Царское село, резиденция Е. И. В. Николая II

Рабочий кабинет Е. И. В. Николая Второго

 

–  Здравствуй, Ники, что случилось? – Великий Князь Александр Михайлович быстрым шагом вошел в кабинет. – Объясни мне, будь любезен, к чему такая срочность?

– Здравствуй, Сандро, нет, это ты мне объясни, какое отношение ты имеешь к вот этому? – Николай Второй протянул лучшему другу детства телеграмму Макарова.

– Вон там, читай – … корабли с тактическими номерами «564», «715» и «080», построенные на частные средства в Северо-Американских Соединенных Штатах … и … корабли американской постройки, принявшие также самое деятельное участие в уничтожении эскадры Того, зачислены в списки крейсеров вспомогательного флота. Но и это еще далеко не все! Дядя в бешенстве, он считает, что ты украл у него победу. Вот, час назад доставили из Адмиралтейства и Военного Министерства. – Император Всероссийский протянул Александру Михайловичу еще пачку телеграмм.

Дочитав сообщение Макарова, Александр Михайлович отложил его в сторону.

– Ники, смею тебя заверить, что не имею ко всему этому никакого отношения. Никакой постройки боевых кораблей с Североамериканских Соединенных Штатах через мое ведомство не проходило. Но я был бы счастлив, если бы это было не так…

Тем временем Александр Михайлович быстро раскладывал на столе другие телеграммы. – А теперь дай я посмотрю, что тут еще, точнее кто тут еще? Так, телеграфировал Великий Князь Кирилл Владимирович, добрался, значит. Что же он пишет?… Так… по словам лейтенанта… лично наблюдавшего… беглый и крайне меткий огонь орудий калибром не менее восьми дюймов… потопление японских малых бронепалубных крейсеров за две-три минуты… ход в двадцать пять узлов без дымов, неуставная пятнистая окраска, затрудняющая обнаружение и прицеливание, прошу наказать командиров за нарушение формы окраски… – Александр Михайлович отложил телеграмму и вытащил из кармана портсигар. – Да-а, в этой семейке все не от мира сего… А мне бы хотелось глянуть, хоть одним глазком, на такой вспомогательный крейсер с восьмидюймовыми орудиями и его чудо-окраску, что мешает противнику целиться… Что тут у нас еще? – Великий Князь сунул в угол рта незажженную папиросу и продолжил перебирать телеграммы. – Генерал Белый – в управление артиллерии, так рапорт капитана Степанова, командира батареи номер 15… угу, все то же самое, только не просит никого наказать. Саперный капитан, барон Лиллье, телеграмма Куропаткину лично. Стессель, опять же Куропаткину. Поручик пограничной стражи Иванько, прибывший в Порт-Артур на борту одного из «американцев», телеграфировал лично Витте. Так, отбыл из Сиэттла на шхуны «Святая Маргарита», первого марта сего года шхуна перехвачена группой боевых кораблей под российским флагом. Груз и сопровождающих приняли на вооруженный транспорт… Команда русская, но не совсем… А как это, интересно – быть русским, но не совсем? Много иностранных, да и просто непонятных словечек и выражений. Вот, Ники, читай – перекрасились они уже в море, захватив на японском транспорте груз корабельной краски… Смотри ты, прямо авантюрный роман, куда там Буссенару… [49] – чиркнула спичка и в воздухе поплыл ароматный дым. – Знаешь что, Ники, заинтриговали меня эти корабли из Америки, ох заинтриговали. Но то, что к моему ведомству они отношения не имеют, даю слово. Тут дело, может, не столько в новинках техники, а в стиле, что ли? Все, кто это видел, пишут, что все случилось очень быстро, да так, что они только потом все поняли и осознали. А представь, каково было Того? У него же не было никакого потом. Его корабли убивали один за другим, а он, судя по этим телеграммам, просто впал в ступор и не нашел ничего лучшего, как банально сбежать с тем, что осталось. И тут его подловили. Когда «американские» крейсера расходились с японскими броненосцами на контркурсах левыми бортами, корабли Того вдруг начали взрываться и тонуть один за другим. Что это было – самоновейшие самоходные мины, способные пройти шестьдесят кабельтовых за полторы минуты (как утверждают те, кто наблюдал за боем с Золотой горы) или какие-нибудь «лучи смерти» – в принципе, это неважно. Меня другое интересует. Откуда взялись настолько обученные и с большим боевым опытом команды? Вот тайна так тайна. Где в мире в последнее время были морские сражения? Знаешь, Ники, дай мне отпуск от службы месяца на два, поеду я в этот Порт-Артур, посмотрю на все своими глазами.

– Нет, Сандро, никакого отпуска от Нас ты не получишь. Тут все значительно серьезнее… Перед твоим приходом я пробовал подсчитать, сколько же золотых рублей, по самым скромным оценкам, может стоить эта мини-эскадра. Получалась ошеломляющая цифра в двадцать пять миллионов. И это в случае, если часть боевой эффективности проистекает из того, что ее команда имеет высочайший уровень подготовки. А если все дело в новой технике, а уровень подготовки команд средний, тогда цену кораблей можно удвоить, утроить и учетверить. Астрономические деньжищи – на них можно построить целый флот обычных броненосцев, впрочем, который, если судить по данному случаю, может быть без проблем утоплен парочкой таких вот «вспомогательных крейсеров». Если к этому случаю не имеет никакого отношения ни Адмиралтейство во главе с дядей Алексеем, ни твое Управление портов, то Мы хотим знать, кто это, что это, зачем это, и как дальше с этим быть. В Управлении передай все дела кому-нибудь из своих помощников, а сам скажись больным и сообщи, что едешь на воды для поправки здоровья. Поедете в Порт-Артур литерным поездом вдвоем с братцем Мишкиным…

В этот момент по коридору часто-часто застучали каблучки. Император с Великим Князем недоуменно переглянулись. Через мгновение дверь распахнулась.

– Здравствуйте, мальчики! – на пороге кабинета стояла Великая Княгиня Ольга Александровна. – Сандро, куда это вы собрались вместе с моим любимым братцем Мишкиным? А впрочем, я все слышала. Ники, если хочешь сохранить что-то в тайне, то не надо так кричать. Я всего лишь гуляла в парке под вашими окнами, и то уже в курсе всего, что вы говорили… – Мужчины сконфужено переглянулись. – Значит так, братец Ники, в Порт-Артур поедут три твоих посланца, а не два, иначе, клянусь, я все расскажу Мамá и она запретит Мишкину ехать. Впрочем, Ваше Императорское Величество, – она присела в шутливом книксене, – Вы можете официально поручить мне провести инспекцию тамошних госпиталей.

– А что скажет твой муж? – чтобы скрыть смущение, Николай взял из портсигара великого князя папиросу и чиркну спичкой. – Ты ведь уже не девочка, а замужняя дама.

– А этот … – тут с нежных уст Великой Княгини слетело такое слово, которое воспитанным девушкам и дамам знать не полагается, – ничего даже и не заметит. Все, что его волнует – это его мальчики и карты! – тут она покраснела. – Мы даже еще ни разу не спали вместе. [50]

Тут через неплотно прикрытую дверь из коридора снова раздались шаги, на этот раз мужские. А весьма специфическое мелодичное позвякивание говорило, что это наверняка кавалерист. Дверь широко распахнулась – на пороге стоял их Императорское Высочество Великий Князь Михаил Александрович.

– Здравствуй, Ники, извини, что опоздал, всю дорогу скакал во весь опор! – его взгляд остановился на Ольге. – О, сестренка, а ты здесь что делаешь?

– Я, братец, как видишь, не опоздала, хоть и меня вовсе и не звали, – отпарировала та. – Ну, Ники, просвети нашего непутевого братца, а то он решит, что мы собрались его женить…

Взгляд Михаила на мгновение стал испуганным.

– Не волнуйся, братец, – ухмыльнулся Император, – до такого изуверства мы еще не дошли. А вот послужить Нам тебе придется. Прощайся со своими дружками-гусарами, пассиями-актрисками, и собирайся вместе с Сандро и Ольгой в дорогу до Порт-Артура. – Николай Второй перехватил восторженный взгляд Ольги. – Да, сестренка, Мы приняли – твой ультиматум и сдаемся на милость победителя. Может, так даже будет лучше, твой женский глаз увидит то, на что Сандро и Мишкин просто не обратят внимания. Так что, дорогие мои, немедленно собирайтесь – и завтра, в крайнем случае, послезавтра выезжайте литерным в Порт-Артур. Вы должны выяснить все подробности этой туманной и чрезвычайной истории и известить меня. Я просто чувствую, что над этим делом висит какой-то мистический ореол. Я вас надеюсь. А теперь идемте, нас, наверное, заждались к чаю… А потом у меня еще экстренная встреча с германским послом, дядя Вилли уже начинает прощупывать почву.

 

* * *

 

Марта 1904 года, 17:05

Санкт-Петербург, Николаевский Вокзал

 

Сумрачно, с серого неба сеется мелкий петербургский дождик. Карета остановилась у Императорского подъезда вокзала. Перед тем, как кучер распахнул дверцу, Великая Княгиня Ольга опустила на лицо густую вуаль. Первой из кареты выскочила горничная Ася, и как только Великая княгиня ступила на землю, раскрыла над ее головой большой черный зонт. Следом из кареты выбралась компаньонка Великой Княгини Елена Вольдемаровна Берг; этот тип высохших старых дев позже получит собирательное прозвище «географичка». Елена Вольдемаровна в прошлом действительно обучала юную Ольгу разным наукам, в том числе и географии, и вот теперь, чтобы потом злые языки не мололи чего лишнего, откликнулась на просьбу своей порфирородной ученицы составить ей компанию в дальней поездке по государственным делам. Глубоко вздохнув, компаньонка открыла свой собственный зонт и, обходя по пути лужи, широко зашагала вслед за Великой Княгиней. Стояла та самая промозглая погода межсезонья, когда зима уже ушла, а весна еще не торопилась придти. Сморщенные сугробы, покрытые толстым слоем паровозной копоти, скромно притаились с северной стороны стен и заборов. Пахло дождем, дымом и раскисшим навозом. Ольга Александровна сморщила нос и перешагнула порог Царских Покоев вокзала. Ася тут же сложила зонт и скромно встала к стенке, стараясь не попадаться на глаза местным завсегдатаям и работникам. При виде воркующих как голубки, Сандро и Ксении, лицо Ольги озарила непроизвольная радостная улыбка. Ксения же спрятала свое заплаканное лицо в складках шинели мужа, ухватившись за его руку так, как утопающий хватается за соломинку. Присутствующие деликатно старались не замечать семейной сцены расставания. Обычное дело – морской офицер отъезжает на войну в Порт-Артур или Владивосток, а любящая жена его провожает. Сандро, увидев Ольгу, молча прижал к губам палец. Ольга поняла, эти последние минуты их и только их. Через широкие двери со стороны перрона в Царские Покои вошел знакомый Ольге поручик 12-го Ахтырского гусарского полка в знаменитом с Отечественной войны 1812 года коричневом доломане.

– Ваше императорское Высочество, ваш багаж погружен, караул в сборе, отставших и заболевших нет. Командир взвода поручик Андреев.

– Вольно, поручик! Как вас по имени отчеству? – спросила Ольга, жестом подзывая к себе компаньонку и служанку.

– Виктор Геннадьевич, – молодой офицер аж покраснел от удовольствия; Ольгу в полку обожали, чуть ли не боготворили.

– Так вот, Виктор Геннадьевич, – улыбнулась Ольга, – у меня к вам просьба. Проводите, пожалуйста, в вагон мою компаньонку и служанку. Надеюсь, славные гусары не уронят своей чести галантных кавалеров?

– Никак нет! – вытянулся в струнку польщенный поручик. – Сударыни, попрошу следовать за мной.

Освободившись от опеки компаньонки, Ольга вздохнула свободнее; одно дело проявлять эмоции среди людей своего круга, и совсем другое выплескивать их на окружающих. В кончиках пальцев, затянутых в тонкие перчатки, закололо. Ну почему этой курице Ксении достался такой муж, а ей судьба и брат Ники приготовили вместо мужа египетскую пытку династического брака с мужеложцем? Но, как говорится, улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Не стоит портить сестре и Сандро последние минуты перед расставанием. Но человек предполагает, а Господь располагает. Широко распахнулись выходящие на площадь двери Царского покоя, и вместе с брызгами дождя, внутрь подобно бомбе влетел высокий молодой человек в мундире поручика лейб-гвардии кирасирского полка. Путаясь ногами в полах длинной кавалерийской шинели, он широким шагом направился к замершим в объятиях друг друга Сандро и Ксении. Следом денщик, сгибаясь, тащил два огромных чемодана.

– Пр-ривет, сестренка, – остановился он напротив Ольги, – а где твой багаж?

– Уже в поезде, отправила со своими ахтырцами. – Не удержавшись, Ольга, как в детстве, показала брату язык.

– О-о! – только и смог простонать Михаил, – а я не догадался, и таскался с этими проклятыми чемоданами по всему городу как последний дурак. Антошка, тащи чемоданы к поезду, там наши тебе покажут что куда.

Обернувшаяся на шум Ксения широко раскрытыми глазами смотрела на мокрого, расхристанного брата. Потом заметила затянутую в темное дорожное пальто Ольгу и еще крепче прижалась к супругу. На путях простуженным басом трижды крикнул паровоз и Сандро отстранил от себя жену.

– Пора!

Он уходил от нее, затянутый в черную шинель флотского офицера, а следом шли Ольга и Михаил. Время прощания для Ксении истекло, наступило время ожидания, длинное как вечность. Еще одна Ярославна проводила своего князя Игоря на извечную войну на рубежах Руси.

Поезд стоял у платформы, укрытый от дождя полуцилиндрическим шуховским навесом. Вдоль вагонов цепочкой вытянулись вперемешку ахтырцы и кирасиры. При виде сразу двух принцев крови и одной принцессы солдаты взяли на караул. Поручик Андреев подошел к Великому Князю Александру Михайловичу отдать рапорт.

– Вольно, поручик, – Александр Михайлович оглядел строй, – солдат в вагоны, отправляемся! Где к нам присоединится литера «Б»?

– На станции Тосно, ваше Императорское Высочество, – отрапортовал поручик, – еще утром убыли туда и ждут на запасном пути.

Александр Михайлович щелкнул крышкой брегета. [51]

– Без трех минут шесть, пора!

Еще раз над перроном разнесся гудок паровоза, лязгнули сцепки вагонов. Великий Князь поднялся на подножку и наблюдал, как шагает вдоль набирающего ход поезда поручик. Вот с ним поравнялся вагон охраны и, пробежавшись несколько шагов, поручик вскочил на подножку, уцепившись за поручни. Еще минута – и поезд с лязгом миновал выходные стрелки станции. Впереди был путь, примерно равный четверти окружности земного шара. Позади оставался Санкт-Петербург, любящая жена и дети; вся та жизнь, которую он потом будет вспоминать с приставкой «ДО».

 

* * *

 

Марта 1904 года, 20:00

Поезд литера «А», купе Великого Князя Александра Михайловича

 

Стучали колеса на стыках, литерный поезд несся по российским железным дорогам, не останавливаясь на время большее, чем нужно для замены паровоза. За Тосно к литерному «А», который вез непосредственно членов императорской фамилии, их сопровождающих и охрану, присоединился литерный «Б», в котором были кони двух кавалерийских взводов, запас фуража и все, что необходимо солдату в походе. Оба литерных вместе занимали перегон, и литерный «Б» следовал за литерным «А» примерно в полуверсте позади. Время от времени на крупных станциях они обгоняли воинские эшелоны, которые уже тонким ручейком текли на Дальний Восток.

Великий Князь Александр Михайлович зажег лампу и сел перебирать последние бумаги, полученные с нарочным на Николаевском вокзале. В том числе там были и престранные заявки Наместника Алексеева. С этим тоже придется разбираться. Великий князь быстро помечал в блокноте: ружья-пулеметы Мадсена под русский винтовочный патрон, в количестве четырехсот штук. Пистолеты Браунинга 1903 года, переделанных под патрон Борхард-Люгера и с удлиненной рукоятью, тоже в фантастическом количестве трех с половиной тысяч штук, с запасом патронов по тысяче штук на ствол. Также было отдельное требование срочно заказать в Германии два десятка тонн тротила, пятнадцать тонн гексогена, и пять тонн алюминиевого порошка. Ради всех святых, что такое гексоген, для чего он нужен и зачем ему алюминиевый порошок, который должен стоить на вес золота? Но не надо ходить к гадалке, чтобы понять, что это требование не самого Наместника Алексеева, а тех людей, которые прибыли якобы из САСШ и теперь обосновались на островах Элиота. Что там написано в начале заявки на оружие «Для вооружения формируемой в Порт-Артуре бригады Морской пехоты»… Да, три тысячи пистолетов Браунинга – это не шутка; они что там, решили каждого нижнего чина вооружить браунингом? И чем им не нравятся винтовки Мосина? Великий Князь вздохнул и отложил эти бумаги в отдельную папку на обложке которой каллиграфическим почерком его адъютанта Лендстрема было выведено «Элиотъ».

Кстати, тут же подшита телеграмма командующего Квантунским укрепрайоном Стесселя, которую Великий Князь определил не иначе как «ябеда». В ней сей «доблестный военачальник» неизвестно с какого бодуна объявил четырнадцатого числа об утоплении русского флота. Сообщал, что адмирал Макаров и Наместник Алексеев связались со странными людьми, приплывшими из Америки, и, очевидно, злоумышляют против особы Государя Императора, поскольку их корабли бросили якорь не в Порт-Артуре или в Дальнем, а на отбитой у японцев базе на островах Эллиот. Великий Князь усмехнулся – господин Стессель навсегда испортил себе карьеру этой телеграммой, но зерно истины в его доносе есть…. Причем самым странным было то, что Макаров и Алексеев не игнорируют друг друга, как обычно, а, наоборот, вместе бывают на этих островах. С этой странностью тоже придется разобраться; байку про коня, осла, и трепетную лань в одной упряжке Великий Князь помнил хорошо. Кто там такой знаток душ человеческих, что сумел совместить несовместимое? Про злоумышление на особу государя императора, конечно, глупость несусветная, а все прочее требует настоятельного внимания. Нет, глаза слипаются, да и поздно уже… Александр Михайлович аккуратно завязал все папки и убрал их в саквояж, потом позвонил в колокольчик, вызывая своего старого слугу Филимона, чтобы все подготовил к отходу барина ко сну.

 

А тем временем мир грохотал газетными заголовками, поступали соболезнования на имя Микадо от британского парламента и безвестного российского студента. Агентство Ллойда еще раз после Токийского погрома резко взвинтило страховые ставки для грузов и кораблей, направляющихся в Японию. Курс японских бумаг на биржах, и так уже сильно упавший, стремительно покатился вниз как санки со снежной горы. Пошатнулись частные американские и британские банки, выдавшие правительству Микадо крупные кредиты. Дипломаты готовили демарши, а военные меняли свои планы. Планета вступила в другую эпоху. Еще ничего не было предрешено, но на англосаксонский мир уже повеяло сквознячком, как от двери, приоткрывшейся в сырой могильный склеп.

 

* * *