Глава 5. Единство и борьба светского и духовного начал в западном   мире ( VIII - сер.Х I вв.)

   §1. Западное христианство в период каролингской реставрации  

В середине VIII в. наступает новый этап в развитии римской церкви, сделавшей выбор в пользу союза с франкским королевством Каролингов. Он оказался    взаимовыгодным: церковь получила политическую опору для борьбы с лангобардами и освобождения от ограничивавшего её влияния Византии,   а франкские Каролинги, преемники майордома Карла Мартелла, получили легализацию своей власти после её узурпации у законной династии «ленивых Меровингов». Утверждение Каролингов сопровождалось расширением религиозных границ и созданием новых учреждений, которые,  укрепившись в Европе, сыграли важнейшую роль в развитии западного христианства по пути, всё более отдалявшему его от православного востока и обусловившему его глубокое своеобразие.    

 Четыре ведущих фактора изменили в течение текущего века условия политической и религиозной жизни Европы. Во-первых, это нашествие мусульман на Испанию и поражение их в битве при Пуатье, нанесённое Карлом Мартеллом, остановившее их продвижение в глубь Европы и зафиксировавшее Пиренеи в качестве южной границы западного христианства. Во-вторых, это помазание сына Карла Пипина Короткого на царствие, установившее новый тип сакрального государства в Галлии. В-третьих, это образование Папского государства, превратившегося в постоянный фактор политической и религиозной жизни Италии и всей Европы. И, наконец, принципиально важное событие - коронация Карла Великого императорской короной и образование христианской империи, восстановившей на западе единый полюс развития и ставшей основой для формирования европейской цивилизации  в данных географических рамках. Утверждение же другого полюса – Папского государства – привело к формированию сложных  отношений  между светской и церковной властями, каждая из которых настолько настойчиво претендовала на доминирующую роль, что европейской культуре так и не удалось создать идеальный тип одухотворенности «мира сего». Либо духовное вторгалось в сферу мирского, растворяясь в нём и обмирщаясь, либо мирское пыталось овладеть сферой духовного, также  искажая её, что  повлияло решающим образом на состояние религиозного сознания западного общества.

 

  1.1.. Союз  папства с франкским королевством  

 Важнейшие события, повлиявшие на развитие государственно-церковных отношений в Европе были связаны с нашествием мусульман.  В 711 г. арабы[91] перешли Гибралтарский пролив[92] и начали завоевание Испании. Продвижение их было стремительным, что было, в частности, обусловлено помощью проживающих здесь иудеев, недовольных теми ограничениями, которые были наложены на них вестготскими королями. В условиях общего крайнего ослабления германцев в качестве ведущей военно-политической силы выдвигается  тогда франкское королевство,  власть в котором фактически перешла от королей из рода Меровингов к майордому Пипину. В 714 г. его сменил внебрачный сын Карл Мартелл [93],   который, собрав свои силы и объединив их с силами герцога Аквитании,  разбил мусульман в известной шестидневной битве при   Пуатье  в октябре   732 г.   Битва эта стала определяющей, и хотя арабы ещё долго оставались на юге Галлии и были изгнаны оттуда Пипином Коротким только в 752 г.,  она имела серьёзные религиозные и психологические последствия. 

   Это сражение  показало уязвимость вооруженных сил мусульман и воспринималось как первая крупная победа христианского принципа над исламом, до этого считавшегося непобедимым. Способствуя установлению в Пиренеях южной границы христианства, битва при Пуатье задала вместе с тем динамику реконкисты, которая продолжалась фактически до ухода последнего сарацина из Европы.  Наиболее же важное культурное значение этого события заключается в том, что оно дало западной Европе осознание «общности судьбы»  и необходимости солидарности перед лицом мусульманской угрозы: не случайно Исидор де Бежа называл солдат Карла Мартелла «европейцами», а в одной из испанской хроник было сказано о победе «людей Европы» над «исмаилитами»[94].  Наконец, она дала Каролингам легендарного победителя в качестве предка-основателя, в котором нуждается любая династия.  

Отныне франкское королевство становится полюсом притяжения общественных сил Европы, и именно с ним начинает связывать надежды на укрепление своих позиций римская церковь, оказавшаяся в это время в крайне сложном положении: с одной стороны, осложнились ее отношения с Византией, с другой, и это было самым опасным, началось новое нашествие лангобардов на северную и центральную Италию, поставившее под вопрос сохранение самостоятельности папства.  

   С сер.  VIII в. Рим, продолжавший оставаться под юрисдикцией Византии, фактически всё более удаляется от императорской власти. Папа не оставлял своих стремлений установить главенство во вселенской церкви, которому препятствовали византийские императоры. И хотя в начале  VII в.  при императоре Фоке   понтифик добился того, что он был провозглашён главой всех церквей, положение это сохранялось недолго, так как было отменено после смерти императора. А затем, в силу экономических и религиозных причин, отношения начинают уже серьёзно обостряться.  Конфликт  принял самый острый характер, когда в Византии началось иконоборческое движение, во главе которого стоял сам император Лев Ш. Папа Григорий П не принял этой политики, обвинив императора во вмешательстве в теологические вопросы,  найдя поддержку не только у итальянских общин, но и у варваров, то есть у всего запада. 

     Разрыв между Львом Ш и папой Григорием П знаменовал собой новый период в истории христианства. До него, несмотря на многочисленные ссоры, Восток и Запад оставались в содружестве, и римский понтифик рассматривал императора  как суверена и своего естественного покровителя. Теперь же начинается разрыв отношений. Император вывел из-под юрисдикции Рима диоцезы на востоке Адриатики (в Иллирике и современных Балканах), на Сицилии, в Калабрии, где его власть  оставалась достаточно сильной. Это первое со времен Константина серьёзное сокращение подконтрольной Риму территории и имущества, лишило западный патриархат влияния в юго-восточной Европе. Отныне религиозный восток начинался на границах Италии, и Рим напрасно пытался утвердить свою власть в Константинополе вплоть до окончательного формального разрыва в 1054 г.

 В этих условиях  папство и переориентирует своё внимание на север Европы, на  Франкское королевство, начав укреплять  в этих землях свое влияние, рассматривая его как первый шаг к  восстановлению    христианского единства,  как бы воссоздавая  западную империю, включающую Галлию, Германию и Италию.   А поскольку экономический вес севера приобретает всё большее значение, папство связывало с ним надежды и на укрепление своего материального положения. В этих целях именно тогда папа и посылает в земли франков англо-саксонского монаха Винфрида, будущего Бонифация, прибывшего в Рим с просьбой разрешить ему проповедовать среди германских язычников.  

     Другой важной причиной обращения внимания папства на север стало новое нашествие лангобардов, занявших территорию, названную после Ломбардией, и центральную Италию,  мечтая о завоевании Равенны,  воплощавшей для них столицу Византии, и Рима, как столицы понтифика. Риму становилось всё труднее сдерживать натиск лангобардов на Равеннский экзархат, а рассчитывать на византийцев он не мог, как в силу их военной слабости, так и в силу напряженных отношений. Это и заставило папу Григория Ш  обратиться к Карлу Мартеллу с просьбой помочь Риму против лангобардов, на которую последний не отреагировал..   

Однако другую политику повёл сын Карла Мартелла Пипин Короткий (741-768), при котором и было положено начало союзу папства и франкского королевства, явившемуся поворотным пунктом в развитии западного христианства,    главным содержанием которого становится реставрация церкви,  происходившая вплоть до конца  IХ в.   В этот период завершился реальный отход папства от Византии.  

  В политической деятельности Пипина религиозные проблемы выходят на первый план. Конечно, необходимость заручиться поддержкой церкви для легализации своей власти сыграла в этом свою роль, но многое объяснялось его набожностью и реальным интересом к религиозным вопросам. Галльская церковь в это время находилась фактически в состоянии упадка. В своё время  Карл Мартелл, для того, чтобы обеспечить землею своих многочисленных дружинников, осуществил широкомасштабную секуляризацию церковных владений.  Епископства и аббатства конфисковывались в большом количестве, на должности епископов и аббатов ставились светские люди, многие из которых были родственниками Карла[95].  Это привело к усилению беспорядков и дезорганизации церкви, а в итоге вообще поставило под вопрос существование всей епископской организации в Галлии.

 

Когда сюда прибыл Бонифаций, то, описывая интеллектуальное, моральное и религиозное состояния Галлии в одном из писем к папе Захарии, он констатировал следующее: «Религия утрачена здесь 60 или 70 лет назад; собор франкских епископов не собирался уже 40 лет; и действительно уже нет ни одного архиепископа, чтобы созвать подобный собор, есть только епископы, которые, впрочем, фактически миряне, развращённые чиновники или дельцы, использующие епископства для своей корысти: они наслаждаются своим положением, как миряне…Что делать с этими дьяконами, которые живут с тремя или четырьмя наложницами и при этом публично читают Евангелие? И особенно, что делать с теми из этих дьяконов, которые становятся священниками или даже епископами, ничуть не меняя свой образ жизни и продолжая пьянствовать, охотиться, вступать в схватки, подобно солдатам, и убивать без различия язычников и христиан?  Невозможно установить, кто в этой когда-то христианской Галлии христианин, а кто язычник, если даже некоторые священники уже не умеют крестить». «Следует ли считать христианами людей, - спрашивает Винфрид, - крещёных «in nomine Patris, et Filiae, et Spirius Sancti (во имя Отца, и Дочери, и Святого Духа)»? Конечно, отвечает папа – не перекрещивайте их; этот священник, несомненно не желал их крестить во имя «Дочери» - он просто не знает латыни» [96].

 Религиозная политика Пипина  включала три направления: непосредственная реформа франкской церкви, обеспечение миссионерской деятельности и возвращение или компенсация конфискованного церковного имущества. Истинным инициатором реформ был старший брат Пипина Карломан,  как раз и пригласивший для этой цели Бонифация,  сыгравшего  важнейшую роль в просвещении франков и фактическом воссоздании галльской церкви.   Изменения, начатые последним и поддержанные папой Захарием П, были направлены на то, чтобы разделить церковную и государственную сферы, укрепить священническое сословие, отделив его от мирян, установить церковную иерархию и соответствующую дисциплину.

 По призыву Бонифация была восстановлена традиция созывать соборы, причём задачу эту взяли на себя сами правители.  На проведенных ими соборах  были приняты королевские капитулярии, представлявшие собой каноническое законодательство и приобретшие силу гражданского закона, отступление от которых    подлежали королевскому суду. В соответствии с ними, священникам было запрещено вступать в брак, участвовать в войнах, носить оружие (исключение делалось для армейских духовников), иметь охотничьих собак, жить в доме женщины, указано носить особую, отличную от светской, одежду – как у монахов. Они были призваны вести достойную их звания жизнь, развратников полагалось сажать в тюрьму, а недостойным монахиням брили голову[97]. 

  Одновременно восстанавливалась власть епископа над священниками, каждый из них должен был быть прикреплен к определенной епископальной церкви. Наконец, были осуждены народные суеверия и различные проявления язычества: ношение амулетов, предсказания, колдовство, жертвоприношения животных и пр.[98] Благодаря Бонифацию двор франкских князей превратился в культурный центр, монастыри формировали просвещённых миссионеров, хотя не было ещёе школ для обучения священников. Пипин сформировал у себя целую библиотеку, и папа присылал ему не только литургические книги, но и учебники по грамматике, орфографии и геометрии. Фольрад, аббат Сан-Дени долгое время был его личным советником.     

  Что касается миссионерской деятельности, то и здесь Пипин вёл себя как последовательный защитник церкви, без чего никакие перемены были бы невозможны. При нем мусульмане почти полностью были изгнаны из Галлии, возвращена Аквитания, реорганизованная благодаря священству, оказывалась постоянная помощь Бонифацию, который высоко оценил еёе, заявив: «Без покровительства князя франков я не могу ни управлять верующими, ни исправлять священников, монахов и монахинь»[99]. Благодаря этой политике Пипин стал восприниматься как глава западных христиан в глазах иностранных правителей.   Показательно, что византийский император Константин  V согласился на его руководство совместным собором в Жантийи, на котором должны были собраться латиняне и греки в 767 г. 

Самым сложным в политике Пипина оказалось решение проблемы возвращения церковной собственности. Размах секуляризации, проведённой Карлом, был настолько велик, что вернуть всё имущество было невозможно, не вызвав серьезного перемещения владений как крупных семей, так и самих Каролингов, а также не вызвав крайнего недовольства в отношении церкви. Поэтому Пипин пошел на  возместительные меры: эти земли стали рассматриваться как отзывные владения (прекарии), то есть держатель владел ими только до своей смерти, затем они возвращались церкви. Кроме того, с 756 г.с этих земель стало обязательным платить два церковных налога: десятину и девятину – последнюю в качестве возмещения. Одновременно Пипин значительно увеличил дарения церкви, что превратилось в итоге в характерную традицию франкских королей.

  Общие результаты религиозной реформы Пипина,  были,   конечно, ощутимы, но вместе с тем скромны и касались главным образом внешней стороны дела. Существенным было то, что священникам было придано высокое общественное положение, и в силу этого наметилось реальное отделение клира от мирян, при котором церковь начинает мыслиться как совокупность священников и монахов. Но при этом  епископы продолжали назначаться светскими феодалами.

 Однако главные перемены в эти годы происходят в положении папства и в отношениях между папой и франкской властью.  

В 751 г. Пипин, остававшийся формально лишь майордомом, решается на «государственный переворот» - на смещение  законного последнего короля из рода Меровингов Хильдерика Ш, чтобы встать на его место. Для этого он нуждался в поддержке дворянства и освящении церковью, поэтому к папе Захарии П было отправлено посольство для получения совета, как поступить с франкскими королями,   которые только носили титул, но не имели власти. Посчитав, что «лучше называть королем того, кто обладал могуществом, нежели того, кто не обладал царской властью»,  папа поддержал избрание Пипина королем франков, и Хильдерик Ш был заключен в монастырь.    Тогда же произошло решающее для всей истории новой королевской семьи событие: Бонифаций, прибывший для этого специально из Фульды,  где он тогда проживал, от имени папы Захария венчал Пипина королём, совершив таинство помазания на царство в соответствии с ветхозаветной традицией  -   венчанием  Саула и Давида на царство Самуилом[100]. Благодаря этому Пипин приобретал священное достоинство и становился неприкасаемым,  заслонив, таким образом,   харизму  Меровингов, основанную на магии крови.  В  Византии в это время только благословляли на царство.  

    В 754 г. в связи с новой угрозой со стороны лангобардов, захвативших Равенну и вновь угрожавших Риму, новый папа Стефан П повторно обращается за помощью к франкам, и ради этого впервые в истории папства переправляется через Альпы для встречи  с Пипином. Показательно, что когда папа прибыл в Понтион, где находился франкский двор, Пипин взял под уздцы его коня и пошёл впереди, повторив легендарный  жест Константина в отношении папы Сильвестра 1. Теперь уже сам папа повторил таинство помазания и присвоил королю титул «патриций римлян», который до этого давался только наместнику византийского императора в Равенне. Это был революционный жест огромного значения, поскольку папа присвоил себе право, принадлежавшее византийскому императору и тем самым фактически узурпировал его полномочия, выбрав франкских королей в качестве защитников Рима[101]. Так была основана новая династия.  

  В обмен Пипин пообещал восстановить Римскую республику, и, отвоевав в 756 г. у лангобардов 22 города Равеннского экзархата, принадлежавших Византии, подарил их папе. Так было основано Папское государство, гарантами которого выступали франкские короли, обеспечивавшие независимость понтифика  от византийского императора.   Поскольку же Византия формально не отказалась от этой территории (которую у неё узурпировали),  суверенитет нового государства нужно было обосновать идеологически.  В этих целях в недрах папской канцелярии был разработан документ, названый «Константинов дар», который европейские историки рассматривают как самую крупную фальшивку, когда-либо известную на западе.  

   

Документ этот повествовал о том, что во время переезда в Константинополь  император Константин якобы предоставил папе Сильвестру I в благодарность за то, что тот исцелил его от проказы, примат над четырьмя восточными патриархами и имперские регалии, то есть политическое верховенство над всей западной частью римской империи. Папа был назван здесь единственным Наместником Христа на земле. Однако тогда папа сохранил только церковный примат, а регалии не принял. Теперь же, в связи с прекращением императорской власти над Равенной, она переходит к папе. «Константинов дар» стал юридическим обоснованием созданного Папского государства, и в начале 9 в. этот документ был включен в церковный юридический сборник, оказав влияние на формирование нелегких взаимоотношений между Византийской империей и папством. Начиная с ХП в. этот документ позволил папам придать законную силу своим претензиям на примат над светской властью императоров и королей. Достоверным он считался до ХУ в., пока Николай Кузанский и Лоренцо Валла не доказали, что это подделка.

 

  Так начал складываться союз папства с франкским королевством, благодаря которому франкские короли обрели идеологическое обоснование своей власти, представляя себя как избранных Богом для христианизации Запада и обеспечения повсюду Божественного закона. Это новое видение их  миссии хорошо проявилось в прологе к составленной тогда же Салической правде, названной историками «Марсельезой Франков». В нём говорилось следующее: «Великая раса франков, созданная самим Богом, отважная на войне, постоянная в мире, основательная в своих намерениях, обладающая благородной статью, кожей ослепительной белизны, исключительной красотой, смелая, быстрая и хитрая, обращённая в католическую веру и не знавшая ересей ещё будучи варварской…Да здравствует Христос, любящий Франков, пусть Он защищает их царствование, пусть Он наполняет правителей светом Своей милости, пусть Он опекает их армию, пусть Он дарует защиту их веры…»[102].

   Папство же нашло во франкских королях военно-политическую опору, позволившую ему отделиться от Византии и начать самостоятельное существование, занявшись внутренней самоорганизацией. При Карле Великом этот процесс принял законченный характер, заложив условия для начала возвышения церкви над государством.

 

 

    1.2. Каролингское возрождение   

      

    Карл Великий, (Шарлемань) (771-814)   сын Пипина, правил своим государством, вдохновляясь идеалами, изложенными в Салической правде. В капитулярии, выпущенном в самом начале его правления, говорилось: «Карл милостью Божьей, король и руководитель королевства Франков, преданный защитник и опора святой Церкви». Являясь лучшим выразителем   идеи прочной государственной организации, он созидал её как основу для расширения и утверждения христианства и укрепления церкви, считая себя не только политическим, но и религиозным лидером, главным защитником христианской веры[103].   Франков он рассматривал как Новый Израиль, а себя – как царя Давида и викария Бога на земле. Гражданское и религиозное общество  сливались для него в одно целое, и он никогда не ставил под сомнение законность подобного подхода. В письме к папе Льву Ш  он называл себя «сеньором и отцом, королём и священником, главой и руководителем всех христиан».

  Будучи главой церкви, Карл законодательствовал не только в мирских, но и в религиозных делах. Он создавал епископства, созывал соборы, издавал церковные декреты, а также законы, требовавшие послушания церкви. Им назначались епископы, причём, как правило, из его друзей или родственников, людей аристократического происхождения или достаточно образованных. Важным инструментом его религиозной политики стал институт уполномоченных (missi dominici), среди которых   в качестве второго лица  всегда присутствовал священник, и чья проверочная деятельность стала действительно эффективным средством обеспечения выполнения королевских капитуляриев. Соборы, которые созывались Карлом, часто объединяли и светских лиц, и епископов, поэтому и в утверждаемых на них капитуляриях предусматривались как административные, так и религиозные меры. 

 В капитуляриях Карла каноническому законодательству  уделяется главное внимание. Епископы были первыми советниками короля, они заседали в наибольшем числе в народных собраниях и старались поставить интересы церкви в центр обсуждений.  Карл учреждает обязательную для всех подданных десятину в пользу церкви, что значительно укрепило её материальное положение[104]. Всё это способствовало укреплению епископской аристократии, которая, будучи, крайне малочисленной в начале его правления, стала превращаться в реальную силу, обладающую иерархическим устройством и корпоративным духом.

Предписания церкви сделались государственными законами, и невыполнение их влекло за собой светское наказание. Так, во вновь завоеванных саксонских землях христианство вводилось очень жёстко: в соответствии с известным капитулярием 785 г., тем, кто не соглашался креститься, назначалась смертная казнь. Смертная казнь назначалась также за убийство епископа, священника, диакона, за сожжение трупа по языческому обычаю, за жертвоприношение дьяволу, за сношение со злыми духами, за похищение рабом дочери господина, за неверность государю-королю. Интересно, что смерть полагалась и  за употребление в пищу мяса в постное  время,   а почитание  языческих богов  при этом наказывалось только денежным штрафом.   

 При Карле широко начала распространяться образованность. Он учреждал церковные и монастырские школы, из которых выходили первые учителя Европы, издавал распоряжения о научном образовании клира и церковном богослужении. Более того, он утвердил свою автономию в  доктринальной области, будучи признан в качестве главного богослова западного христианства. Такую же роль, как Бонифаций при Пипине, при Карле играл Алкуин, другой англосаксонский священник из Йорка, создавший при королевском дворе в Ахене Палатинскую школу. Позже им была основана школа в аббатстве Св.Мартина, фактически игравшая роль университета.

 Изменился и характер миссионерской деятельности короля. В борьбе за расширение и укрепление своего государства он столкнулся с саксами, которые были непримиримыми язычниками, чья крайняя враждебность представляла опасное препятствие на пути утверждения франкской гегемонии.   Саксы упорствовали в отстаивании своих верований, продолжая приносить не только животные, но и человеческие жертвоприношения, практикуя ритуальный каннибализм. В отношении христианства они испытывали ярую ненависть  и преследовали любых прибывающих к ним священников, часто принимавших мученическую смерть.   Саксы и прежде вели постоянные войны с франками, но при Карле эта борьба приняла религиозный, фанатичный характер, превратившись в  священную войну, соответствующую  той цели, которую поставил перед ним Алкуин: необходимо «вести как можно большее число народов от ошибок безбожия к пути истины».

 

Война увлекла Карла в пределы всей центральной части восточной Европы и тянулась 33 года при сильнейшей ожесточённости с обеих сторон. Как писал Эйнхард, историк Карла, «трудно исчислить, сколько раз побеждённые саксы со слезами просили мира и сколько раз с поспешностью они нарушали своё слово…Не проходило года со времени объявления войны, чтобы саксы не успевали обнаружить своего непостоянства».  В 802 г. когда саксы, изъявив вначале покорность, затем изменнически разбили войско франков, Карл пошёл на страшную месть, казнив в один день 4,5 тысячи человек. В 806 г. 10 тысяч саксов были высланы им с берегов Эльбы в Галлию, и только тогда этот народ, отказавшись от язычества, принял христианство, начав ассимилироваться с франками [105].

    Оценивая итоги религиозной деятельности Карла, нужно выделить в качестве главной его заслуги то, что он уничтожил навсегда возможность языческой реакции, прочно водворив христианство в его римской форме. При нём был восстановлен порядок в церквах и епископствах,  была возрождена упорядоченная жизнь в монастырях, усвоены элементарные религиозные знания среди христиан и, наконец, обеспечена безопасность христианского запада. 

  Общие взгляды Карла на своё предназначение как духовного лидера обусловили и характер его отношений с папой, которые резко отличались от политики Пипина. Уважая и покровительствуя папе, он вместе с тем никогда не допускал и мысли ставить его выше себя, чётко разделяя обязанности: миссия короля – защищать церковь  и охранять католическую веру, а миссия папы – молиться за христианский народ. Карл совершенно определённо указывал пределы власти папы, и сам понтифик,  папа Адриан   I,  соглашался с этим,  называя  Карла «держателем истинной веры».   

  Сложная и неоднозначная политика папства в отношении к королю начала складываться после присоединения им к своему королевству ломбардийскийских и итальянских земель. Когда в целях защиты папы от лангобардов, Карл вторгся в Италию и разбил лангобардского короля, он подтвердил дарственную Пипина на Папскую область и даже значительно расширил её границы.  Однако затем, опасаясь расширения светской власти понтифика, он отобрал эти земли и, начав рассматривать себя как хозяина полуострова, взял    себе титул «Король Франков, Ломбардийцев и патриций Римлян». В этих условиях вопрос о том, кому же в действительности стала принадлежать власть в Риме, остался неясным.

  Самое интересное, что, будучи «патрицием Римлян» Карл формально являлся наместником византийского императора, титулярные права которого не прекратились. Но фактическая власть находилась в его руках: он следил за управлением понтифика, а как король ломбардцев нёс ответственность за судьбу Италии. Позже, когда королем Италии стал его сын, он направил в  столицу Ломбардии Павию своих функционеров, которые вмешивались и в дела управления понтифика. Преемник Адриана 1 Лев Ш, не желая укрепления каролингской власти в Италии,  без энтузиазма встретил появление франкских вассалов, с которыми он должен был общаться на равных, а не как с подданными. Но вместе с тем, двойственность его положения как понтифика и как главы государства делала его зависимым от внешней силы, поскольку сама власть в Риме скоро превратилась в объект противоборства различных политических партий. И в этом отношении он смотрел на Карла как на своего покровителя и защитника. Но, как подчёркивал А.Пиренн, здесь и было заложено фатальное противоречие, поскольку любой защитник мог легко стать хозяином. Именно в него Карл в итоге и превратился. 

 

Лев Ш сам предложил Карлу, чтобы подданные папского государства давали две присяги на верность – одну папе, а другую – франкскому королю. А когда подданные обвинили Льва Ш в симонии и прелюбодеянии, Карл лично прибыл в Ватикан для того, чтобы вести расследование, применив к нему процедуру очистительной клятвы, которая применялась у германцев, узурпировав прерогативу римского императора. Папа поклялся, что он невиновен. И это несмотря на то, что незадолго до этого на синоде в Риме прелаты утвердили принцип иммунитета понтифика, записанный в Liber pontificalis: «Мы не смеем судить апостольский престол, являющийся главой всех Церквей Бога. Мы все судимы им и его викарием; но он сам никому неподсуден» [106].

   Решающим событием в правлении Карла, ставшим  логическим завершением его политики, стала коронация его императором. Это была идея Карла, а главным вдохновителем его был Алкуин,  утверждавший, что королевское звание дано Карлу Христом, чтобы сделать его главой христианского народа,  более могущественным, чем папа и византийский император.  Редко кто высказывался так откровенно о превосходстве князя, и никогда еще на западе со времён падения империи папство не склонялось так низко перед монархической властью. Именно Алкуин стал называть Карла «Наместником Бога», подчёркивая его главенство по сравнению с папой, который традиционно считался наместником Христа (под Богом подразумевался Бог Отец, и с догматической точки зрения такое противопоставление лиц Троицы было сомнительным).

  Коронация состоялась утром 25 декабря 800 г. в базилике Ватикана, и сама процедура прошла таким образом, что в ней уже была заложена та противоречивость, которая будет характеризовать отныне отношения между двумя властями. В соответствии с традицией Римской империи и Византии император вначале оглашался народом единодушным возгласом, а затем его благословлял патриарх. В данном же случае порядок был нарушен: вначале папа возложил диадему на голову королю, после благословления возгласил три раза: «Карлу, Августу, коронованному Богом могущественным и мирным императором», а уже затем собравшиеся толпы провозгласили его римским императором Августом[107]. Таким образом, коронация осуществилась из рук папы, и именно в этом и заключалась неоднозначность положения. Карл, не желая находиться под контролем понтифика, больше никогда не прибудет в Рим и, даже когда захочет короновать своего сына, Людовика Благочестивого, сделает это сам, не предупредив папу.

    После коронации Карл объявил свою империю наследницей Древнего Рима, назвав себя «Управляющим Римской империей», фактически узурпировав сакрально-политическую функцию православного императора. Именно так рассматривала Византия каролингскую монархию («узурпация со стороны княжеской власти императорской функции»).   И только в 812 г. византийский император Михаил  I признал Карла императором и согласилась на равноценное существование двух империй (считается, что за признание своего титула Карл уступил Византии Далмацию и Венецию).  

Тогда же, для подтверждения своей власти и пойдя против воли папы, Карл вводит еще одно важное новшество, уже в догматической сфере. Речь идёт о филиокве. Под влиянием вестготской церкви император изменил Никеоцареградский символ веры, включив в положение о Святом Духе, от Отца исходящем, слова «и от Сына». Окружавшие Карла священники, в частности Теодульф, обосновали это изменение, и оно было утверждено на Ахенском соборе 809 г. Карл потребовал, чтобы папа включил его в символ веры, читаемый в Риме, однако последний отказался, и принят Римом он был только в 1013 г. Восточная церковь, оценив это изменение как отступление от православной догматики, стала рассматривать его как ересь. 

 

Вероучительную посылка филиокве можно найти уже у бл. Августина, но как учение оно впервые появилось в Испании во время борьбы испанской церкви с арианами, отрицавшими единосущие Сына Богу-Отцу. Тогда, защищая евангельское учение о Сыне Божием, испанские епископы, чтобы подчеркнуть равенство Лиц Пресвятой Троицы, добавили в положение о Св. Духе, от Отца исходящего, еще и положение «и от Сына исходящего», утвержденное на Толедском церковном соборе в 589 г. Это было частное мнение епископов Испании, однако по настоянию Карла, желавшего подчеркнуть свою независимость от Византии, это положение стало быстро распространяться во франкском богословии. Как считают некоторые исследователи, это стало политическим оружием Карла против Византии. Впервые конфликт с Византией и разгорелся из-за введения этой прибавки с официального согласия Рима в Болгарии, но тогда это противостояние нашло свое разрешение на Константинопольском соборе 879 г., который отверг при участии представителей Рима всякую прибавку к символу, а Фотий составил подробное догматическое осуждение филиокве.

    Главным итогом деятельности Карла  стало создание обширной западной империи. Однако если оценивать её с точки зрения государственно-политической, то ей было присуще изначально заложенное в ней   неразрешимое противоречие. Выставив в качестве своего идеала Римскую империю, Карл попытался слить воедино государственные принципы германцев с принципами древнеримскими. Но это слияние не было прочным, так как сами связующие элементы были слишком неоднородны, и прирожденное германское общественное начало не могло соединиться с императорской идеей – наследием классического мира.  И если при Карле единство ещё удерживалось благодаря его политической воле, то после него стали преобладать центробежные силы, определяемые интересами национальностей (франков, германцев, итальянцев), что не могло не привести к распаду империи.  

     Но для развития западного христианства, создавшего романо-германскую цивилизацию, дело Карла имело глубокие последствия. Его империя, став  зародышем того, что в средние века получило название Священной Римской империи, превратилась в политическую основу католицизма. Это означало окончательный разрыв Рима с Византией, после которого западная церковь пошла собственным путем, рассматривая свою религиозно-политическую систему как законченную и целиком автономную от Константинополя. Её самоорганизация произошла в условиях надежного покровительства со стороны государства, но именно эта опека и позволила ей укрепиться настолько, чтобы начать постепенное над ним возвышение.

Дело в том, что, хотя император как фигура сакральная, как «наместник Христа» и был руководителем церкви, он не использовал церковь в своих интересах, но сделал её главной целью государственного развития. То есть светская власть стала фактически органом церковного управления, а церковь, будучи материально независимой соучастницей власти, сама всё больше приобретала светский характер. Отсюда церковь вывела, что она главнее императорской власти, и после смерти Карла духовенство стало высказываться по этому поводу уже более определённо. Как писал немецкий исследователь Г.Эйкен, «светское управление на духовном основании, введённое Карлом, превратилось при его наследниках в духовное управление на светской подкладке»[108].  Безусловно, роль папства, обладавшего своим собственным государством, стала здесь определяющей. 

 

1.3. Формирование концепции папской теократии

 

 После смерти Карла Великого при его сыне Людовике Благочестивом (814-840)  прежняя политика была