Охрипшая совесть» целого поколения.

(Высоцкий - гораздо больше, чем «певец проходных дворов»)

    Песни, которые сам автор называл уличными, или городскими романсами, а многие до сих пор считают «блатными», сильно повлияли на его судьбу. Для обывателей, в том числе сановных, эти песни стали как бы визитной карточкой поэта. Страшась обличающего творчества Высоцкого, они желали видеть в нём только автора блатных песен. Это становилось предлогом для отказа в публикации стихов и ограничения концертной деятельности. Запиранию подверглись не только социально острые произведения, но и большинство ранних – «блатных» - песен Высоцкого.

    Из восьми десятков песен, созданных до 1965 года, предпочтение, как правило, отдавалось немногочисленным «приличным», хотя каждый из составителей наверняка осознавал истинный характер раннего творчества Высоцкого.

    Высоцкий - гораздо больше, чем «певец проходных дворов». И пьяная Русь у него – это уж, конечно, не умиление, не любование, а настоящий плач от горя настоящего, это – знание пьянства как безобразия, бедствия народного и страшного греха

    Считать же «блатные» песни Высоцкого чем-то «несущественным» и потому, «недостойным внимания» просто нелепо или нечестно. «Блатные» песни – начало пути поэта, задавшее направление всему последующему движению.

    Высоцкий не придумал блатную тему, она уже существовала, она выражала объективные обстоятельства жизни. Высоцкий, как и многие, ощутил, насколько весь образ жизни страны пропитался духом исправительно-трудового учреждения. Большевистские репрессии стали неотъемлемой принадлежностью «советского образа жизни», и любой гражданин мог почувствовать себя в положении заключённого, временно находящегося на свободе.

    В этих условиях профессиональный фольклор преступника становится едва ли не последним живым жанром общенационального фольклора и не мог быть изолирован от общекультурного процесса. Высоцкий пел блатные песни не всерьёз, но с сочувствием. Тема свободы и её отсутствия была самой привлекательной для него.

    Песенная «блатата» Высоцкого оказывается сродни «хулиганству» Есенина, ресторанной цыганщине Блока, гусарскому «буянству» Давыдова и кабацкой вольности Баркова, поскольку непривычными для литературы способами и средствами выражала неприятие узаконенных правил, была протестом против личностной несвободы человека и утверждала право каждого на альтернативное творчество, да и саму жизнь.

    Высоцкий, как тонкий психолог, манил и не отпускал лидеров дворов и подворотен, поднимая их в собственных глазах. Он показал и высмеял истинное лицо преступного мира, воспеваемого блатным фольклором. И молодёжь увидела, что нет никакой блатной романтики, что всё это очень отвратительно и страшно. Высоцкий говорил, что эти песни принесли ему пользу в смысле работы над формой, очистки, простоты, такой нарочитой, кажущейся примитивизации, мелодии, чтобы это сразу входило не только в уши, но и в души. Для этого нужно говорить о том, что людей действительно волнует, и говорить так, чтобы они восприняли твои слова и мысли, как свои собственные.

    Поэт песней боролся с недостатками нашей жизни. Наконец, люди стали воспринимать его как отдушину в невыносимой и безысходной духоте времени.

    В нём не признавали поэта, советовали: «Не стоит рифмовать «кричу-торчу». Но Высоцкий не мог позволить себе отвернуться «всецело от греховного мира» - он должен был находиться в самой гуще жизни, чтобы лучше видеть её пороки. Одни любили его, другие – ненавидели. Он признавался:

Не привыкать глотать мне горькую слюну -

Организации, инстанции и лица

Мне объявили явную войну

За то, что я нарушил тишину,

За то, что я хриплю на всю страну,

Вот уж кто не берег, не щадил себя, чтобы отыскать, открыть и прокричать-пропеть правду, чтобы так сблизить людей и сблизить уж совсем разные, далёкие поколения – шестидесятилетних и подростков нынешних.

    Почти каждую свою песню он пел на предельном пределе сил человеческих. А сколько у него ещё таких песен, и сколько раз он их так пел! И, если уж одно это исполнение производит такое потрясающее впечатление, то какой же ценой, нервами какими и кровью они создавались? Какой за этим труд?

    Его любили горячее и преданнее всех самых «правильных» и рассудительных. Он именно взрывает сердца, и прежде всего своё собственное сердце.

    Высоцкий пытался объять необъятное, ему до всего и до всех есть дело. Пел, что хотел. Пел беспрерывно. Казалось, для него главное то, что его слушали. Слу-ша-ли! Впечатление было как от разрыва снаряда. Если бы он не пел, он бы просто сошёл с ума от внутренней взрывной эмоциональной энергии.