Внутренняя семейная расстановка

Что я сделал с этим мужчиной? Было ли это семейной расстановкой? Да. Когда он подошел ко мне, было видно, что ему тяжело. Тогда я попросил его закрыть глаза и начал семейную расстановку - в моей душе.

Я отстранился и доверил его его душе. Я посмотрел на его мать, на его отца, на его братьев и сестер, если они у него есть, и на его предков. Я посмотрел на судьбы этой семьи и с уважением перед ними склонился. То есть помимо него я смотрел и на то окружение, откуда он происходит.

Благодаря тому, что я ни о чем его не спрашивал и сам ничего не говорил, и поскольку он был защищен от меня в том поле, к которому он принадлежит, у него поднялись ключевые чувства. Его вела его душа. Вдруг стало ясно, что он — маленький ребенок и что когда он был маленьким, произошло что-то особенное. Тогда я обнял его как мать. Рядом со мной он был в безопасности. Я положил руку ему на лицо и защитил его от любопытных взглядов.

После этого мы увидели в нем ярость. Это была ярость покинутого ребенка. Поэтому я еще крепче привлек его к себе. Почему я потом ударил его кулаком между лопаток? Находясь с ним в резонансе, я внезапно почувствовал, что это необходимо. Мы сразу же увидели эффект. Он показал, что это было правильно.

Когда он громко закричал, я сказал ему, чтобы он дышал без звука.

Часто громкий крик — это сопротивление. Когда он стал дышать спокойно, он вошел в гораздо более глубокий контакт со своей душой. Через какое-то время я почувствовал: теперь, на данный момент достаточно. Теперь его душе нужно время, чтобы с этим обойтись.

Помощь путем отказа

Иногда в этом виде работы то, что мы можем сделать внешне в форме расстановки, полностью переносится внутрь. Тогда движения исходят из собственной души. По лицу и по движениям клиента мы видим, где что-то не может двигаться дальше. Тогда мы помогаем ему постепенно преодолеть препятствие.

В этом заключается отличие от расстановки. Там мы ищем решение. После того, как решение найдено, клиент должен что-то еще сделать.

Здесь процесс исцеления протекает уже благодаря движениям души. То есть подлинная работа происходит, или, по крайней мере, начинается здесь и сейчас. Благодаря этому она намного глубже. В то же время все остается внутри собственной души. Здесь нет никакого вмешательства извне. Помощник выказывает глубочайшее уважение к судьбе клиента.

Если сравнить это с традиционным представлением о помощи, вы увидите, какое вмешательство предпринимается иногда извне. И с какими это делается представлениями, часто без оглядки на то, что происходит в душе.

Иногда бывает, что мы хотим помочь, потому что клиент определенным образом что-то сказал, и мы работаем с тем, что он сказал. То, что клиент говорит — это почти всегда сопротивление тому, что на самом деле важно. Поэтому, если мы сразу за это хватаемся, не исключено, что мы начинаем большую игру по ту сторону того, что действительно важно.

Поэтому мы должны быть осторожны. Мы вчувствуемся в разницу между одним видом помощи и другим. Постепенно мы учимся по реакции собственной души определять, что мы вправе делать, а что нет.

Так же, как на феноменологическом пути познания познание удается благодаря отказу, так благодаря отказу удается и эта помощь.

Выявленная действительность

В этой работе от терапевта не требуется делать много. Здесь он при помощи заместителей выявляет некую реальность. Когда она обнаружена, она начинает действовать. Поэтому ничего другого ему делать потом не нужно. Главное он уже сделал. Все остальное делает душа, а на это нужно время. Помощнику больше ничего делать не нужно. Напротив, если бы он сделал что-то еще, он бы вмешался в душу другого.

СУДЬБА

В нашей работе мы часто встречаем людей с особыми судьбами. Вопрос в том, как мы обходимся с этой судьбой, как мы ее признаем, как мы с ней соглашаемся и насколько мы способны понять, где эта судьба неизбежна, а где она предлагает нам что-то, что дает нам возможность в согласии с ней помочь.

Свобода действий

В нашей работе у нас очень часто возникают ситуации, когда мы испытываем искушение высказать свое суждение, например: «Дело в том, что он не хочет». То есть мы исходим из той предпосылки, что человек свободен в своих поступках и обстоятельствах жизни, и что он мог бы их изменить, если бы только захотел. Однако семейная расстановка привела нас к пониманию, что свобода действий индивида очень ограничена. Тогда это представление о свободе сжимается до чего-то очень узкого и поверхностного.

Семья как судьба

В первую очередь, судьба означает, что мы вплетены в особую семью, в которой произошли определенные события, которые накладывают отпечаток на судьбы тех, кто появляется в семье позже. Эта судьба или назначенная судьбой участь проявляется в индивиде как верность семье. Так, если кто-то из членов семьи совершает самоубийство, это оказывает влияние на следующие поколения и может привести к тому, что другие члены семьи тоже будут испытывать желание покончить с собой. Если расследовать эту ситуацию, может выясниться, что когда- то давно кто-то из членов семьи должен был бы покончить с собой, но не сделал этого. Поэтому то неразрешенное, что он должен был разрешить, передается им дальше, следующим поколениям, которые, сами не зная почему, воспринимают это как своего рода обязательство.

Так что, если мы встречаем человека, вплетенного в подобную ситуацию, то никакие уговоры тут не помогут. Мы должны посмотреть, где эта судьба берет свое начало. Если мы можем предположить, что его проблема находится за рамками его свободной воли, мы обращаемся с ней более спокойно. Если мы говорим этому человеку: «Посмотрим, откуда это идет, где его источник», он испытывает облегчение. Ему помогает одно уже это.

Ряд поколений

За последнее время мы нашли методы, позволяющие обнаружить исходную ситуацию. В своей книге «Исцеление приходит извне» Даан ван Кампенхоут очень подробно описывает, как это можно сделать. Сначала ставится клиент. Затем за ним ставится заместитель для поколения его родителей, затем заместитель для поколения его бабушек и дедушек и т.д. Если клиент — мужчина, за ним ставятся только мужчины, если клиент - женщина, только женщины. Так можно поставить восемь, девять, десять поколений. Если достаточное время подождать, то по реакции заместителей можно будет увидеть, в каком поколении произошло ключевое событие. Или клиент медленно идет вдоль ряда предков от одного заместителя к другому и чувствует, что с ними происходит.

Ключевое событие — это всегда убийство. Судя по тому, что я наблюдал до сих пор, тяжелые судьбы возникают потому, что один член семьи был убит другим членом семьи или убил другого члена семьи.

Когда идешь вдоль ряда поколений, можно увидеть, что кто-то из заместителей беспокоен и смотрит в пол. Значит, ключевая судьба относится к этому поколению. Перед этим человеком на пол кладется заместитель жертвы. Тогда начинается процесс взаимодействия преступника с жертвой. Разумеется, мы ничего не знаем о том, что произошло. Нам и не нужно этого знать. Мы просто видим, что тут что-то было. Если теперь между жертвой и преступником происходит процесс, который приводит их друг к другу, например, если преступник ложится рядом с жертвой, можно увидеть, что последующие поколения испытывают заметное облегчение. Это облегчение ощущается и клиентом. Это элегантный способ, где не надо проводить долгих расследований. Его действие подтверждает его эффективность.

Иногда изменить ничего нельзя, поскольку судьба слишком велика. А может быть, у нас нет необходимого понимания, чтобы разрешить что-то подобное. Но я приведу пример, как в такой ситуации неожиданным образом удалось найти решение.

Целительная сила

Мать одного из участников курса, проходившего в Тайване, страдала шизофренией. Когда мы расставили его детей, четырех девочек, одна из них повела себя странно. Мы стали исследовать, не произошло ли в семье когда-то давно что-то особенное. Клиент вспомнил, что его прадед был убит собственным братом. Тогда я поставил прадеда и его брата. Но брат прадеда вел себя так, словно он не только преступник, но и жертва. Тогда я поставил их мать, прапрабабушку, и реакция заместителей показала, что подлинной преступницей была она, что она была подстрекательницей. Брат прадеда был в полном замешательстве, поскольку он чувствовал в себе и энергию жертвы, и энергию преступника. Я попросил его опереться спиной на брата и мать. Внезапно замешательство брата прадеда прошло, его сознание прояснилось.

Затем я проделал то же самое с последующими поколениями. Они спиной прислонились к предыдущим. У всех появилась ясность, включая мать клиента. Но его дочь оставалась в замешательстве. Я не видел способа ей помочь. И что я тогда сделал? Я подвел ее прапрабабушке. Прапрабабушка обняла ее, и тогда она тоже почувствовала себя свободной. В конце целительная сила исходила от убийцы в системе.

Большая судьба

Порой мы не знаем, можем ли мы что-то сделать и вправе ли мы что- то сделать. Как тогда быть нам, помощникам? Мы, не вмешиваясь, склоняемся перед судьбой. Если оказывается, что мы ничего поделать не можем, мы совершенно определенно говорим: «Здесь я ничего сделать не могу». Тогда руководство берет на себя судьба.

Разумеется, судьба означает здесь также, что руководство берет на себя большая душа. И иногда решение все-таки находится.

Плохо ли, если решение так и не находится? Если мы, например, видим, что чье-то самоубийство неизбежно и что ничего поделать нельзя, то плохо ли, если это произойдет? Плохо ли это для его души? Вправе ли мы об этом судить? Может быть, именно в этом проявляется величие, любовь и исполнение. Поэтому мы, как помощники, призваны подчиниться и этой судьбе и признать, что она выше нас. Тогда в своей помощи мы остаемся собранными и спокойными.

Ранняя смерть

То же самое относится, конечно, и к смерти. Есть ли разница, умирает человек рано, возможно, даже до рождения, или он доживает до старости?

Недавно в одном упражнении я представлялся умершим членам моей семьи. В семье моей матери рано умерли пятеро детей. Я представился, в том числе и этим детям. От них я почувствовал наибольшую силу. Они не просто исчезли. Если мы признаем их и представляем им себя, то от них исходит то, что помогает. Разве им чего-то не хватило? Разве они не действуют через меня дальше, если я устанавливаю с ними контакт, и не получают утешение? Мы этого не знаем. Так что и в этом отношении мы соглашаемся с реальностью жизни и смерти — такой, как она есть.