Крестьянин, рыхлящий землю мотыгой

Лухань страдает. Не то чтобы ему было из-за чего — хотя ладно, ему есть из-за чего. Причины у него аж целых две и в обеих Крис принимал непосредственное участие.
— Минсок, что мне делать, а? — жалобно стонет он, растекшись по столу.
— Получать удовольствие, — Минсок невозмутим. — Тебе же понравилось?
— Очень, — Лухань прячет лицо в сгибе локтя. Обсуждать секс Криса со своим другом еще куда ни шло, но с другом самого Криса? А вдруг у них что-то было? Луханю впервые за долгое время неловко.
— Ну и в чем проблема тогда?
— В том, что мне понравилось, — ради дружбы можно и преуменьшить.
— А я думал, это был лучший секс в твоей жизни, — хмыкает Минсок. А можно и не, зачем, в самом деле… Минсок знает, каков Крис в постели?
— У вас что-то было? — брякает Лухань, не подумав. Хорошо, что он все еще мордой в стол.
— Мы вместе выросли, — отлично, вот и думай теперь, что это значит.
Явление Криса обоих застает врасплох. Он привычно идеально выглядит, но как будто нервный.
— Мне нужна твоя помощь, одолжи машину на вечер.
— Прости, я сегодня без нее.
Крис чертыхается, Лухань смотрит на него с осуждением. Вот если бы не Крис, он бы сейчас не предавался рефлексии, а так ведь даже не подцепить никого!
— Я тоже без машины, — флегматично говорит Лухань, но его вполне ожидаемо игнорят.
— Опять клиент вызвал?
— Как обычно, внезапно и срочно, — Крис проводит рукой по волосам.
— Ну, машину не дам, но помочь помогу, — Минсок пинает Луханя под столом.
— Чего?
— Почини машину.
— Я не ремонтник! — Лухань оскорблен до глубины души.
— Я такси вызову, — Крис роется в телефоне. Этого Лухань стерпеть уже не может.
— А ну пошли, — он хватает Криса за руку и тянет, сам не зная куда.
— Ты же не ремонтник, — Крис все еще не убирает телефон.
— Я инженер! — гордо говорит Лухань. Идущий позади Минсок важно кивает.
На парковке Луханя ждет черный лендровер и полное отсутствие перчаток. Лухань, конечно, инженер, но за маникюром следит. Крис достает ящик с инструментами из багажника, совсем новый, на нем даже наклейки не сняты, и вручает его Луханю. Лухань жестом показывает завести машину. Минсок прислоняется к чьему-то невнятному седану и готовится наслаждаться процессом.
Лухань ровер осматривает, ощупывает и едва ли не обнюхивает. Хотя уже и не едва. Он никогда не был специалистом по ремонту автомобилей, но если с третьего курса приглашают в лучшие компании, оно как-то выходит само. Он разбирает ящик и задумывается. Крис встает рядом с Минсоком, его участие Луханю больше не требуется.
— Ты Исина видел? — спрашивает Минсок.
— Пишет, что снова вдохновение нашло.
— Лучше бы он себе кого-то нашел.
— Исин только по любви, — Лухань придумал, что ему делать, и теперь отбирает у Минсока булавку для галстука. Минсок сопротивляется.
— Держи, — Крис протягивает свою.
— У тебя золотая, — отмахивается Лухань. — Минсок, не жмись.
— Это подарок! — Возмущается Минсок. Мне ее подарила… Как ее звали, Сохи? Соён? Тэён?
— Наын, — Лухань отцепляет Минсока от булавки. — Жадным быть плохо.
— Скучаешь? — спрашивает Крис.
— Непривычно, — вздыхает Минсок. — Мы даже после школы пару раз в неделю встречались, хотя Лухань вечно по лабораториям таскался. Субботу он уже пропустил.
— Ты можешь его навестить.
— Готово, — Лухань подходит, почти даже не испачкавшийся. — Сто пятьдесят километров гарантирую, дальше в ремонт. Тебе сто пятьдесят километров хватит?
— Завтра утром отвезу в мастерскую, — кивает Крис. — Спасибо.
— Не больше двухсот, — говорит Лухань ему в спину. Крис поднимает руку, но что-то Луханя смущает.
Завтра утром? Клиент? Ровер? Нет-нет-нет, это все дорамы и глупые гейские фанфики, Лухань никогда в жизни не признается, что читает про группы, которым Исин пишет песни.
В следующую субботу Исин торжественно приносит себя, замотанного в оранжевый шарфик. У Минсока как раз выпытывают, как он ухитрился получить травму во время секса.
— Да неужели? — Лухань и Минсок пьют пиво и жуют закуски, Крис потягивает свежевыжатый сок. Он за рулем и снова с работы. — Мы уж думали, ты потерял телефон.
— Я не брал трубку, потому что у меня был секс.
— Но потом-то ты мог перезвонить, — закатывает глаза Лухань. — Утром там или еще когда.
— Потом у меня тоже был секс, — с достоинством говорит Исин.
— О да, — хмыкает Крис, — вы всю неделю разговаривали, играли, смеялись, целовались и возились.
— Вообще я хотел сказать, что мы трахались, пока я не сорвал голос, а он плечо не растянул, — пожимает плечами Исин. — Но твоя версия мне тоже нравится.
Еда выпадает изо рта Луханя, Минсок бледнеет и даже у Криса покерфейс трескается. А потом Лухань и Крис смотрят на повязку Минсока. А потом на самого Минсока.
— Это не я, — слабым голосом говорит Минсок. Исин лучится невинной улыбкой, ясное дело, они не верят Минсоку ни на грош. — Да правда не я!
— Не он, — безмятежно подтверждает Исин. Лухань и Крис окончательно уверяются в своих подозрениях. Минсок выглядит на редкость несчастным.
Весь вечер Лухань поглядывает на Исина и многозначительно улыбается, Крис задумчив, а Минсок его кормит. Пытается, по крайней мере.
— Я ужинал с клиентом, — отнекивается Крис.
— Ты с ним один раз ужинал. И давно. И явно не мясом. Ешь давай!
— Да не хочу я.
Исин безмятежно улыбается Крису и гладит его по плечу, Крис сдается и съедает кусочек.
— У Луханя овощи вкусные, — кроссовка Исина со всей дури прилетает Луханю в ногу, тот дергается и возмущенно шипит. Он бы сказал все, что думает о некоторых распоясавшихся героях-любовниках, если бы не повернувшийся к нему Крис. Лухань цепляет какую-то фигню и отправляет в приоткрытый крисов рот.
— Вкусно? — спрашивает Лухань. Крис кивает, правда, скорее из вежливости. Остаток вечера Лухань занят попытками накормить Криса своим салатом и мясом с тарелки Минсока, затея оказывается такой увлекательной, что он сам поесть забывает. Минсок, впрочем, доволен его усилиями, а Крис особо не сопротивляется. Когда Луханю удается его подловить.
Как единственный трезвый человек, Крис развозит их по домам. Исин умиляется его доброте, виснет на плечах и норовит чмокнуть в щечку. Крис уворачивается не всегда, с десяток пьяных поцелуев ему достается. Лухань проскальзывает на переднее сиденье ровера и гордится собой.
— Ты всегда одного Криса целуешь, — расстроено говорит Минсок. Исин резво разворачивается на заднем сиденье и обнимает Минсока, попутно на него упав. Минсок пытается выбраться, но Исин неумолим и звонко целует в лицо, уши, волосы и даже в шею пару раз. — Ладно, ладно, я понял! Все! Хватит!
Исин довольно смеется, Минсок, наконец, садится и пристегивается. Лухань смотрит на них в зеркало заднего вида. Везет им, у них есть секс. У самого Луханя есть только шевеление в штанах, потому что Крис, ведущий машину, ужасно сексуален. Эти большие руки, сжимающие такой же большой руль, длинные пальцы, перехватывающие его на поворотах, сжимающие рычаг переключения скоростей... Лухань не собирается воображать ничего на месте этого чертового рычага, оно само, честно. Два раза офигительного секса ну вот вообще не спасают, Лухань старается не смотреть в ту сторону, совсем не смотреть, он отлично помнит эти руки на своем стержне.
Сидеть становится неудобно, он расставляет ноги пошире и прикрывается сумкой. Вроде ничего, еще бы Крис губы не облизывал. Воспоминания о губах и языке явно лишние, Лухань мысленно стонет (или не только мысленно), пока Исин выбирается из ровера. Минсока уже нет, Лухань и не заметил. Зато Крис замечает, как он ерзает и поправляет сумку. Лухань называет адрес еще раз, но Крис, оказывается, помнит, якобы это профессиональное. Ну да, конечно, недовольно думает Лухань, что это за профессия такая, чтобы ездить по клиентам и адрес с первого раза запоминать. И пальцы эти с кольцами, чтоб их, только представить, как они убирают сумку, расстегивают молнию и касаются его…
— Какого?! — рявкает Лухань, открывая глаза на парковке собственного дома. Левая рука Криса лежит на руле, правая — в его штанах, поглаживает сквозь белье.
— Приехали, — спокойное выражение лица Криса ну совсем никак не совпадает с ритмичными движениями пальцев, под которые подставляется Лухань. Подставляется. Членом.
— Бля-я-я-я-ядь!. — Лухань запрокидывает голову, вцепляется в подлокотник и тяжело дышит. Рука Криса хозяйничает в его брюках так привычно, словно в этом нет ничего неловкого. — Тебя это совсем не смущает, да?
— Ты в таком состоянии идти не сможешь. Считай, что я тебе долг возвращаю.
— Иди ты… — Лухань резко вздыхает, пальцы Криса пробираются под белье и гладят там вполне провокационно. Лухань чуть поднимается и быстро приспускает все лишнее, когда еще предложат натурой долг отдавать. Крис фыркает.
— Уверен? — рука Криса такая же бережная, как он запомнил. Теплая кожа, теплые гладкие кольца, Луханя ведет от алкоголя и крисовой осторожности.
— Ладно, я передумал. Всегда испытывал слабость к Крестьянину, рыхлящему землю мотыгой.
Крис фыркает еще раз, уже громче.
— Крестьянин, значит. Трудолюбивый?
— Еще какой. Не покладая рук работаешь, — ладони у Криса твердые, Лухань предпочитает не думать, сколькими мотыгами он мозоли натер. Вместо ответа Крис слегка улыбается, движения становятся резче и четче. Лухань вжимается в подголовник затылком и думает, что к такому крестьянину его мотыгу жизнь не готовила. Крестьянин старательно сжимает мотыгу, та дрожит от удовольствия. Лухань шипит, стискивает подлокотник и поворачивает голову. Ужасно хочется целоваться, но крестьянин полностью сосредоточен на мотыге, на Луханя он даже не смотрит. Луханю не то чтобы обидно, от мотыги по земле волнами распространяется удовольствие, земля на редкость рыхлая и мягкая уже заранее, Луханю вообще как-то нравится внезапно быть землей. Крестьянина это, к счастью, не смущает, он продолжает орудовать мотыгой с прежним энтузиазмом.
Луханя откровенно трясет, он дышит сквозь сжатые зубы и смотрит на Криса, на его изящный овал лица и светлые волосы, облизывает губы. Ощущение теплой шершавой кожи и гладкого металла колец, скользящих по мотыге, движения крестьянина, отдающиеся по всей земле, его целеустремленность — Лухань бы хотел растянуть процесс еще минут хотя бы на десять, но у мотыги другие планы, она уже не выдерживает. Крестьянин рыхлит с удвоенным усердием, быстрее и чаще, мотыга на такое не рассчитана, Лухань и сам на такое не рассчитан, он всего лишь мягкая земля в крестьянских руках. В бережных и трудолюбивых руках, в такие любая земля отдаться бы рада, не то что мотыга.
Крестьянин сжимает мотыгу чуть сильнее, чем раньше, и делает что-то такое, от чего мир взрывается. Лухань бы не удивился, если бы мотыга переломилась надвое, от такого ослепительного чувства, но с его мотыгой все в порядке. Последнее, что он видит — сосредоточенное лицо Криса. Теперь дело за крестьянином, нужно привязать его к земле, думает Лухань.