Марта 1904 года 10:15 по местному времени

Корейский пролив

Флагман Владивостокского отряда крейсеров  броненосный крейсер «Россия»

Контр-адмирал Карл Петрович Иессен

Вместе с мичманом Константиновым тогда два дня назад к нам, на флагман Владивостокского отряда, прибыли несколько больших ящиков, а при них три человека из будущего, два мокрых прапора и их командир, лейтенант Злобин, представившиеся специалистами по радиосвязи. А в ящиках, которые они привезли с собой, находились разобранные передающий и принимающий радиоаппараты нового типа.

Но об этом до того момента пока мы не покинули Владивосток, не знал никто кроме меня, командира «России» каперанга Андрея Парфеновича Андреева и его старшего офицера кавторанга Владимира Ивановича Берлинского. Владимир Иванович лично отобрал из команды десяток особо неболтливых и при этом грамотных матросов, в дальнейшем помогавших гостям из будущего в растяжке антенны и прокладке кабельного хозяйства.

И вот теперь в боевой рубке России на стене болтами закреплен ящик, через который можно выйти на связь с шестью абонентами. Во-первых – со штабом Наместника на берегу. Во-вторых – со штабом Макарова на «Петропавловске». В-третьих – если будет необходимо, со штабом потомков на островах Эллиотта. В-четвертых – с их лидером первого отряда «охотников» крейсером 1-го ранга «Адмирал Трибуц». В-пятых – с лидером второго отряда «охотников» крейсером 1-го ранга «Быстрый». В-шестых – с тем самым подводным крейсером «Кузбасс», с которым мы должны встретиться в Корейском проливе.

Правда, на эту тему я беседовал уже не мичманом Константиновым, а с лейтенантом Злобиным, как с человеком более осведомленным в возможностях своей техники. Как оказалось, связь по радио с подводным крейсером возможна только в том случае, когда он хотя бы выставил над поверхностью моря свою антенну, а во всех остальных случаях он нас просто не услышит. Кстати, именно от него я узнал, что ночной погром в Токийском заливе, от которого японцы не могут отойти уже две недели это тоже все тот же «Кузбасс», который проник ночью в святая святых Японской империи и похулиганил там ничуть не хуже лейтенанта Рейна, и обломки от этого хулиганства японцы не разгребли еще до сих пор. Впрочем, подводный крейсер уже сам несколько раз выходил с нами на связь, при этом над нужным каналом связи загоралась яркая лампа, а сам ящик начинал издавать громкие и крайне противные гудки. Последний раз это случилось еще рано утром на подходе к проливу, и теперь матросы-сигнальщики с напряженным вниманием вглядывались в горизонт. То, что они, да и все мы увидели, в тот момент, когда рассеялся утренний туман, одновременно нас и обрадовало и возмутило. С одной стороны буквально забитый джонками и каботажными пароходиками пролив являл собой то, для пресечения чего мы сюда и прибыли, а с другой стороны – почему там кто-то плавает, если мы против.

Первым не удержался и бросился пресекать вражеские перевозки лейтенант Рейн на «Лене». Японцы на джонках, увидев, что их атакует всего лишь каботажный пароход, принялись отстреливаться от него из винтовок, но тут же убедились, что пароход достаточно неплохо вооружен и не зря называется вспомогательным крейсером. В ход пошли не только баковая и ютовая «шестидюймовки» «Лены», как и все ее четыре бортовые «трехдюмовки», но и установленные на крыльях мостика два пулемета «Максима», которые способствовали максимально быстрому переселению японских солдат из этой скорбной юдоли в обитель их праматери богини Аматерасу, [53] или во что они там верят. Впрочем «Лена» недолго занималась этой охотой в полном одиночестве. Вскоре к ней присоединились и остальные корабли отряда, после чего поверхность пролива быстро очистилась и от заполнявших ее ранее джонок и мелких пароходиков в двести-триста тонн.

Впрочем, у нас в любом случае не было никакого выбора, ведь только некомбатантам в таких случаях должна быть предоставлена возможность к спасению, а люди в форме не обладают в этом смысле никакими привилегиями. Брать в плен мы их не могли, у нас просто не было где держать несколько тысяч пленных. Правда по некой негласной договоренности мы не брали грех на душу и не атаковали джонки и каботажные суда, решившие вернуться обратно к японскому берегу. Перед нами была поставлена задача пресечь перевозки японских войск через Корейский пролив, и мы ее выполняем в меру наших возможностей, но никто и никогда не приказывал нам убивать как можно больше японских солдат, как это сделали бы англичане, которые всех кроме себя считают варварами и неполноценными людьми.

Подводный крейсер «Кузбасс» всплыл уже тогда, когда все уже почти было закончено, и последний из пароходов не пожелавших спустить флаг и шлюпки, или повернуть обратно, уходил на дно железным колом. С первого взгляда было понятно, что этот «Кузбасс» предназначен только и исключительно для подводной войны, а потому имеет такую рыбо, а точнее китообразную форму корпуса, совпадающую со своим прототипом даже блестящим цветом мокрой черной кожи и совсем не имеет никакой артиллерии. Ну чисто кит-убийца, или как говорят по-другому – косатка.

Что касается самого всплытия, то оно случилось достаточно прозаично. Сперва на поверхности моря появился бурун, который начал расти все больше и больше, потом из воды показалась рубка, похожая на гигантский спинной плавник рукотворного китообразного, потом все больше и больше и вот подводный крейсер уже весь на поверхности. Проходит меньше минуты, над мачтой уже развевается Андреевский флаг, а сам подводный крейсер лег в дрейф совсем близко от «России». Тут же раскрывается люк и на палубе появляется множество людей одетых в светло-синюю униформу и оранжевые жилеты, при этом господ офицеров по внешнему виду никак нельзя отличить от нижних чинов.

Ну что же, Андрей Парфенович уже приказал спустить на воду восьмивесельный ял, так что идем знакомиться. Этот с виду не очень страшный подводный корабль сумел так запугать Камимуру, что тот не высунул носа из гавани даже при виде того погрома, который мы учинили, на трассе, которую он был поставлен охранять. А посему это крайне нужное и очень важное знакомство.

* * *