Несовершенство человеческого рода

 

 

Поэзия без мыслей

мысли без поэзии

настоящее без прошлого

будущее без настоящего.

 

Постоянная нехватка чего‑то

в мире божественного совершенства.

 

1 9 9 0

 

МУЗА

 

 

За окном потоками струится

птичий гомон и зелёный гул.

К тем любовь сторицей возвратится,

кто тебе на верность присягнул.

 

Козьей шерстью выстилая ложе,

опрокинешь в ангельскую тишь.

Голосом, застенчивым до дрожи,

душу изведёшь и истомишь.

 

Губы пересмякшие, сухие

облизнёшь горячим языком.

И сорвётся с привязи стихия,

та, с которой будто незнаком.

 

Заиграют радужные пятна –

это солнце вломится в альков.

Жизнь моя темна и непонятна,

как во мраке танец светляков.

 

1 9 9 8

 

СВОБОДА

 

 

Этот отпуск – как на волю

отпустили, в руки дав

небо, озеро и поле

и в придачу шум дубрав.

Дали ветхую сторожку,

в дождь – распутицу и грязь.

Ночью – лунную дорожку,

утром – солнечную вязь.

Я живу здесь, отдыхая.

Ночь читаю, сплю до двух.

И во сне душа глухая

обретает прежний слух.

 

1 9 6 9

 

ОСТРОВА

 

Сергею Чепику

 

 

Не тех, совсем не тех,

влюбляясь, выбираю,

не те, совсем не те им говорю слова.

Надеюсь я (а зря!), что обернутся раем

пустынные, как ночь, чужие острова,

 

которые вдали –

у гибельного края.

Их враз не обойти и взглядом не объять.

Чтоб ими овладеть, рискованно играю,

а проигравшись в прах, игру веду опять.

 

Вот так сейчас живу,

пока земля сырая

к себе не призовёт, зажав со всех сторон.

Я в мир иной уйду, осатанев от грая

назойливо‑лихих, встревоженных ворон.

 

Тогда и острова,

как жизнь моя вторая,

тихонько поплывут, чуть задевая дно,

в распахнутую мглу, из памяти стирая,

к чему привязан я, что полюбил давно.

 

И в этот краткий миг

раздрызга и раздрая

между вчерашним днём и будущим моим

почувствую я вдруг, сознание теряя,

что я – уже не я, а божий пилигрим.

 

2 0 0 2

 

РЕМЕЙК СТИХОТВОРЕНИЯ ВЛАДИСЛАВА ХОДАСЕВИЧА «ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ»

 

Н. А. Дардыкиной

 

 

Разве тот, кто в полночные споры

всю мальчишечью вкладывал прыть,

это я, тот же самый, который

на трагические разговоры

научился молчать и шутить?

 

В. Ходасевич. Перед зеркалом

 

Взъерошенный птенец,

уткнувшийся в межножье,

вбирающий в себя неопалимый жар, –

о, неужели тот юнец настырный, Боже,

на самом деле я, а не ночной кошмар?

О, неужели он, родившийся в неволе, –

мой голос потайной, сквозная тень моя?

Но чем сейчас живу – случайности и боли,

ликующе‑легко воспринимаю я.

 

Среди угодий чувств, надсадных и смиренных,

просторно мне расти некошеной травой.

Клокочет кровь моя и, задыхаясь в венах,

идёт с напрягом вверх дорогой круговой.

Но в перемене дней, в чередованье трапез

теряется моя божественная суть,

и переходит страсть в размеренный анапест,

и тропкою в лесу мой исчезает путь.

 

И я опять один, наедине с Единым…

Не гоношусь среди разнузданных растяп.

Но кто‑то там ещё, как за железным тыном,

как в каменной горе – Кащея верный раб?

О, неужели он и я – одно и то же?

Такой же сумасброд, но кровожадно‑злой.

К нему не подойдёшь, с ним надо осторожно,

дохнёт – и человек становится золой!

 

Найти бы дом, где я растил бы дочь и сына,

пылал бы где камин, царил бы где покой…

И дымно‑терпкий дух горящей древесины

вбирал бы я в себя, лунатик и изгой.

 

1 9 9 6

 

СЛУЧАЙНОЕ ЗАСТОЛЬЕ

 

 

Когда приезжих праздная ватага

накроет, как накатная волна,

кощунственным покажется мне благо

вкушенья яств, испития вина.

И я бегу случайного застолья.

Бесчестен тот, кто выбран тамадой.

Его слова как мёд. В них ни крупицы соли.

И, как вино, разбавлены водой.

 

За тостом тост. Так повелел обычай.

Дымит мангал, и уголь раскалён,

и тамада, напрягшись шеей бычьей,

от посягательств сохранит канон.

Но для чего? Чтоб слово стало ложью?

И из живого превратилось в тлен?

А род людской, влачась по бездорожью,

был проклят вновь ещё на сто колен?

 

1 9 7 9

 

НОВАЯ ЖИЗНЬ

 

 

Отощали мои друзья – учёные люди

ведь в России цена знанию – копейка

Куда дороже аренда

помещений для банков и биржи

расположенных на месте

прежнего Общества «Знание»

преобразованного ныне в гуманитарный фонд

имени выдающегося учёного‑просветителя

и организатора советской науки

академика Сергея Ивановича Вавилова.

 

15 октября 1992 года

в самом затейливом здании Москвы –

Доме дружбы

состоялся банкет в честь этого гуманитарного фонда –

настоящее половодье вин и закусок.

 

Сюда я попал случайно

не каждый день ем и пью на халяву

В результате этого роскошного банкета

у меня значительно расширились знания о жизни.

 

1 6 о к т я б р я 1 9 9 2

 

ВЕЛИМИРУ ХЛЕБНИКОВУ

 

Когда умирают люди – поют песни.

В. Хлебников

 

 

Умирают ветры – становится тише.

Умирают тучи – проходят дожди.

Умирают ночи – светлеет небо.

Умирают люди – тяжелеет земля.

 

1 9 6 8

 

ИСТИНА

 

Вадиму Кирсанову

 

 

Она возникнет из низов,

из‑под пластов помойной дряни,

опять откликнется на зов

людей, которые заране

представить даже не могли,

какая в ней таится сила.

Она крутой замес смесила

из праха мёртвых и земли.

И вот, когда наступит срок

и Трубный Глас дойдёт до слуха,

она, дитя любви и духа,

всех нас, кто смирен и убог,

введёт в Божественный чертог,

в котором камень мягче пуха.

 

1 д е к а б р я 1 9 9 7

 

СОБРАТУ ПО ПЕРУ

 

 

Качает жизнь то вверх, то вниз

и накрывает мглой.

Моё сознанье – компромисс

меж небом и землёй.

 

Ты сочиняешь, я творю,

не окунаясь в ложь,

и не живу по букварю,

как ты давно живёшь.

 

Меня как больно ни когти,

я боль перемогу…

А в остальном я – как и ты,

и рухну на бегу.

 

Со стороны мы близнецы,

нас трудно различить.

Нам вместе связывать концы

и нить одну сучить.

 

С тобой войдём в один поток.

Я – первый, ты – за мной…

 

Небесный скрестится уток

с основою земной.

 

1 9 9 7

 

ПАМЯТИ ЦВЕТАЕВОЙ

 

Ляг – и лягу. И благо. О, всё на благо!

Как тела на войне –

В лад и в ряд. (Говорят, что на дне оврага,

Может – неба на дне!)

Марина Цветаева

 

 

На елманский язык перейду,

не хочу завершить Едикулем.

Не свалиться бы в мокрище кулем…

 

Отогреть, оразумить звезду –

бормочу, как в тифозном бреду.

 

Пёстрый бык в мураву уволок,

а была она пленной и тленной

и ступила на шаткий порог,

деревенский, обыкновенный,

неминучий, как песня и рок.

 

А над ней словно скопище блох…

 

Слышен гул суховатый и мерный –

это плещется звёздный поток

присмиревшей в мгновенье Вселенной

и, ласкаясь, касается ног.

 

1 9 7 5

 

КАРМА

 

Святославу Бэлзе

 

 

За разговором между чаем на эту тему и на ту

я в этих людях ощущаю затягивающую пустоту.

Вокруг шустрят шуты и нежить, толпятся жадно у клоак.

Они хотят себя утешить хоть чем‑нибудь, хоть кое‑как.

Они хотят отведать славы, отнять, что было у других.

И как их пакостны забавы, и как опасен сговор их,

злодейский, подлый и неправый… Людей не ставит ни во грош

вся обнаглевшая орава болотистых и ржавых рож!

 

Гогочет, бродит, куролесит, рычит поганый зоосад.

И почему к ним в стаю лезем, входя в неистовый азарт?

 

Какое нас гнетёт возмездье, за что нас наказал Господь?

Но тянемся быть с ними вместе, единую почуяв плоть.

 

Все наши прадеды и предки – ханжи, распутники, врали,

как хищники в железной клетке, навечно заперты в крови,

не чьей‑нибудь, а нашей, нашей, которая течёт едва.

И с этой тягостной поклажей идти вперёд не год, не два,

а вечность, не теряя разум – какая силища нужна!

 

А жизнь пропащая нежна… Нас воскрешает раз за разом.

 

1 9 8 9

 

ИНВЕКТИВА

 

 

Не придавишь мышь копной,

не размоешься обмылком…

Зря стоите за спиной,

я вас чувствую затылком.

Что мне тычете в бока,

не отнимите и силой

ровный ветер, облака,

крест дубовый над могилой,

косогоры и прудки,

речки, рощи и лесочки…

Вы умишком коротки

и уже дошли до точки.

 

Разве сможете понять,

становясь с годами вздорней,

что земли родимой пядь

палестин чужих просторней?

 

1 9 8 7

 

СКВОЗЬ СНЕГА

 

Олегу Маслякову

 

 

Мы шли, вплетая звук шагов

в случайные напевы ветра.

Тропинка посреди снегов

была тверда и неприметна.

Пустой вели мы разговор.

И, опоясанный снегами,

издалека, осев в тумане,

к нам приближался косогор.

Оплывший, будто воск свечи,

и оттого вдруг ставший ниже,

но с резким всплеском каланчи

среди далёкого затишья.

Он был как сказка наяву,

и стало радостно до крика.

К нему, как нитка к рукаву,

пристала узкая тропинка.

 

1 9 6 9

 

МОЙ РУБИКОН

 

 

Глядит со всех сторон

заснеженное поле,

окрашенное в тон

потусторонней боли.

Оно как знак невзгод

и как моленье Богу.

Восход… Закат… Восход…

И мне пора в дорогу.

Успеть бы пересечь

пустое это поле –

и будет чистой речь

и непреклонной воля.

 

М а й 2 0 0 1

 

 

ТЕРНОВОЕ ЛОЖЕ

 

ЭСКАПИЗМ

 

 

Я беден и влюблён. И дожил до весны,

преодолев зимы бессмысленные склоки.

 

Привыкнуть бы быстрей к просторам новизны,

ведь мы с тобой сейчас всё так же одиноки.

 

Всё так же перезвон обыденных вещей

в ушах стоит с утра до самой поздней ночи.

А чуть глаза смежим – и чахнущий Кащей

нам в душу наплюёт и что‑то напророчит.

 

Он нас с тобой, смеясь, разденет догола

и выставит на смотр, рабами на продажу.

По‑прежнему хрупка Кащеева игла –

я зайца догоню и утицу приважу!

 

Над нашей головой – всё тот же Млечный Путь,

поток горячих слёз страдающего Бога.

Уедем насовсем с тобой куда‑нибудь,

такая здесь у нас тоска и безнадёга.

 

Но тот же мир людей и на краю земли,

и тот же гул людской, и те же зло и толки.

Уйти бы от всего, как в море корабли,

любая суша здесь – во власти барахолки.

 

2 0 0 0