Глава VII советы незабвенного Аполлинария

 

– Ничего себе всего лишь! – взвыл Димка. – Ты что, издеваешься? – Совсем нет, – серьезно проговорил Командор. – Вообще‑то в книге Парнасского описана еще куча других способов, как лишить силы ведьму. Но большинство из них совершенно невыполнимо. Например, Аполлинарий рекомендует регулярно подмешивать ведьме в еду одно хитро составленное зелье. Но мы же не можем по три раза на дню подмешивать что‑нибудь в тарелку Марине.

– Не можем, – согласились остальные.

– А что такое барабанный куфель, вы знаете? – посмотрел на друзей Петька.

– Не знаем, – покачали головами те.

– Вот видите, – продолжал Командор. – А Парнасский советует лишить ведьм силы с помощью именно этого куфеля.

– Тогда ежу понятно, – захохотал Димка. – Берешь куфель и со всей силы шарахаешь им ведьму по кумполу. Она тут же откидывает копыта. И сила после этого у нее исчезает.

– Копыта, по‑моему, не у ведьм, а у чертей, – вмешалась Маша.

– Подумаешь, – откликнулся Димка. – Что черт, что ведьма. Хрен редьки не слаще.

– А если серьезно, – сказал Командор, – то я даже не понимаю, к какому роду предметов отнести этот куфель. И в других способах тоже куча непонятных терминов типа «непочатой воды».

– А чего в этом‑то непонятного? – искренне удивился Димка. – Возьмем нераспечатанную бутылку минеральной воды. Вот она и будет непочатая.

– Ума палата! – покрутил пальцем возле виска Петька. – Парнасский узнал об этом способе в конце прошлого века, когда ездил к алтайским староверам. Откуда, по‑твоему, Димка, там, в глухой тайге, могли оказаться бутылки с минеральной водой?

– Пожалуй что не могли, – вынужден был признать Терминатор.

– Вот именно, – кивнул Командор. – Поэтому мне пришлось методом исключения отмести все советы Парнасского, кроме одного. Этот, но крайней мере, вполне применим на практике.

– А где ты найдешь у нас в Красных Горах семь ключей, чтобы из них воду брать? – спросила Маша.

– С ключами полный порядок, – заверил Вовка. – Три я знаю на Борском пруду. Два есть у нас в Борках. Один в поселке архитекторов.

– А еще один прямо здесь, – азартно блеснули глаза у Командора. – В овраге.

– А ребенка откуда возьмем? – забеспокоился Гришка.

– В поселке сейчас есть несколько грудных детей, – отвечал ему Димка.

– Но нам же нужен не просто грудной ребенок, – возразил Гришка, – а девятимесячный. Да еще со светлыми волосами.

– Надеюсь, с этим особых проблем не возникнет, – сказал Петька. – Конечно, придется походить по дачам, поспрашивать…

– Да, да, – скривила губы в усмешке Маша. – А ты подумал, Петенька, что ни одни нормальные родители не позволят нам выдирать клок волос из собственного ребенка.

– Зачем выдирать? – посмотрел на девочку Гришка. – Ножницами культурно отчикаем, и порядок.

– Еще лучше, – прыснула Маша. – Мы, значит, выбираем подходящего ребеночка, подкрадываемся к нему с ножничками и отчикиваем прядь волос. А мама ребеночка стоит и радуется.

– Маму надо бы отвлечь, – посоветовал Гришка.

– Между прочим, это не так легко, – покачал головой Димка. – Эти мамаши грудных всегда какие‑то нервные.

– И, видимо, не напрасно, – поцокала языком Маша. – Стоит отвлечься как вот такие гаврики явятся с ножницами и обстригут родное дитя наголо. И хорошо еще, если при этом не отхватят кусок уха или носа.

– А я думаю, если как следует отвлечь, то у нас все получится, – уверенно заявил Вовка. – Например, мы заходим на участок, сюсюкаем над ребеночком всякое там фа‑фа, ля‑ля. Ну а потом кто‑то из нас словно невзначай говорит: «Там у вас вроде в доме пожар». Ну мамаша, понятное дело, побежит в дом. А мы пока в лучшем виде отчикаем прядь волос.

– Про пожар лучше не надо, – заспорил осторожный Гришка. – А то, знаете, люди бывают разные. Вдруг эта мамаша хлопнется в обморок. Или с сердцем ей станет плохо.

– Как отвлекать, сообразим на месте, – пресек дискуссию Командор. – Главное найти ребенка.

– Даже если и найдем, то после‑то что нам со всем этим делать? – поинтересовался Димка.

– Значит, так, – начал Петька. – Берешь все это барахло и ровно в полночь встаешь на перекрестке трех дорог. Перекресток у нас такой есть.

– На повороте к поселку архитекторов, – уточнил Вовка.

– Именно, – продолжал Командор. – Там мы должны расстелить на земле белый платок. В центр его насыпаем горсть могильной земли. На нее кладем медную монетку. Затем сворачиваем кольцом прядь волос, зажигаем свечу и прилепляем расплавленным воском волосы к монетке. Затем, произнося заговор, поливаем монетку водой из семи ключей. Аполлон Парнасский пишет, что воды должно хватить до последних слов заговора.

– Значит, наберем побольше, – заметил практичный Гришка.

– Больше одного стакана нельзя, – покачал головой Командор. – Просто надо лить воду тоненькой струйкой. Итак, произносим заговор. Потом завязываем платок узлом, направляемся к дому ведьмы и закапываем платок со всем содержимым под порогом.

– Интересно, как ты собираешься под порогом все это закапывать? – спросила Маша. – Дом‑то стоит на кирпичном фундаменте.

– А я чем виноват? – воскликнул Петька. – Способ‑то старинный. Видимо, в те времена ведьмы жили в домах с земляными полами.

– Или в избушках на курьих ножках, – подхватил Гришка.

– Это баба‑яга в такой избушке жила, – внес ясность Петька. – Но речь не о том. Думаю, если мы закопаем платок под крыльцо, то все будет нормально.

– Нда‑а, – протянула Маша. – Задачка. Слушай, Командор, а у Парнасского сказано, через сколько времени после того, как закопаешь, ведьма лишится силы? А то вдруг они нас вдвоем с этой милой бабушкой засекут и невесть что с нами сделают.

– О времени действия у Парнасского говорится туманно, – отвечал мальчик. – Он пишет, что «вскоре ведьма лишается силы и уже не способна причинить никакого вреда».

– У нас не одна, а две ведьмы, – напомнил Вовка.

– На наше счастье, они сейчас живут в одном доме, – отозвался Петька.

– Вот, вот, – усмехнулась Маша. – Поэтому мы одним нашим заговоренным платочком их сразу и обработаем. Так сказать, оптом.

– Как храбрый портняжка, – добавил Димка. – Семерых одним ударом.

– Не семерых, а двоих, – уточнил Вовка. – Кстати, вы обратили внимание, как эту бабулю зовут? Варварой Васильевной. И у ведьмы Галины дочь тоже Варвара была. Говорю же, Маринина бабуля – Галинина дочь.

– А сперва утверждал, что это сама Галина, – напомнила Маша.

– Один черт, – отмахнулся Вовка.

– Тогда уж не черт, а ведьма, – поправила Маша.

– Ну да. Ведьма, – сказал Гришка. – И месяц назад она приезжала к Марине. Значит, в прошлое полнолуние.

– Ой! – спохватилась Маша. – Мы ведь, Петька, ни тебе, ни Вовке еще не успели рассказать, что было в библиотеке.

– И книги мы принесли, – протянул Командору два толстых фолианта Димка. Тот поглядел.

– На фига мне славянская баба‑яга? – принялся он листать труд доктора филологических наук В. В. Иванова. – Тут же только про народные сказки.

– Сказка ложь, но в ней намек, – назидательно произнес Димка. – И вообще, ведьмы и бабы‑яги, по‑моему, очень похожи.

– Ну да, – иронично заметила Маша. – Ты, Димочка, столько раз в жизни сталкивался и с теми и с другими.

– Отстань! – крикнул брат. – А ты, Петька, если не нравится про бабу‑ягу, посмотри про загадочных личностей.

Глава из старинной книги, посвященная ведьмам, увлекла Командора гораздо больше. Опустившись на диванную подушку, он быстро пробежал текст.

– Все это, конечно, интересно, – наконец захлопнул книгу Петька. – Но тут просто изложены одни факты. Если, конечно, вообще это можно назвать фактами. В любом случае нам от подобных описаний нет никакого толка. Нам ведь нужно остановить Марину, пока она весь поселок не околдовала. Видали, что она сотворила с Настасьей? А дальше может произойти что‑то гораздо более серьезное. Мы же с вами не знаем, какие у Марины с бабуленькой планы. А между прочим, по книге Парнасского получается, что наша дорогая Марина Тимофеевна относится к категории «черных ведьм». Именно «черные ведьмы» разводят в полнолуние такие костры, как мы с вами видели в лесу. А в качестве магических амулетов пользуются высушенными конечностями зверей и птиц.

– А про кошек Парнасский ничего не пишет? – решил выяснить Гришка.

– Это и без Парнасского известно любому школьнику, – подмигнул ему Петька. – Где ведьмы, там и черные кошки.

– Так есть кошка или ее нет? – словно заело Гришку.

– Парнасский говорит, что бывает и так и эдак, – отвечал Петька. – Может, Марина время от времени превращается в кошку. А может, кошка вполне реальная. А есть еще и третий вариант. Марина, когда ей надо, вселяется в кошку.

– А как мы это определим? – задал новый вопрос Гришка.

– Не знаю, – пожал плечами Петька, – И вообще нам сейчас важнее другое. Если мы сумеем лишить Марину и ее бабушку колдовских чар, то и кошка станет вполне обыкновенным животным.

– А пока будем держаться от этой Блэки подальше, – принял твердое решение Терминатор.

– Нет, братцы, – покачал головой Гришка. – Тут все‑таки что‑то не сходится. «Черные ведьмы» должны окружающим приносить только одно зло. А Марина всех в поселке лечит. И бабушка ее вроде бы тоже.

– Она не лечит, – возразил Петька, – а калечит. Я лично ни одного исцеленного еще не видел. А вот головы она и впрямь уже задурила половине поселка.

– Даже Степанычу, – усмехнулась Маша.

– Ну этого и дурить нечего, – тут же отметил Димка.

– Тем не менее Марина и на него с Денисовной времени не пожалела, – продолжал Петька. – И вообще, если верить Парнасскому, опасность «черных ведьм» в том и заключается…

– Что они не жалеют времени на Степаныча и Денисовну? – перебила Маша.

– Я о другом, – покачал головой Командор. – «Черные ведьмы» прикидываются, будто делают людям добро. А на самом деле приносят зло.

– Какое же зло, если Марина и ее бабушка будут лечить Ниночкину младшую дочку от диатеза? – спросила Маша.

– С чего ты взяла? – повернулся к девочке Петька.

– Ах да, ты об этом еще не знаешь! – воскликнула Маша. И принялась излагать беседу Марины и Ниночки.

Чем дальше продвигался ее рассказ, тем большую тревогу можно было прочесть на лице у Петьки. Когда же Маша сообщила, что Ниночка завтра ровно в четыре часа пополудни приведет дочь к Марине и ее бабушке, Командор не на шутку разволновался.

– Может, предупредить Ниночку? – вопросительно поглядел он на друзей.

– Так она тебе и поверит, – покачала головой Маша. – Ниночка от Марины просто в восторге.

– Дохлый номер, – на сей раз был совершенно согласен с сестрой Димка.

– Плохо, – совсем помрачнел Командор.

– Да чего ты расстраиваешься? – не разделяли его тревоги остальные.

– Если бы вы почитали Парнасского, то сами расстроились, – отвечал Петька. – Он там описывает, какие ужасы «черные ведьмы» творят с детьми. В общем, мы завтра же должны перейти к активной деятельности.

– А если способ Парнасского не поможет? – на всякий случай спросил Гришка.

– Вот когда не поможет, тогда и будем думать, – медленно проговорил Командор. – В любом случае с Мариной мы можем справиться только сами. На помощь рассчитывать не приходится. Нам все равно никто не поверит.

– И доказательств никаких нет, – подхватила Маша.

– А почти все взрослые в поселке от Мариночки без ума, – добавил Димка.

– В общем, заколдованный круг, – невесело произнес Петька. – Одни, вроде вашей бабушки, – повернулся он к близнецам, – вообще ни в каких ведьм не верят. А другим, которые верят, Марина кажется чуть ли не ангелом.

На какой‑то миг в шалаше повисло молчание. Затем Командор совсем другим тоном сказал:

– Ничего. Прорвемся. Где наша не пропадала. Главное, действовать быстро и оперативно.

– До полнолуния нужно успеть, – горячо поддержал его Вовка.

– Если способ Парнасского поможет, то провернем это дело уже завтра ночью, – ответил Командор. – А пока надо держаться от Марины и ее милой бабуленьки подальше. А то, кто их знает, вдруг просекут, что у нас на уме.

– Кстати, ты Настасье не звонил? – спросила Маша.

– Звонил, – отозвался Петька. – Мать ей все время подсовывает эти проклятые капли. Но Настя сама уже боится. Она мне сказала, что делает вид, будто их принимает, а сама куда‑то тихонько выплескивает. Хоть бы ее завтра из дома выпустили.

– Понятно! – воскликнул Димка. – Командор соскучился!

– Чья бы корова мычала, а твоя бы, Димочка, молчала, – с усмешкой произнесла Маша. – Кто, интересно, по пять раз на дню звонит своей Лизочке?

– Отвяжись! – покраснел Димка.

С Лизой ребята познакомились все в том же крутом летнем лагере. Она тоже сперва собиралась приехать к ним в гости на дачу, но потом не смогла. Димка с ней постоянно перезванивался.

– Так как там наш Лизочек‑то поживает? – вкрадчивым голосом продолжала Маша.

– Нормально, – еще сильнее покраснел Димка.

– Может, мы лучше делом займемся? – пресек препирательства близнецов Командор. – Сейчас надо распределить обязанности.

– Вот именно, – кивнул Димка.

– Медный пятак у меня есть, – сообщил Командор. – Старинный. Дореволюционной чеканки.

– По‑моему, как раз то, что надо, – одобрил Гришка. – Во всяком случае, он уж наверняка из чистой меди. А то если какой‑нибудь современный сплав, то может на ведьм не подействовать.

– Потому и жертвую – ответил Командор.

– А церковную свечку я притащу, – сказал Вовка. – И землю с могилы тоже. Смотаюсь утром пораньше на кладбище. Возьму у деда с бабкой. Думаю, они на меня не обидятся.

– Не должны, – уверенно произнес Гришка. – Берем ведь не просто так, а для благородных целей.

– И вообще бабка с дедом у меня были хорошие. Никогда ничего не жалели, – добавил Вовка.

– Отлично, – хлопнул его по плечу Петька. – Мы с Димкой отправимся набирать воду из семи ключей.

– А белый платок у нас дома в комоде лежит, – вспомнилось Маше. – Когда Димочка был маленьким и простужался, ему этим платочком завязывали то ушки, то горлышко. И он становился таким хорошеньким. Прямо как девочка.

– Значит, раньше этим платком Димку лечили, – засмеялся Гришка. – А теперь ведьм полечим.

– Иными словами, – сказал Командор, – у нас все необходимое имеется, кроме пряди волос девятимесячного ребенка.

– А у Парнасского сказано, какого полг должен быть ребенок? – полюбопытствовал Гришка.

– Ты сперва хоть какого‑нибудь найди, – кинул на него мрачный взгляд Терминатор.

– Я просто к тому, чтобы сил зря не тратить, – деловито произнес Гришка. – А то, например, обнаружим мальчика, а в действительности требуется девочка. Вот волосы и не подействуют.

– У Парнасского просто написано: «Прядь волос девятимесячного младенца», – процитировал Петька. – А мальчик он или девочка, думаю, без разницы.

– Тогда круг поиска расширяется, – обрадовался Гришка.

– Не знаю, не знаю, – покачал головой Димка. – По‑моему, у нас в Красных Горах демографический спад и с грудными детьми как‑то не очень.

– А волосы бывшего девятимесячного ребенка мужского пола нам случайно не подойдут? – с каким‑то странным выражением лица осведомилась Маша.

– Как это бывшего? – не поняли остальные.

– Ну, Димочка же у нас когда‑то был девятимесячным, – объяснила девочка. – И волосики у него до сих пор белокурые.

– У тебя, между прочим, тоже белокурые, – не растерялся брат. – И девять месяцев тебе в свое время было. А волосы у тебя длиннее, чем у меня. Сейчас вырвем прядь, и порядок.

И он с хищным видом потянулся к голове сестры.

– Слушайте, а ведь дело серьезное, – нахмурился Петька. – Сейчас не до шуток. Вы бы еще посоветовали вырвать прядочку у Тяпы Верещинского. Он, между прочим, тоже бывший девятимесячный ребенок и тоже блондин.

– Он бритый, – возразил Димка. – Из него прядь не вырвешь.

– А потому, – снова заговорил Петька, – придется девчонкам и Гришке завтра с утра начать поиски настоящего девятимесячного белокурого младенца.

– Есть, Командор, – откликнулась Маша. – Хорошо, если Настю отпустят.

– Это со всех точек зрения было бы хорошо, – сказал Петька. – А то вдруг завтра к Адамовым снова Марина явится и принесет какое‑нибудь новое средство.

– Будем надеяться на лучшее, – поспешил Гришка ободрить Командора.

Тот в ответ лишь вздохнул.

На следующее утро вся компания собралась к половине одиннадцатого в доме у Петьки. Валерий Петрович и Маргарита Сергеевна уехали до вечера в город. Так что друзьям никто не мешал. Настю, к радости Командора, отпустили. Причем ее мама и даже отец приписывали столь скорое выздоровление дочери исключительно действию Марининых капель.

– Пусть думают, что хотят, – услыхав об этом, усмехнулся Петька.

– Мне, между прочим, совсем не весело, – с грустным видом отозвалась рыжая девочка. – Я эти гнусные капли вчера вылила в цветок. А сегодня с утра на нем все листья пожухли.

– Ни фига себе лекарство! – воскликнул Гришка.

– Хорошее средство для больного ребенка, – кивнула Маша.

– Я его выпила всего один раз, – поделилась с друзьями Настя, – и то потом полдня была не в себе.

– Это мы заметили, – сказал Командор. – Хорошо, что ты больше не принимала эту гадость.

Тут Вовка выложил на стол пластиковый пакет с землей и две тоненькие свечки.

– Все, как обещал, – с гордостью произнес он. – Вообще‑то я и воду мог бы принести с Борских ключей, только не знал, сколько нам ее потребуется.

– Ну, из каждого источника не меньше чем по полстакана, – отвечал Петька. – Чтобы на всякий случай запас был. Но ничего. Сейчас пойдешь вместе со мной и с Димкой. А вы, – посмотрел он на Гришу, Настю и Машу, – дуйте искать ребенка.

– Мы как раз по дороге к тебе подходящего ребеночка встретили, – объявила Маша. – Такой хорошенький, белобрысенький. Мама его в коляске везла. Вот только не знаю, девять ли ему месяцев? – задумчиво изрекла Маша. – Вообще‑то прошлым летом на этой даче ребенка точно не было.

– Если не было, то ему, возможно, и девять, – произвел нехитрый подсчет в уме Гришка. – А может, гораздо меньше. Или больше.

– Ну что мы без тебя бы, Гришенька, делали! – всплеснула руками Маша.

Настя звонко расхохоталась. А Петька спросил:

– Он вообще‑то, этот ребенок, какой?

– Что значит какой? – переспросила Маша.

– Ну, он в коляске лежал или сидел?

– Спал, – объяснила Маша. – Так, знаете, полулежа.

– Могли бы сразу у его мамы узнать, сколько ему месяцев, – недовольно пробормотал Петька.

– Так для этого нужно было заводить длинный разговор, – начала оправдываться Настя. – А мы к тебе торопились. Димка предупредил, что ты велел не опаздывать.

– Я велел, если не произойдет ничего важного, – отвечал Петька. – Но ради такого дела могли бы и задержаться. Вдруг это именно тот ребенок, который нам нужен. А пока мы сидим, его могут, например, увезти в город.

– Слушай, Петька, – сильно подействовали слова Командора на Вовку. – Давай мне ножницы. Я на этот участок слетаю и отчикаю на всякий случай прядь волос от ребенка. А чуть позже выясним, сколько ему месяцев.

– Ну да, – иронично сощурилась Маша. – Ты еще Димку с собой возьми.

– А почему нет? – поднялся на ноги Терминатор. – Подумаешь, прядь волос отстричь.

– Ну уж нет! – испуганно замахал на него руками Петька. – Ты этому ребенку наверняка волосы вместе с головой отстрижешь.

– И тогда нашему Димочке, – поцокала языком Маша, – останется лишь податься в ведьмы.

– Не хотите, не надо, – Димка и сам не был уверен, что справится со столь сложным делом.

– В общем, мы пошли за водой, – начал распоряжаться Петька. – А вы в первую очередь сходите на этот участок. Вдруг и впрямь повезет.

Гриша бережно убрал в карман маникюрные ножницы и отправился следом за девчонками на дачу, где они видели ребенка.

– Кто стричь‑то будет? – спросил по дороге мальчик.

– Ну уж во всяком случае не ты, – заявила Маша.

– Правильно, – без колебаний уступил Гришка. – А то у меня может выйти неаккуратно.

– И вообще гони сюда ножницы, – протянула руку Маша.

Не успел Гришка передать ей ножницы, как из переулка прямо навстречу ребятам вырулили две мамаши с колясками.

– Нам повезло, – шепнула Настя. – Они еще гуляют.

– И даже второй ребенок появился, – добавил Гришка. – Всегда хорошо, когда есть варианты.

Однако, когда мамаши с колясками приблизились, трое ребят мигом поняли, что вариантов нет. У второго ребенка из‑под чепчика выбивались темные волосы.

– Ой, какие хорошенькие! – вполне искренне воскликнули хором Настя и Маша.

– Угу. Отличные парни, – выдавил из себя Гришка.

– Это не парни, а девочки! – мигом сообщили мамаши.

– Еще лучше, – изрек с идиотской улыбкой Гришка. И, решив ковать железо, пока горячо, быстро спросил: – А сколько им лет?

Обе мамаши громко расхохотались.

– Им еще нет ни одного годика, – объяснила мамаша малыша, которого ребята уже про себя называли «нужным ребенком». – Нам, например, позавчера исполнилось десять месяцев.

– Понятно, – не смог скрыть разочарования Гришка. – А я думал, вам только девять.

– Девять месяцев нам, – кокетливо произнесла мама темненькой девочки.

– Вот бы наоборот, – вздохнул Гришка.

– Как это наоборот? – оторопела мама темноволосой девочки.

Маша, наградив Гришку убийственным взглядом, поторопилась вмешаться:

– Он просто хотел сказать, что думал наоборот.

– Наоборот? – окончательно сбили ее слова с толку обеих мамаш.

– Ну, что вашей девочке девять месяцев, – указала Маша на белокурого ребенка, – а вашей, – перевела она взгляд на другую коляску, – десять.

– Мы даже поспорили, – нашлась Настя. – И Гришка нам проиграл.

Обе мамы вновь засмеялись.

– Не повезло вам, молодой человек. Ну мы пошли. Детям есть пора.

Когда мамы с колясками скрылись из виду, девочки напустились на Гришку.

– В следующий раз, будь любезен, помалкивай, – жестко произнесла Маша.

– Да я хотел как лучше, – оправдывался Гришка. – И вообще мы, по крайней мере, быстро выяснили, что этот ребенок нам не подходит.

– А счастье было так близко, так возможно, – посетовала Настя. – Спохватись мы двумя днями раньше, добыли бы прядь волос именно девятимесячного ребенка.

– Ладно, – вздохнула Маша. – Пошли искать дальше.

– Если эти гуляют, то и другие тоже по идее должны, – отозвался Гришка.

– Молчал бы уж, знаток детей, – фыркнула Маша. – Их сейчас кормят и спать укладывают.

– Вот это мне было всегда непонятно, – пожал плечами Гришка. – Почему они в грудном возрасте столько спят?

– Они! – звонко расхохоталась Настя. – Можно подумать, ты был другим.

– Не помню, – ответил Гришка. – Так куда пойдем?

– Вспоминай, Машка, – обратилась к подруге рыжая девочка. – Где в нашем поселке еще могут быть дети?

Маша задумалась. Затем со словами: «Пошли, пошли» – решительно повернула направо. Вскоре ребята поняли, что она не ошиблась. Из дачи, к воротам которой их подвела Маша, доносился истошный рев.

– Шумный ребенок, – отметил Гришка.

– Во всяком случае, он, по‑моему, беленький, – сказала Маша и отворила калитку.

– А ты хоть знаешь, кто тут живет? – спросила Настя.

– Примерно знаю, – последовал не слишком определенный ответ подруги. – Его бабушка общается с нашей бабушкой.

– Чья бабушка? – хотелось на всякий случай выяснить Гришке.

– Ребенка, – сказала Маша, но тут же поправилась: – Нет, пожалуй, этому ребенку она все же приходится прабабкой.

– А как ее зовут? – поинтересовалась Настя.

– Аглая Михайловна, – сказала Маша. По мере приближения ребят к дому рев все усиливался. Когда же они свернули за угол, им предстала такая сцена. На лужайке перед верандой стоял высокий детский стульчик, в котором сидел багровый от крика ребенок. Впрочем, он не совсем сидел, ибо руки, ноги и голова у него пребывали в постоянном движении. Вокруг ребенка суетилась сухонькая старушка в очках. Держа в одной руке мисочку, а в другой ложку, она тщетно пыталась накормить своего то ли внука, то ли правнука кашей.

Внук уворачивался и очень активно сопротивлялся.

– Данечка! Данечка! Тю‑тю‑тю! – засюсюкала старушка. – Погляди на свою бабулю. Что у нас бабуленька делает?

И, к немалому изумлению вновь прибывших, Аглая Михайловна принялась исполнять нечто среднее между лезгинкой и гопаком. Ребенок было умолк и замер. Однако стоило Аглае Михайловне набрать в ложку каши и поднести ее к Данечкиному рту, как тот резко изогнулся и заорал с утроенной силой. Ложка с кашей, скользнув по щеке, попала ребенку в ухо.

– Аи! Аи! Аи! – запричитала то ли бабушка, то ли прабабушка. – Вот беда‑то! Испачкались!

Поставив на зеленую лужайку мисочку с кашей, она принялась вытирать Данечке ухо. Именно в этот момент Гришка спросил у девочек:

– А вы уверены, что его можно считать белокурым? По‑моему, он скорее рыжий.

– Не очень рыжий, – возразила Маша.

– Во всяком случае, я рыжее, – тряхнула копной собственных ярко‑рыжих волос Настя. – А этот скорее блондин.

– Вам виднее, – уступил мнению большинства Гришка. – Тогда давайте выясним, сколько ему лет, то есть, тьфу, месяцев.

– Ты только бабушку не спроси, сколько ему лет, – предупредила Настя.

– Этой бабушке, по‑моему, уже все равно, – скорбно покачала головой Маша. – Она в полном ауте.

– Ой, ребятки! – наконец‑то заметила посетителей Аглая Михайловна. – Как хорошо, что вы пришли! Сейчас мне поможете. А то отец с матерью в Москву уехали, а я с этим бандитом никак не справлюсь.

Данечка, завидев ребят, умолк. Они явно заинтересовали его.

– Что, не ест? – посочувствовала бабушке Настя.

– Может, ему сперва нужно сменить подгузники? – проявил неожиданную осведомленность Гришка. – Вы какими пользуетесь? «Хаггисами» или «Памперсами»? – очень кстати вспомнилась ему навязшая в зубах телереклама.

– Пес его знает, какими! – воскликнула доведенная до отчаяния Аглая Михайловна. – Но я только что проверяла. Данечка совершенно сухой.

– Тогда будем кормить, – деловито направился к ребенку Гришка. – Вернее, – посмотрел он на девочек, – я подержу его, а вы впихивайте кашу.

– Нет. Так нельзя, – воспротивилась бабушка.

– Можно и по‑другому, – мигом сменил тактику Гришка.

Не успели еще девочки ничего сообразить, как он, подхватив с лужайки миску и ложку, приблизился к Данечке.

– За папу есть будешь?

Данечка, завороженно глядя на Гришку, разинул рот. Мальчик стремительно засунул туда ложку, полную каши. Ребенок задумчиво пожевал, затем сморщился и выплюнул кашу прямиком в улыбающееся Гришкино лицо. После чего вновь зашелся в свирепом реве.

– Ну и парень, – даже с некоторым уважением произнес Гришка.

– Ай‑ай‑ай! Как нехорошо! – подскочила к нему Аглая Михайловна.

Миг – и каша с Тришкиного лица была вытерта тем же передничком, которым чуть раньше вытирали Данечкино ухо.

– Давайте‑ка лучше мы! – решили попытать счастья девочки.

Но куда там. Четверть часа спустя все было вымазано кашей. Однако стойкий Данечка не съел даже ложки.

– Он у вас просто не голодный! – наконец решительно заявила Маша.

– Но ведь мать именно в это время его кормит, – возразила Аглая Михайловна.

– Может, его уже надо пореже кормить? – спросила Маша и, воспользовавшись удобным предлогом, добавила: – Ему сколько месяцев?

– Да вчера девять исполнилось, – не слишком уверенно отвечала бабушка. – А может, десять. Ой, у меня уже ум за разум заходит. Никак не соображу, сколько. Во всяком случае, родился у нас Данечка в ноябре.

– Значит, девять, – не веря своей удаче, быстро подсчитали ребята.