Вступительный экзамен по профильному предмету

Приёмная комиссия 1 ММИ в те годы находилась по адресу: Проспект Маркса, 18. Это анатомический корпус института, расположенный в самом центре Москвы, во дворе за гостиницей «Националь». Только эта гостиница мешает созерцать из окон корпуса «стены древнего Кремля». Но мимо этих стен приходилось идти по дороге в данный корпус – или, как второй вариант, можно было зайти во двор со стороны улицы Горького.

Ныне такого адреса уже нет. Проспект Маркса опять сделался на этом участке (от Тверской улицы до Манежа) Моховой улицей, и я не знаю на ней дома №18.

А анатомический корпус никуда не делся: всё так же стоит за «Националем», выполняет свои прежние функции, но значится уже как дом 11, строение 10 по Моховой улице. Стоит, несмотря на многолетние слухи о его скорой продаже коммерческим структурам.

Откуда он тут взялся? – А это (наряду с близлежащим физиологическим корпусом) остатки Московского университета – его медицинского факультета, который в 30-х годах прошлого века был преобразован в 1-й Московский медицинский институт имени И.М. Сеченова.

Неудивительно поэтому, что рядом находятся здания двух факультетов, до сих пор входящих в состав МГУ, – психологии и журналистики.

Зато несколько удивительно, сколь близко от Кремля расположили в своё время здание анатомического театра. «Театр» – это, конечно, благозвучно, но главные его составляющие – это морг и секционный зал.

Правда, в то время в Кремле не квартировался ни царь, ни император, ни Предсовнаркома, ни Генеральный секретарь, ни Президент. Оттого-то, видимо, и допущен был такой недосмотр.

А может, и недосмотра никакого не было: в Кремле и возле него своих покойников столь много, что ещё несколько – хотя бы и в секционном зале – никого не смутили ни вначале, ни после.

Документы принимали в обширном холле на первом этаже анатомического корпуса, а экзамены проходили на четвёртом этаже, в комнатах с особенными восьмиугольными столами, в центре каждого из которых была лампа с белым шарообразным колпаком.

Это – помещения кафедры гистологии, специально оборудованные так ещё во времена оны для изучения препаратов под микроскопом.

И вот – экзамен по физике, к которому я так долго готовился. В белой рубашке, с экзаменационным листом в руках, быстро говорю маме «Пока!», прохожу через кордоны и поднимаюсь по лестнице в аудиторию. Получив свою законную пятёрку, я фактически уже сегодня стану студентом 1-го ММИ им. Сеченова.

Теоретический вопрос – закон Архимеда. Чёрт те что! Это материал пятого класса, его может не знать только идиот! Тут себя не покажешь. Второй вопрос: ну, тоже не очень.

Задача. На электричество. Конденсаторы. Ну, я, конечно, помню формулы для конденсаторов. Но что-то эти формулы никак не применяются. Ну, подумаем… Чего-то не хватает. Не знаю, как решить. Не могу решить! Да как же так?! Опять – ситуация, как с математикой?! Только здесь, говорят, без задачи можешь и тройку не получить!

НЕ МОГУ! Смотрю на потолок: падает или не падает. И как я приеду в Пушкино, как пройду по улицам, ЧТО скажу знакомым?

Подхожу к экзаменатору. Тот – в чёрных очках. Молодой, лет 35.

– Вот, – говорю, – закон Архимеда. На тело, погружённое в жидкость …

– Не надо, – быстро перебивает экзаменатор. – Задачу. Не решена? Так что же, голубчик, ты здесь делаешь?

– Я всё знаю! У меня – золотая медаль! Тут нет какого-то данного. Вот скажите, как её решать?

– Даже и смотреть не буду. Я здесь не для того, чтобы объяснять, как решать задачи. Ну ладно, поставлю тройку.

– Нет-нет! Спросите меня, что хотите! Я всё знаю!

Впоследствии, уже будучи преподавателем сам, я слышал подобное множество раз. «Спросите, что хотите: я всё знаю!» И почти всегда убеждался, что это явное преувеличение. Но бывали и иные случаи.

Возможно, у этого экзаменатора тоже встречались такие исключения.

– Хорошо! Вот тебе график зависимости ускорения от времени. В какой точке скорость максимальна?

Маленький график имел форму трапеции: начинался в нуле, поднимался вверх, затем шёл параллельно оси времени и, наконец, вновь в неё утыкался.

В общем-то, несложно. Но я потом многих проверял на этом простеньком вопросе и чаще всего получал ответ: на верхнем участке… ну, или в конце верхнего участка, перед снижением графика.

Если бы я так ответил в тот решающий момент… многое, наверно, было бы потом как-то иначе. Но я уверенно показал на самую нижнюю точку графика:

– Скорость больше всего здесь.

_­–  Что ж, правильно. – И он как-то уже более по-человечески посмотрел на меня. –  Ну, а вот построй ход лучей в такой системе линз.

Я построил.

– Ладно, четыре! В порядке исключения. Мы без задачи больше тройки не ставим.

Второй раз за пару месяцев в порядке исключения мне повышали экзаменационную оценку на балл. Я не знал, радоваться или огорчаться. С одной стороны, сейчас предстоит самое ужасное: сказать маме – «Четыре…». А затем ещё сдавать три экзамена, по которым я совершенно не готовился. Но, с другой стороны, всё могло бы быть гораздо хуже…

Ту задачу мы потом показывали разным учителям физики. Ни один не смог решить её. Все говорили, что не хватает данных.

Возникает вопрос: как такая задача могла оказаться на вступительном экзамене? Думаю, никто из приёмной комиссии так и не задался этим вопросом. С какой стати? На основании многочисленных советов, мы сочли за лучшее апелляции не подавать.