Эимили Дикинсон. Стихотворения

 

Оригинальный текст, нумерация и время написания стихотворений взяты из «Полного собрания стихотворений Эмили Дикинсон» под редакцией Томаса Джонсона

 

19

 

 

A sepal, petal, and a thorn

Upon a common summer's morn –

A flask of Dew – A Bee or two –

A Breeze – a caper in the trees –

And I'm a Rose!

 

 

1858

 

 

19

 

Росток, листок и лепесток

И солнца утренний поток –

Роса в траве – пчела иль две –

Едва заметный ветерок

И я – цветок.[42]

 

 

23

 

 

I had a guinea golden –

I lost it in the sand –

And tho' the sum was simple

And pounds were in the land –

Still, had it such a value

Unto my frugal eye –

That when I could not find it –

I sat me down to sigh.

 

I had a crimson Robin –

Who sang full many a day

But when the woods were painted,

He, too, did fly away –

 

Time brought me other Robins –

Their ballads were the same –

Still, for my missing Troubador

I kept the «house at hame.»

 

I had a star in heaven –

One «Pleiad» was its name –

And when I was not heeding,

It wandered from the same.

And tho' the skies are crowded –

And all the night ashine –

I do not care about it –

Since none of them are mine.

 

My story has a moral –

I have a missing friend –

«Pleiad» its name, and Robin,

And guinea in the sand.

And when this mournful ditty

Accompanied with tear –

Shall meet the eye of traitor

In country far from here –

Grant that repentance solemn

May seize upon his mind –

And he no consolation

Beneath the sun may find.

 

 

1858

 

 

23

 

У меня была гинея

Золотая, но в песке

Я гинею потеряла.

И хотя лежит везде

Фунтов на земле немало –

Их с земли не поднимала,

Потому что на мой глаз

Бережливый все же это –

Тоже ценная монета,

И гинею всякий раз

Если я не находила,

Я садилась и вздыхала.

 

У меня была зарянка –

Кармазиновая птица,

Что мне пела спозаранку

Целый день, а после – ночь,

Но лишь лес утратил сень,

Как она умчалась прочь.

Прилетят другие птицы –

Песни те же их, конечно,

Но для сгинувшего друга

Буду я держать скворечник.

 

У меня звезда на небе,

Называется – Плеяда,

И когда брожу одна я,

То она со мною рядом.

И пусть звезд над нами – комья

И все небо полыхает,

Не забочусь ни о ком я,

Лишь одна из них родная.

 

Есть мораль у этой песни –

Было у меня три друга –

Одного звала – Плеяда,

Птица, что умчалась к югу,

И гинея на песке.

Но лишь песенка простая

До ушей друзей пропавших

Донесет, что я в тоске,

То не будет им спасенья

От печали, пока тут,

В золотом моем песке,

Они солнца не найдут.[43]

 

 

49

 

 

I never lost as much but twice,

And that was in the sod.

Twice have I stood a beggar

Before the door of God!

 

Angels – twice descending

Reimbursed my store –

Burglar! Banker – Father!

I am poor once more!

 

 

1858

 

 

49

 

Я все теряла дважды

У смертного порога,

Стояла дважды нищей

Перед дверями Бога!

 

И ангел – дважды падший –

Мне возмещал потери.

Отец! Банкир! Грабитель!

Я вновь стою у двери![44]

 

 

61

 

 

Papa above!

Regard a Mouse

O'erpowered by the Cat!

Reserve within thy kingdom

A «Mansion» for the Rat!

 

Snug in seraphic Cupboards

To nibble all the day,

While unsuspecting Cycles

Wheel solemnly away!

 

 

1859

 

 

61

 

Папа свыше!

Подумай о мыши

В кошачьих лапах!

Найди на свете

Приют ей, Папа!

 

В Твоем Буфете

Дай выждать ночь,

Покуда Сферы

Укатят прочь![45]

 

 

89

 

 

Some things that fly there be –

Birds – Hours – the Bumblebee –

Of these no Elegy.

 

Some things that stay there be –

Grief – Hills – Eternity –

Nor this behooveth me.

 

There are that resting, rise.

Can I expound the skies?

How still the Riddle lies!

 

 

1859

 

 

89

 

Какие‑то вещи летят, но они –

Птицы – Пчелы – Дни –

Не из этой Элегии.

 

Какие‑то вещи стоят, но они –

Горе – Холмы – Огни –

Этому не сродни.

 

Это – покоясь – движется издалека,

Как еще сказать – облака?

Разгадка легка.[46]

 

 

106

 

 

The Daisy follows soft the Sun –

And when his golden walk is done –

Sits shyly at his feet –

He – waking – finds the flower there –

Wherefore – Marauder – art thou here?

Because, Sir, love is sweet!

 

We are the Flower – Thou the Sun!

Forgive us, if as days decline –

We nearer steal to Thee!

Enamored of the parting West –

The peace – the flight – the Amethyst –

Night's possibility!

 

 

1859

 

 

106

 

Цветок следит за солнцем взглядом,

И к вечеру, заметив рядом

С собой глаза цветка,

Оно ворчит, склонившись низко:

«Зачем ко мне садишься близко?»

«Затем, что жизнь сладка!»

 

Мы все – цветы, а Ты – светило!

Прости нас, если не хватило

Нам дня тебя любить, –

Мы влюблены в твои закаты,

В твои полеты и агаты,

И в полночь впереди![47]

 

 

115

 

 

What Inn is this

Where for the night

Peculiar Traveller comes?

Who is the Landlord?

Where the maids?

Behold, what curious rooms!

No ruddy fires on the hearth –

No brimming Tankards flow –

Necromancer! Landlord!

Who are these below?

 

 

1859

 

 

115

 

Что за приют,

Где до утра

Полны гостями номера,

Но не едят здесь и не пьют?

Кто здесь хозяин? Где прислуга?

И почему так тесен угол?

Не видно пламени в камине,

И пенных кружек нет в помине?

Слуга! Хозяин! Господин!

Кто ты, в трех обликах един?[48]

 

 

118

 

 

My friend attacks my friend!

Oh Battle picturesque!

Then I turn Soldier too,

And he turns Satirist!

How martial is this place!

Had I a mighty gun

I think I'd shoot the human race

And then to glory run!

 

 

1859

 

 

118

 

Мой друг напал на друга!

Что за кровавый бой!

Я вздумала вмешаться,

Они лишь посмеялись надо мной,

И снова взялись друг за дружку!

Я оказалась лишней третьей!

Когда бы мне – большую пушку,

Я расстреляла б всех на свете![49]

 

 

119

 

 

Talk with prudence to a Beggar

Of «Potose,» and the mines!

Reverently, to the Hungry

Of your viands, and your wines!

 

Cautious, hint to any Captive

You have passed enfranchised feet!

Anecdotes of air in Dungeons

Have sometimes proved deadly sweet!

 

 

1859

 

 

119

 

О сокровищах и злате

Побеседуй мудро с нищим.

А голодному любезно

Расскажи о вкусной пище.

 

Намекни хотя бы взгядом

Заключенному о бегстве.

Даже ложь сладка бывает

Среди горестей и бедствий.[50]

 

 

120

 

 

If this is «fading»

Oh let me immediately «fade»!

If this is «dying»

Bury me, in such a shroud of red!

If this is «sleep,»

On such a night

How proud to shut the eye!

Good Evening, gentle Fellow men!

Peacock presumes to die!

 

 

1859

 

 

120

 

О если это – «увяданье»,

Оно действительно прекрасно!

О если это – «умиранье»,

Похороните меня в красном!

И если это – «сон»,

В подобный вечер

Мне больше не на что смотреть!

Мой нежный друг, до скорой встречи!

Павлин предпочитает умереть![51]

 

 

126

 

 

To fight aloud, is very brave –

But gallanter, I know

Who charge within the bosom

The Cavalry of Woe –

 

Who win, and nations do not see –

Who fall – and none observe –

Whose dying eyes, no Country

Regards with patriot love –

 

We trust, in plumed procession

For such, the Angels go –

Rank after Rank, with even feet –

And Uniforms of Snow.

 

 

1859

 

 

126

 

Сражаться смело – славный труд,

Но будет тот храбрее,

Кто разобьет в своей груди

Печали кавалерию.

 

Кто победит – не на виду,

Падет – никем не знаем,

Чей гроб не будут провожать

Восторга полным взглядом.

 

Но Ангелы за ним пойдут,

Пером качая нежным,

За строем строй, чеканя шаг,

В шеренгах белоснежных.[52]

 

 

131

 

 

Besides the Autumn poets sing

A few prosaic days

A little this side of the snow

And that side of the Haze –

 

A few incisive Mornings –

A few Ascetic Eves –

Gone – Mr. Bryant's «Golden Rod» –

And Mr. Thomson's «sheaves.»

 

Still, is the bustle in the Brook –

Sealed are the spicy valves –

Mesmeric fingers softly touch

The Eyes of many Elves –

 

Perhaps a squirrel may remain –

My sentiments to share –

Grant me, Oh Lord, a sunny mind –

Thy windy will to bear!

 

 

1859

 

 

131

 

Не только осенью поют

Поэты, но и в дни,

Когда метели вихри вьют

И трескаются пни.

 

Уже утрами иней,

И светом дни скупы,

На клумбе астры отцвели

И собраны снопы.

 

Еще вода свой легкий бег

Стремит – но холодна,

И эльфов золотистых век

Комнулись пальцы сна.

 

Осталась белка зимовать,

В дупло упрятов клад.

О, дай мне, Господи, тепла –

Чтоб выдержать Твой хлад![53]

 

 

139

 

 

Soul, Wilt thou toss again?

By just such a hazard

Hundreds have lost indeed –

But tens have won an all –

 

Angel's breathless ballot

Lingers to record thee –

Imps in eager Caucus

Raffle for my Soul!

 

 

1859

 

 

139

 

Душа, ты волнуешься снова?

Но в этой безумной игре

Из сотен едва ли десять

Вернутся, не погорев.

 

И ангелы делают ставки

И, не дыша, глядят,

Как демоны – мою душу

Закладывая – галдят.[54]

 

 

140

 

 

An altered look about the hills –

A Tyrian light the village fills –

A wider sunrise in the morn –

A deeper twilight on the lawn –

A print of a vermillion foot –

A purple finger on the slope –

A flippant fly upon the pane –

A spider at his trade again –

An added strut in Chanticleer –

A flower expected everywhere –

An axe shrill singing in the woods –

Fern odors on untravelled roads –

All this and more I cannot tell –

A furtive look you know as well –

And Nicodemus' Mystery

Receives its annual reply!

 

 

1859

 

 

140

 

Меняющийся вид холмов –

Тирийский свет среди домов –

В полнеба розовый рассвет

И сумерек зеленый цвет –

Под кленом прелая листва –

По склонам желтая трава –

Биенье мухи о стекло –

Паучье злое ремесло –

И новый голос петуха –

И ожидание цветка –

И пенье топора вдали –

И запах торфа от земли –

Все это в пору первых гроз –

И этот звук, и этот цвет –

И Никодим на свой вопрос –

Все получает свой ответ.[55]

 

 

153

 

 

Dust is the only Secret –

Death, the only One

You cannot find out all about

In his «native town.»

 

Nobody know «his Father» –

Never was a Boy –

Hadn't any playmates,

Or «Early history» –

 

Industrious! Laconic!

Punctual! Sedate!

Bold as a Brigand!

Stiller than a Fleet!

 

Builds, like a Bird, too!

Christ robs the Nest –

Robin after Robin

Smuggled to Rest!

 

 

1860

 

 

153

 

Прах – одна только Тайна,

Смерть – один лишь Секрет,

О котором в его «родном городе»

Сведений нет.

 

Никто не видел «его Отца» –

Не помнил, чтоб он мог расти –

Не было у него ни друзей,

Ни «Детства. Юности» –

 

Трудолюбивый! Бессловный!

Точный! Не знавший вражды!

Дерзкий, словно Разбойник!

И тише воды!

 

Сам – как пернатый!

Бог крадет гнезда –

Птицу за птицей

Похищая к звездам![56]

 

 

172

 

 

'Tis so much joy! 'Tis so much joy!

If I should fail, what poverty!

And yet, as poor as I,

Have ventured all upon a throw!

Have gained! Yes! Hesitated so –

This side the Victory!

 

Life is but Life! And Death, but Death!

Bliss is, but Bliss, and Breath but Breath!

And if indeed I fail,

At least, to know the worst, is sweet!

Defeat means nothing but Defeat,

No drearier, can befall!

 

And if I gain! Oh Gun at Sea!

Oh Bells, that in the Steeples be!

At first, repeat it slow!

For Heaven is a different thing,

Conjectured, and waked sudden in –

And might extinguish me!

 

 

1860

 

 

172

 

Веселее! Веселее!

Пораженье – не беда!

В нищете одна потеря

Вам не сделает вреда;

Не колеблясь, бросьте беды

По ту сторону победы!

 

Жизнь – лишь жизнь, а смерть – лишь смерть!

Будь благословенна, твердь,

На которой, лишь играя,

Можно выбраться из ада.

Больше ничего не надо,

Чтобы вы достигли рая.

 

А победа – в пушки бейте!

И, услышав перезвон

Колокольный, не робейте!

В небесах иной закон.

В небесах, проснувшись вдруг,

Позабудешь свой испуг.[57]

 

 

180

 

 

As if some little Arctic flower

Upon the polar hem –

Went wandering down the Latitudes

Until it puzzled came

To continents of summer –

To firmaments of sun –

To strange, bright crowds of flowers –

And birds, of foreign tongue!

I say, As if this little flower

To Eden, wandered in –

What then? Why nothing,

Only, your inference therefrom!

 

 

1860

 

 

180

 

Представь, что маленький цветок

Из северных широт

Спустился вниз вдоль долготы

И вот, открывши рот,

Глядит на летний континент,

На солнце без границ,

На пеструю толпу цветов,

На иностранцев птиц!

Скажи, пусть даже это Рай,

Куда забрел цветок,

То что с того? Какой тому

Ты подведешь итог![58]

 

 

182

 

 

If I shouldn't be alive

When the Robins come,

Give the one in Red Cravat,

A Memorial crumb.

 

If I couldn't thank you,

Being fast asleep,

You will know I'm trying

Why my Granite lip!

 

 

1860

 

 

182

 

Если мне живой не встретить

Птиц, вернувшихся на небо,

Брось одной из них, что в красном,

Поминальный мякиш хлеба.

 

Если я тебе спасибо,

Задремав, сказать забуду,

Знай, что этого хотели

Мои каменные губы.[59]

 

 

205

 

 

I should not dare to leave my friend,

Because – because if he should die

While I was gone – and I – too late –

Should reach the Heart that wanted me –

 

If I should disappoint the eyes

That hunted – hunted so – to see –

And could not bear to shut until

They «noticed» me – they noticed me –

 

If I should stab the patient faith

So sure I'd come – so sure I'd come –

It listening – listening – went to sleep –

Telling my tardy name –

 

My Heart would wish it broke before –

Since breaking then – since breaking then –

Were useless as next morning's sun –

Where midnight frosts – had lain!

 

 

1860

 

 

205

 

Не должен быть оставлен друг –

Ведь если Смерть к нему придет,

Когда меня не будет, – рук

Ласкающих он не найдет.

 

И если взгляда моего –

Которого он ждал и ждал –

Не встретит, – он глаза свои

Закрыть не сможет, хоть устал.

 

И если веру я убью –

Что я приду, что я приду, –

Он будет имя повторять

Мое в горячечном бреду.

 

Так лучше раньше я умру –

О, лучше раньше, чем потом, –

Что толку в Солнце поутру,

Когда Земля покрыта льдом![60]

 

 

216

 

 

Safe in their Alabaster Chambers –

Untouched my Morning

And untouched by Noon –

Lie the meek members of the Resurrection –

Rafter of Satin – and Roof of Stone!

 

Grand go the Years – in the Crescent – above them –

Worlds scoop their Arcs –

And Firmaments – row –

Diadems – drop – and Doges – surrender –

Soundless as dots – on a Disc of Snow –

 

 

Вариант 1860

 

 

216

 

Укрыты в алебастровых палатах,

Бесчувственны к утрам

И бегу дней –

Спят кротко члены Воскресения –

Стропила, шелк и крыша из камней.

 

Проходят годы и миры над ними,

И выгибает Небосвод дугу –

Сдаются дожи, падают короны –

Беззвучно, как снежинки на снегу.[61]

 

 

235

 

 

The Court is far away –

No Umpire – have I –

My Sovereign is offended –

To gain his grace – I'd die!

 

I'll seek his royal feet –

I'll say – Remember – King –

Thou shalt – thyself – one day – a Child –

Implore a larger – thing –

 

That Empire – is of Czars –

As small – they say – as I –

Grant me – that day – the royalty –

To intercede – for Thee –

 

 

1861

 

 

235

 

Правды нет – и далек

Справедливый судья –

На меня рассердился Король –

Чтоб вернуть его милость – я

 

Умерла у монарших ног

Со словами – Король –

Ты – когда‑нибудь – будешь так мал –

А попросишь – о столь –

 

Великом – о большем – чем Власть –

Будешь меньше – чем я –

Обещай мне – в тот день – Сан –

Заступиться – за Тебя.[62]

 

 

239

 

 

«Heaven» – is what I cannot reach!

The Apple on the Tree –

Provided it do hopeless – hang –

That – «Heaven» is – to Me!

 

The Color, on the Cruising Cloud –

The interdicted Land –

Behind the Hill – the House behind –

There – Paradise – is found!

 

Her teasing Purples – Afternoons –

The credulous – decoy –

Enamored – of the Conjuror –

That spurned us – Yesterday!

 

 

1861

 

 

239

 

Мне не допрыгнуть до небес –

До яблока на древе,

Которое подвесил бес,

Не дотянуться – деве.

 

И яблоко на облаке

Плывет в запретный край –

За край холма – земли за край –

Где расположен Рай!

 

Дразнящий пурпур полдней

Погасят вечера –

Дешевый фокус показал

Великий маг – Вчера[63]

 

 

243

 

 

I've known a Heaven, like a Tent –

To wrap its shining Yards –

Pluck up its stakes, and disappear –

Without the sound of Boards

Or Rip of Nail – Or Carpenter –

But just the miles of Stare –

That signalize a Show's Retreat –

In North America –

 

No Trace – no Figment of the Thing

That dazzled, Yesterday,

No Ring – no Marvel –

Men, and Feats –

Dissolved as utterly –

As Bird's far Navigation

Discloses just a Hue –

A plash of Oars, a Gaiety –

Then swallowed up, of View.

 

 

1861

 

 

243

 

Я знаю – Небо, как шатер,

Свернут когда‑нибудь,

Погрузят в цирковой фургон

И тихо тронут в путь.

Ни перестука молотков,

Ни скрежета гвоздей –

Уехал цирк – и где теперь

Он радует людей?

 

И то, что увлекало нас

И тешило вчера –

Арены освещенный круг,

И блеск, и мишура, –

Развеялись и унеслись,

Исчезли без следа –

Как птиц осенний караван,

Как облаков гряда.[64]

 

 

248

 

 

Why – do they shut Me out of Heaven?

Did I sing – too loud?

But – I can say a little «Minor»

Timid as a Bird!

 

Wouldn't the Angels try me –

Just – once – more –

Just – see – if I troubled them –

But don't – shut the door!

 

Oh, if I – were the Gentleman

In the «White Robe» –

And they – were the little Hand – that knocked –

Could – I – forbid?

 

 

1861

 

 

248

 

Почему меня на небе –

Ангелы – не слышат?

Слишком громко я пою?

Можно – тише!

 

Вот бы ангелы меня

Испытали

Выслушать вполне могли,

Но не стали.

 

Если б я была мужчиной –

в «Белой робе»

Не было б отказа мне

В этой пробе.[65]

 

 

266

 

 

This – is the land – the Sunset washes –

These – are the Banks of the Yellow Sea –

Where it rose – or whither it rushes –

These – are the Western Mystery!

 

Night after Night

Her purple traffic

Strews the landing with Opal Bales –

Merchantmen – poise upon Horizons –

Dip – and vanish like Orioles!

 

 

1861

 

 

266

 

Земля, чей берег омывают

Заката Желтые Моря;

Она растет и отливает,

Загадкой запада горя!

 

Из ночи в ночь чредой пурпурной

Сюда стремятся паруса

Свалить опаловые грузы

И раствориться в небесах.[66]

 

 

275

 

 

Doubt Me! My Dim Companion!

Why, God, would be content

With but a fraction of the Life –

Poured thee, without a stint –

The whole of me – forever –

What more the Woman can,

Say quick, that I may dower thee

With last Delight I own!

 

It cannot be my Spirit –

For that was thine, before –

I ceded all of Dust I knew –

What Opulence the more

Had I – a freckled Maiden,

Whose farthest of Degree,

Was – that she might –

Some distant Heaven,

Dwell timidly, with thee!

 

Sift her, from Brow to Barefoot!

Strain till your last Surmise –

Drop, like a Tapestry, away,

Before the Fire's Eyes –

Winnow her finest fondness –

But hallow just the snow

Intact, in Everlasting flake –

Oh, Caviler, for you!

 

 

1861

 

 

275

 

Не веришь мне, мой странный друг!

Поверь! Ведь даже Бог

Крупицей от такой любви

Доволен быть бы мог.

Лишь всю себя и навсегда –

Что женщина еще

Способна дать, скажи, чтоб я

Могла принять в расчет!

 

То не душа моя – она

Была твоей всегда;

Я уступила весь свой прах, –

Каких еще наград

Не получил ты от меня,

Какой еще судьбой

Гордиться деве, кроме как

На неких дальних небесах,

Смиренно жить с тобой!

 

Проверь ее, сожни ее,

Просей от лба до пят,

И все сомнения твои

В ее огне сгорят.

Развей всю нежность, все тепло,

Всю легкость ее нег,

И ты получишь ледяной

И вечно чистый снег.[67]

 

 

280

 

 

I felt a Funeral, in my Brain,

And Mourners to and fro

Kept treading – treading – till it seemed

That Sense was breaking through –

 

And when they all were seated,

A Service, like a Drum –

Kept beating – beating – till I thought

My Mind was going numb –

 

And then I heard them lift a Box

And creak across my Soul

With those same Boots of Lead, again,

Then Space – began to toll,

 

As all the Heavens were a Bell,

And Being, but an Ear,

And I, and Silence, some strange Race

Wrecked, solitary, here –

 

And then a Plank in Reason, broke,

And I dropped down, and down –

And hit a World, at every plunge,

And Finished knowing – then –

 

 

1861

 

 

280

 

Звук похорон в моем мозгу,

И люди в черном там

Все ходят – ходят – за моим

Рассудку попятам.

 

Но лишь усядутся они,

Как службы мерный бой –

Стучит – стучит – как барабан –

Над самой головой.

 

И слышу – ящик подняли,

И скрип – терпеть нет сил –

Их кожаных сапог возник –

И мир – заголосил,

 

Как будто небо – колокол,

А существо – лишь ухо,

И я, и тишь расколоты,

И странен путь – и рухнул

 

Тогда рассудок сломленный,

И я лечу все вниз – и вниз –

И бьюсь о мир, и, каждый раз,

В сознании, оставляю жизнь[68]

 

 

289

 

 

I know some lonely Houses off the Road

A Robber'd like the look of –

Wooden barred,

And Windows hanging low,

Inviting to –

A Portico,

Where two could creep –

One – hand the Tools –

The other peep –

To make sure All's Asleep –

Old fashioned eyes –

Not easy to surprise!

 

How orderly the Kitchen'd look, by night,

With just a Clock –

But they could gag the Tick –

And Mice won't bark –

And so the Walls – don't tell –

None – will –

 

A pair of Spectacles ajar just stir –

An Almanac's aware –

Was it the Mat – winked,

Or a Nervous Star?

The Moon – slides down the stair,

To see who's there!

 

There's plunder – where

Tankard, or Spoon –

Earring – or Stone –

A Watch – Some Ancient Brooch

To match the Grandmama –

Staid sleeping – there –

 

Day – rattles – too

Stealth's – slow –

The Sun has got as far

As the third Sycamore –

Screams Chanticleer,

«Who's there»?

 

And Echoes – Trains away,

Sneer – «Where»!

While the old Couple, just astir,

Fancy the Sunrise – left the door ajar!

 

 

1861

 

 

289

 

Есть пустые дома в стороне от дорог,

Вид которых приятен лишь вору –

Заколочены досками,

Окна смотрят не выше ног,

Приглашая зайти

По пути

На порог,

Где двое наткнутся на дверь взаперти.

Один – с отмычкой – лезет в дом,

Другой косится – все ли спит кругом.

Старый глаз новый вид

Вряд ли чем‑нибудь удивит.

 

Как строго смотрит ряд посуды на кухне,

Но мебель не ухнет,

И стены не заговорят,

И только часы давят свой нервный тик,

Чтоб не нарушить тишь,

И не тявкнет мышь.

 

Переглянулись очки – календарь настороже.

Это зеркало корчит рожи,

Или спросонья мигает звезда?

Луна, не тревожа паркета,

Входит взглянуть – кто это

Влез сюда.

 

Здесь грабеж – где

Ложки и нож,

Чашки, кружки,

Серьги, камни,

Часы – старая брошь

Спит на подушке.

 

Издали день грохочет,

Вползая в окна.

Солнечный свет уже там,

Где третья смоква.

И кочет хлопочет –

«Кто это здесь?»

 

И эхо хохочет,

Дразня его – «Есть»!

А старая пара уходит, жмурясь на свет,

И дверь приоткрытая смотрит ей вслед.[69]

 

 

303

 

 

The Soul selects her own Society –

Then – shuts the Door –

To her divine Majority –

Present no more –

 

Unmoved – she notes the Chariots – pausing –

At her low Gate –

Unmoved – an Emperor be kneeling

Upon her Mat –

 

I've known her – from an ample nation –

Choose One –

Then – close the Valves of her attention –

Like Stone –

 

 

1862

 

 

303

 

Душа выбирает общество –

И запирает дверь,

К ее Священной Особе

Не проникнуть теперь.

 

Она неподвижна, когда колесница

Стоит у ворот,

И Император на коврике,

Став на колени, ждет.

 

Она из простого народа

Выберет одного,

И будет дарить вниманием

Только его.[70]

 

 

318

 

 

I'll tell you how the Sun rose –

A Ribbon at a time –

The Steeples swam in Amethyst –

The news, like Squirrels, ran –

The Hills untied their Bonnets –

The Bobolinks – begun –

Then I said softly to myself –

«That must have been the Sun»!

But how he set – I know not –

There seemed a purple stile

That little Yellow boys and girls

Were climbing all the while –

Till when they reached the other side,

A Dominie in Gray –

Put gently up the evening Bars –

And led the flock away –

 

 

1861

 

 

318

 

Я расскажу вам, как восходит солнце.

По временам – лишь полоса

И башня в море аметиста,

Где краски скачут белками на небеса

По головам холмов, поднявших шляпы

Из птичьих стай, – и тихо я себе сказала:

«Должно быть, это солнце показалось!»

Но как оно садится – я не знаю –

Пурпурной лесенкой,

Которой желтые девчонки и мальчишки

Карабкаются весело.

Но лишь той стороны они достигнут,

Как их наставник в сером

Уводит всю гурьбу –

И запирает двери…[71]

 

 

347

 

 

When Night is almost done –

And Sunrise grows so near

That we can touch the Spaces –

It's time to smooth the Hair –

 

And get the Dimples ready –

And wonder we could care

For that old – faded Midnight –

That frightened – but an Hour –

 

 

1862

 

 

347

 

К исходу долгой ночи

Так близок стал рассвет,

Что можно день потрогать,

И страха больше нет.

 

Пускай же гребень в дело!

Мни ямочки в щеках!

А полночь – пролетела,

И час лишь длился страх[72]

 

 

377

 

 

To lose one's faith – surpass

The loss of an Estate –

Because Estates can be

Replenished – faith cannot –

 

Inherited with Life –

Belief – but once – can be –

Annihilate a single clause –

And Being's – Beggary –

 

 

1862

 

 

377

 

Утратить веру – хуже, чем

Именье потерять,

Именье можно возвратить,

Но веры – не занять.

 

В наследство вместе с жизнью

Она дается раз.

Ты – нищий, если тронешь

Одну из этих фраз.[73]

 

 

389

 

 

There's been a Death, in the Opposite House,

As lately as Today –

I know it, by the numb look

Such Houses have – alway –

 

The Neighbors rustle in and out –

The Doctor – drives away –

A Window opens like a Pod –

Abrupt – mechanically –

 

Somebody flings a Mattress out –

The Children hurry by –

They wonder if it died – on that –

I used to – when a Boy –

 

The Minister – goes stiffly in –

As if the House were His –

And He owned all the Mourners – now –

And little Boys – besides –

 

And then the Milliner – and the Man

Of the Appalling Trade –

To take the measure of the House –

There'll be that Dark Parade –

 

Of Tassels – and of Coaches – soon –

It's easy as a Sign –

The Intuition of the News –

In just a Country Town –

 

 

1862

 

 

389

 

Скоро в доме, что напротив,

Кто‑нибудь умрет –

По его пустому взгляду

Знала наперед.

 

И теперь – шуршат соседи,

Доктор – укатил,

Кто‑то окна с грубым стуком –

Резко – отворил,

 

Чтобы вывесить матрасы.

Дети к ним спешат –

Не на них ли кто‑то умер

Только час назад.

 

Дьякон чопорный проходит –

Как хозяин – в дом,

Всеми в нем распоряжаясь

И детьми – кругом.

 

А за ним – портной – и люди

Самых страшных трат

Мерку с дома снять явились –

Будет здесь парад

 

Черных лент и экипажей –

Это ясно как

Объявление живущим

В сельских городках.[74]

 

 

409

 

 

They dropped like Flakes –

They dropped like Stars –

Like Petals from a Rose –

When suddenly across the June

A wind with fingers – goes –

 

They perished in the Seamless Grass –

No eye could find the place –

But God can summon every face

Of his Repealless – List.

 

 

1862

 

 

409

 

Как Звезды, падали они –

Далеки и близки –

Как Хлопья Снега в январе –

Как с Розы Лепестки –

 

Исчезли – полегли в Траве

Высокой без следа –

И лишь Господь их всех в лицо

Запомнил навсегда.[75]

 

 

441

 

 

This is my letter to the World

That never wrote to Me –

The simple News that Nature told –

With tender Majesty

 

Her Message is committed

To Hands I cannot see –

For love of Her – Sweet – countrymen –

Judge tenderly – of Me

 

 

1862

 

 

441

 

Здесь письма к миру от меня,

Что не напишет мне, –

Скупые вести Бытия

В их вящей простоте.

 

В чьи руки попадут они,

Мне не узнать вовек, –

Так ради Бога – не суди

Их строго – человек![76]

 

 

449

 

 

I died for Beauty – but was scarce

Adjusted in the Tomb

When One who died for Truth, was lain

In an adjoining Room –

 

He questioned softly «Why I failed»?

«For Beauty», I replied –

«And I – for Truth – Themself are One –

We Brethren, are», He said –

 

And so, as Kinsmen, met a Night –

We talked between the Rooms –

Until the Moss had reached our lips –

And covered up – our names –

 

 

1862

 

 

449

 

Я умерла за Красоту,

В могилу я легла,

И тут сосед меня спросил,

За что я умерла.

 

«За красоту», – сказала я

И поняла – он рад.

«А я за Правду, – он сказал, –

Теперь тебе я брат».

 

Как родственники, что в ночи

Друг друга обрели,

Шептались мы – покуда мхи

Нам губ не оплели.[77]

 

 

508

 

 

I'm ceded – I've stopped being Theirs –

The name They dropped upon my face

With water, in the country church

Is finished using, now,

And They can put it with my Dolls,

My childhood, and the string of spools,

I've finished threading – too –

 

Baptized, before, without the choice,

But this time, consciously, of Grace –

Unto supremest name –

Called to my Full – The Crescent dropped –

Existence's whole Arc, filled up,

With one small Diadem.

 

My second Rank – too small the first –

Crowned – Crowing – on my Father's breast –

A half unconscious Queen –

But this time – Adequate – Erect,

With Will to choose, or to reject,

And I choose, just a Crown –

 

 

1862

 

 

508

 

Я удаляюсь – я уже не ваша;

То имя, что упало на лицо мне

С водой когда‑то в нашей сельской церкви,

Мне не послужит больше.

Теперь сложите его к куклам,

К детству, к той нитке пряжи,

Что становится все тоньше.

 

Крещеная без выбора когда‑то,

Теперь в сознании приобщаюсь славе

Священным именем,

Зовущим к полноте, как полумесяц,

Наполнивший все своды бытия

Волшебным пламенем.

 

Второе имя… Первое звучало,

Когда я на руках отца молчала

Принцессой спящей;

Но теперь – все правильно, все верно,

Имея волю выбрать и отвергнуть,

Я принимаю – только Царство.[78]

 

 

509

 

 

If anybody's friend be dead

It's sharpest of the theme

The thinking how they walked alive –

At such and such a time –

 

Their costume, of a Sunday,

Some manner of the Hair –

A prank nobody knew but them

Lost, in the Sepulchre –

 

How warm, they were, on such a day,

You almost feel the date –

So short way off it seems –

And now – they're Centuries from that –

 

How pleased they were, at what you said –

You try to touch the smile

And dip your fingers in the frost –

When was it – Can you tell –

 

You asked the Company to tea –

Acquaintance – just a few –

And chatted close with this Grand Thing

That don't remember you –

 

Past Bows, and Invitations –

Past Interview, and Vow –

Past what Ourself can estimate –

That – makes the Quick of Woe!

 

 

1862

 

 

509

 

Когда умрет ваш лучший друг,

То вспомните острей

Всего, как он живой идет

В один из давних дней.

 

Его костюм в воскресный день,

Пробор его волос,

В одежде мелочь, что с собой

В могилу он унес.

 

Как было жарко в этот день

Вы вспомните, не веря,

Что это было так давно,

Когда свежа потеря.

 

Как рад он был услышать вас,

Как тронула улыбка

Углы его лучистых глаз,

Ведь смерть его – ошибка.

 

Как, пригласив его на чай,

Покуда он остынет,

О важных спорили вещах,

Что и не вспомнить ныне.

 

Поклоны, приглашения,

Беседы, обещания –

Все это мимолетная

Печаль воспоминания![79]

 

 

536

 

 

The Heart asks Pleasure – first –

And then – Excuse from Pain –

And then – those little Anodyness

That deaden suffering –

 

And then – to go to sleep –

And then – if it should be

The will of its Inquisitor

The privilege to die –

 

 

1862

 

 

536

 

Сперва мы просим радости,

Потом – покой лишь дать,

А позже – облегчения,

Чтоб только не страдать.

 

А после – только бы уснуть,

Когда поймем, что врач

Уже не в силах нам помочь,

А волен лишь палач.[80]

 

 

547

 

 

I've seen a Dying Eye

Run round and round a Room –

In search of Something – as it seemed –

Then Cloudier become –

And then – obscure with Fog –

And then – be soldered down

Without disclosing what it be

'Twere blessed to have seen –

 

 

1862

 

 

547

 

Я видел мертвые глаза,

Бежавшие по кругу,

И были Нечто отыскать

Мучительны потуги;

Затем – на них упал туман,

Затем – они закрылись,

И не понять, на чем они

В конце остановились.[81]

 

 

556

 

 

The Brain, within its Groove

Runs evenly – and true –

But let a Splinter swerve –

'Twere easier for You –

 

To put a Current back –

When Floods have slit the Hills –

And scooped a Turnpike for Themselves –

And trodden out the Mills –

 

 

1862

 

 

556

 

В извилинах мозги

текли легко и ровно,

Но отклонились вдруг

В течении полнокровном,

 

И легче воды вспять,

Сбежавшие с холма,

Вернуть, чем обуздать

Сошедшего с ума.[82]

 

 

583

 

 

A Toad, can die of Light –

Death is the Common Right

Of Toads and Men –

Of Earl and Midge

The privilege –

Why swagger, then?

The Gnat's supremacy is large as Thine –

 

Life – is a different Thing –

So measure Wine –

Naked of Flask – Naked of Cask –

Bare Rhine –

Which Ruby's mine?

 

 

1862

 

 

583

 

Свет для жабы – отрава

Смерть – это общее право

Жабы и человека –

Никто не живет два века.

Равен пред смертью каждый.

Никто не добился славы

Умереть дважды.

 

Жизнь – другое дело.

Красное вино

Льют в пустое тело,

Но каждому оно

Разное дано.[83]

 

 

619

 

 

Glee – The great storm is over –

Four – have recovered the Land –

Forty – gone down together –

Into the boiling Sand –

 

Ring – for the Scant Salvation –

Toll – for the bonnie Souls –

Neighbor – and friend – and Bridegroom –

Spinning upon the Shoals –

 

How they will tell the Story –

When Winter shake the Door –

Till the Children urge –

But the Forty –

Did they – come back no more?

 

Then a softness – suffuse the Story –

And a silence – the Teller's eye –

And the Children – no further question –

And only the Sea – reply –

 

 

1862

 

 

619

 

Радуйтесь! Кончилась буря!

Четверо – спасены,