Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:

Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:

Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь -

написал замечательный поэт серебряного века М.А.Волошин, как и А.А.Ахматова, Родину после прихода к власти слуг антихриста не покинувший, скорби с Россией разделивший.                      К этому произведению с трагическим названием «На дне преисподней» мы чуть позже возвратимся.

А пока снова «Реквием» А.А.Ахматовой. Все помнят, конечно, чудовищно жестокую казнь стрельцов Петром Первым, очень испугавшимся за свою власть – людей, перед окнами повешенных! Разве не так же и ныне запугивает инакомыслящих новая власть, уводя, мучая, высылая и расстреливая?! Оттого и проводит поэт параллель двух эпох.

 Нет, это не я, это кто-то другой страдает.

Я бы так не могла, а то, что случилось,

Пусть черные сукна покроют,

И пусть унесут фонари…

Ночь.

Кажется, всё происходящее – страшный сон, потому что всё это за пределами человеческого понимания. Надо скорее проснуться… но не получится… 

 

 

            Глава четвёртая «Ночь. Россию покрывшая»

 Ночь, тьма, безвременье.  Всё покрыто мглою – и небеса в ней скрылись…

 Мы обещали вернуться к стихотворению М.А.Волошина - 

           С каждым днем все диче и все глуше

Мертвенная цепенеет ночь –

Только в годы создания «Реквиема» поэта уже на земле грешной не было – эти строки созданы в память убиенного самозваной властью в 1921 году Н.С.Гумилёва.

А всё, происходящее ныне – в «Реквиеме», словно страшное «продолжение».

    «И хожу я по чёрному свету» - не требующий разъяснений крик души человека, смысл жизни потерявшего! А сколько таких было! Свет не может быть «чёрным», но стал. Написаны строки эти чудом выжившим с большевистском плену Иваном Савиным (Севалайненом), которому отпущено было всего двадцать восемь лет земной жизни. Написаны - тоже до «Реквиема» - почти за десять лет – и тоже поэта тогда уже в живых                    не было. «Чёрным» свет стал и для лирического героя «Реквиема», и для самой – создавшей его,  и для все России.

 И, наконец, ещё один образ, созданный Поэтом-Мучеником, тоже Россию                            не оставившим и погибшим в пересыльном лагере.  «Неоконченной вечности мгла» - так   завершает О.Э.Мандельштам одно из самых трагических своих произведений «Небо Вечери…», созданного в те же «смертоносные» годы, что и «Реквием» А.А.Ахматовой.

 Россию покрыли «черные сукна» смерти - невинных,власти не угодивших.

Глава пятая. «Убиение Женщины».

Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей —
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука — а сколько там
Неповинных жизней кончается…

Кто же эта «Царскосельская веселая грешница»?! Конечно, знаменитая Царскосельская Статуя Девушки над разбитым кувшином. Девушки, воспетой                   и А.С.Пушкиным, и самой А.А.Ахматовой лет за двадцать до создания «Реквиема».

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.

Дева печально сидит, праздный держа черепок.

Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;

Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит –

хорошо известные строки родоначальника русской поэзии.

А вот строки самой А.А.Ахматовой, созданные незадолго до того, как весь мир запылал                    в пожаре войны, приведшей к главной русской трагедии двадцатого века. 

Уже кленовые листы

На пруд слетают лебединый,

И окровавлены кусты

Неспешно зреющей рябины,

И ослепительно стройна,

Поджав незябнущие ноги,

На камне северном она

Сидит и смотрит на дороги.

Я чувствовала смутный страх

Играли на ее плечах

Лучи скудеющего света.

И как могла я ей простить

Восторг твоей хвалы влюбленной…

Смотри, ей весело грустить,

Такой нарядно обнаженной.

И вот воспетая в веках Красавица словно превращается в одну из тех несчастных, измученных, задавленных страхом, раньше времени постаревших, у которых осталось «что-то вроде лица и что-то вроде улыбки», как написала А.А.Ахматова в своих воспоминаниях. Убиты красота и величие женщины – убиты тюремными надсмотрщиками и конвоирами. По всей - некогда Великой России, а теперь измученной                            и униженной «неповинные жизни кончаются»…

         Глава шестая «Приговор, России вынесенный»

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

А не то… Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.

Глава «Приговор», ставшая почти самостоятельным произведением...

 Да, Л.Н.Гумилёв смертной участи избежал, но не избежали тысячи других – кого-то о долге и совести забывшие врачи скорой                               на расстрел везли… Неважно, что в Подмосковье. Приговор вынесен всем! …

 А после приведённого в исполнение приговора приходит смерть! Только …

Иль отрави тифозным чадом.

Мне все равно теперь.

Клубится Енисей,

Звезда Полярная сияет.

Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

И поит огненным вином

И манит в черную долину.

И поняла я, что ему

Должна я уступить победу,

Прислушиваясь к своему

Уже как бы чужому бреду.

Не приведи, Господь, такое пережить! Как и то, о чём говорится дальше:

Но твоей Голгофы не покину,

От твоих могил не отрекусь –

обращается  поэт к России лет за пятнадцать до создания А.А.Ахматовой «Реквиема».

 По сути, сбылось страшное пророчество…

Образ Креста, о котором «ночи белые …говорят», появляется в Поэме несколько раньше.  А теперь «крестами» на которых русские люди распяты, «покрыта» вся Россия… И стоят рядом матери – тысячи матерей – таких, как в очереди                           в печально известные «Кресты»...

Есть в западной духовной музыке такой жанр «Stabat mater» - полностью   «Stabat mater dolorosa» - «Мать, стоящая у Креста». При чтении этой главы невольно вспоминается...

А ещё написанные автором «Реквиема»  в трагическом 1914 г. слова о России:

Низко, низко небо пустое,

И голос молящего тих:

«Ранят тело Твое пресвятое,

Моря, пустыни, города.

 Мелькающее отраженье

Потерянного навсегда»

Это стихотворение «Прапамять», написанное в страшном 1918 году, когда рушились создаваемые веками основы, а поэт, а вслед за ним и лирический герой думает о вечном, а всё происходящее называет «сном» -

«Когда же, наконец, восставши

От сна, я буду снова я…» -

потому что душа бессмертна! (Почти через двадцать лет и в «Беге» М.А.Булгакова всё происходящее тоже будет показано как сменяющие друг друга сны).

Все великие писатели имели дар провидения – и вот в 1910 году, когда уже были написаны многие пророчества о грядущих катаклизмах, появились эти строки Н.С.Гумилёва:

«Солнце, сожги настоящее

Во имя грядущего,

Но помилуй прошедшее».

(Стихотворение «Молитва» из книги «Жемчуга»).

Без «прошедшего», без памяти нет будущего, нет человека как такового, о чём мы часто, к сожалению, забываем. Но просьба, молитва «сжечь» - это не жажда разрушения,                  а готовность отдать свою жизнь как искупительную жертву во имя «грядущего» России и, очевидно, «Жизни будущего века». Эта готовность звучит в творчестве многих прекрасных поэтов Серебряного века – и в одноимённом стихотворении М.А.Волошина, и в «Молитве» и «Предсказании» А.А.Ахматовой, и созданных в лагере стихах О.Э.Мандельштама  и во многих произведениях наших великих соотечественников.

     Николай Степанович Гумилёв не только поэт, но и офицер, добровольцем ушедший на Первую Мировую войну - а бранная слава России неотделима от её истории, от духовных традиций. Недаром даже названия некоторых книг поэта: «Колчан», «Шатёр», «Путь конвистадоров» - являются отражением этой глубинной связи, а не просто описанием военных походов. И, конечно, творчество Н.С.Гумилёва и многих великих его соотечественников, современников неотделимо от осмысления Первой Мировой войны, войны в целом, хотя, естественно, этой, бесспорно, очень важной темой не исчерпывается. Как не исчерпывается и осмысление «мирового пожара» только поэзией Н.С.Гумилёва, да вообще литературой. Итак, обратимся к произведениям великого русского поэта.

Конечно, всем хорошо известно, что Первая Мировая война стала предтечей великой русской трагедии:

«Та страна, что могла быть раем,

 Стала логовищем огня…» -

написал Н.С.Гумилёв в 1914 году в стихотворении «Наступление». Сама трагедия, которая полностью обесценит жизнь миллионов людей, произойдёт чуть позже, а в самом произведении показан традиционный образ благословенного воинства:

…Но не надо яства земного

Оттого что Господне слово

Лучше хлеба питает нас.

Эти слова как будто возглас русских князей и их дружин, доносящийся сквозь века. Это – воплощение любви к Господу и к России! Это – готовность отдать «жизнь свою за други своя», как сказано в Писании!

«Словно молоты громовые

Или волны гневных морей,

Золотое сердце России

Белоснежные кони ринут

В ослепительную высоту.

Огнекрылых зов трубачей.

 А в финале снова грешная земля – слёзы товарищей и молитвы за души убиенных:  

«Здесь священник в рясе дырявой

Умиленно поёт псалом,

Здесь играют гимн величавый

Над едва заметным холмом».

Недаром с древних времён об убиенных на поле брани служилась Лития. А ряса в бою прострелена.

(Потом, после октябрьского переворота, она будет «служиться» по всей России, «идти                          по луговинам», как напишет М.И.Цветаева в книге «Лебединый стан»).

А пока ещё в память обо всех убиенных на поле брани Первой Мировой войны замечательный русский композитор А.Д. Кастальский, один из тех, чьё имя безбожная власть будет так тщательно пытаться предать забвению, создаёт грандиозное музыкально-сценическое действо – «Братское поминовение».

  Когда спустя почти сто лет читаешь о нём в книге «Искусство Серебряного века» Л.А.Рапацкой, невольно хочется обратиться к языку русского мыслителя В.С.Соловьёва и назвать творение А.Д. Кастальского примером «вселенского соборного мышления». Даже изложенное лишь на бумаге описание даёт почувствовать грандиозность мышления русского православного композитора-патриота. На сцене                        и молитвы за убиенных – не только православных, и даже не только христиан; и хор сестёр милосердия, которые, наверное, из мирян ближе всех к Творцу; и залпы орудий, и колокольный звон. Это – отражение боли и памяти не только русского народа. Это – боль и память «вселенская». Всё это «сверхнационально», как писал наш русский мыслитель И.А.Ильин, которому Господь тоже послал испытание жить в эпоху прихода к власти бесов.

И обращается к столь глобальному осмыслению сути войны, да и вообще сути бытия, вмещает в себя и отражает на сцене «вселенскую» скорбь именно русский композитор                      с истинно христианской душой.            

(А через несколько лет другой русский композитор А.Т. Гречанинов тоже соединит русское мироощущение с вселенским, создав «Вселенскую мессу», которую высоко оценил весь культурный христианский мир. Именно русский, православный композитор).

К сожалению, октябрьский переворот не дал возможности воплотить великое творение А.Д. Кастальского на сцене – это произойдёт лишь через несколько десятилетий – и не в России, по хорошо всем понятным причинам.

И вот всего лишь несколько лет назад на Родине композитора - в нашем многострадальном Отечестве появился в свободной продаже диск «Братское поминовение» А.Д.Кастальского. Слава Богу, что вспомнили мы, наконец-то,                             о сокрытом кладе; но думается, что делом чести для России является воссоздание великого произведения именно в той форме, в которой оно было задумано автором.                  В память о бранной славе нашего Отечества.

Заупокойную службу

об убиенных воинах отразил и великий художник-баталист

В.В. Верещагин на хорошо всем известном полотне

  «Побежденные. Панихида».

В.В.Верещагин оставил сей мир за 10 лет до начала Первой Мировой войны, однако какое потрясающее взаимопроникновение образа живописного и образа литературного – как будто бы живописец проиллюстрировал последние строки стихотворения «Война» Н.С.Гумилёва! Неслучайно именно русская философская мысль изрекла столь ёмкое понятие – «сверхвременное».

Все упомянутые великие произведения литературы, музыки и живописи преисполнены любовью к Родине, беззаветным служением, верностью долгу, православным традициям. В них отражена неразрывная связь земли с небом - а потому невольно трепещет душа всякого человека, считающего себя русским не по крови, а по сути. 

Но, возвратимся к творчеству поэта и истинного русского офицера Н.С.Гумилёва. Наверное, апогеем жертвенной любви можно считать его стихотворение «Война», посвящённое М.М Чичагову - потомственному офицеру славного рода:

 «И воистину светло и свято

Дело величавое войны -

Серафимы, ясны и крылаты

За плечами воинов видны».

Не разрушения, не ужас, не трагедия – а сердца людей, которые «восковыми свечками горят» перед Господом! И каждый раз при чтении этих строк понимаешь, что русское воинство – Воинство Благословенное, Воинство Христово!

                        И вот поистине христианский финал:

«Но тому, о Господи, и силы

И победы царский час даруй,

Кто поверженному скажет: «Милый,

 Вот, прими мой братский поцелуй».

(А сын вышеупомянутого офицера, Леонид Михайлович, в монашестве Серафим, через 23 года как Христов воин примет смерть на Бутовском полигоне и будет причислен к Лику Святых).

Все три указанные произведения Н.С.Гумилёва, особенно последнее, родились, конечно, в годы Первой Мировой войны, но, бесспорно, они вне времени и пространства! Если бы мы чаще задумывались о том, какие мысли воплощали наши великие соотечественники в своих великих творениях, на земле было бы меньше зла.

Думается, что об Образе Благословенного Воинства следует сказать ещё несколько     слов – ведь обращались к образу воина по вековой славной русской традиции и другие поэты, в том числе и Серебряного века. А иначе и быть не могло.

Хорошо известно, что великий Н.С.Гумилёв был по своим убеждениям монархистом - и никогда не скрывал этого. (Прочитав поэму «Двенадцать» А.А.Блока, Н.С.Гумилёв сказал, что автор поэмы «вторично распял Христа и вторично расстрелял Государя»). Верноподданным Государя (именно верноподданным, а не придворным - потому что                   это – огромная разница) был и другой поэт Серебряного века – С.С.Бехтеев, чьё имя ныне неразрывно связано с песнями о Державной России, о жизни и творчестве которого писали даже Афонские старцы. (Кстати, те же Афонские старцы считают, что у С.С.Бехтеева «приняли эстафету» певица Жанна Бичевская и её муж – композитор Геннадий Понамарёв, в творчестве которых поэзия С.С.Бехтеева играет огромную роль).

«На бой последний, бой кровавый

 За честь и счастье всех племен.

Зовет бойцов орел двуглавый

Туда, где годы рушат веки,

В кровавом скрежете цепей».

  Это - одно из самых знаменитых произведений С.С.Бехтеева, да и название говорит само за себя - «Двуглавый орёл».                                                                 

Его создание относится уже ко времени после свершившейся русской трагедии - однако, совершенно очевидно, что это не ностальгия об утраченной Державе, или по крайней мере не только. Это – образ битвы со злом, с антихристом, который возжелал взять в рабство Святую Русь, и по вине которого кругом и «огненные реки», и всюду «бродящая смерть», и «скрежет кровавых цепей». Это он за несколько мятежных лет целенаправленно разрушает вековые устои – и прежде всего Святую Веру русского народа! На этом образе, думаю, стоит остановиться подробнее.

"Единство,- возвестил оракул наших дней,-
 Быть может спаяно железом лишь и кровью..."

            Разве это только изображение войны? Это – антихрист «крестит» всех огнём и мечом, чтобы разделить людей разрушающей ненавистью и «повязать» всех кровью убиенных, сделать рабами, утратившими душу и ценность человеческой жизни. А написаны эти строки ещё в 1870г. Ф.И.Тютчевым в стихотворении «Два единства».

, что великий Ф.И.Тютчев  не единственный русский писатель 19 века, показавший суть антихриста и предсказывавший его приход. А век 20-ый – время сбывающихся пророчеств.

К этим годам лихолетья мы и возвращаемся в нашем повествовании:

«Усобица и голод, и война

Прошла пора скорбей и зол.

Тебя зовет на праздник боя

Поднявших меч богатырей.

Думаю, совершенно очевидно, что образы этого бесспорно великого произведения, ставшего песней, что, кстати, само по себе говорит о многом, сложнее, чем образы в приведённых выше стихах и Н.С.Гумилёва, и М.А.Волошина. Но у всех перечисленных поэтов (и не только у них) произведения являют собою кровную, нераздельную, неразрывную связь воинства земного и Воинства Небесного, глубинную связь времён, готовность к жертвенному служению!

                                            

Вперед! Победными стопами,

Молитву жаркую творя,

Вперед с заветными словами:

"За Русь, за Веру,                                  за Царя!"

Как во все времена, поднимаются русские воины с молитвой, хоругвями и идут на бой                  с погаными. И звучит призыв к свободе - не мнимой, а истинной, которая невозможна                       без веры в Вечную Жизнь, в Царствие Небесное.

И вот слова ещё одной песни годов лихолетья:

Вот показались красные цепи,
С ними мы будем драться до смерти.

Мы смело в бой пойдём за Русь Святую,
И, как один, прольём кровь молодую.

    

В этой хорошо известной, имеющей множество вариантов белогвардейской песне                      «За Русь Святую» неизвестного автора образ антихриста более конкретен, чем                                 в предыдущих строках – он принимает обличие «красных цепей» -  тех, кто свершил атеистический бунт. Они «чужды» русскому православному народу, вековым устоям Святой Руси! (Очевидно, что слово «Русь», а не «Россия» во многих произведениях подчёркивает глубину духовных корней нашего Отечества – и именно эту корневую связь всегда пытались разрушить враги – и внешние, и внутренние).

Русь наводнили чуждые силы,
Честь опозорена, храм осквернили.

     И в произведении С.С.Бехтеева  по России «идет великий Хам, многорукий, многоногий, многоглазый, но без-богий, беззаконный, чуждый нам», который на «глазах топчет розы, рушит зданья, вековые изваянья повергая дерзко в прах».              Это он грозит «храмы, смеясь, разрушить, вырвать сердце, вырвать душу у живущих головой», а потом«дать иные чувства, чуждые стыда.(Одно из самых трагических произведений С.С.Бехтеева - «Великий Хам»). Но с ним будут драться до смерти» русские православные воины. И снова и снова звучит из их уст:

Мы смело в бой пойдём за Русь Святую,
И, как один, прольём кровь молодую.

Конечно, нельзя не увидеть, что неизвестный автор и его лирический герой - родственные души с лирическим героем С.С.Бехтеева и самим автором. В обоих произведениях выражена готовность отдать свою земную жизнь во имя Отечества Небесного. Родственная с ними душа и отказавшийся покинуть мятежную Россию М.А.Волошин, сказавший «умирать – так умирать с тобой, и с тобой, как Лазарь встать из гроба» в стихотворении «На дне преисподней», тоже отразившем духовную суть происходящего и связанном с памятью Н.С.Гумилёва. Родственная с ними душа и сам Н.С.Гумилёв, о жизни и творчестве которого говорилось выше и будет сказано далее.

И сейчас снова перед нами строки великого произведения С.С.Бехтеева «Двуглавый орёл»:          

Воспрянь народная стихия,

 Проснись угасший дух веков.

Стряхни свободная Россия

Вериги каторжных оков.

Совершенно очевидно, что в произведении звучит призыв сбросить «вериги» зла, греха, духовно прозреть, пойти на смерть, на мучения, чтобы обрести Царствие Небесное, которое по словам Писания, «нудится», т.е. «завоёвывается» ценой

усилий, подвига, жертвы. Царствие Небесное, а не мнимое земное благополучие. Потому, очевидно и говорится неоднократно о «последнем бое»!

                              

Сердца и мысли окрыляя,

Очами грозными сверкая,

Герой с увенчанной главой.

Кто этот Герой?! Очевидно, тот же «начальник в ярком доспехе», столь ярко показанный Н.С. Гумилёвым в стихотворении «Война», - Глава Небесного Воинства, которое всегда незримо присутствует рядом с русскими, православными воинами. Как                 и у Н.С. Гумилёва всё происходящее вне земного времени и пространства!

Ее испуганным врагам.

И мир падет к ее ногам.

«Два Рима пали, Третий – Московское Царство стоит, а четвёртому не быти» - сказал старец Псково-Печёрского монастыря Филофей в очень непростое для Руси время.

Эта мысль, вернее, пророчество, звучит и у С.С.Бехтеева. И вряд ли при чтении этих строк возможно вообразить бунт с дубинами и кольями за передел земли и вообще любой собственности, имеющей значение только в земной жизни. Это, как уже было сказано выше,  - «бой» за Истину. И тоже, думаю, совершенно очевидно, что «свободная Россия» - это образ «Града», «Царства», которого, по словам возвращённого из забвения писателя И.С.Шмелёва, «взыскуют» русские люди. И у М.И. Цветаевой есть такие строки «Спасительница царств». Сказанные о Москве, с полным правом относятся эти пророческие слова и ко всей великой и многострадальной нашей Родине! Именно потому, что «Московское Царство стоит, а четвёртому (Риму) не быти».

А вот ещё пример песни, созданной во время Первой Мировой войны:

Русь свободная воскреснет,
Нашей верою горя,
И услышат эту песню
Стены древнего Кремля.

А эти столь созвучные образы и мысли в песне «Из тайги, тайги дремучей…» создал человек, кого мы знаем в совершенно иной ипостаси – автор книги «Москва                               и москвичи» - В.А.Гиляровский.                                                            

И не нужно ничего объяснять, а только следует вспомнить, что песня эта, как и «За Русь Святую», была украдена большевиками и переделана - и в течение многих лет мы знали «За власть советов» и «По долинам и по взгорьям». Бесам создавать, творить не дано – а потому даже разница уровней литературных текстов не может не бросаться в глаза. Но всё возвращается на круги своя!                  

О, вспомни свой удел высокой!
Былое в сердце воскреси
И в нем сокрытого глубоко
Ты духа жизни допроси!
Внимай ему - и, все народы
Обняв любовию своей,
Скажи им таинство свободы,
Сиянье веры им пролей!
И станешь в славе ты чудесной
Превыше всех земных сынов,
Как этот синий свод небесный -
Прозрачный вышнего покров!

    Эти тоже пророческие слова о нашем Отечестве принадлежат удивительному поэту – славянофилу А.С.Хомякову, который определил суть русского православного мышления ёмким словом – «Соборность»! (Перед нами финал знаменитой поэмы «Россия»).

      Иразве только слепой не увидит духовную преемственность великих произведений 19-го и 20-го веков! А также только слепой и глухой сердцем не ощутит русского, православного, соборного мышления, которое объединяет творчество русских патриотов - и прежде всего в произведениях о бранной славе Отечества.

И снова «Двуглавый орёл» С.С.Бехтеева - победоносный финал произведения:

Давно желанная пора,

Как прежде, падали снаряды.

Ночное небо Сталинграда

Земля гудела, как молебен

Об отвращенье бомбы воющей,

Кадильницею дым и щебень

Выбрасывая из побоища.

В самом начале в страшном побоище лирический герой - русский солдат видит саван как символ смерти. Но совершаемый землёй «молебен об отвращенье бомбы воющей» даёт надежду на жизнь. Возможно, это - «молебен» пред образом Великого Заступника - Святого Воина Георгия – и он придёт на помощь, как много веков назад пришёл царевне, которую принесли в жертву чудовищу, попавшему в беду мальчику, купцу, благочестивым воинам Древней Руси, а потом и русским солдатам во время Сталинградской битвы!

Необъяснимый отпечаток

Где мог он видеть этот ежик

Что означала в черной раме

Четырехпалая отметина?

Кого напоминало пламя

И выломанные паркетины?

Кого же? Конечно, изображение врага рода человеческого, всегда посылавшего свои легионы, несущие разрушение, смерть, ад! Посланные им легионы должны разрушить, превратить в руины мир, созданный Творцом. На протяжение всей истории мироздания легионы бесов принимали разные обличия – и вот теперь они идут в обличии танков                     со свастикой, в обличии тех, кто попрал законы совести, человечности и хочет весь мир поставить на колени, заставить служить дьявольской идее или стереть с лица земли! Но, как и много раз бывало, встанут у него на пути русские воины.

И с общиною по соседству

И от копья архистратига ли

По темной росписи часовни

В такие ямы черти прыгали.

Солдат, может быть, даже неосознанно, на уровне «генетической памяти» русского народа взывает к Архистратигу Михаилу – Главе Небесного Воинства.

И мальчик облекался в латы,

И налетал на супостата

А рядом в конном поединке

Сиял над змеем лик Георгия.

И на пруду цвели кувшинки,

И птиц безумствовали оргии.

И вот заступничеством Небесных Сил «налетают на супостата» русские воины, чтобы прогнать его с родной земли. Неслучайно у поэта звучит именно слово «супостат», как говорили в старину, потому что сражаются воины, как уже говорилось, не просто с вражескими войсками, а со вселенским злом за право жить на земле. Неслучайно молодой танкист «облекается в латы»: ведь эти русские мальчики - потомки тех, кто гнал супостата со Святой Руси.

Небесное Воинство, как и во все времена, приходит на помощь русским солдатам, освобождающим Отечество, пусть даже они на время забыли о Боге и Святых Его. Но во время страшного побоища вспомнят, вспомнят обязательно! Потому и просияет «над змеем Лик Георгия». (Невольно вспоминается, как на ладье во время Невской битвы являются Святые Борис и Глеб, чтобы помочь своему сроднику – девятнадцатилетнему Князю Александру).

И вместе с русскими воинами ликует, радуется освобождению от смерти вся природа, всё мироздание – потому и «цветут кувшинки» и поют хвалебную песнь птицы.

И «топчут» русские воины «вражеские танки с такой же чешуёй драконьею», как Святой Георгий побеждал змея! 

  А потому мальчик-танкист в произведении, конечно, не только солдат Великой Отечественной войны. И род войск не слишком важен или вообще неважен для автора.           Он показал обобщённый образ русского солдата всей нашей славной истории.  

Да и само название возвращает нас к своим истокам, к поруганной, но не убитой вере                               в страшную для Родины годину.

Сталинградская битва – не только переломное сражение. Это – и обращение к духовным истокам, это - торжество над антихристом, возжелавшим мирового господства и несущего смерть всему живому. (Именно в 1943г. возвращаются не только упразднённые большевиками погоны, но и Патриаршество, чтобы больше никогда не уйти из жизни России, каждого русского человека).

И вот финал этого удивительного произведения Б.Л.Пастернака о нашем Отечестве:

Он перешел земли границы,

Уже бушует, а не снится,

Мне забвенье пошли

И на строгий Твой рай

Силы сердцу подай!»

У обоих поэтов Господь – начало всех начал. И восклицает в мучительном поиске Истины лирический герой Н.С.Гумилёва:

«Дай мне, Господи, дай мне знак

Что я волю понял Твою…»

И поиск Истины часто неотделим от поиска и осмысления любви земной, о чём будет сказано далее.

А вот пример того, когда смысл бытия кажется вообще утраченным.

«Я не прожил, я протомился

Половину жизни земной,

Невозможной такой мечтой».

(Стихотворение без названия из книги «Колчан»).

Такие мысли, наверное, хоть раз посещают любого мыслящего человека.

В обоих произведениях, отражающих суть акмеизма, как будто звучит желание лирического героя «приблизить» небо к земле, к человеку, но, конечно, не отречение от Творца, иначе смысл бытия будет потерян окончательно.

К «первооснове» возвращает читателя и «Солнце духа», которое «наклонилось к нам» и «благостно и грозно разлилось по нашим небесам», а потом даст людям «золотые зрелые плоды».

(Стихотворение «Солнце духа» из книги «Колчан»)

Конечно, «первооснова» прежде всего воплощается в образе природы:

«Я за то и люблю затеи

Грозовых военных забав.

Что людская кровь не святее

Изумрудного сока трав».

               (Стихотворение «Детство» из книги «Костёр»).

В этом произведении лирический герой как с равными, как с друзьями общается                                и с «каждым пыльным кустом придорожным», и «с мать-и-мачехой, с лопухом…».

Но всё это - не языческое обожествление природы, а та нераздельная связь, причастность, о чём говорилось в самом начале. Это – воплощение христианской любви ко всему мирозданию!

«Есть божественное нечто, разлитое во всём, но что не всякий видит, так как оно не поддаётся анализу, разуму, а постигается только любовью».

Эти слова принадлежат человеку, который даже не был крещён, но которому Творцом было дано удивительное видение русской природы, - великому И.И.Левитану, покинувшему этот мир на рубеже веков. 

«Мы должны определить красоту как преображение материи чрез воплощение                в ней другого – сверхматериального начала» - написал философ и поэт В.С.Соловьёв, перешедший в Вечность в один год с великим живописцем. Отражены эти мысли и чувства и у Н.С.Гумилёва.

И вот в стихотворении «Шестое чувство» из последней прижизненной книги «Огненный столп» «скальпель природы и искусства», а по сути, самого Творца, создаёт душу человека, способную узреть нематериальное. Узреть и «розовую зарю над холодеющими небесами», и «царственный покой» природы и, наконец, «бессмертные стихи». Узреть и полюбить, и самому преобразиться ради этой любви! Но любовь                      не может быть без жертвы, а потому «кричит дух», и «изнемогает плоть»!

      Без любви человек не может жить и творить, не может вообще называться человеком, оттого и отношение к любви как к святыне присуще нашей классической литературе. Конечно, у Н.С.Гумилёва нет широко известных традиционных посвящений, как, например, у А.С.Пушкина или А.К.Толстого, но во многих стихах присутствует обобщённый образ прекрасной, возводящей к небу любви:

«Но любовь разве цветик алый

Что легко ей погасить?»

(Упомянутое выше стихотворение «Я не прожил, я протомился» из книги «Колча н»)

Лирический герой вопрошает Творца, но это не ропот, а поиск ответа на жизненно важные вопросы, несмотря даже на печальные мысли о «загубленной жизни» в финале.                         «А о будущем Ты подумай», - говорит Творцу лирический герой, не надеясь на свои силы. Он «с мучит