Капитал и богатство: проблемы соотношения.

Приступая к анализу богатства и капитала, надо сказать, что в современных учебниках, монографиях и статьях, данные категории обычно упоминаются как синонимы, или точнее «капитал» рассматривается своего рода преемником термина «богатство».

В качестве примера, подтверждающего данную ситуацию можно привести точку зрения авторов одного из самых уважаемых в мире словарей по экономической теории – словаря Макмиллана. Дабы она была наглядно представлен, приведем полностью статьи из данного издания, посвященные капиталу (capital) и богатству (wealth).

Термин «капитал» согласно вышеуказанному британскому изданию используется в настоящее время в двух смыслах:

1) для обозначения фактора производства, создаваемого самой экономической системой. Капитальными благами называются производительные блага, которые используются в качестве затрат (inputs) факторов производства для дальнейшего производства. Капитал, как таковой, может быть отделен от земли и труда, которые, как обычно считается, не создаются экономической системой;

2) для обозначения финансовых активов[197].

Богатство же, определяется как все, что имеет рыночную ценность и может быть обменено на деньги или блага. При этом оно включает в себя физические блага и активы, финансовые активы, навыки, умения, т.е. все, что может приносить доход. Все перечисленные элементы рассматриваются как богатство тогда, когда они могут продаваться и покупаться на товарных или денежных рынках. Богатство, согласно словарю Макмиллана, может быть разделено на два основных вида – вещественное богатство, воплощенное в физических и финансовых активах, называемое капиталом (capital), и невещественное богатство, называемое человеческим капиталом (human capital). Все виды богатства обладают основным свойством, состоящим в способности приносить доход, который является отдачей от богатства[198].

Не трудно заметить, что первая статья, из процитированных выше, противоречит второй. Ведь, если капитал – это один из факторов производства, отличие которого от остальных факторов состоит в том, что он создан экономической системой, а богатство – это все, что имеет рыночную стоимость, распадающееся на два вида капитала: человеческий и вещественный, то тогда получается, что, либо в богатство не включаются остальные факторы производства (хотя очевидно, что «труд», как и «земля», имеют рыночную стоимость и способны приносить доход), а все товары рассматриваются лишь как источник будущего дохода (а как же тогда чистое потребление?), либо «труд» и «земля» – это и есть человеческий капитал, но тогда подразумевается, что они созданы экономической системой, а это, как явствует из первой из приведенных статей – противоречит их определению.

Отдельное недоумение вызывает явное использование терминов «богатство» и «капитал» как синонимов. К примеру, если богатство включает в себя два вида, каждый из которых называется капиталом, то логично, если оно будет также называться обобщающим понятием, например тем же капиталом. Но тогда зачем использовать два, лингвистически отличных термина, если они обозначают одно и то же?

В этих вопросах мы и постараемся разобраться в настоящем параграфе. Пока же позволим себе подытожить, что в современной экономической теории «богатство» зачастую рассматривается как синоним «капитала». Подобной точки зрения, помимо авторов вышеуказанного словаря, придерживается, к примеру, и один из самых значительных современных историков и методологов экономической науки, М. Блауг[199].

Действительно, преемственность этих категорий в данной отрасли науки трудно отрицать. Однако, по нашему мнению, они все же содержательно (по крайней мере, с точки зрения русскоязычного ученого) характеризуют переломный момент в развитии экономики (и экономической мысли, как в отрасли научного знания, во многом предвосхищающей экономическое развитие), знаменуя собой смену экономики адаптации (доминирование «богатства» как экономической цели нации) на экономику биосферы (доминирование «капитала»).

Дело в том, что богатство – это явление стационарное, итоговое, результирующее, и использование именно данного термина показывает, что экономика как отрасль человеческой деятельности была ориентирована на получение результата (причем с явным конкурентным оттенком – «лучше, чем у соседа»), на присвоение экономических благ. Затянувшийся спор о том, что лучше накапливать: деньги (драгоценные металлы – сокровища) или товары, ведущийся со времен меркантилистов и дошедший через А. Смита и Дж.М. Кейнса до наших дней[200], – это разговор о присвоении, а не о производстве, т.е. преобразовании. А, следовательно, он представляет собой разговор о получении излишка (или о перераспределении получаемых от природы благ). Именно на этом, кстати, основывается критика К. Марксом[201] концепций, в которых ставится во главу угла именно распределение, а не производство.

Действительно, на момент выхода работ выдающегося немецкого ученого смена фаз экономического развития уже прошла свой экватор, и экономической мысли требовался утвердительный переход от «богатства» в качестве цели экономического развития к «капиталу». Об этом, кстати, свидетельствует и обилие работ, относимых к тому периоду, посвященных проблеме именно капитала. Попробуем обосновать данное утверждение.

По-видимому, не будет преувеличением сказать, что все политэкономические работы, датируемые XVI – XVIII вв. так или иначе содержали в качестве своего предмета именно богатство, многие из них – прямо указывают на это в своем названии (см., например, работы У. Стаффорда, Т. Мена, И.Т. Посошкова, А. Смита и многих др.). Так, один из первых ученых-экономистов Нового времени Т. Мен в своей работе «Богатство Англии во внешней торговле, или баланс нашей внешней торговли как регулятор нашего богатства», разделял богатство на естественное и искусственное. Причем, по его мнению «естественное богатство представляет собой лишь то, что мы можем уделить сверх необходимого для нашего собственного потребления и вывезти за границу», тогда как искусственное: «…состоит из продуктов нашей промышленности и зависит также от торговли иностранными товарами»[202]. Трудно сказать, что здесь воспринимается под богатством – источник ли жизни людей, или излишек благ, сверх необходимого для жизни объема. По-видимому, все-таки второе.

А. Смит в своих работах уже переводит категорию богатства ближе к капиталу, описывая и то и другое, как мы уже писали в предыдущем параграфе, как запас будущего потребления. По мнению шотландского ученого: «Сохранение и увеличение запасов, предназначенных для непосредственного потребления, составляют единственную цель и назначение как основного, так и оборотного капитала. За счет этих запасов люди питаются, одеваются и находят себе кров. Их богатство или бедность зависит от того, обильно или скудно доставляют эти оба вида капитала материал для запасов, предназначенных для непосредственного потребления»[203]. Получается, что богатство – это запас благ, только если в восприятии меркантилистов – это запас, необходимый для торговли, то у А. Смита – уже для обеспечения будущего потребления. Учитывая, что вся теория последнего проникнута идеей бережливости, то мы вслед за Ф. Бастиа можем сделать следующий вывод: по мнению А. Смита богатство – это как можно больший запас благ, позволяющий удовлетворять субъекту свои потребности без усилий.

Вызвано это тем, что и по А. Смиту, и по Ф. Бастиа, труд утомителен, и условием производства, в конечном счете, является лимитированный фактор «телесных и душевных тягот». Богатство же индивида при этом измеряется возможностью располагать продуктами труда других людей, хотя погоня за богатством в условиях разделения труда мотивируется желанием уменьшить тягость труда для себя и возложить ее на других; поэтому человек, оценивая свое денежное состояние или количество товара, которым он владеет, выражает его в том количестве труда других людей, которое он мог бы купить на рынке за свой товар. «Действительная ценность» товара – это его трудовая цена, выражаемая трудом не в определенном числе человеко-часов (как, например, у К. Маркса), а в «единицах тягости, психологических издержках работы данного индивида, когда под ценностью понимается не столько вымениваемая, сколько полагаемая оценочная величина»[204]. Тем самым продолжая логику данных ученых, мы можем заключить, что богатство – это определенный излишек в настоящем времени благ, имеющихся в распоряжении у субъекта.

Вообще, исходя из вышеизложенного, следует, что в эпоху экономики адаптации ориентировка шла на обязательный для проживания уровень потребления, а все что имелось сверх того представляло собой богатство нации. Используя в качестве методологического фундамента более поздний подход Д. Рикардо, можно это положение сформулировать следующим образом: благополучие страны (экономического субъекта) определялось тем, насколько его экономическое состояние отличается в лучшую сторону от состояния худшего экономического субъекта. Поэтому абсолютно очевидно, что худшим из субъектов был как раз субъект с уровнем благосостояния равным прожиточному минимуму.

В этом смысле, получается, что богатство нации – это остаток между худшими и наличными условиями ее жизни. Особенно четко, по нашему мнению, данный подход представлен во введении к Первой книге «Богатства народов…» А. Смита[205]. Схематично, сформулированное нами определение, обобщающее воззрения классической школы политэкономии, можно представить следующим образом (см. Рис. 10).

 

Прожиточный минимум субъекта

Богатство

Совокупность благ, имеющихся в распоряжении у субъекта

 

Рис. 10. Классический подход к определению богатства.

Из данного понимания богатства становятся более понятными рассуждения ученых классической школы политэкономии Д. Рикардо, Дж.С. Милля и К. Маркса о сущности прибыли. Получается, что прибыль – этот тот самый случай, когда богатство присваивается не всем экономическим субъектом, а лишь его управляющим ядром. Кстати, очень похожую на Рис. 10, схему мы находим у Д. Рикардо относительно распределения дохода между собственником и трудящимся.

Есть и еще один момент, следующий из подобного определения богатства, а именно, тот факт, что в таком случае богатство будет содержательно означать право на свободу. Ведь в случае, когда количество благ, имеющихся в нашем распоряжении равно физическому минимуму нашего существования, т.е. уровню выживания, мы не можем принимать никаких хозяйственных решений, у нас, по сути, нет экономической свободы, проявляющейся в возможности выбора. При уровне выживаемости выбора нет, а значит, нет и самого экономического субъекта. Тем самым получается, что экономический субъект возникает только при условии наличия у него определенного излишка, дающего хоть какое-то право выбора.

Это позволяет нам заключить, что, по мнению меркантилистов и классиков, богатство есть основание возникновения экономической свободы, и чем больше его объем у одного экономического субъекта, тем более независимым в своих решениях он является. Подтверждения данного положения мы постоянно наблюдаем в реальности, на всех уровнях хозяйствования. Развивая эту мысль дальше, мы неизбежно придем к заключению, что богатство (в широком смысле) – это детерминанта экономической субъектности, необходимое (а возможно и достаточное) условие ее возникновения.

Еще одним выводом из вышеприведенного понимания данного термина, выступает положение о том, что в таком случае капитал представляет собой один из факторов (наряду с трудом и землей), который способен создать богатство. Однако, помимо собственно этих факторов необходимо еще одно условие – достаточность в удовлетворении потребностей, сверх которой и получается искомое богатство. Или как писал об этом Ж.-Б. Сей: «Каждый человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он может пользоваться предметами необходимости, удобства и удовольствия»[206] (добавим к этому мысль, справедливо выраженную английской пословицей: «Беден не тот, у которого мало, что есть, а тот, кто многого желает»; ту же мысль можно найти у Платона: «Бедность заключается не в уменьшении имущества, а в увеличении ненасытности»[207]).

Тем самым можно определить богатство как превышение количества благ, находящихся в распоряжении экономического субъекта над необходимым их минимумом, обеспечивающим его жизнеспособность в настоящий момент.

Исходя из подобного понимания, мы получаем определенный диапазон, в который попадает «богатство» как экономическое явление:

· с одной стороны, это остаток между наихудшим состоянием субъекта и наличным его состоянием;

· с другой – количество благ имеющихся в распоряжении у субъекта, превышающее необходимый для его жизни минимум.

Первое, очевидно, представляет собой результат сравнения субъектов между собой, тогда как второе есть абсолютно субъективная величина.

В этом контексте особый интерес вызывает разграничение роскоши и необходимости осуществленное Ж.-Б. Сеем. Напомним, что, по мнению французского политэконома, первая отличается от второй тем, что она приобретается не ради потребления, а ради того, чтобы «ослепить глаза и подействовать на мнение других людей»[208]. Тем самым очевидным предназначением роскоши выступает социальный эффект, или, если быть более точными – демонстрация определенного статуса[209]. Причем, явно, что роскошь тем и отличается от богатства, что она демонстрирует излишний статус (завышает уровень благополучия по сравнению с истинным), тогда как богатство – это реальный излишек, позволяющий экономическому субъекту экономить свои силы в будущем. Или, как писал А. Смит, богатство субъекта «более или менее велико в прямом соответствии с размерами этой возможности, т.е. с количеством труда других людей, которое он благодаря своему богатству может купить или получить в свое распоряжение»[210].

Итак, если суммировать сущностные характеристики богатства, отраженные в работах Т. Мена, И.Т. Посошкова, А. Смита, Д. Рикардо, Дж.С. Милля, Ж.-Б. Сея, то мы получаем следующее его понимание: богатство – это запас благ, позволяющий в дальнейшем их собственнику не затрачивать свой собственный труд на удовлетворение потребностей, т.е. возможность быть свободным от необходимости борьбы за свое физическое существование. На основе подобного понимания мы можем построить функциональную зависимость богатства и свободы действий.

 

Богатство

0

Количество благ

Степень свободы

 

Рис. 11. Соотношение свободы и количества благ

Особый интерес представляет на Рис. 11 точка 0. Дело в том, что в данной точке, по-видимому, количество благ, имеющихся в распоряжении субъекта равно его насущным потребностям, т.е. объем благ равен объему потребления. В этом случае богатство будет равно нулю, так как отсутствует запас благ для прогнозируемого субъектом потребления. Более того, в данной точки отсутствует не просто запас, но и его возможность, поскольку ограничение потребностей приведет к потере субъектом жизнеспособности, т.е. при недопотреблении имеющихся благ запас потеряет смысл. Итак, точка 0 – это точка, в которой количество благ равно необходимому минимуму потребления индивида. Как только, первая величина начинает превышать вторую, возникает богатство.

Особой интерес представляет сопоставление графика предложенного нами на Рис. 11 с графиком издержек экономического субъекта. Как известно, его классический вид следующий:

Переменные издержки

Постоянные издержки

Средние издержки

Уровень издержек

Объем благ

0

А

Рис. 12. График издержек экономического субъекта

Как известно, постоянные издержки являются величиной независимой от объема выпускаемой продукции (благ), экономический субъект должен оплачивать их независимо от того, делает он что-либо, или нет; переменные же издержки увеличиваются пропорционально выпуску продукции. Не трудно заметить некоторые сходства двух предложенных графиков (см. Рис. 11 и Рис. 12). Помимо, визуального сходства стоит отметить и то, что постоянные издержки субъекта вполне могут быть рассмотрены как минимум благ необходимых для поддержания жизнеспособности. Кроме того, есть еще один момент – когда благ не просто не хватает для поддержания жизнеобеспечения, но даже для самой жизни. Если брать хрестоматийные экономические воззрения, то данная ситуация представлена точкой 0 на Рис. 12. В связи с этим, путем соединения двух представленных рисунков мы получаем очень интересный график (см. Рис. 13).

 

Минимум жизнесп-ти

Богатство

Степень свободы

Объем благ

0

А

Рис. 13. Соотношение богатства и минимального уровня потребления

При рассмотрении Рис. 13 возникает один важный вопрос: что собой представляет промежуток 0А (т.е. момент между уровнем потребления минимально необходимым для простого воспроизводства субъектности и «смертью» субъекта)?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, внесем в график некоторые усовершенствования: обозначим точку, когда количество благ стремится к максимуму как Б и проведем перпендикулярно от данной точки к оси «Объем благ» (см. Рис. 14).

Степень свободы

Объем благ

0

А

Б

В

Q1

C1

Рис. 14. Зависимость свободы, богатства и собственности на потребительские блага.

При проведении данного перпендикуляра, обозначим его как БQ₁, у нас получается три области: 0АВQ₁, АБВ и АC₁Б. Кроме того, есть еще одна область – 0АБQ₁. Если с последней все более менее понятно – это область, содержащая в себе имеющиеся у субъекта блага, то первые три нуждаются в отдельном рассмотрении.

Начнем с области АC₁Б. Получается, что АC₁ – это отрезок показывающий уровень свободы, превышающий статус объекта, т.е. уровень субъектности, или что то же самое, – степень, в которой тот или иной элемент может быть назван экономическим субъектом. Отрезок АБ – это соотнесение степени свободы и имеющихся в распоряжении благ, превышающих минимальный уровень, равный, как мы уже писали простого воспроизводства. Итак, получается, что область АC₁Б представляет собой зону субъектности.

Область 0АВQ₁ очевидно характеризует такую ситуацию, когда социальный элемент осуществляет свое суженное воспроизводство, но при этом не является субъектом, поскольку не обладает свободой. Именно в этом промежутке, к примеру, должны были располагаться рабы, холопы, крепостные. Вообще, по всей вероятности именно наличием такой зоны объясняется феномен человека как экономического объекта, о котором в частности писал М.И. Туган-Барановский. Действительно, если рассмотреть приведенный график на примере среднестатистического работника, то можно увидеть, что свобода является для него целью, а не наличной ситуацией. Так, в США долгое время существовал стереотип «свобода на пенсии», подобную ситуацию мы можем наблюдать и при рассмотрении научных степеней в нашей стране: защита кандидатской, а затем и докторской диссертаций (если рассматривать их с позиций обладания определенными нематериальными благами) – это тот рубеж, за которым начинается научная свобода (т.е. право на свои мысли, право на научную независимость).

Ну, и наконец, область АБВ обозначает область материального благосостояния.

Если этот график совместить с циклом мотивации, предложенным нами в предыдущих работах[211] и частично экспериментально подтвержденным исследованиями В.Н. Васина[212], и законом возвышения потребностей мы получаем очень интересную гипотезу, которую мы для начала проиллюстрируем на графике, а затем уже сформулируем.

Количество благ

2 ситуация

3 ситуация

1 ситуация

Степень свободы

Б

Г

Е

А

В

Д

Ж

Гот1

Гот2

Гот3

Рис. 15. Динамика экономической субъектности социального элемента

Как видно из рис. 15, от ситуации к ситуации в соответствии с законом возвышения потребностей, растет уровень благ необходимых для простого воспроизводства, увеличивая тем самым зону объектности (кривая АВДЖ). В то же время согласно данным Д. Канемана и А. Тверски, а также экспериментальным данным В.Н. Васина, по мере увеличения богатства постепенно мотивация достижения у субъекта заменяется мотивацией избегания неудач, а затем наоборот (точки перехода от мотивации достижения к избеганию неудач – Б и Е; точки смены мотивации избегания неудач на мотивацию достижения – А и Г). Кроме того, на данном графике обозначены три состояния готовности (гот₁, гот₂, гот₃), которые как мы показали ранее сопровождают переход из одной ситуации к другой.

Теперь перейдем к гипотезе, для иллюстрации которой мы и привели данный график. Если обратить внимание на линию АБГЕ, то можно увидеть, что по мере перехода от ситуации к ситуации, социальный элемент периодически переходит из состояния экономического субъекта в состояние экономического объекта. Более того, если мысленно продолжить данный график, мы увидим, что с каждой последующей ситуацией она приобретает вид полного цикла, никогда, впрочем, не доходя до нуля. Вызвано это тем, что целевой функцией мотивации избегания неудач (отрезки БГ и Е…) выступает сохранение достигнутого уровня богатства, которая впрочем неизбежно ведет к откату на уровень простого воспроизводства, тогда как субъект с доминированием мотивации достижения имеет своей целью свободу как таковую. Кроме того, важным является тот факт, что данный график наглядно иллюстрирует обмен идеального (свободы, субъектности) на материальное и наоборот, т.е. показывает механизм диффузии субъектности, задавая следующий закон: экономическая субъектность увеличивается в ситуациях с доминантой мотивации достижения и уменьшается при доминировании мотивации избегания неудач.

Кроме того, из приведенного графика явствует и то, что количество субъектности у одного элемента социальной среды увеличивается в меньшей степени, нежели количество принадлежащих ему материальных благ. Тем самым можно говорить и о том, что идеальное обменивается на материальное не равноценно (а приблизительно как 1 к трем). Кстати, это в определенной мере повторяет закон производства прибавочной стоимости К. Маркса. Другое дело, что, по всей видимости, можно условно заключить, что 1 элемент материального блага (т.е. извлеченной полезности) идет на воспроизводство, второй есть собственно прибавочная стоимость, а 3 – это трансформационный отход, не несущий в себе полезности.

Также на рис. 15 можно обнаружить и так называемый «Кейнсианский крест»: он выражается кривыми АБДЕ (склонность к сбережению) и АВДЖ (если данные точки соединить прямыми линиями). Действительно, потребление увеличивается до уровня обеспечивающего жизнедеятельность. Причем, точка оптимального потребления в ситуации 1 является привычным уровнем потребления в ситуации 2, задавая тем самым в ней прожиточный минимум для социального элемента. Товары же роскоши, т.е. то, что приобретается не ради потребления, а ради статуса или впрок – это составляющие богатства, т.е. определенная вариация сбережения.

Тем самым, подводя итог рассмотрению содержания категории «богатство», мы можем заключить, что оно выступает результирующим эффектом трудовой деятельности, поскольку дальнейший труд становится субъективно нецелесообразен. А значит, богатство можно определить как цель труда (если последний есть самоограничение). При этом оно не является синонимом удовлетворенности (или точнее степени последней), поскольку богатство имеет только материальную, объективную форму, тогда как удовлетворенность – только субъективную. Не надо приводить примеры, их довольно в жизни каждого человека, когда обладание богатством не делает владельца удовлетворенным, столько же примеров ситуаций, когда при относительно небольшом богатстве субъект ощущает себя вполне удовлетворенным.

Так вот, богатство есть только потенциальное удовлетворение, а точнее обладание большим количеством благ, способных приносить полезность. Удовлетворение же – это процесс извлечения полезности из благ (как материальных, так и нет), соответственно результатом удовлетворения является определенный уровень удовлетворенности, как степени реализации потребностей индивида (субъекта).

Тем самым получается, что богатство представляет собой одно из условий удовлетворения – условие необходимое, но не достаточное. Именно как результат экономической деятельности, богатство и доминировало в политэкономических исследованиях, вплоть до XVIII в., когда как результат существенного накопления благ в руках правящих классов (прежде всего купцов и правителей) на авансцену экономических изысканий вышел капитал, как та, часть запаса, которая используется для приращения богатства, а не для потребления (на Рис. 15 переход богатства в капитал представлен точками Б и Е).

По-видимому, качественный момент перехода экономической науки от рассмотрения богатства к изучению капитала зафиксирован в монументальной работе А. Смита, которая как свидетельствует ее название рассматривает еще богатство (видимо дань научной традиции, т.е. это был тогда устоявшийся термин, как сейчас капитал), но в сущностной части уже занимается трудом и капиталом, переводя, тем самым рассмотрение из плоскости адаптации к среде в плоскость ее преобразования (производства).

В VIII главе первой книги данного труда, озаглавленной «О заработной плате», А. Смит прямо указывает на несовпадение богатства и экономического развития, фиксируя тем самым переход от результата (богатства) к источнику экономического роста – капиталу. «Возрастание же дохода и капитала, – пишет шотландец – означает возрастание национального богатства. Следовательно, спрос на лиц, живущих заработной платой, естественно возрастает по мере возрастания национального богатства и не может возрастать при отсутствии последнего. Не размеры национального богатства, а его постоянное возрастание вызывает увеличение заработной платы за труд»[213]. Из данной цитаты, вполне явственно видно различие, существующее для Смита в категориях «богатство» и «капитал», а также явный перенос акцента рассмотрения с первого на второй, поскольку именно рост (сейчас мы его называем экономическим), тесно увязанный с ростом дохода и капитала есть основание для богатства.

Спустя некоторое время Ж.-Б. Сей уже давал следующее определение богатства: «Люди пользуются известными благами, которые природа доставляет им даром, как, например, воздухом, водой, светом солнца; но это не те блага, которые обыкновенно принято называть богатством. Это название дается только тем предметам, которые имеют собственную, им присущую ценность и которые сделались исключительной собственностью своих владельцев, как, например, земли, металлы, монеты, хлеб, ткани и вообще товары всякого рода. Если же это название дается также процентным бумагам, векселям и т.п., то это, очевидно, лишь потому, что они представляют собой обязательства, по которым владельцы их могут получить вещи, имеющие ценность сами по себе. Богатство всегда пропорционально этой ценности: оно велико, если велика сумма составляющих его ценностей; оно мало, если мала сумма входящих в его состав ценностей»[214]. При этом, по мнению французского ученого именно: «Знание истинной природы богатства, как оно сейчас объяснено, знание всех трудностей, которые приходится преодолевать для его приобретения, знание того, как оно распределяется в обществе, как можно пользоваться им, а также всех последствий этих разнообразных фактов составляет науку, которую принято теперь называть политической экономией»[215]. Это позволяет нам заключить, что в начале XIX в., к которому относится процитированная нами работа Ж.-Б. Сея, в качестве предмета политэкономии выступало богатство, однако в качестве предмета исследования в отдельных монографиях все чаще стал появляться капитал.

В восприятии А. Смита – капитал – это авансированная часть будущего продукта (овеществленное или нет прошлое, «прошлый труд»). Труд «в настоящее время» – это собственно труд, а риск неудачи приносит прибыль. Отсутствие труда создает ренту. Похожей точки зрения придерживался и один из последователей Смита, Д. Рикардо, отмечавший: «Капитал есть та часть народного богатства, которая употребляется на производство, она состоит из съестных припасов, одежды, утвари и орудий, из первоначальных материалов, необходимых для того, чтобы сделать труд производительным»[216]. Тем самым на заре политэкономии было очевидно, что капитал есть часть богатства, авансированная на будущее его приращение. Схематично это можно представить следующим образом (см. Рис. 16).

Труд

Богатство

Прожиточный минимум

Запас для потребления

Капитал

 

Рис. 16. Процесс создания капитала.

Причем, капитал – это овеществленный труд, выступающий дополнительным источником приращения богатства. Продолжением данного понимания выступает обобщение вышеприведенного определения Д. Рикардо, осуществленное Дж.С. Миллем, который отмечает, что капиталом называются все те вещи, которые «обеспечивают необходимые для производственной деятельности здания, охрану, орудия и материалы, а также питание и иные средства существования для работников во время производственного процесса»[217]. В определении Милля мы бы хотели обратить внимание на два момента.

Во-первых, то, что данный автор уже не определяет капитал через призму богатства, т.е. в его работе богатство как бы выходит за рамки рассмотрения (хотя по тексту данный термин встречается все же достаточно часто). Именно такое выведение «за скобки» позволяет Миллю ввести однозначное определение капитала как предварительно накопленного запаса продуктов прежнего труда, служащего производству новых ценностей[218]. А также провести четкое разграничение «капитала» от «некапитала», основанное на различии в «намерениях капиталиста… направить свою собственность в новое производство»[219]. Тем самым, мы можем сказать, что с момента выхода в свет работы Милля из вышеприведенной схемы (см. Рис. 16) в экономических исследованиях последовательно стало исключаться богатство.

Во-вторых, Дж.С. Милль, говоря о том, что капитал представляет собой, в том числе, минимальный уровень благ, необходимый для осуществления рабочими труда, указывает на очень интересный момент: капитал, как авансированная часть богатства позволяет лишить ряд социальных субъектов их экономической свободы, обеспечив им в долг (под результаты их труда) уровень прожиточного минимума. Тем самым, рабочие лишаются возможности появления богатства (как излишка), и превращаются в фактор производства, естественно утрачивая при этом статус экономических субъектов, которым они обладали в период цехового производства. По-видимому, именно эта ситуация и послужила основанием для работ Н.У. Сениора и К. Маркса, а также основой для появления теорий заработной платы как прожиточного минимума.

В то же время, так как уровень прожиточного минимума – это в известной степени характеристика субъективная, т.е. известная только самому рабочему, то со временем некоторые из них все же должны были получить возможность для определенной степени свободы, что и произошло в XX в.

Возвращаясь к вопросу о соотношении капитала и богатства, которому посвящен настоящий параграф, отметим, что вся история экономической мысли свидетельствует о том, что под «капиталом» понимается стартовая точка действий экономического субъекта, тогда как под «богатством» – их конечная цель. «Труд» же не имеет прошлого и будущего, он возможен только в настоящем (это и роднит его с субъектностью), поскольку первоначально существует исключительно в идеальной форме, овеществляясь лишь в своих результатах. Если верить К. Марксу, то труд изначально (надо сказать, что наиболее четко это положение сформулировано все же А. Смитом) можно определить как деятельность создающую богатство[220]. Тогда как богатство, по А. Смиту, – продукт вообще или овеществленный труд.

Тем самым, получается, что присвоение богатства как результат экономической деятельности, рассмотрение которого мы наблюдаем в работах У. Петти, Т. Мана и др., уступает свое центральное место капиталу, как источнику богатства в работах А. Смита, Д. Рикардо, Дж.С. Милля и К. Маркса. Результирующим эффектом данной смены можно считать определение капитала, выдвинутое уже в XX в. австрийским экономистом Й. Шумпетером, согласно которому это понятие предстает как неразрывно связанное с процессом развития, не имеющее никакого аналога в вышеуказанном нами экономическом кругообороте[221].

Кстати, надо сказать, что в настоящее время категория «капитал» во многом уступает свое центральное место в экономических исследованиях «благосостоянию», которое явно делает акцент уже на динамическом равновесии (состоянии, как это видно из самого слова) субъекта, характеризующимся определенным уровнем удовлетворенности или достатка. Вышеозначенная эволюция экономической мысли наглядно демонстрирует переход экономической системы от детерминации внешними материальными компонентами к внутрисубъектным, экономико-психологическим факторам общественного развития.

Важным итогом данного параграфа выступает тот факт, что как богатство, так и капитал представляют собой остаток от экономической деятельности. Различие же между ними заключено лишь в том, что первое – есть остаток сам по себе (без акцента на его дальнейшем использовании), по сути стационарный, вневременный, тогда как второй – остаток, способный принести доход в будущем, т.е. потенция, возможность, а не результат в чистом виде. Получается, что между ними приблизительно такое же различие как между дипломом о высшем образовании и умением работать.