Эти вечно живые «черные списки»

Еще до встречи с актером Эдвардом Азнером я получил от него письмо, которое он назвал «Посланием жизни или смерти». Автор объяснял, почему совесть не позволяет ему оставаться равнодушным к происходящим в Сальвадоре массовым убийствам и пыткам ни в чем не повинных людей, почему заставляет выступать в защиту справедливости и правого дела народа этой страны. Позднее, когда мы уже беседовали с ним в Нью–Йорке после просмотра документального фильма о борьбе сальвадорских патриотов, Азнер рассказал, какая вера им движет и во что обходится ему «свободное выражение взглядов».

— Я не могу молчать, — говорил он, — ибо отчетливо вижу, как американское правительство вооружает патологических убийц и садистов, становясь соучастником кровавых преступлений. Право народов на революцию — законное право. Вашингтон попирает это право, ссылаясь на пресловутые «коммунистические заговоры» и «советскую экспансию». Часто нас запугивают: «Русские идут!» А вот фашисты уже давно здесь, в Америке…

Эти высказывания Эдварда Азнера не были для меня неожиданностью. Вот уже какой год, будучи председателем профсоюза киноактеров, он не только защищал их профессиональные интересы, но и прямо призывал к срыву интервенционистских планов администрации в Центральной Америке, оказывал материальную помощь жертвам репрессий сальвадорской военщины. После столь неслыханного бунта широко известный и талантливый актер, лауреат нескольких национальных премий сам пал жертвой репрессий, правда несколько более «цивилизованных». Его не стали убивать или подвергать невыносимым физическим пыткам. Для начала выступили в прессе с нападками и обвинениями в том, что, мол,«занимается не своим делом», «продался коммунистам», «ищет славы на политическом поприще». Затем корпорация Си–би–эс просто лишила его рабочего контракта на участие в телевизионной серии «Лу Грант», в которой он исполнял главную роль, под предлогом ее якобы непопулярности среди зрителей.

Быть популярным актером кино — в Америке вещь рискованная, особенно если он выходит из–под контроля нанимателей его таланта. Есть много путей дискредитировать такого человека. Один из них — лживые утверждения о падении интереса публики к фильмам, где он снимается. Хорошо помню, как сотрудники аппарата президента корпорации Си–би–эс Уильямса Пейли в беседе со мной оправдывались: «Это не мы, а зрители так решили. Что касается политической цензуры, у нас ее совсем нет». Можно ли в это поверить? Прекрасно известно, что деньги на постановку серии давала компания «Кимберли Кларк» — владелец крупного завода в Сальвадоре, один из главных американских инвеститоров, всерьез обеспокоенных за судьбу своих миллионов. Именно она в наказание бунтарю прекратила финансирование сериала по совершенно ясным политическим соображениям. Господа явно грешили против истины.

Этот факт так и вошел бы в летопись Голливуда в качестве заурядной истории из коммерческих нравов кинобизнеса, если бы вслед за решением боссов Си–би–эс у студии не появились сотни пикетчиков с плакатами «Азнер—да, цензура — нет!». Президент Си–би–эс отказался комментировать заявления американцев, пикетировавших студию. В моем блокноте сохранились их записи.

Рамона Рипстон, руководитель Американского союза за гражданские права: «У Азнера должно быть право высказывать свои политические взгляды, не опасаясь репрессий. Отмена популярной телевизионной серии свидетельствует, что некоторые у нас не сделали для себя никаких уроков из прошлого. Снова, как в период маккартизма, на свет выползают «черные списки»…»

Чак Шихан, представитель разгромленного Рейганом профсоюза авиадиспетчеров: «Азнер поддерживает нашу забастовку и борьбу народов Центральной Америки. Вот почему мы с ним солидарны и решили встать на его защиту…»

Подпись Эдварда Азнера в те дни все чаще появлялась под призывами общенационального движения за замораживание ядерного оружия. Он был и среди участников самой массовой за всю историю Соединенных Штатов антивоенной манифестации 12 июня 1982 года в Нью–Йорке. Рядом с ним шли его коллеги Джоанн Вудворд, Джейн Фонда, Линда Ронстадт, Джоанн Баэз и широко известные в Америке Даниэль Элсберг, писатели Курт Воннегут, Эрика Джонг, драматург Артур Копит, дирижер Леонард Бернстайн… Без малого миллион человек. Это, наверное, и переполнило «чашу терпения» властей предержащих.

К сожалению, тогда на митинге в нью–йоркском Центральном парке мне не удалось побеседовать с Эдвардом Азнером: волны людского моря разнесли нас в разные стороны. Но думается, что в разговоре со мной врач Бенджамин Спок, как и Азнер, член комитета «Мобилизация за сохранение жизни», хорошо выразил настроение и своего соратника.

— Сегодня предельно ясно, что американцы и их правительство говорят на совершенно разных языках, а президент США выступает не от имени своего народа, — заметил он. — Белый дом видит будущее Америки в эскалации гонки вооружений, наращивании арсенала «трайдентов», «першингов», нейтронных бомб, крылатых ракет. Мы же начинаем все больше убеждаться, что без ядерного разоружения у нас вообще не будет никакого будущего. Рейган заявляет, что его программа модернизации ядерного оружия сделает страну «неуязвимой». Мы же думаем: единственная прочная гарантия мира и безопасности — в замораживании ядерного оружия, в его ликвидации до последней боеголовки. Мы требуем: «Хватит! Миллиарды долларов нужны не ракетам, а людям». В администрации придерживаются другого мнения, но мы заставим их одуматься — другого пути нет…

Среди призывавших администрацию США одуматься выступал и актер Эдвард Азнер. Как и многие представители американской творческой интеллигенции, вопрос: «С кем вы, мастера культуры?», поставленный сегодня по–новому, он решил для себя твердо, сделав продиктованный совестью моральный выбор. Наверное, такая популярность уже и без того известного человека властям явно пришлась не по вкусу, и они пустили в ход надлежащие меры. Но вот только смогут ли вместить «черные списки» всех непокорных?

ЖЕРТВЫ СФАБРИКОВАННЫХ ДЕЛ

Много благих пожеланий слышали американцы от правящей администрации. Она не поскупилась и на такую идею: мир и международная безопасность теряют свое значение для людей, лишенных свободы и права на человеческое достоинство, и громогласно призвала бороться за мир и безопасность не только государств, но и каждого отдельного человека. Исключительная по силе своей мысль, но только не верили в ее искренность миллионы бездомных, скитавшихся по улицам больших и малых городов Америки в поисках куска хлеба и крыши над головой, 12 тысяч авиадиспетчеров, брошенных по указанию Белого дома на произвол судьбы. Ложь и двуличие видели в этих словах и узники американских застенков, брошенных туда не за уголовные преступления, а по политическим мотивам и сфабрикованным обвинениям.

Три года под строжайшим надзором томился в чикагской тюрьме один из таких политических заключенных — Зиад Эйн. Его «дело» перекочевывало из одной судебной инстанции в другую, но фактически ему уже был вынесен приговор. Его призывы о помощи не услышали в Белом доме, хотя через возведенную властями стену умалчивания, через решетки чикагской тюрьмы просачивалась крупицами правда. Тогда ему исполнился лишь двадцать один год. Палестинец, проживавший ранее на оккупированной Израилем территории, он приехал в США навестить заболевшую сестру и, по настоянию израильских властей, был арестован агентами ФБР.

С помощью адвокатов и друзей Зиада мне удалось ознакомиться со свидетельскими показаниями, фигурировавшими в судебном разбирательстве его «дела». Не надо быть юристом, чтобы увидеть чистейшую «липу» сфабрикованного против него израильскими и американскими властями обвинения. Инкриминировав ему закладку бомбы на рыночной площади оккупированного иорданского городка Тибериас, они не удосужились представить даже мало–мальски убедительное доказательство причастности Зиада к взрыву, за исключением показаний одного палестинца, который дважды от них сам же и отрекся. На стороне же обвиняемого одиннадцать свидетелей, подтвердивших его алиби. Ни одно из них американские судьи не включили в судебное разбирательство. Вот уж действительно как с теми Бразинскасами, но только наоборот: два отпетых бандита, пытаясь угнать самолет, убили бортпроводницу на глазах многочисленных свидетелей, но по сей день безнаказанно разгуливают где–то в Америке, абсолютно уверенные, что Вашингтон не передаст их в руки правосудия. Никаких же доказательств совершенного якобы Зиадом преступления не было и в помине, но его лишили свободы, а потом депортировали в Израиль, где ему была уготована неминуемая смертная казнь…

Вашингтонская администрация красиво говорила о времени, когда «сильные станут справедливыми, слабые почувствуют себя в безопасности, а мир будет упрочен». Но можно ли верить ее словам, если уже какой год ходило по американским судебным инстанциям «дело Дэвида Труонга». Его обвиняли в шпионаже на основе показаний платных осведомителей полиции, настолько грубо состряпанных, что прокуратура под шумок их просто уничтожила. И все же человек приговорен к пятнадцати годам лишения свободы, и судьба его целиком зависела от апелляционных судов, где «дело» пересматривалось и ждало окончательного решения.

Кто же такой Дэвид Труонг? В 1965 году, бежав от репрессий сайгонского марионеточного режима, он приехал в США и официально зарегистрировался в иммиграционном управлении. С тех пор активно участвовал в деятельности местных антивоенных организаций, публично выступал за вывод американских войск из Южного Вьетнама, за освобождение там всех политических заключенных, среди которых был и его отец. После окончания войны стал одним из организаторов официально действующего в США центра, выступавшего за нормализацию американо–вьетнамских отношений, распространявшего правдивую информацию о Социалистической Республике Вьетнам. Делал это Дэвид публично, писал статьи в газеты и журналы, выступал с лекциями, анализировал официальные документы и материалы конгресса. Однако такая вполне законная деятельность пришлась властям не по вкусу: срочно подключили агентов–провокаторов, установили за ним слежку, на квартире — подслушивающие устройства. В январе 1978 года его арестовали и приговорили к пятнадцати годам тюрьмы.

Но у Дэвида Труонга была поддержка, и не только в лице адвокатов, вскрывавших на судебных заседаниях безосновательность сфабрикованных против него обвинений. Его поддерживали прогрессивные организации США, активно противостоящие полицейским и расистским репрессиям, выступающие за освобождение всех политических заключенных в Америке. Именно с их помощью мне удалось услышать от Дэвида несколько слов.

— Сначала об обращении со мной сразу после ареста, — рассказывал он. — По существу, мое положение в тюрьме мало чем отличалось от условий, в какие попадали политические заключенные во времена сайгонского режима. Меня поместили в полностью темную камеру и несколько дней не выпускали даже на минуту. Помыться и привести себя в порядок разрешали только перед тем, как идти в суд. Ночью ежечасно заходили в камеру и будили, освещая электрическим фонарем лицо. Более полугода меня подвергали всяческим издевательствам и пыткам. И они еще говорят о правах человека!

Что касается существа выдвинутых против меня обвинений, то ни у суда, ни у ФБР нет доказательств моей заговорщической деятельности. Мне никто не передавал никаких военных секретов, затрагивающих интересы национальной безопасности США. «Дело» против меня носит политический характер и сфабриковано в нарушение всех юридических норм. Это политическая месть правящей Америки, не желающей смириться с поражением во Вьетнаме, да и не только во Вьетнаме. Посмотрите, как разжигаются в стране милитаристская истерия и шовинизм. Потому–то и нужны подобные судебные фарсы. Но повернуть ход истории вспять им не под силу, в конечном счете последнее слово будет за народом.

Я искренне признателен всем, кто морально меня поддерживает. Очень благодарен и советским людям. С такой помощью легче разоблачать лицемерие и обман в политике администрации Рейгана…

Снова и снова прислушивался я к словам Дэвида Труонга, записанным на магнитофонную пленку, переданную мне из тюрьмы его друзьями. Еще одно живое документальное свидетельство, срывающее маски с апостолов двуликого Януса на берегах Потомака.