Упражнение: ПРИМИРЕНИЕ В ДУШЕ

Начинается это очень просто. Закройте глаза. Я проведу для нас одно маленькое упражнение.

Представим себе своих родителей, мать и отца. Кто из них к нам ближе? Кто дальше? Кто из них принят больше? Кто меньше? Затем мы полностью принимаем в свою душу и в свое тело того из родителей, кто пока не принят в полной мере. Мы чувствуем, что для нас меняется. Мы продолжаем делать это до тех пор, пока оба, и мать, и отец, не будут одинаково приняты, любимы и признаны нами, равноценно, без различий.

Затем мы делаем следующий шаг и смотрим на семью матери и семью отца. Какая из них к нам ближе? Какая дальше? Теперь мы приближаем к себе ту, которая дальше, пока она не оказывается принята, любима и признана нами полностью, без каких-либо оценок, по ту сторону добра и зла.

Затем мы можем вчувствоваться в собственную душу и посмотреть, что мы не хотим видеть в себе самих. Что мы, может быть, хотим исключить. Что мы презираем. Мы смотрим на это и с любовью принимаем в свою душу, вместе со всем, что сюда относится. Например, личную вину, какой-то недуг или болезнь. Теперь мы всему даем место.

Так мы спускаемся с небес на землю. Мы включаемся в целое, как оно есть, без желания его изменить или чтобы оно было иным, чем оно есть. Так мы примиряемся в своей душе со всем.

Теперь мы смотрим на клиентов, с которыми имеем дело, прежде всего, на клиентов с речевыми нарушениями. Мы делаем с ними то же самое. Мы принимаем в свою душу то и соглашаемся с тем, что этот клиент отвергает или не желает признавать. Необходимое для него примирение сначала происходит в нас, в нашей собственной душе. Мы чувствуем, насколько больше у нас тогда сил, когда мы встречаемся с этим клиентом. Мы принимаем в свою душу его родителей и его семью, мы одинаково принимаем и преступников, и жертв среди членов его семьи, не давая им никакой оценки. Мы принимаем, возможно, его вину и его судьбу, такую, как она есть. Мы склоняемся перед ней в душе и соглашаемся с ней.

Это дает нам силы для того, чтобы в согласии с его ситуацией, его семьей и его судьбой предложить ему помощь и осторожно его поддержать.

Пример: ЗАИКАНИЕ И ШИЗОФРЕНИЯ

Клиентка, пожилая женщина, сразу хочет что-то сказать и при этом заикается.

Хеллингер (группе): Она заикается, потому что непременно хочет чего- то достичь.

Клиентке: Устраивайся поудобней рядом со мной. (Она смеется).

Группе: Боже, как она волнуется.

Оба смеются, глядя друг на друга.

Хеллингер: Сколько тебе лет?

Клиентка (так сильно заикается, что ее практически невозможно понять): Шестьдесят.

Хеллингер: Шестьдесят сколько?

Клиентка (сильно заикается): Там просто ноль.

Хеллингер: Я не понял. Посмотри на меня приветливо. Итак, сколько тебе лет?

Клиентка (без заикания): Шестьдесят.

Смех и аплодисменты в группе.

Хеллингер: Когда ты приветлива, получается намного легче. Но за этим скрывается страх. Посмотри на меня. Когда смотришь, бояться не нужно, ты это знаешь? Вот ты уже снова отводишь взгляд.

Она смотрит на него.

Хеллингер: Точно. Это называется счастье.

Она долго смотрит на него приветливым взглядом.

Хеллингер: Закрой глаза.

Хеллингер обнимает ее за течи. Затем он кладет руку ей на глаза.

Через какое-то время он говорит группе: Она к такому не привыкла.

Он продолжает ее обнимать. Чуть позже он берет ее руку и дает ей себя обнять. Затем Хеллингер выбирает заместительниц для ее матери и ставит клиентку напротив нее. Через какое-то время он делает вместе с клиенткой несколько шагов вперед, подходя ближе к матери.

Хеллингер (еще через какое-то время): Скажи своей матери: «Пожалуйста».

Клиентка: Пожалуйста.

Хеллингер (чуть позже): «Я ведь еще такая маленькая».

Клиентка (сильно заикаясь): Я ведь еще такая маленькая.

Хеллингер медленно подводит ее ближе к матери.

Хеллингер (обращаясь к заместительнице матери): Сохраняй полную концентрацию. Не уходи от того, что есть.

Через некоторое время он выбирает заместительницу для матери матери и ставит ее за матерью.

Хеллингер (через некоторое время, обращаясь к матери): Скажи своей дочери: «Я ведь еще такая маленькая».

Мать: Я ведь еще такая маленькая.

Хеллингер разворачивает мать к ее матери. Они долго смотрят друг на друга, оставаясь при этом неподвижными. Хеллингер ставит за матерью матери ее мать.

Хеллингер (матери матери): Скажи своей дочери: «Я ведь еще такая маленькая».

мать Матери: Я ведь еще такая маленькая.

Хеллингер разворачивает мать матери к ее матери, бабушке матери. Через некоторое время он выбирает заместительницу для прабабушки матери. Он ставит ее за бабушкой матери и поворачивает ту к ней. После этого он выбирает заместительницу для прапрабабушки матери и поворачивает прабабушку к ее матери.

Прапрабабушка матери выглядит суровой. Она смотрит в сторону. Через некоторое время прабабушка матери подходит к своей матери, прапрабабушке матери. Они обнимаются.

Хеллингер прерывает их объятья и просит одну из участниц курса лечь между ними на пол.

Прабабушка матери опускается к умершей и ложится рядом с ней. Они обнимаются.

Хеллингер (клиентке): Иди со своим движением, как ты его внутренне чувствуешь.

Клиентка идет к мертвой женщине и прабабушке своей матери. Они втроем тепло обнимаются.

Через некоторое время Хеллингер просит всех встать. Он велит женщинам образовать круг вокруг мертвой женщины. Только прапрабабушка матери и клиентка остаются за кругом.

Мертвая женщина смотрит на каждую из остальных женщин.

Хеллингер (прапрабабушке матери): Что у тебя происходит?

Прапрабабушка Матери: Я думала, что их это совсем не касается.

Хеллингер разрывает круг и ставит мертвую женщину перед прапрабабушкой матери. Очевидно, что мертвая женщина — ее ребенок. Прапрабабушка матери берет ее за руки. Но мертвая выворачивается и смотрит в пол.

Хеллингер (прапрабабушке матери): Скажи мертвой: «Мне нет до тебя дела».

Прапрабабушка Матери: Мне нет до тебя дела.

Мертвая опускает голову.

Хеллингер (прапрабабушке матери): Скажи ей: «Я тебя не хочу».

прапрабабушка матери: Я тебя не хочу.

Мертвая плачет навзрыд.

Хеллингер (прапрабабушке матери): Здесь видно, чего ты не хочешь.

Хеллингер подводит мертвую женщину к клиентке. Та ее обнимает и держит, в то время как умершая продолжает рыдать. Матерей он опять ставит друг за другом.

Через некоторое время Хеллингер прерывает объятья и подводит клиентку к прапрабабушке матери.

Они долго смотрят друг на друга. Клиентка сжимает кулаки. Тогда прапрабабушка матери закрывает глаза, хватается за живот, медленно опускается на колени и низко наклоняется. Клиентка с любовью ее держит.

Теперь Хеллингер просит мертвую женщину тоже встать на колени рядом с прапрабабушкой матери. Она тоже обнимает ее рукой. Клиентка обнимает их обеих.

После того, как прапрабабушка матери и мертвая женщина с любовью обнялись, Хеллингер снова ставит клиентку напротив ее матери.

Клиентка (говорит матери заикаясь): Я прощаю тебе то, что ты мне сделала. Я хочу с тобой мира.

Хеллингер медленно подводит ее к матери, и они обнимаются.' Остальные матери встают вокруг них и тоже их обнимают. Только прапрабабушка матери и мертвая женщина остаются вне круга.

Хеллингер (заместителям): Спасибо вам всем.

Объяснения

Хеллингер (группе): Я объясню шаги, то есть, как я пришел к такому способу Действий.

Первый образ был такой: у клиентки нет доступа к матери. Когда я ее обнял, я вчувствовался в ее ситуацию, в ее отца и мать. Я почувствовал, что матери у нее не было.

Клиентке: Так я почувствовал это в душе.

Клиентка (без заикания): Внутренне ее не было. Хотя сама она была, внутренне ее не было.

Хеллингер: А ты ведь очень хорошо говоришь.

Смех и аплодисменты в группе.

Группе: Итак, я почувствовал это и подумал: «Поставлю мать и ребенка напротив друг друга». Заместительница матери сначала вела себя как терапевт, она хотела ей помочь. Но это все искажает. Поэтому мне пришлось призвать ее собраться.

Обращаясь к этой заместительнице: Потом ты все делала хорошо.

Группе: Всякое желание помочь препятствует помощи. Этим человек вмешивается в движения души. Они уже не могут проявиться. Поэтому иногда бывает непросто, когда в роли заместителей выступают терапевты, кроме как если они уже научились сдержанности.

Обращаясь к заместительнице прапрабабушки матери: Ты все сделала очень хорошо. В тебе была явно видна агрессия последней матери в ряду предков. Сейчас ты выглядишь совсем по-другому.

Заместительница кивает и смеется.

Группе: Затем я увидел, что у матери нет любящего внимания к ребенку. Это заставляет сделать вывод, что между ней и ее матерью тоже не было такого внимания. Поэтому я поставил за ней ее мать. Но и между ними что- то было нарушено.

Так продолжалось, пока я не дошел до прапрабабушки матери. Она открыто показала скрытую у других матерей жесткость. А еще она смотрела в сторону. Такое поведение в ряду предков говорит о том, что здесь было совершено убийство. Тут не надо себя обманывать.

Затем я положил перед прапрабабушкой заместительницу жертвы. Удивительно было то, что клиентка почувствовала к ней притяжение. Она выказала то, в чем отказывала жертве прапрабабушка матери.

Позже я поставил клиентку перед прапрабабушкой. Там она сжала кулаки. Это свидетельствует о том, что у нее была двойная идентификация: с жертвой и с преступницей. Такая динамика обнаруживается при шизофрении - и при заикании, по-видимому, тоже.

Когда прапрабабушка опустилась к жертве, клиентка прикоснулась к ним обеим.

Клиентке: Теперь они обе получили место в твоем сердце. Существовавшее в тебе противоречие и нерешенный конфликт между преступницей и жертвой прекратились. Теперь любовь к ним обеим смогла соединиться в тебе в единый поток. Тебе понадобилось шестьдесят лет, чтобы прийти к этому.

Клиентка (заикается): Это было мое твердое решение...

Хеллингер: Посмотри на меня дружелюбно. Да, вот так. Ты ведь приветливая женщина. Посмотри мне в глаза.

Клиентка (заикается): Это было мое решение - разобраться с этой проблемой.

Без заикания: И пусть это происходит только в последней трети моей жизни, я хочу, чтобы она была решена.

Смех и аплодисменты в группе.

Хеллингер: ТОЧНО.

Группе: В этой расстановке явственно обнаружилось родство между шизофренией и заиканием.

Клиентке: После этого все матери смогли с любовью принять тебя в свой круг.

Клиентка: Мне не известно ничего конкретного о случаях убийства в моей семье.

Хеллингер: Конечно, нет. Ведь это произошло пять поколений назад.

Клиентка: Тут я, конечно, ничего не знаю.

Хеллингер: Конечно, ты ничего не знаешь. Но в такой расстановке это обнаруживается.

Группе: Убийство внутри системы - то есть, если кого-то убивают внутри системы, например, мать убивает ребенка или муж жену - действует на протяжении многих поколений. Я уже видел случаи, когда это продолжало оказывать воздействие на протяжении тринадцати поколений.

Клиентке: Конечно, ты ничего об этом не знаешь. Но это чувство у тебя было — сочувствие. Разве это не было прекрасно?

Клиентка: Я всегда испытывала потребность, во всяком случае, когда стала старше, подойти к матери, чтобы выказать ей мое понимание. Но я не могла найти с ней взаимопонимания.

Хеллингер: Конечно, нет. Ты взяла здесь на себя что-то, на что ребенок не имеет права. Они все переплетены, все твои предки переплетены — были.

Оба смеются.

Хорошо, теперь дай этому подействовать в твоей душе. Прими в твою душу в равной степени и прапрабабушку, и жертву — с любовью. В равной степени обеих.

Клиентка: Я надеюсь, что заикание со временем пройдет. Это была моя цель.

Хеллингер: СО временем. Подожди еще немного. Ты слишком к нему привыкла. Тебе пока непривычно говорить по-другому.

Клиентка (без заикания): Да, очень непривычно.

Громкий смех и аплодисменты в группе. Клиентка тоже смеется.

Хеллингер: Ладно, тогда это все.

РЕЧЬ

Что происходит, когда мы что-то говорим? К чему приводит произнесение правильного слова?

Когда ребенок впервые произносит слово «мама», вы чувствуете, что это означает? Вы видите разницу по сравнению с тем, что было раньше?

Как это слово влияет на мать? Она меняется. В ней что-то меняется, меняется потому, что ребенок говорит ей «мама». И у ребенка тоже что- то меняется, когда у него впервые получается сказать это слово. Меняются сами отношения между матерью и ребенком.

Это творческое слово. В нем складывается новая форма отношений. Что-то меняется и когда один человек впервые говорит другому «ты».

Вещи

Что происходит с вещами, если мы называем их правильно?

Мы долго размышляем о какой-либо взаимосвязи и никак не можем ее уловить. Но как только нам это удается, она концентрируется в некую истину, которую можно выразить одним словом. Только то, что понято таким образом, может быть сказано. Будучи произнесенным, оно имеет особый эффект. Оно что-то меняет. Кто что-то понял, может это сказать. В таком слове есть сила.

Здесь нужно учитывать еще один момент. Вещь, которая названа неправильно, не обретает своей полноты. Возьмем какое-нибудь совсем простое слово, например, слово «роза». Если мы поняли, что означает слово «роза», и произносим его, то роза становится для нас другой. Она уже не та, что была раньше. В слове незавершенная вещь, незавершенные отношения, незавершенная ситуация возрастают до чего-то большего. Словом мы их одушевляем.

Большие слова

В семейной расстановке часто возникает необходимость в таком слове или такой фразе. Иногда это всего лишь одно слово и одна фраза. Но они все меняют. Лишь когда помощник уловил, что это за слово или что это за фраза, которая способна отвести беду, и теперь вкладывает это слово или эти слова в уста клиента, так что тот может их произнести, что-то меняется. Эти слова — творческие.

В семейной расстановке и в ее дальнейшем развитии правильные слова — это то, что в нужный момент ведет дальше. Такие слова — это благословение.

Произнести правильные слова иногда мешают другие слова, например, возражения. Поэтому мы следим за тем, какое действие будет иметь слово - в нашей собственной душе и в душе другого человека.

Большие слова приходят из тишины. Им нужно время, чтобы созреть и зрелым плодом упасть с древа познания. Эти слова - результат постижения.

АУТИЗМ

Когда я начал работать с аутичными детьми, я был поражен тем, что в их семьях обнаруживалась та же динамика, что и при шизофрении. Оказалось, что эти дети тоже идентифицированы одновременно с убийцей и жертвой, принадлежащими к одной семье.

Если в расстановке выявлялась такая подоплека, а убийце и жертве удавалось прийти к примирению, то у аутичных детей наблюдались поразительные улучшения. При этом целительное движение исходило в первую очередь от преступников.

Правда, в семье такого ребенка часто имеет место мощное сопротивление против решения, так как аутичный ребенок берет на себя последствия этого события за кого-то из родителей. Они боятся, что тогда им придется взять эти последствия на себя.

Мой опыт работы с клиентами, страдающими аутизмом, пока ограничен. Возможно, в этих семьях играют роль также другие подоплеки и события. Однако имеющийся у меня на сегодня опыт работы с аутичными клиентами вселяет большой оптимизм.