посчитать пьяной первоапрельской шуткой – ведь советский солдат из сорок первого года должен быть плохо вооруженным даже по тогдашним меркам, хуже обучен, а командовать им должны генералы-тупицы, которые даже в сортир не могут сходить без глобуса.

Но реальность оказалась совсем иной, чем это казалось правителям Польши из партии «Право и Справедливость» всего-то неделю назад.

Во-первых – быдло из Всходних кресов, всегда послушно целовавшее панский чобот, при вводе польских войск в Галицию и Волынь вдруг неожиданно взбунтовалось. Эти недоумки не захотели послушно разоружаться, из-за чего оказали польским войскам активное сопротивление, причем такой силы, что его пришлось подавлять ударами с воздуха.

Во-вторых – армия, которую Сталин ввел на Украину, оказалась вооруженной ничуть не хуже, а обученной даже лучше польской. Поэтому жолнежи с первых же часов стали нести большие и неоправданные потери, которые в самом ближайшем времени грозили им полным разгромом.

В-третьих – Россия, которая должна была испугаться и ничего не предпринимать, конечно же, не объявила Польше войну; это дало бы сигнал руководству НАТО о том, что против одной из стран Альянса совершается агрессия. Но зато на полную мощность Россия задействовала свои радары, системы радиоэлектронной разведки и средства РЭБ, в результате чего польская армия превратилась в слепоглухонемую дуру. То есть дурой она была изначально, а в остальном были виновны русские.

В-четвертых – после того как утром этого дня министр иностранных дел Польской Республики, важный как петух, обратился к мировому сообществу, прося помощи против сталинской агрессии, дела на войне сразу пошли особым образом, то есть пошли совсем плохо. Как-то одновременно на территории всех действующих польских авиабаз в городах Свидвине, Мальборке, Миньск-Мазовецком, Мирославце (1-е тактическое авиационное крыло), Познани, Ласке, Яросине (2-е тактическое авиационное крыло), Кракове, Повидзе, Быдгоще (3-е транспортное авиационное крыло). Демблине и Радоме (4-е учебное авиационное крыло) появились подразделения советских танков с пехотой, которые броней и гусеницами раздавили авиационную технику НАТОвского производства и, взяв на буксир уцелевшие образцы вроде «Миг-29» и «Су-22», утащили их на свою сторону. Помимо техники, советскими войсками был уничтожен на месте, пленен и угнан в 1941 год весь летный и инженерно-технический состав, находившийся в тот момент на аэродромах и абсолютно неготовый к такому развитию событий.

Таким образом, к 18-00 по среднеевропейскому времени Польша осталась без ВВС и ПВО, потому что радары еще советского производства, являющие собой основу средств обнаружения и наблюдения, были начисто заглушены российскими средства РЭБ и теперь показывали сплошные поля засветок. Поэтому никто не мог сказать ничего определенного, когда в штабе ВВС Польши, расположенном в Варшаве в районе Охоты на углу Вавельской улицы и улицы Жвирки и Выгуры, громыхнул мощный взрыв, после которого в руинах здания вспыхнул чудовищный пожар, оставивший после себя лишь закопченные развалины. Можно было прендположить, что это были сталинские осназ-диверсанты из команды полковника Старинова, протащившие через межвременные порталы в подвал здания вагон взрывчатки. А быть может, это из Калининграда прилетел шальной «Искандер», оставивший Польшу без ненужного уже ей авиационного командования.

Вскоре такие же взрывы прогремели и на других военных объектах Варшавы, а из аэропорта польской столицы поступило сообщение, что летное поле, диспетчерская и некоторые другие объекты захвачены многочисленными вооруженными людьми, называющими себя солдатами народного Войска Польского. И это в то время, когда большая часть нынешней польской армии воюет на Востоке, усмиряя взбесившееся украинское быдло или сражаясь с дикими, но почему-то прекрасно вооруженными и обученными сталинскими ордами. Перекрытыми оказались также железная дорога и основные автомагистрали, ведущие на запад от Варшавы, в результате чего даже таким тугодумам, как президент Дуда, министр обороны Мацеревич и министр иностранных дел Ващиковский, стало ясно, что развязка близка и пушистый полярный зверь бродит где-то поблизости от дворца Радзивиллов.

Не успели встревоженные грозными событиями паны и паненки решить, куда им бечь (ибо прямой путь на запад в сторону Германии был уже отрезан), как у самого входа громыхнуло несколько выстрелов, а потом в коридоре ведущем к президентскому кабинету раздались тяжелые шаги множества людей, идущих в ногу, и этим звукам эффектно аккомпанировало специфическое бряцание оружия.

– Панове… – только и успел пискнуть президент Дуда перед тем, как дверь в кабинет с треском распахнулась и на пороге в сопровождении людей в военной форме советского образца и польских фуражках-конфедератках появился человек, одетый в черную кожаную тужурку и немного старомодную мягкую шляпу. При виде этого человека большинство польских министров и министресс начали креститься как при появлении дьявола, а пани Элжбета Рафальская грохнулась в обморок.

Тем, кто вызвал такой переполох в среде польских министров-писюков, был Болеслав Берут, [60] первый просоветский послевоенный правитель Польши, верный сталинский сатрап и сподвижник. Настолько верный, что умер сразу после XX съезда КПСС, на котором Хрущев вбил первый гвоздь в гроб мировой коммунистической системы и запустил механизм распада СССР. Теперь же этот человек – молодой, здоровый и полный сил – стоял на пороге главного кабинета Польши, и на его губах играла саркастическая улыбка. Он казался великаном; глаза его горели зловещим торжеством.

– Именем Союза Советских Социалистических Республик и Народной Польши, [61] – произнес он, – объявляю буржуазное правительство Польской Республики низложенным. Короче, которые тут временные, слазь, раз-два! С Советским Союзом воевать вздумали, курвы?! Да пошевеливайтесь – тот из вас, кто не успеет в Сибирь, поедет прямо в ад!

 

 

Часть 2

ВРЕМЯ СТРАШНЫХ ЧУДЕС

 

10 апреля 2018 года (20 сентября 1941 года), полдень

Вашингтон-2018, Белый дом

Овальный кабинет

 

Присутствуют: Президент Соединенных Штатов Америки – Дональд Трамп;госсекретарь – Рекс Тиллерсон;министр обороны генерал – Джеймс Меттис;директор ЦРУ – Майкл Помпео

 

Президент США, взлохмаченный и раскрасневшийся, кипя как самовар, ворвался в кабинет. В последнее время обстановка в Белом доме стала особенно нетерпимой, и президент Трамп как-то признался, что ненавидит девять из десяти своих сотрудников. Кто-то не подходил ему из-за принципиальных политических разногласий, с кем-то он расходился в вопросах тактики, а кто-то просто казался ему тупым уродом. Не сумев привести в Белый Дом свою собственную команду, дискредитированную скандалом из-за так называемого «русского следа», Трамп был вынужден пользоваться обносками с плеча Обамы и теми людьми, которых в его администрацию напихали друзья-однопартийцы по принципу «Возьми, о Дональд, этого человека, и будет тебе моя поддержка в Сенате, Конгрессе, Верховном Суде (нужное подчеркнуть)».

В результате из администрации Трампа получилась скульптурная композиция «Лебедь, рак и щука», роль которых играли госсекретарь, министр обороны и директор ЦРУ, а в довесок к ним и запряженное в ту же телегу – стадо тараканов, которые все время между собой конфликтовали и переносили на своих лапках даже не инфекцию, а совершенно секретную информацию, которую по мере возможности сливали в прессу. И как тут можно делать Большую Политику, когда каждая тварь имеет свое мнение и обязательно донесет его до Мира и Града, то есть до CNN и Сената. Да и сам Большой Дон, в значительной степени считавшийся шутом и позером, ради славы готовый на все, был далеко не идеальным президентом для страны, переживающей период великого исторического перелома.

А перелом был поистине серьезным. Америка шаг за шагом отступала, утрачивая былое глобальное лидерство, отчасти растворяясь в болоте мировой глобализации, отчасти уступая перед натиском России и Китая, выступивших против былого гегемона единым фронтом. Но это медленное скольжение в пропасть было почти незаметно обычным обывателям, живущим в Америке и в остальном мире, озабоченным лишь проблемами собственного благополучия. Но, мало того, затеянная русскими война в прошлом принесла им огромные материальные и политические дивиденды и произвела эффект даже не разорвавшейся бомбы, а проведенного прямо на заднем дворе ядерного испытания. Вся мировая политическая конструкция, выстроенная по заветам Рейгана после распада СССР и завершения Холодной Войны, которая до того момента только потихоньку покрывалась трещинами и оседала, вдруг разом начала разваливаться прямо на глазах подобно карточному домиу, и перед былыми властителями мира замаячила огненная надпись: «Vae victis!». [62]

Сегодняшняя компания собралась в Овальном кабинете, чтобы заслушать госсекретаря Рекса Тиллерсона, только что побывавшего в Москве, и отнюдь не для того, чтобы поесть под водочку сибирских пельменей. Вопрос, по которому в Москву понесло американского госсекретаря, касался вопросов глобального мироустройства, в этот исторический момент трещавшего по швам. Пик влияния и мощи был пройден, и теперь телега американской политики с грохотом катилась под уклон. Особую вину должен был испытывать директор ЦРУ Майкл Помпео, чьи люди приложили руку к кризису вокруг Польши и Украины, слегка подстегнув и без того безумное польское правительство.

Но, во-первых – кто же мог знать, что все так печально сложится, ведь действовать приходилось в условиях дефицита информации, во-вторых – в тот момент, когда директор ЦРУ начинает «плыть», его надо увольнять за профнепригодность. Не первый раз, поди, так обгадились, и не последний. Конечно, лучше бы большевики польское правительство просто прикончили – тогда все концы в воду. Но даже сейчас любые показания варшавских деятелей всегда можно назвать клеветой и злобными инсинуациями, а в крайнем случае свалить всю ответственность на «эксцесс исполнителя», тем более что на этих самых исполнителях и так клейма ставить негде.

Впрочем, что выросло, то выросло. Тем более что в последнее время события закручивались в высшей степени непредсказуемо. Получило подтверждение уже высказанное ранее утверждение, что и против одного мистера Путина коллективный Запад выглядит, мягко говоря, бледно. Но, когда с ним в паре за карточным столом сидит дядюшка Джо, то можно бросать карты, признавать проигрыш и разбегаться. И не поможет даже любимая уловка джентльмена в виде «кольта», потому что у этих двоих тоже есть свои «кольты».

У мистера Путина имеется пусть относительно небольшая, но мобильная, хорошо вооруженная и боеспособная армия, а у Сталина после объявленной с началом войны мобилизации армия составляла не менее десяти миллионов штыков. При этом, как показали события на Украине и в Польше, вооружены и подготовлены советские части первой линии ничуть не хуже, чем знаменитые путинские «зеленые человечки».

Уже было известно, что в 1941 году почти весь золотой запас покоренной Европы (за исключением хранилищ шведских и швейцарских банков) попал в руки советского вождя, и теперь он снова щедро платил золотом, одевая части первой линии (прошедшие крещение огнем во время германского вторжения) в экипировку «Ратник», оснащая войска новейшими системами связи и управления, пополняя свою армию снятыми с хранения танками, подвергшимися полной модернизации.

Но самым страшным оружием, вводящим американских политиков и генералов в состояние шока, были не танки, ракеты или комплекты индивидуальной экипировки солдата. Ужас и трепет внушали установки, позволяющие перемещаться из 2018 года в 1941 и обратно. Особенно пугало это «обратно», потому что в сорок первом году Европа уже была советской до Пиренеев и Ла-Манша, и любое вмешательство в ход советско-польской войны на стороне своего союзника по НАТО выглядело для Соединенных Штатов форменным самоубийством.

Ну как поразить противника, основная территория которого неуязвима для «Минитменов» и «Томагавков», но который сам в любой момент способен нанести ответный удар сокрушительной мощи. Всем, даже позеру Трампу, было понятно, что «СССР-1941» с не пострадавшей от войны экономикой, к тому же присоединивший к себе такую же целехонькую экономику Западной Европы, не только становится игроком №1 в своем мире, но, получив технологии и промышленное оборудование из XXI века в очень короткие сроки способен превратиться в экзистенциальную угрозу для США-2018. Особое беспокойство у сильных мира сего вызывала имеющаяся у ЦРУ информация, что в связи с угрозой глобального ядерного конфликта предприятия военно-промышленного комплекса «РФ-2018» начали создавать на территории «СССР-1941» заводы-дублеры, способные производить весь спектр оборонной и гражданской продукции.

Это был конец, точнее, его начало. Безответственные резкие заявления Трампа в стиле: «А посмотрите, какой я решительный» и поддакивающих ему американских генералов, стремящихся быть святее Папы Римского, тихушничество деятелей из ЦРУ, а также шипящий хор деятелей американского конгресса вроде Джона Маккейна и Адама Шиффа, завели ситуацию в тупик. Выходом из него могла бы стать только всеобщая глобальная война или отступление США, потому что уже не вызывало сомнений, что Путин и дядюшка Джо не отступят. С чего бы им отступать, если у них на руках все козыри в виде неуязвимого тыла, мощной мотивированной армии и высокого интеллектуального потенциала? А в Массачусетском технологическом до сих пор американские «гении» чесали репу по поводу «Хибин», а теперь чешут ее еще и по поводу межвременных порталов. [63]

Шок, который поразил США (считавшиеся самой промышленно развитой, богатой и интеллектуальной державой) при известии о том, что русские сумели проникнуть в прошлое и заключить там очень выгодную сделку, был грандиозен. Его можно было сравнить разве что с потрясением, произошедшим в конце 50-х – начале 60-х годов, когда стало известно о запуске СССР в космос первого спутника, а потом и первого космического корабля с человеком на борту. Тогда спасать престиж Америки пришлось немцу-эмигранту (почти военнопленному и военному преступнику), бывшему эсесовцу и гениальному ракетному конструктору фон Брауну. Но теперь нового фон Брауна могло и не найтись, потому что последние двадцать лет Америка выводила производства в страны с дешевой рабочей силой, и инженеры и конструктора теперь ехали не в нее, а из нее.

Но это были далеко не все неприятные новости для американского президента. Он хотел сделать Америку снова великой, а вместо этого, с помощью Конгресса и прессы (в первую очередь CNN) все глубже и глубже загоняет ее в самое глубокое дерьмо.

– Джентльмены, – мрачно сказал Тиллерсон, – должен сообщить вам пренеприятнейшее известие, и не одно. Во-первых – к союзу мистера Путина и мистера Сталина в ближайшее время официально присоединится и современный Китай. Неофициально они и так уже союзники. В сорок первом году они вместе будут лупцевать японцев и гоминьдан, [64] а в наше время – нас и опять тех же японцев, если те посмеют им перечить. Во-вторых – в ответ на мои требования восстановить статус-кво на Украине и в Польше мне откровенно рассмеялись в лицо. Более того, представитель мистера Сталина заявил мне, что в ближайшее время то же будет проделано с Литвой, Латвией и Эстонией. Должен напомнить, что после того как в нашем мире произошел распад СССР, никто не озаботился проведением соответствующих международных конференций, на которых были бы приняты юридически обязывающие документы, закрепляющие нынешнее мироустройство и отменяющие ялтинско-потсдамскую систему, официально признающую СССР в границах тысяча девятьсот сорок пятого года. Поэтому мистер Сталин из сорок первого года, с согласия мистера Путина, считает все бывшие республики СССР, не имеющие соответствующих договоров с современной Россией, своей законной добычей. В-третьих – известие самое неприятное… Наши американские предки совершенно не желают нас знать, но зато они прекрасно сотрудничают с мистером Путиным. Одновременно со мной в Москве был мой коллега из сорок первого года, мистер Корделл Халл, но у нас с ним сосотялась только одна короткая и неофициальная встреча, во время которой мне было заявлено, что им стыдно за своих потомков. И виновна в этом отрицательном отношении не русская пропаганда и влияние, а наши же телеканалы, газеты и интернет, с которыми он познакомился в Москве нашего времени и после просмотра которых, по образному выражению мистера Халла, «просто хочется блевать». По сравнению с этим все польские эскапады – просто дешевый трюк. Кроме того, мне было передано, что помимо Народной Польши в состав СССР в сорок первом году в ближайшее время, после проведенных большевиками выборов, войдут и другие европейские страны. На этом, господа, все; делайте с этим что хотите, а я – пас. Не люблю, когда меня считают дураком только потому, что я вынужден выполнять требования разных болванов…

Высказав все это, Рекс Тиллерсон развернулся и собрался выходить. Он был очень сильно взволнован; его лицо покраснело, он держал спину неестественно прямо.

– Мистер Тиллерсон, постойте! – вслед ему крикнул министр обороны Мэттис, – у нас в Польше механизированная дивизия и противоракетная база, сейчас они окружены, и советский спецназ под угрозой применения оружия запрещает им покидать территорию этих баз. Что будет с ними?

Тиллерсон обернулся.

– Не дай Бог, Мэтт, – сказал он тихо, но чрезвычайно веско – так, что все присутствующие буквально затаили дыхание, – если с нашей стороны прозвучит хоть один выстрел, последствия этого могут быть непредсказуемы… Вы кажется уже получали предложение эвакуировать персонал и технику железнодорожным путем, так воспользуйтесь этим выходом, пока ситуация не стала совсем скверной. Поймите, правительство Польши сделало глупость, напав на СССР, и, полностью проиграв эту войну, оно подвело свою страну к краху. Мы, конечно, можем поступить так, как поступили англичане и французы, собрав до кучи всяческих проходимцев и объявив их правительством в изгнании. Но все это ни на йоту не поможет нам вернуть контроль над Польшей. Как говорят русские: «Что с возу упало, то пропало». Вместо того чтобы сопротивляться очевидному, вы лучше приступите к эвакуации наших баз в Европе – в первую очередь, в Германии, Дании, Голландии и Бельгии. Очистите их хотя бы от ядерного оружия, а то при той тактике, которую в последнее время применяет Сталин, эти ядерные тактические авиабомбы, хранящиеся там с непонятно какой целью, в любой момент могут стать его добычей.

– Мистер Тиллерсон, – Президент обратился к своему пока еще госсекретарю, – я понимаю, что вы на взводе, но не надо горячиться… Мы обязательно что-нибудь придумаем и примем единственно верное решение!

– С этими придурками, которые засели в Конгрессе и Сенате, и которые вот уже два года по ночам ищут у себя под кроватью русских шпионов и хакеров? С этими журналистами, которые позорят нашу Америку перед предками и тоже ищут русских агентов, но уже среди покемонов или дизайнеров одежды для афроамериканцев? С военными, которые ничего не могут сделать правильно, бомбят кого попало, врут на камеру, и то и дело забывают, что сейчас не девятнадцатый век, эпоха канонерок, а совсем другие времена, когда со спутника могут быть сфотографированы все лунки на поле для гольфа. С нашими дорогими ЦРУшниками, которые спускают в унитаз миллиарды, специально разыскивают по всему миру садистов, чтобы пытать похищенных ими людей в секретных тюрьмах? И при этом о действительно важных событиях в мире хозяин этого кабинета вынужден узнавать из прессы, потому что эти кадры очень хорошо умеют писать высосанные из пальца отчеты! Игра в составе такой команды не может быть успешной – скорее, наоборот; и я не хочу иметь со всем этим ничего общего.

Рекс Тиллерсон повернулся, дошел почти до выхода, и уже оттуда посмотрел на президента Трампа.

– Я ничуть не удивлюсь, если… – начал было он, но потом осекся и махнул рукой, – а, ладно, этого лучше пока не говорить. Просто помните, что та Америка двадцатого века тоже всегда рядом и все видит. А Франклин Рузвельт – такая же фигура первой величины, как мистер Сталин и мистер Путин, и он также считает нашу Америку своей законной территорией. Если дети начинают себя плохо вести, то родители обязаны их воспитывать. Иногда непослушных детей воспитывают благим примером, иногда розгой, а иногда и добрым словом, и револьвером…

 

* * *

 

24 сентября 1941 года (14 апреля 2018 года), полдень

Вашингтон-1941, Белый дом

Овальный кабинет

 

Присутствуют: Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;вице-президент – Генри Уоллес;госсекретарь – Корделл Халл;специальный помощник президента Рузвельта – Гарри Гопкинс

 

– Джентльмены, – устало сказал Рузвельт, глядя на вернувшихся из Москвы госсекретаря и спецпредставителя, – мы с мистером Уоллесом вас внимательно слушаем. Расскажите нам, как прошла поездка и о чем вам удалось договориться с мистером Путиным?

– Этот мистер Путин, – проворчал госсекретарь Корделл Халл, – при наличии у клиента денег способен продать эскимосу холодильник, а эфиопу – электрический обогреватель, хотя у них нет ни электричества, ни нужды в подобном предмете…

– И что же он пытался продать вам? – с интересом спросил Рузвельт, и тут же попытался сострить: – Надеюсь, не холодильник, обогреватель или пылесос?

– Нет, Фрэнки, – мрачно ответил Гопкинс, – не пылесос. Он пытается продать нам нашу же Америку, но только в двадцать первом веке…

– Ну, и как там наша Америка? – спросил Рузвельт. – Только не говорите мне, что там все так плохо, и что нам ее не стоит брать.

– Хуже, Фрэнки, – подавляя тяжкий вздох, произнес Гопкинс, – там все так плохо, что мистер Путин даже готов отдать этот товар с некоторой доплатой. Торг идет в основном за то, сколько и чего мы возьмем за вразумление наших непутевых потомков.

– Так может, – вздохнул Рузвельт, – нам не надо соглашаться на эту сделку, а стоит поискать другие, более выгодные варианты?

– Других вариантов нет, – хмуро ответил Гопкинс, – или мы берем то, что дают, или дядя Джо остается единственным, кому будет позволено вести бизнес с миром мистера Путина. Это не обсуждается.

– В настоящий момент, – сказал госсекретарь Корделл Халл, – тот мир находится на грани большой войны, причиной которой могут стать как наши непутевые потомки, так и их безумные восточноевропейские сателлиты, вздумавшие объявить войну дяде Джо…

– Насколько я понимаю, мистер государственный секретарь, – иронически хмыкнул вице-президент Уоллес, – речь идет о сателлитах наших потомков, то есть поляках?

– Вы удивительно догадливы, мистер вице-президент, – кивнул государственный секретарь, – других таких идиотов нет. Вы уже знаете, джентльмены, как быстро умеют делать свои дела мистер Путин и дядюшка Джо, когда для успеха важна быстрота. Не успели поляки напасть, как были полностью разгромлены…

– Как такое бывает, мы уже видели в нашем времени, – назидательно заметил Рузвельт, – два года назад. Эти поляки только на словах герои, а как дело доходит до настоящей войны, то тут же выясняется, что им все вокруг мешают показать свою доблесть, и вообще – противник воюет нечестно и разгромил их неправильно…

– Ты угадал, Фрэнки, – криво ухмыльнулся Гопкинс, – русские победили их неправильным способом, сперва позволив их армии втянуться в бои на границе, а потом прямо из нашего времени атаковав их глубокий тыл своей армией, вооруженной мистером Путиным для войны с Гитлером. Поскольку поляки ни в каком времени не немцы, то все закончилось за пять дней, и сейчас в том мире тоже нет никакой Польши.

– Ну и какое отношение это имеет к нашим потомкам? – недоуменно спросил Рузвельт. – Где Польша, а где они?

– А наши потомки, – зло скривился госсекретарь, – желают быть на каждой свадьбе невестой, на каждых похоронах покойником; а самое главное – получать гешефт с каждой сделки и иметь право диктовать всем, как им жить и каким образом вести дела. Из-за этих желаний дефицит только федерального бюджета составляет от семисот миллиардов до триллиона долларов в год, а государственный долг недавно превысил двадцать триллионов долларов.

– Сколько, сколько, мистер госсекретарь? – удивленно спросил вице-президент Уоллес. – двадцать триллионов? Я не ослышался?!

– Нет, мистер вице-президент, не ослышались, – ответил Корделл Халл, – но дело не только в этом. И беда даже не в том, что наши потомки (точнее, правящие ими денежные мешки) в погоне за прибылью уничтожили собственную американскую промышленность, переведя производства в отсталые страны с низким уровнем заработной платы. Дело в том, что нет такой мерзости и извращения, которое не было бы признано там «нормальным», а люди, которые действительно ведут себя нормально, подвергаются в тамошней Америке гонениям и третированию… Ты можешь представить, Фрэнки – почти все штаты признают законными браки между двумя мужчинами и между двумя женщинами! И, более того – ориентированных таким образом людей еще и подвергают так называемой позитивной дискриминации, то есть предоставляют им всякие незаслуженные льготы и привилегии, только потому, что они якобы являются угнетенным меньшинством. Мерзость, скажу я тебе, невероятная… И, самое главное – эти люди, давно уже не угнетенные, сами начинают угнетать других, объявляя свое извращение нормой, а норму – извращением. И пресса при этом стоит на их стороне, заставляя людей забывать о христианских заветах… Свобода слова, как таковая, давно уже не существует. И пусть формально некая республиканско-демократическая партия, демонстрирующая полное единство целей и единодушие в вопросах тактики, и не оформлена, но политическая элита ведет себя так, будто такая партия существует, а у ее руля стоят безумцы, ведущие Америку наших потомков прямиком в пропасть. Даже избранный народом президент (надо сказать, не самый приятный человек, но цели и задачи которого вызвали у меня симпатию), был обложен этой камарильей со всех сторон и связан законодательными инициативами Конгресса по рукам и ногам. Он даже не может сформировать свою команду, в силу чего вынужден работать с кем придется и как придется.

– Если бы у тебя, Фрэнки, была такая дерьмовая команда, – заметил Гопкинс, – мы бы ни за что не справились с Великой депрессией.

– Значит, так, – резюмировал Рузвельт, – исходя из ваших слов, я должен сделать вывод, что тамошняя Америка живет не по средствам, ее промышленность находится в упадке, народ развращен, а у ее руководства стоят бездари, безумцы и извращенцы. Скажите, все это вам рассказали русские или у вас были и независимые источники информации?

– Русские, Фрэнки, нам ничего не рассказывали, – ответил Гопкинс, – и информацию о происходящем мы черпали из прямых и независимых источников, американского телевидения (будь оно неладно) и интернета…

– Интер… чего… – не понял Рузвельт.

– Интернета, – пояснил госсекретарь, – это что-то вроде помеси телевидения с Телексом [65] – этакая информационная сеть, способная распространять огромное количество кино– и фотоматериалов, а также текстовой информации, и при этом доступная даже самым обычным гражданам не в самых богатых странах мира. Вы можете представить себе мгновенную общедоступную связь, когда так называемое электронное письмо, отправленное из Москвы, в момент будет получено там, где находится абонент – в Лондоне, Вашингтоне, Шанхае, Сан-Франциско или Аделаиде? А свежий выпуск «Вашингтон Пост» или «Нью-Йорк Таймс» одновременно может читать любой человек, в какой точке земного шара он бы ни находился. За время пребывания в Москве двадцать первого века я понял, что наша планета – чертовски маленький шарик, и только от нас зависит, сохранится он или разлетится вдребезги. Одним словом, мы сами получали информацию о тамошней Америке (что было совсем не трудно), и мнение, которое мы о ней составили – только наше и больше ничье.

– Я вас понял, джентльмены, – кивнул Рузвельт, стараясь не углубляться в размышления о столь удивительных вещах, – а теперь скажите, что, по мнению мистера Путина, нам необходимо сделать, чтобы приструнить наших зарвавшихся потомков; и самое главное, что мы с этого будем иметь?

– Самое главное – мы не должны вредить той Америке, – медленно произнося слова, ответил Корделл Халл, вид которого был чрезвычайно серьезен. – Мистер Путин хочет, чтобы Америка вернулась к вашему «Новому курсу», а те политики, что пытаются продолжать проводить порочный курс, делающий ее всемирным полицейским-демократизатором и диктатором-тираном, распространяющим по миру извращения, отправились в политическое небытие. За это, при условии сохранения доктрины Монро, мы получим возможность управлять этим миром на равных с дядюшкой Джо правах. Он будет рулить своей половиной мира, а мы – своей, что при условии взаимного невмешательства во внутренние дела друг друга сделает этот мир безопасным и максимально благоприятным для жизни.

– Вы думаете, что все это возможно? – спросил Рузвельт, – в смысле, изменить жизнь нашего народа, уже далеко зашедшего по пути грехопадения и разврата?

– Оказание влияния на внутриполитическую обстановку в Соединенных Штатах двадцать первого века – дело трудное, но вполне реальное, – твердо ответил Корделл Халл, подкрепив свои слова наклоном головы, – тем более что многие американцы, причем авторитетные и достаточно высокопоставленные, находятся на нашей стороне. Так что изменение образа жизни наших потомков – дело не такое уж и безнадежное. В Москве мне довелось встретиться с моим тамошним коллегой. Он умный, как мне кажется, человек; и если все сделать как надо, то с ним и с такими как он, мы всегда найдем общий язык.

Гарри Гопкинс со вздохом добавил:

– Чтобы мы могли максимально полно ознакомиться с жизнью наших потомков не из третьих, и даже не из вторых рук, мистер Путин дал нам с собой демонстрационный образец той машины времени, которая и сделала возможной всю эту историю. Демонстрационность этого образца заключается в том, что с его помощью невозможно физически попасть на ту сторону, но зато имеется возможность видеть и слышать все, что там происходит, принимать радио– и телепередачи из того мира, а также через специальное устройство подключаться к их интернету, чтобы продолжать получать информацию. Это необходимо для того, чтобы мы смогли увидеть самые отвратительные моменты той жизни и не полезли исправлять их немедленно, чтобы, как говорят русские